Михаил Пырков
Стартап
33.
Шум о пропаже Сергеевой, разлетевшийся по объекту, как пожар в степи, после отбытия группы Жилина незамедлительно стих. В первый же день в курилке произошёл интересный диалог.
– Что могло случиться с Машей? – сказал Питер Сэму. – Я волнуюсь.
– А я – нет. – внятно и негромко ответил друг. Горелик аж подпрыгнул от удивления.
– Ты что-то знаешь?
Компаньон молча снял очки, протёр линзы специальной салфеткой и водрузил оправу на место, не переставая смотреть на Питера с лёгкой улыбкой.
– Понятно. – пробормотал Горелик. Хотя было совсем непонятно, но спокойствие Лазара передалось и ему.
Неделя перед последним испытанием пролетела пулей – он не столько занимался установкой, сколько обустройством фамильного захоронения. Урны с прахом отца и деда Питер лично встречал в Минске; они, накрытые чёрным шёлком, дожидались своего последнего места упокоения на столе в его комнате.
«Борисыч», как его прозвали в деревне, каждый день посещал кладбище, где кипела стройка: мужики, встреченные им в первое посещение погоста, охотно подрядились выполнить все работы, причём запросили настолько мизерную сумму, что Питер рассмеялся и умножил её на три. Эти же мужики отговорили Горелика и от склепа, мол, «не по-нашенски это, и не по-вашенски».
Ещё он хотел снять деревне квартиру или комнату, но один из работников вручил ему ключи от добротного дома с сарайками, дровяником и баней.
– Жинка у кума помёрла, детей нет, сам в Минск уехал. – сказал мужик, подводя Питера к плетню. – Живи, сколь хочешь.
Немного пугали отсутствие воды и туалет типа «сортир» за домом. Все сомнения отпали, когда он увидел, как местные девушки и женщины разговаривают и смеются у колодца-«журавля», как набирают из него воду, как грациозно несут вёдра на коромыслах, кто с интересом, а кто с лукавинкой поглядывая на «американца». Предложение было принято.
Питер ещё раз смотался в Минск, чтобы поменять выигрыш на местную валюту (спасибо Ивану) и оплатить заказанные компьютеры и автобус: покупки гарантировали доставить за пару недель, а вот телескоп придётся ждать месяц – очень специфический товар.
От Ивана же он узнал подробности розысков: войдя в торговый центр, Маша прошла его насквозь, вышла с противоположной стороны, через квартал повернула на улицу, где нет камер наблюдения и – пропала. Прошерстили все больницы и морги – безрезультатно. Границу через погранпосты она не пересекала, на вокзалах и аэропортах не засветилась.
Местные органы подняли свою агентуру, трясли жуликов – те клялись, что они ни при чём, у всех было железобетонное алиби. В общем, всё впустую.
Когда в новолуние тягач с установкой величественно въехал на полигон и начал приводить испытуемую в вертикальное положение, Питер пожалел, что Маши нет рядом. Он помнил её глаза, полные ужаса, сейчас же он хотел видеть глаза, сияющие радостью успеха.
– Пётр Борисович, – начальник полигона вернул Горелика на землю, – как Вы назвали установку?
– Никак. – Питер озадаченно посмотрел на полковника. – Установка и установка. А что, надо было?
– Конечно.
– Почему?
– Примета плохая. Безымянный корабль непременно утонет. – сказал военный и пошёл в укрытие, где уже расположились Лазар, Терещук и кураторы.
Горелик последовал за ним и на ходу задумался. Действительно, как её назвать? «Валькирия» – пошло. «Горыныч» – голова одна. «Прометей» – вульгарно. Побоку суеверия! Народ в сети придумает, ему только дай позубоскалить, а пока не начались испытания, надо задать пару вопросов.
– Скажите, уважаемый э… – имя-отчество военного напрочь вылетело из головы.
– Андрей Андреевич. – подсказал полковник.
– Простите. Андрей Андреевич! Почему опоры деревянные?
– Это временная линия, 10 киловольт, специально для работы с установкой. – ответил военный. – Под такое напряжение бетонные не обязательны.
– Но ведь для постоянной работы установки нужны значительно большие напряжение и мощность? – возразил Горелик.
– Мощность мы усилили, – полковник показал рукой на новую подстанцию, – а линию к месту постоянной дислокации Вашего изделия будете строить сами. Вы должны понимать, что заниматься коммерческой деятельностью на территории военного полигона никто не разрешит.
– Да, что-то я размечтался. – Горелик поскрёб в затылке. – И где будет это место дислокации?
– Вопрос не ко мне. Согласуете с местными властями. Я полагаю, это не займёт много времени. – военный посмотрел на установку. – Надеюсь, сегодня испытания пройдут без эксцессов. Вы всё проверили?
– Конечно. Ограничитель зафиксирован на сорока процентах мощности. Установлено дублирующее устройство аварийного отключения. – как можно более официально-докладным тоном ответил Питер. – После фокусировки луча на поверхности Луны и визуальной фиксации контакта испытания прекращаются, и составляется акт об успешном завершении испытаний.
– Ох, не торопитесь. – с сомнением покачал головой военный.
– Что может пойти не так? – спросил Питер.
– Всё, что угодно. В прошлый раз тоже было всё проверено, по итогу – ЧП: возгорание и травма на полигоне. Поэтому интересуюсь. – полковник сделал паузу. – Приступаем?
Горелик кивнул. Начальник полигона начал обратный отсчёт – всё, как тогда, только в этот раз вместо пульта с рычажками в руках у Терещука был планшет, у военного вместо стереотрубы – телескоп, три пожарные машины стояли в нескольких сотнях метров от тягача. При команде «Старт» руководитель ткнул пальцем в экран, установка загудела, и тьму ночного неба проткнул столб света.
– Мощность – 38 процентов. – захрипела рация.
– Поиграйте фокусировкой. – полковник примкнул к окуляру телескопа. – Стоп. Есть контакт!
Военный оторвался от оптики и рукой пригласил Питера к прибору. Подходя к телескопу, Горелик понял, что не испытывает волнения, как-будто итог был известен заранее, и ничто не может помешать конечному результату. И да: на тёмной поверхности Луны отчётливо виднелась красно-розовая точка. Питер закрыл глаза – свершилось.
Находящиеся в укрытии по очереди смотрели в окуляр, жали руку создателю установки, поздравляя, хлопали по плечу. Все, кроме Терещука. Тот стоял в стороне, не опуская планшет, и пристально смотрел на происходящее.
– Это успех, Пётр Борисович, – тряс руку полковник, – испытания закончены, Ваше детище готово к дальнейшей эксплуатации. Выключайте установку!
Последняя фраза была адресована Терещуку, но тот внезапно шагнул к выходу.
– «Ваше детище»! – он попытался сымитировать голос военного. – Это моё детище! Я долгие годы бился над научной базой! Я уже почти нашёл решение, а тут вдруг Горелики со своим изяществом. Да вам просто повезло!
– Вы ничего не путаете? – опешил Питер. – Я её придумал, я её собрал, я её запустил. Причём здесь Вы?
– Нет, это я её собирал, когда железки привезли сюда в разобранном виде! – сорвался на ор Терещук. – Я её ремонтировал, когда ты прохлаждался в кабаках! Я её настраивал, холил и лелеял. Ты потерял все моральные права на установку. Она моя! Иди, продолжай пьянствовать и волочиться за девками, ты здесь больше не хозяин.
– Прекратите истерику! – приказал полковник и двинулся к кричащему. – Отдайте планшет.
– Не дождётесь! – Терещук выскочил из укрытия. – Это моя установка, и я буду командовать.
Он поводил пальцем по экрану планшета – установка, не прекращая работы, сместилась левее и ниже на несколько градусов.
– Слышите, вы, горелики-идеалисты! Реклама на Луне? Чушь! Сейчас я покажу, на что способен эффект Паиса. – восставший театральным жестом занёс палец над планшетом. – Вот вам!
Бунтарь ткнул в экран. Гул установки начал усиливаться, луч стал ярче, и Терещук задрал голову в небо. Все автоматически сделали то же самое, а полковник подскочил к телескопу и стал быстро крутить регуляторы настройки.
Установка перешла на невыносимый визг и, как-будто, выплюнула ярчайший луч света. Смотрящие в небо увидели маленькую вспышку. Со стороны тягача раздался треск, повалил густой дым, звуки затихли.
– Ну, творец, что ты стоишь? Давай, спасай своё детище! – Терещук отбросил пульт и побежал к пожарному щиту. Горелик дёрнулся за ним, но Лазар схватил его за руку.
Человек сорвал со щита огнетушитель, но включить его не успел: раздался мощный взрыв, цилиндрическое тело установки, мгновенно объятое пламенем, отделилось от тягача, на несколько метров подпрыгнуло и с грохотом упало на подбежавшего. Пожарные машины с рёвом рванули к месту катастрофы.
––
Огнеборцы в блестящих, наглухо закрытых костюмах с кислородными баллонами на спине подводили стропы под разрушенный остов установки. Раздалась команда, кран аккуратно поднял груз и отнёс его в сторону. Врач в ОЗК и противогазе, по колено в пене подошёл к телу, на пару секунд склонился над трупом и направился к группе ожидающих.
– Мгновенная смерть. – сняв маску констатировал доктор. – По-моему, там нет ни одной целой кости. Вам лучше не смотреть.
– Жаль. – вздохнул генерал.
– Ценный сотрудник? – полюбопытствовал врач.
– Как сотрудник – абсолютно вредный, – ответил Некрасов, – а вот как объект работы… Ладно, выводы сделаем позже.
У начальника полигона зазвонил телефон. Полковник, извинившись, отошёл в сторону, коротко пообщался и, с улыбкой, вернулся.
– Приказано сообщить, что в результате работы установки был уничтожен спутник «Целина-Д». – Не засвечен, не ослеплен, а именно разрушен.
Горелик онемел.
– Как ловко вы меня обманули! – отойдя от шока, с горечью сказал Питер. – Все эти постановки с испытаниями были ширмой, чтобы испробовать установку как оружие. Какой же я дурак!
– Вы ошибаетесь, – ответил полковник, – всё совсем не так: мы не просто не планировали сбивать спутник, мы вообще не рассматривали Вашу установку как боевую. Сегодняшние испытания это подтвердили. Концепция установки в том виде, какая она есть… простите, была, для нас – в корне ошибочна. Она громоздкая, хрупкая, неремонтопригодная и крайне энергозатратная.
– Что касается спутника, – продолжал военный, – на одном из совещаний покойный пожаловался, что он мешается, я в шутку предложил его сбить, шутка была не понята. Терещук ухватился за эту идею, орбита объекта известна, просчитать направление удара труда не составляет. Погибший в очередной раз обманул всех, залез в систему управления и… Результат – вот он. Мне очень жаль, что установка уничтожена. Но нет худа без добра: я уверен, что Вы, Пётр Борисович, соберёте новую с учётом выявленных ошибок. Честь имею!
Щёлкнув каблуками, полковник «взял под козырёк» и удалился.
– Есть такая американская поговорка, – произнёс Некрасов, глядя в след удаляющемуся, – «любопытство сгубила кота». В нашем случае кота сгубили глупые амбиции, излишняя самоуверенность и раздутое самомнение. Как этот прохвост опять залез в программу управления испытаниями, будем разбираться. Возвращаемся на объект.
Расселись по машинам: майор сел за руль первой, генерал развалился на заднем ряду; Лазар и Горелик отправились пассажирами в автомобиль, ведомый Иванычем. Ехали молча.
– Вот чорт, – вдруг сказал Лазар и ухватился за травмированную ногу. – Иваныч, останови, пожалуйста.
– Что случилось? – водитель припарковался на обочине, дёрнул рычаг ручного тормоза и посмотрел в зеркало заднего вида.
– Кровь течёт, – ответил Лазар, ощупывая рану – повязка сползла.
– В больницу едем? – спросил Горелик.
– Наверное. – ответил компаньон, поднял голову и вдруг ткнул пальцем в лобовое стекло. – Иваныч, что это там?
Водитель всмотрелся в даль по указанному направлению, и тут же Лазар залепил его лицо резко пахнущим марлевым комком.
– Сэм, что ты делаешь? – испугался Горелик.
– Ты хотел знать, что с Машей? – ответил Лазар, убрал марлю с лица моментально отключившегося Иваныча, перевёл его кресло в горизонтальное положение, аккуратно повернул голову спящего на бок и открыл дверь. – Пойдём.
Ошарашенный Питер вышел из машины. Друг подковылял к стоящему неподалёку автомобилю, брелоком отключил сигнализацию и бросил костыли на заднее сидение.
– Поехали! – Сэм сел за руль. Питер сам не понял, как очутился рядом. Машина тронулась.
– Что ты сделал с Иванычем?
– Не волнуйся, – спокойным голосом ответил Лазар, – он просто спит.
– Но зачем?!
– Я хочу вернуть тебе долг, а Иваныч мне только бы помешал. Другого удобного случая может не случиться. Потерпи немного, всё увидишь сам.
– Какой долг, – изумился Горелик, – ты о чём?
– Я о том fucking piece of glass, который упал на место, с которого ты меня за пару секунд до этого оттащил. Помнишь? Ты сильно рисковал.
– Ты меня удивляешь, – ответил Питер, – неужели ты поступил бы иначе?
– Не обо мне сейчас речь. Наберись терпения.
Машина быстро ехала по мокрому от прошедшего дождика асфальту. Горелик, приняв совет друга, молчал и перебирал в голове все возможные сценарии, отбрасывая самые плохие – хуже уже не будет: Маша пропала, установка уничтожена, денег на новую нет…
Свернули на грунтовку. Водитель торопился, на скользкой земле машину несколько раз занесло. Питер мог бы повосхищаться трофи-рейдовским стилем езды Лазара и немного поехидничать, но не в этой ситуации. Наконец, свет фар выхватил высокий сетчатый забор с колючей проволокой поверху и машину, стоявшую с другой стороны.
Сэм остановился, потушил фары и нажал кнопку «аварийки». Другой автомобиль ответил такими же жёлтыми миганиями и включил ближний свет. Из салона вышел человек в плаще.
– Пойдём. – Лазар заглушил двигатель, взял с заднего сидения костыль, открыл дверь и посмотрел на изумлённого пассажира. – Ну, что сидишь? Пошли.
– Это граница? – то ли спросил, то ли утвердительно сказал Горелик.
– Да. Видишь, нас ждут. К тому же, у нас очень мало времени.
Сэм бодро направился к забору, Питер, как крыса под дудочку, ничего не соображая, шёл за ним. Человек с той стороны ограждения несколько раз чем-то щёлкнул, и в сетке образовался проход, в который без труда можно было протиснуться.
– Погоди, Сэмми, – Горелик вдруг очнулся, – мы переходим границу? Зачем?
– Затем, что тебя здесь больше ничто не держит. У тебя были другие вопросы? – Лазар помахал рукой человеку с другой стороны, тот махнул в ответ, вышел в свет фар, снял капюшон и встряхнул головой, расправляя волосы.
– Маша!
34.
– Юрий Николаевич, – Зиновьев всматривался в зеркало заднего вида, – вторая машина отстала. Я её не вижу уже три минуты.
– Разворачивайся! – моментально приказал генерал, схватил трубку спецсвязи и потребовал выяснить местоположение телефонов Лазара и Горелика. – Надо было пустить их вперёд.
Машина помчалась в обратном направлении и достаточно быстро доехала до стоящего «Патриота». Пассажиры выскочили из салона, подбежали к джипу и рывком открыли передние двери.
– Что с Иванычем?
Майор пощупал пульс водителя, поводил рукой у лица, поднял с пола комок марли и показал генералу.
– Спит. Нейтрализовали.
Из машины приехавших донёсся зуммер телефона, Некрасов кивком головы отправил Евгения принять вызов.
– Аппарат Горелика на объекте, а телефон Лазара в метре от нас! – почему-то радостно доложил Зиновьев. – Набрать?
Генерал кивнул, помрачнев. Через несколько мгновений смартфон Лазара запиликал-засветился из-под костыля на заднем ряду «Патриота». Некрасов как пришибленный стоял и глядел на телефон.
– Юрий Николаевич! Есть следы! Можем догнать, пока дорога не просохла.
– Вызови кого-нибудь, чтобы забрали машину и Иваныча. – сказал Некрасов, когда автомобиль помчался по следу. – Куда ведёт эта дорога?
– К границе.
– Оружие при себе?
– Да.
– Отдай.
– Но, товарищ генерал…
– Дай сюда, это приказ! – зарычал Некрасов.
Евгений расстегнул кобуру подмышкой, достал пистолет и молча, на ладони, протянул его командиру. Тот проверил предохранитель и спрятал оружие в брючный карман. Свернули на грунтовку.
– Вот их следы, – майор тыкал пальцем в лобовое стекло, – сейчас догоним!
––
– Маша! Что Вы здесь делаете?!
– Жду вас. – девушка была невозмутима.
– Меня?! – изумился Горелик.
– Вас обоих.
– Я ничего не понимаю. – затряс головой Питер.
– Что тут понимать? – ровным голосом ответил Лазар. – Пойдём с нами.
– С вами? В каком смысле «с вами»?
– Со мной и Машей.
– Погодите! – Горелик ошеломлённо и поочерёдно смотрел на обоих. – Нам надо объясниться. Маша! Как же быть с той ночью? Ведь мы…
– Пётр, не будьте наивны. Ничего не было. И быть не могло.
– Но почему?
– Потому, что я люблю другого.
Питер ошарашенно посмотрел на друга.
– Да, Питти, это правда. – с каменным лицом сказал Лазар. – Мы вместе уже двенадцать лет. Я встретил Машу на курорте, в Марбелье, и втрескался по уши. Всё это время встречались три-четыре раза в год, в разных странах, она терпеливо ждала, и вот – подвернулась возможность, упускать её нельзя. Кстати, ты говорил, что видел про рекламу на небе, так вот: это мой проект. Хочешь – будет нашим. Фифти-фифти, как договаривались.
– И ради этого ты подложил мне Машу?
– Не надо грубить, Пётр. – поморщилась девушка. – Вы заснули прямо за столом, и нам стоило больших усилий дотащить Вас до кровати. Сэм снял с Вас одежду и ушёл, я дремала в кресле, боясь пропустить Ваше пробуждение.
Невдалеке засверкали фары. Автомобиль резко затормозил, Евгений открыл дверь, собираясь броситься в пешую погоню.
– Оставаться на месте! – скомандовал генерал, вышел из машины, направился к группе людей и остановился в нескольких метрах от Горелика. Говорящие его как-будто не замечали и продолжали разговор. Пар от нагретой земли стелился в траве. Пробивавшийся сквозь нарождающийся туман свет фар освещал иллюзорность и эфемерность происходящего.
– Но зачем всё это?
– Тебе нужен был толчок. Или пинок, если хочешь. – Сэм вздохнул. – Ты потерял интерес к работе, а дело всегда нужно доводить до конца. У нас не было другого выхода. Сейчас всё стало на свои места, пришла пора принимать решение. Последний раз спрашиваю: ты идёшь?
– С кем? – с горечью произнёс Питер. – С другом, который меня использовал, а потом предал? С женщиной, в которую я влюбился, а она оказалась его женой? Куда идти? И зачем?
– Жить. Работать. Отдыхать. Путешествовать. Мир посмотреть.
– Хватит, уже насмотрелся. Я больше не Вечный Жид. Я не хочу болтаться по миру! Здесь могилы моих предков. Здесь моя Родина.
– Как знаешь. – Лазар развернулся и пошёл к забору.
– Стоять! – заорал Некрасов. Сэм, не останавливаясь, махнул рукой.
– Подполковник Лазарев, я приказываю остановиться!
– Всё-таки, это правда, – вздохнул Горелик. – Подполковник Лазарев…
– Вы, генерал, не имеете право мне приказывать, – не останавливаясь, через плечо, громко ответил Лазар. – Я не из вашей конторы.
– Буду стрелять! – Некрасов выхватил пистолет. Лазар снова отмахнулся на ходу.
– Семён, остановись! – генерал направил оружие на уходящего и передёрнул затвор. – Сын, я требую!
– Сын?! – не своим голосом спросил незаметно подошедший Зиновьев. – Сын! Вот в чём дело! Вот почему ты постоянно его прикрывал. Как я не догадался?!
– Сэм, это правда? – выдавил из себя Горелик.
– Правда. – Лазар не спеша повернулся, снял очки и пристально смотрел на наставившего на него пистолет. Питеру показалось, что глаза друга были как два воронёных ствола. – Да, это мой отец. Я ношу фамилию покойной матери, и ту исковерканную. Я всю жизнь под чужой фамилией. Я с рождения живу не своей жизнью, и всё благодаря ему. Я делал всё, что он хотел, выполнял все приказы и запросы, он пёр по карьерной лестнице на моём горбу. Вечными придирками и понуканием он свёл мать в могилу, этого я ему никогда не прощу. Я устал от него, я устал от службы, я устал от всего, и хочу только покоя. Хочу тихой радости семейной жизни, хочу решать сам, куда мне идти и что делать.
– Я только хотел лучшего для тебя! – дрожащим, больным голосом произнёс отец. – Вернись! Закончишь академию, дослужишься до генерала, у тебя столько опыта и заслуг!
– Нет.
– Ты не оставляешь мне выбора, сын.
– Ты не сможешь убить его, старый осёл! – майор сел на землю, сначала хихикая, а потом истерически хохоча. Смех его перемежался рыданиями, Зиновьев явно сходил с ума.
– Да, папа, ты не сможешь выстрелить, сил не хватит.
Сэм снова пошёл к ограждению. Генерал нажал на курок. Щелчок. Осечка!
Лазар замер и резко развернулся.
Оружие не было направлено на него – дуло упиралось в висок отца. Некрасов, зажмурившись, стоял с пистолетом, приставленным к голове. Разлепив глаза, генерал с недоумением посмотрел на ствол, снова передёрнул затвор, опять поднёс пистолет к виску и вновь нажал на спусковой крючок. Опять осечка.
– Ты не сможешь никого застрелить, ни себя, ни меня, ни его! Я спилил боёк. – Зиновьев поднялся с земли и то плача, то хохоча, спотыкаясь, побежал в глубь леса.
Генерал отбросил пистолет, сделал пару шагов в сторону сына, схватился за грудь, захрипел и мешком обвалился на траву.
– Позаботься о нём, пожалуйста. – сказал Сэм, протиснулся сквозь дыру в заборе и подошёл к Маше. Они с поцелуем обнялись и сели в машину. Автомобиль скрылся в тумане.