Михаил Михайлович Сердюков
Когда медитирую, я думаю о ней
Жизнь после секса
После той ночи мы занимались сексом, где ни попадя. Вечером в парке, на пляже. Днем, когда у Юли никого не было дома. Утром, когда никого не было дома у меня. В раздевалке магазина одежды. В кинотеатре на последнем ряду. Я хотел ее везде. Она была не против. Мы разговаривали мало. Чаще трогали друг друга или просто молча шли рядом. Мы не обременяли тишину ненужными словами. Мы берегли ее. Хотя я стал разговаривать больше, но не с Юлей. Юля приучила меня быть с ней, а быть с ней – значит придерживать свои эмоциональные порывы. Она ценила жизнь, ей нравилось прислушиваться к пению птиц или к разговорам прохожих. Юля любила выцеплять отдельные фразы и додумывать их окончания. Она делилась со мной, что чаще всего люди говорят о пустом. О ненужном. Они все куда-то бегут. Юля не хотела бежать и останавливала меня, если бежал я. А внутри меня все рвалось вперед.
Юля будоражила меня. Она разжигала во мне огонь. Во мне что-то включалось, но я это сдерживал. Сдерживался рядом с ней, а на работе давал этому ход. Я быстро проявил себя. Меня заметили. Уже через четыре месяца мне дали собственный проект. Мост через канал. Я должен был подготовить чертежи и согласовать их со своим начальником. У меня все получилось. Я хорошо заработал в тот месяц. Мне дали премию. Я потратил ее на Юлю. Она ругала меня за это. Сказала, чтобы я не тратился на ненужные вещи. Я подарил ей осеннее пальто и туфли. У Юли уже были осеннее пальто и туфли. Она не любила расточительства. Ей не нравился большой гардероб. Юля предпочитала, чтобы все ее вещи могли поместиться в один чемодан. Так она чувствовала себя свободной. Она не любила привязанности. Она хотела оставаться той же девчонкой, которой я ее встретил. Жизнерадостной и независимой.
У нас не было общих друзей. Если мы были вместе, то мы были вместе. Я работал. Она училась на последнем курсе университета. На шестой месяц наших отношений я хотел сделать ей предложение. Я не видел причин, чтобы не узаконить наши отношения. Я ее любил, и, кажется, она любила меня. Юля стала центром моего мира. Она была солнцем, а всё остальное крутилось вокруг. Каждый мой вдох был наполнен ею, а выдох нужен был лишь для того, чтобы отпустить мысли о ней и вновь сделать вдох.
Руки, потерявшие былую наглость
Я считал дни наших встреч. Я записывал в дневник номер встречи и свои эмоции от нее. Чем больше была цифра, тем больше я чувствовал печаль. Мы были с Юлей. Мы целовались и занимались любовью. Но Юля была в чем-то не уверена. Она сомневалась. У нее были какие-то внутренние переживания, и она не говорила мне о них. Она скрывала что-то внутри себя. Юля улыбалась, но за ее улыбкой было что-то еще. Наверное, поэтому мы так часто молчали. Сперва мне нравилось наши молчаливые прогулки. Они придавали какой-то особенный вкус отношениям. Какой-то шарм.
На сто пятой встрече я спросил у нее, как она видит наше будущие. Она ответила, что никак не видит. Тогда я сильно обиделся. Я терпел и не объявлялся несколько дней. Но на третий день не выдержал и написал ей. Она ответила. Юля была холодна. Может, она всегда была холодна? А заметил я это только сейчас? Что-то изменилось. Или кто-то из нас изменился. Достаточно измениться одному человеку, чтобы в отношениях, в которых участвуют двое, стал другой климат. Я любил Юлю, но любила ли она меня? За семь месяцев наших отношений она ни разу не признавалась мне в любви словами. Да и действиями она тоже не выражала свою любовь. Юля светилась. На ее лице была улыбка, рыжие локоны играли на солнце, а милые веснушки отражали мое счастье, но была ли счастлива она? Только через семь месяцев я заинтересовался тем, что чувствует моя любимая. Я был слишком увлечен собой и своими ощущениями. Я парил в облаках рядом с ней. Я был на седьмом небе от счастья. Перед моими глазами была пелена любви, которая чудесным образом раскрашивала весь мир в яркие краски. В том числе и Юлю. Юля светилась, но был ли это ее свет или она лишь отражала мой? Я стал присматриваться к ней. Я хотел понять, что она на самом деле чувствует.
Я стал меньше проявлять себя. Ее улыбка стала меркнуть, из-за этого милые веснушки Юли реже обнимали друг друга. Волосы уже не так блестели на солнечных лучах. Лицо Юли превратилось в камень.
Она уже не плыла по городу, как в день нашей встречи. Она немного сутулилась. Секс превратился в обыденность. Поцелуи стали сухими. Испарилась страсть. Мои руки потеряли былую наглость. Взгляд погас. На работе я уже не производил былого впечатления. Все стало уныло.
В один из вечеров, после сухого общения с Юлей, я, лежа в кровати перед сном, пытался разобраться, что так сильно повлияло на наши отношения? После чего мой пыл погас? Как так произошло, что я раскис, и раскисла Юля? Мой энтузиазм от первой встречи куда-то улетучился, и я не понимал куда. Я открыл свой дневник и нашел запись о встрече номер сто пять, в тот момент, когда я спросил ее, как она видит наше будущее? Она ответила: «Никак». Должно быть, ее ответ и подкосил меня. Если бы я этого не спросил, то и дальше бы наполнял себя любовью и делился бы ею с Юлей. Если бы я держал язык за зубами. Если бы я не ждал какого-то ответа, может быть, милые веснушки Юли и дальше светились только для меня. А может, я просто протрезвел, узнав, что Юля не видит со мной будущее. Может, это к лучшему, что я узнал об этом сейчас? Теперь сомневался я. Раньше я нес ответственность за отношения. Это я их создавал и питал любовью. Теперь питать отношения было некому. Два сомневающихся человека в одних выдуманных отношениях. Иллюзии – это они пленили меня. Я клюнул на красоту Юли и даже не пытался понять ее. Я видел в ней то, что хотел видеть. Я наделил ее теми качествами, которыми желал наделить. Она была не против. Ей нравилась моя влюбленность в неё, но любила ли она меня? Неизвестно. Мне была нужна ее любовь. Когда я ей говорил, что люблю, мне нужно было услышать ее ответное признание. Я не любил. Я хотел, чтобы она любила меня. Вот почему все полетело к чертям.
В нашей трехкомнатной квартире было тихо. Мама с отцом спали в зале. А я ворочался у себя в маленькой комнатушке, где я всегда чувствовал себя уютно, вдруг стало тревожно. Я лежал и думал о нас с Юлей. Мне стало жаль, что я захотел ответную реакцию от нее. Если бы не спросил, то все бы продолжалось и дальше. Я винил себя за свои ожидания. Но, может, это нормально? Быть в отношениях, где два человека хотят быть в отношениях? И если я пожелал узнать, как она видит наше будущее, то только потому, что мне была важна ее любовь? Любовь должна гулять между двоими. Перетекать от одного к другому. Сперва любит один. Потом второй. Потом снова первый. Любовь танцует между двумя. Тогда в этом есть смысл. А если этого нет, то, может, это больная любовь? Мыслей было много в голове в ту ночь. Я не хотел терять Юлю. Поэтому и думал.
