Михаил Жеребкин
Крах Российской империи. Рождение империи Советской
Управление государством
Мы дали достаточно подробную характеристику Российской империи на рубеже XIX – XX веков: рассмотрели параметры территории и ее формирование в предыдущие столетия, изучили население государства, оценили состояние экономики. Теперь остается осмыслить схему и принципы управления самым крупным по территории в мире государством, чтобы в конечном счете приблизиться к пониманию глобального вопроса: какой была Российская империя в начале XX века и почему она так быстро прекратила свое существование? Был ли крах империи предопределен ее предыдущим развитием, накоплением объективных причин, ставших обстоятельствами непреодолимой силы, или главную разрушительную роль сыграли субъективные факторы – слабость последнего русского царя, не сумевшего адекватно оценить масштабы и сложность совокупности вызовов времени, предательство элиты государства, неспособность и неготовность буржуазного Временного правительства эффективно использовать легко доставшуюся власть, или сила идей большевиков во главе с В. И. Лениным, за которыми пошли народные массы.
Эти вопросы на самом деле не являются вопросами только достаточно отдаленного исторического прошлого – событий начала XX века. Их осмысление может помочь в понимании и крупнейшей геополитической трагедии конца XX века – краха советской империи, когда казавшееся невозможным стало таковым в мгновение по историческим меркам. У этих событий обнаруживается много общего – и слабость руководителей государства, и предательство элиты, и внешние вызовы, переплетенные с внутренними социально-экономическими проблемами.
Как же управлялась Российская империя на рубеже веков? Россия в начале XX века была единственной страной в Европе, где абсолютизм оставался основой государственного устройства. 23 апреля 1906 года Николай II утвердил «Основные Государственные законы» – новый свод законоположений, закрепивших изменения в государственном устройстве страны после принятия царских манифестов: об учреждении Госдумы (6 августа 1905 года), об усовершенствовании государственного порядка (17 октября 1905 года), о переустройстве Государственного Совета (20 февраля 1906 года). В первой главе этого исключительно важного документа, озаглавленной «О существе верховной самодержавной власти», было записано следующее: «Императору Всероссийскому принадлежит Верховная Самодержавная Власть. Повиноваться власти его, не только за страх, но и за совесть, Сам Бог повелевает… Государю императору принадлежит почин по всем предметам законодательства. Единственно по его почину Основные государственные законы могут подлежать пересмотру в Государственном совете и Государственной думе. Государь император утверждает законы, и без его утверждения никакой закон не может иметь своего совершения. Власть управления во всем ее объеме принадлежит государю императору в пределах всего государства Российского»[57].
Самодержавность и неограниченность власти русскому царю обеспечивал не только свод Основных законов Российской империи, но еще и то, что он считался преемником властных полномочий от византийского императора, а право властвовать получал непосредственно от Бога. При таком понимании власти царя как им самим, так и подданными ни о каком ограничении самодержавных прав не могло быть речи в принципе. Все ветви власти, если можно вообще говорить об их наличии в абсолютистской монархии, замыкались на одном человеке – царе-самодержце. Его решение было окончательным во всех направлениях жизнедеятельности государства, его никто не мог обжаловать, равно как никто не мог и воспрепятствовать его принятию. От царя требовалось лишь неукоснительно соблюдать закон о престолонаследии и исповедовать православную веру.
Но жизнь не стоит на месте, меняющаяся действительность воздействовала как на общество, так и на царей. Еще император Александр I, будучи цесаревичем, существование крепостного права в России расценивал как унижение человечества и в откровенных беседах заявлял, что «ненавидит деспотизм повсюду, во всех его проявлениях; что он любит свободу, на которую имеют одинаковое право все люди»[58].
В России в разное время предпринимались попытки разработать конституцию государства. После присоединения к России в 1809 году Финляндии Александр I стал великим князем финляндским, но оставил финнам их прежнюю конституцию. Местный парламент – Сейм имел очень большие полномочия, без его согласия русский царь не мог принимать новые или отменять старые законы. После победы над Наполеоном I и включением в состав России Царства Польского русский самодержец в 1815 году даровал полякам конституцию, которая существенно ограничивала права царя, и по которой высшим законодательным органом был Сейм. Обращаясь на Сейме к полякам (к слову сказать, на французском языке, так как русский царь плохо знал язык своего Отечества и плохо на нем говорил – авт.), Александр I произнес слова, которые в России многие восприняли с восторгом: «…вы мне подали средство явить моему Отечеству то, что я уже с давних лет ему приготовляю и чем оно воспользуется, когда начала столь важного дела достигнут надлежащей зрелости»[59].
Эти слова были произнесены в марте 1818 года, а уже к концу 1820 года была разработана «Государственная уставная грамота Российской империи». Этот конституционный проект имел свои отличительные особенности. В российской Уставной грамоте со всей определенностью было прописано: государь-император является единственным источником власти – в законодательной, исполнительной, политической и военной сферах. Напомним, что в конституциях европейских стран источником власти назывался народ.
Но даже такую очень консервативную конституцию, которая, по сути, никак не ограничивала монарха, Александр I так и не подписал, ссылаясь на отсутствие в бюджете средств на реформу. А потом случились революции в Европе и бунты внутри страны, которые вызвали такую глубочайшую депрессию у императора, что, «…разочаровавшись во всех начинаниях, исполнение которых Александр I считал своим историческим предназначением, он оставляет занятия реальной политикой»[60].
К обсуждению политической реформы Россия обратится спустя 60 лет. Тогда в конце своего правления Александр II поручил министру внутренних дел графу М. Т. Лорис-Меликову разработать меры, которые должны были предотвратить акты терроризма, широко практиковавшиеся в это время революционными народниками. Так появился проект, который получил название «Конституция Лорис-Меликова». Называть этот документ конституцией можно весьма условно, так его автор не допускал создания парламента и введения основ конституционный монархии, а, напротив, был уверен, что именно самодержавие является лучшей формой государственного устройства страны, это и было отражено в проекте. Не посягал этот документ и на права и полномочия царя-самодержца. Более того, в проекте предусматривалось, что «верховная власть и все законодательные инициативы в стране по-прежнему должны исходить исключительно от императора»[61].
Что же «конституционного» было в проекте Лорис-Меликова? Необходимость политической реформы граф выводил из потребности довести до конца экономические реформы, которые застопорились по той причине, что проекты преобразований обсуждались в среде элиты, а у представителей широкой общественности такой возможности не было. В результате возникли противоречия между властью и обществом, которые породили акты терроризма. Устранение этой оторванности власти от общества, по мысли автора проекта, могло бы ускорить реформы, привести к стабильности в стране. Формой сотрудничества власти и общества должен был стать некий представительный орган, имевший законосовещательные функции и созываемый по инициативе царя. Александр II одобрил предложения Лорис-Меликова, утверждение которых должно было состояться 4 марта 1881 года. Не состоялось – 1 марта император был убит в результате теракта народовольцев. Наступил период контрреформ Александра III.
Вопрос о политической реформе, привлечении представителей общества к участию в делах государства вновь зазвучал на высшем уровне уже при воцарении Николая II, когда молодой император впервые встретился с представителями дворянства, земств и городов в начале 1895 года. В обществе были большие надежды на молодого царя, от него ожидали преобразований, которые соответствовали бы произошедшим переменам в стране и обществе к концу XIX века. В первую очередь это стремительное развитие капиталистических отношений в стране, возникновение и укрепление двух новых классов – капиталистов и пролетариев, которые не были удовлетворены своим местом в обществе и открыто заявляли о своих претензиях к власти.
В целом к этому времени произошло взросление русского общества, представители которого уже не были согласны на роль покорных подданных царя-самодержца. Потому неудивительно, что повсеместно обсуждались формы участия представителей общества в управлении делами в городах и земствах, в целом в государстве. Дворяне, представители городов и земств ждали этой встречи с царем и надеялись на встречное понимание их тревог и забот, однако услышали следующее: «Пусть все знают, что я, посвящая все свои силы благу народному, буду охранять начало самодержавия так же твердо и неуклонно, как охранял его мой незабвенный покойный родитель»[62].
Реакция на речь молодого царя, провозгласившего свою политическую позицию, вызвала глубочайшее разочарование в столичном обществе и в целом в стране. В столице появилась и распространилась прокламация, в которой был ответ царю от русского образованного общества: «Вы бросили вызов русскому обществу, и теперь очередь за обществом, оно даст Вам свой ответ…»[63].
Ответ вскоре был дан. Первая русская революция 1905–1907 годов, разразившаяся в том числе и как следствие позорного поражения России в Русско-японской войне, потрясла страну и заставила Николая II пойти на беспримерные политические уступки. Тем более что в обществе, прежде всего в среде интеллигенции, демократически настроенных разночинцев и осознавшего свою силу рабочего класса к этому времени вызревали идеи обретения демократических прав и свобод всеми гражданами страны, участия в обсуждении развития страны и в управлении государственными делами.
В феврале 1905 года царь специальным Манифестом объявил о решении создать выборный орган – Государственную думу, а в августе того же года подписал Манифест об учреждении Государственной думы, которую предполагали избрать в январе 1906 года. Дума имела бы статус законосовещательного представительного органа.
Николай II расценивал свое решение как большой шаг навстречу настроениям в обществе, но его жест не был оценен по достоинству никем, кроме небольшой части либеральной интеллигенции. Царский манифест и положение о выборах подверглись жесточайшей критике. В сущности было за что, так как Дума избиралась на основе неравного и непрямого, цензового и сословного избирательного права. Значительная часть населения страны попросту не допускалась к выборам, в том числе рабочие, военнослужащие, учащиеся и женщины. Как следствие – массовый бойкот Думы, выборы в которую так и не состоялись, и активизация протестных настроений в обществе.
Кульминацией революции стала Октябрьская всероссийская политическая стачка, в которой участвовало небывалое прежде количество народа – два миллиона человек. В правительстве, в окружении царя была растерянность, предлагались и обсуждались различные меры, но император не смог избрать средство, способное утихомирить страну. Да и были ли такие способы в то время? Председатель комитета министров С. Ю. Витте представил Николаю II записку, в которой не только давал объективную и потому не очень приятную для царя оценку ситуации, но и предлагал способы разрешения кризиса. Витте утверждал, что государь «имеет дело с восстанием всего общества, и что для разрешения ситуации существуют два пути: либо установление безжалостной военной диктатуры… либо действительная политика уступок, направленная на изменение порядка, существующего в России»[64].
Аргументация Витте сводилась к простому объяснению ситуации: чтобы спасти власть и государство, правительство должно возглавить протест масс, опередить революционеров в их лозунгах к либерализации общественной жизни. Подействовал ли авторитет Витте, убедительность его аргументации, или же самому царю пришло понимание катастрофических последствий промедления, но 17 октября 1905 года Николай II подписал Высочайший манифест об усовершенствовании государственного порядка. Это решение далось ему мучительно трудно, о чем свидетельствует запись в его дневнике: «17-го октября. Понедельник. Подписал манифест в 5 час. После такого дня голова сделалась тяжелою и мысли стали путаться. Господи, помоги нам, спаси и умири Россию!»[65].
Переживания царя можно понять. Десять лет назад, едва вступив на престол, он поклялся твердо сохранять и оберегать самодержавие, участие земств в руководстве делами в государстве назвал бессмысленными мечтаниями, а тут собственноручно принял поистине революционное решение. В самом деле, в Российской империи на сто лет позже, чем в европейских странах, впервые появлялся законодательный выборный орган – Государственная дума. Отметим, что Дума имела особые полномочия: любой закон вступал в силу только после парламентского утверждения. Далее – отменялись сословные ограничения, право участвовать в выборах получили все граждане страны. Наконец, в стране устанавливались демократические свободы – свобода слова и собраний, а также возможность создания общественных организаций, после чего начали легально создаваться политические партии.
На первый взгляд, Манифест ограничивал права царя, и можно было предполагать, что в России начали складываться основы конституционной монархии. Но считать так – значит выдавать желаемое за действительность. В декабре 1905 года был принят закон о выборах в Думу, который определял порядок избрания депутатов. Начнем с того, что выборы устанавливались непрямые и неравные. Если дворяне выдвигали одного выборщика от 2 тыс. человек, буржуазия – от 4 тыс., то для крестьян правила устанавливали делегирование одного выборщика от 30 тыс., а для рабочих и вовсе от 90 тыс. человек. Таким образом в законе было заложен порядок, при котором народные массы получали наименьшее представительство в парламенте. Император никак не хотел видеть в Думе представителей революционного пролетариата и крестьянства.
Что касается власти царя-самодержца, то очевидной была только видимость ограничений его полномочий парламентом. Император мог наложить вето на любой закон, принятый Думой. Собственно, закон становился законом только после его утверждения императором. Но и это еще не все. Император имел право по собственному желанию и без какого-либо объяснения кому-либо распустить неугодный ему парламент.
Наконец, самое, пожалуй, интересное. Хотя было записано, что любой закон, прежде чем попасть на подпись царю, должен пройти утверждение в Думе, но существовала лазейка, которая позволяла проигнорировать это требование. В то время, когда парламентарии находились в отпуске, и в перерывы между сессиями царь имел право издавать законы, минуя их утверждение в думе. И последний штрих, о многом говорящий: депутаты присягали не народу и государству, а императору. У Николая II было своеобразное понимание роли и места парламента в системе государственного управления: «Известно, к примеру, что в ходе обсуждения возможных прав будущей Думы он предлагал именовать ее не Государственной, а Государевой, что совершенно иначе определяло бы ее статус»[66].
Осмысливая изменения в системе государственного управления, следует выделить царский Указ «О переустройстве учреждения Государственного совета», принятый в феврале 1906 года. По нему Госсовет, прежде законосовещательный орган при царе, преобразовывался в верхнюю палату парламента. Заслуживает внимания принцип формирования Госсовета: половину его состава назначал царь лично, а основой составления второй половины был высокий имущественный ценз. В итоге получался очень лояльный к самодержцу орган власти. Характеристику реорганизованного Госсовета дополнят его полномочия. Государственный совет мог наложить вето на принятый Думой закон. Отклоненные Госсоветом законы возвращались в Думу, и царю о них не докладывали. Поскольку все законы, принятые Думой, должны были пройти утверждение в Госсовете, то царь в лице Верхней палаты получал надежный барьер между собой и Думой.
В рамках преобразований в системе высшего государственного управления в октябре 1905 года был реорганизован Совет министров, который должен был объединять и координировать действия отраслевых министров и руководителей ведомств. Через полгода к нему перейдут функции упраздненного Комитета министров. Председателя Совета министров назначал лично император. Любопытно, что в периоды, когда не функционировали Государственная дума и Государственный совет, этот орган имел полномочия обсуждать законопроекты и подавать их царю, после подписи которого они становились именными указами. Такой механизм позволял царю принимать решения без обсуждения в парламенте. Это еще один штрих к ограничениям полномочий, которые, по сути, продолжали оставаться неограниченными и после манифеста 17 октября и последовавших за ним законов о преобразованиях в системе государственной власти.
Надо сказать, что царь достаточно бесцеремонно пользовался своими неограниченными полномочиями. Особенно это проявилось во взаимоотношениях с Госдумой. В апреле 1906 года открылось ее первое заседание – исключительно важное событие в истории России: начал работать первый выборный законодательный орган власти. Но, как говорится, недолго музыка играла. Депутаты и правительство во главе с царем не смогли найти компромиссное решение по главному вопросу страны – аграрному. Царь не привык вслушиваться и вникать в отличные от его точки зрения, а потому, используя свои полномочия, принял самое простое решение: указом объявил о закрытии Думы. Она избиралась на пять лет, а просуществовала… 72 дня! Самодержец не мог смириться с «Думой народного гнева», как нередко ее именовали в газетах того времени, – своим указом император распустил ее. В своем дневнике государь не скрывал переполнявших его радостных эмоций: «9-го июля. Воскресенье. Свершилось! Дума сегодня закрыта»[67].
Вторая Государственная дума начала работу в феврале 1907 года. Все повторилось, как в дурном сне. Острейший аграрный вопрос снова расколол депутатов и правительство. Решение было принято уже апробированное – досрочный роспуск Думы. Вместо решения проблемы царь боролся с парламентом, то есть с избранниками граждан России, которые осмелились публично высказать свое понимание земельного вопроса. И снова свои сокровенные мысли он доверил дневнику: «3-го июня. Воскресенье. Простояла чудная погода. Настроение было такое же светлое по случаю разгона Думы. Утром побывал у Аликс»[68].
После роспуска Второй Госдумы Николай II продемонстрировал еще большее неуважение к парламенту страны, утвердив именным указом новый закон о порядке выборов в Третью Госдуму, хотя Манифест 17 октября и Государственный акт «Основные государственные законы» запрещали принимать такие решения единолично. Это грубое изменение избирательного законодательства было квалифицировано как государственный переворот, совершенный самим государем. Поскольку новый избирательный кодекс был принят 3 июня, то и период с 1907 по 1917 год получил название «третьеиюньская монархия», когда расширились политические репрессии, попирались демократические свободы, которые всего лишь три года назад, в октябре 1905 года, считались завоеванием Первой русской революции и вызвали восторг либеральной буржуазии и интеллигенции. Эти действия император рассматривал как способ укрепить власть, но происходило все ровно наоборот.
Царская власть слабела. Череда ошибок царя – отъезд на фронт в августе 1915 года и принятие на себя обязанностей Верховного главнокомандующего армией при отсутствии соответствующих способностей, частые и неоправданные замены ключевых министров и председателя правительства, некомпетентное участие в делах государства императрицы Александры Федоровны и друга семьи Григория Распутина – все это демонстрировало потерю управляемости государством, увеличивало число недовольных и самодержавной монархией, и лично Николем II, создавало почву для заговора элиты военной, политической и финансовой.
В завершение характеристики Российской империи в конце XIX – начале XX веков мы рассмотрели попытки демократических преобразований в стране на протяжении почти сто лет, узнали, как власть и представители мыслящей части общества подступались к разработкам конституции страны, которая узаконила бы основы демократии, и по каким причинам был так труден этот процесс. Нам не дано предугадать, как развивались бы события в стране, если бы она своевременно вступила на путь конституционных изменений в структуре власти и принципов управления государством, какой общественный строй мог бы быть в итоге сформирован, и помогли бы эти перемены избежать революционных потрясений начала XX века. Но бесспорно то, что сохранение самодержавной власти, неспособной адекватно воспринять внешние и внутренние вызовы времени и отреагировать на них, обостряло совокупность противоречий в обществе, вело к революционному взрыву, который не мог не произойти в такой ситуации.
