Михаил Александрович Каюрин
Мятная любовь
Глава 3
Шумная компания гостей во главе с Владиславом Решетиловым прибыла к строго обусловленному часу. Кудрявый весельчак был штатным заводилой на всех молодёжных тусовках.
– Принимай гостей, Мишаня! – воскликнул Решетилов, кивнув головой в сторону друзей. – Эта шайка нахалов с утра рвётся на встречу с тобой.
– Слава, ты не прав, – пожимая руку другу, сказал Мишка. – Это не шайка, а мои самые дорогие гости.
Когда прибывшая публика расселась за столом, установленным в палисаднике, Решетилов встал и громко спросил:
– Друзья, вы верите в то, что Мишаня Остроумов служит на флоте?
За столом дружным хором тут же прокричали: – Нет!
– Нужны доказательства, молодой человек, – строгим голосом потребовал Решетилов. – Народ настаивает. Придётся вам покинуть нашу компанию и вернуться обратно в морской форме со всеми регалиями.
– Ну вы, блин, даёте! – воскликнул Мишка. – А если я не подчинюсь?
– Тогда вынуждены будем обратиться к вышестоящему руководству за поддержкой, – не моргнув глазом, заявил Решетилов, повернувшись лицом к родителям Мишки.
– Иди, Михаил, переоденься, покажись друзьям, каким ты стал, – поглаживая усы, степенно проговорил отец.
Мишке ничего не оставалось делать, как подчиниться воле друзей и родителей. Он встал и направился в избу.
На его форменке не было медали Ушакова. Заветная коробочка была спрятана на дне спортивной сумки. Он не хотел привлекать к себе внимание в дороге, не хотел лишних расспросов. Сейчас, после выпитой водки и требования гостей, в его душе неожиданно вспыхнуло ухарство и бесшабашность, захотелось надеть медаль, чтобы чуточку покуражиться.
Мишка достал заветную коробочку, извлёк награду, подержал её несколько секунд на ладони, пристально вглядываясь в рельефное изображение адмирала Ушакова, и только затем прикрепил медаль на левую сторону парадной голландки.
Переодевшись, подошёл к зеркалу. Муаровая лента голубого цвета с подвешенным к ней серебряным кругом удачно гармонировала с белым фоном и синим форменным воротником.
«Красав'ец», – оценил он своё зеркальное отображение с долей ехидства и усмехнулся. Медаль была прикреплена к форменке впервые, Мишка ещё ни разу не появлялся на людях с наградой на груди.
Он вышел во двор и нос к носу столкнулся с Надей Ласточкиной.
– Ворота были открыты… – споткнувшись на полуслове, растерянным голосом произнесла она, поразившись бравому виду Мишки.
– Так вот ты какой стала, птаха Наденька! – воскликнул Мишка, поразившись внешнему виду девушки. – Вчера впотьмах толком и не разглядел, насколько ты очаровательна.
Надя действительно выглядела очень привлекательно. Нарядное платье василькового цвета с белым кружевным воротником и такими же обшлагами на коротких рукавах плотно облегало стройную фигуру, придавая ей определённую изящность. Пышные тёмные волосы, которые Мишка держал вчера в своих ладонях, и тугие груди, натянувшие до предела ткань, словно проверяя платье на прочность, придавали девушке обольстительный вид.
От похвалы Надя смутилась, зарделась.
– Ну что же мы стоим, подруга? Пошли! Гости уже все собрались, – Мишка схватил девушку за руку, потянул за собой.
– А вот и мы! – ликующим голосом объявил он, появившись перед публикой с девушкой. – Знакомьтесь, друзья. Эту очаровательную девушку зовут Надя. Надя Ласточкина, моя соседка, проживает через дом от нас.
Мишка обвёл взглядом гостей, посмотрел на родителей. Друзья, ещё минуту назад галдевшие наперебой, разом умолкли, раскрыв рты. Что больше их поразило – понять было невозможно. Или сам он, переодетый в форму с медалью на груди, или же появившееся из ниоткуда васильковая фея, которая залилась пунцовым румянцем и от сильного волнения судорожно сжимала его ладонь. Скорее всего то и другое. Вместе они смотрелись сейчас великолепно. Первым пришёл в себя самозваный тамада Решетилов.
– Вот так сюрприз! – воскликнул он. – Скажи мне кто-нибудь накануне, что я увижу Остроумова с медалью на груди, да в придачу ещё за руку с восхитительной феей – ни за что бы не поверил. Ей богу!
Решетилов вышел из-за стола, силой высвободил подрагивающую руку Нади из ладони Мишки, усадил растерявшуюся девушку на своё место, затем сам втиснулся на лавку рядом с ней и шутливо проговорил:
– Раз она для тебя всего лишь соседка, значит, у меня сегодня есть шанс стать ей более близким другом, чем ты.
Мишка рассмеялся, прошёл к торцу стола и устроился рядом с родителями. Такой вариант его устраивал. Он чувствовал на себе жгучий взгляд Галки Иноземцевой, с которой провёл последню неделю перед отправкой на службу.
– Друзья, предлагаю тост, – проговорил бывший подводник и наставник Мишки Анатолий Хохряков. Он умолк на несколько секунд, обводя взглядом собравшихся, затем продолжил:
– Медалью Ушакова на флоте награждают за личное мужество и героизм. И если мы видим такую медаль на груди нашего Мишани – значит он герой. Предлагаю выпить за героя!
– Ура-а! – крикнул Решетилов, поднимая бокал. Его тут же поддержали остальные, и громогласный клич ушёл за дом, а там прокатился затихающим эхом по улице.
Через час солнце выкатилось из-за крыши дома и окатило стол жаркими лучами. Все гости в одно мгновение оказались на солнцепёке, будто румяные пирожки на горячей сковородке.
Решетилов посмотрел на потные лица друзей и объявил перерыв в застолье.
Надю приняли в свою компанию Людочка Округина и Катя Салькова. Они расположились под черёмухой и о чём-то весело болтали, отхлёбывая из кружек холодный квас.
Галка Иноземцева не примкнула к девчатам, а принялась убирать со стола лишнюю посуду, продолжая стрелять глазами в сторону Михаила.
Из кухни вышел отец и поманил сына пальцем.
– У тебя медаль-то настоящая? – спросил он приглушенным голосом, когда Михаил перешагнул через порог, и покосился на открытую дверь.
– А какой же ещё она может быть? – рассмеялся Михаил.
– Ну, всяко бывает… – неопределённо отозвался Остроумов-старший. – Напрокат берут, к примеру, когда покрасоваться перед девками шибко хочется. Или подделки льют из свинца или олова…
По голосу чувствовалось, что ему будет не по себе услышать сейчас подтверждение своих слов.
– Бать, ты хоть слышишь сейчас, что говоришь? – Михаил пронзительно заглянул отцу в глаза. – Разве способен твой сын на такой дешёвый трюк? Не ты ли мне талдычил с детских лет, что жить надо по совести и без обмана? Что честность и справедливость должны стоять на первом месте?
– Ну, говорил… – признался отец. – Так ведь много воды утекло, как ты живёшь в другом мире. Мог измениться. Домашний пёс и тот дичает, когда попадает в бродячую стаю. Ты ведь словом не обмолвился о своём Ушаке, вот я и подумал, что это забава у тебя такая.
– Не переживай, батя, медаль моя настоящая, – заверил Михаил отца.
Михаил сходил в дом, принёс коробочку для медали, в ней лежало удостоверение.
– На, убедись, Фома неверующий.
Отец развернул маленькую красную книжицу, нацепил на нос очки, принялся читать шёпотом. Мать с полотенцем на плече, вытянув шею, внимательно вслушивалась в слова.
В это время зашла Галка, принесла стопку высвободившихся тарелок, поставила на стол, и незаметно кивнула Михаилу головой, пригласив на выход.
Ему стало понятно, что у Иноземцевой есть к нему разговор не для посторонних ушей. Мишка проследил, как она, проходя мимо парней, направилась на улицу.
Спустя полминуты он отправился за ней.
– Мишаня, ты куда? – спросил Решетилов. – Сейчас будет продолжение банкета.
– Я сейчас вернусь, – сказал Мишка и вышел за ворота. Галка стояла через дорогу, подпирая плечом тополь.
– Если у тебя вопрос ко мне – спрашивай. Если разговор – то здесь не самое лучше место для интимной беседы, – вежливым голосом произнёс Мишка и притворно улыбнулся.
– Пока вопрос. Но если твой ответ меня устроит – можно подумать и о разговоре.
– Валяй!
– Эта Надя – твоя девушка?
– Она моя соседка. Ещё будут вопросы?
– Почему она вырядилась, как на свадьбу?
– Это тебе лучше у неё спросить.
– И всё же? Она так трепетно держалась за твою руку, а ты реально смущался, что мне подумалось, будто это твоя невеста.
– Она не прочь стать моей невестой, потому что влюблена в меня с детства. Думаю, любой девушке было бы стыдно явиться в гости к любимому человеку в домашнем халате и разбитых тапочках.
– Теперь понятно, – сказала Галка. – Тебе не хочется причинять боль влюблённой девушке, и ты её всячески потакаешь. Так?
– Я ей друг, и никогда не стану врагом.
– А мне ты кто? – в жгучих глазах Галки сверкнули молнии.
– И тебе друг, – с невозмутимым спокойствием ответил Михаил. – Я часто вспоминал тебя на службе, Галя, и по-прежнему отношусь с уважением. Но об этом у нас будет ещё время поговорить. А сейчас – извини, надо возвращаться к столу. Нас могут хватиться, и это уже будет не в нашу пользу.
Глава 4
Мишка пригласил Надю на прогулку через четыре дня после встречи с друзьями. Он повёл её на реку в свой любимый уголок – причудливое место на изгибе русла с небольшой полоской песчаного берега. Одну сторону этого дикого пляжа обступали раскидистые вётлы, по другую сторону в небо устремились три мощные осокоря, а вид этого пространства со стороны лугов закрывал густой черёмушник.
– Как тебе мой закуток? – спросил Мишка, заглядывая в счастливые глаза Нади. – Нравится?
– Чудное местечко! – радостно отозвалась Надя. – Я даже не догадывалось о нём, хотя много раз проходила неподалёку.
– Всё потому, что тропинка по лугу проложена напрямик, и путники не сворачивают к реке в этом месте, – пояснил Мишка и закинул голову к небу.
Солнце стояло уже высоко, воздух сделался горячим, было жарко.
– Купнёмся? – спросил Мишка.
– С превеликим удовольствием, – просияла Надя.
Они быстро разделись и с радостными возгласами бросились в воду.
– Догоняй! – крикнул Мишка и, нацелившись к середине плёса, яростно заработал руками.
– И не подумаю, – ответила Надя, отворачиваясь от поднятых брызг. – Больно мне нужно гоняться за тобой.
Она попрыгала на месте, окунулась с головой, и только после этого медленно поплыла следом.
Сплавав до середины реки и вернувшись назад, Мишка остановился у самой кромки воды, закинул ладони на затылок и терпеливо ждал возвращения Надежды.
Через несколько минут она вышла из воды, на ходу отжимая мокрые волосы, – весёлая, жизнерадостная, взбодрившаяся. Карие глаза Нади светились безмерным счастьем. Она шла с нарочитой медлительностью, словно по подиуму, соблазнительно покачивая бёдрами. Мишка впервые видел свою соседку в полуобнажённом виде и с восхищением смотрел на изумительную фигуру девушки.
«Как она сильно изменилась, – с удивлением подумал он. – Была маленькой, худенькой, невзрачной девчушкой с большими любознательными глазищами и вдруг, как в сказке, превратилась в неописуемую красавицу!»
Надя остановилась в двух шагах от Мишки, а затем с криком «А-а-а!», неожиданно бросилась ему на грудь, обхватив шею руками.
– Что это было?! – опешил Мишка, почувствовав на себе упругое тело Ласточкиной, обдавшее его холодом, и гулкие удары её сердца.
– Вспомнила, как в детстве ты плескал в меня холодной водой, – смеясь, ответила Надежда. – А я визжала, словно меня резали на куски. Вот, спустя много лет, решила отомстить узурпатору.
Их взгляды встретились.
– Тебе неприятно, да? – шёпотом спросила Надежда, затем медленно сняла ладони с плеч Мишки и отступила в сторону. – Извини за неудачную шутку. По-дурацки как-то получилось…
– Да, нет, всё путём… это я так… от неожиданности, – смущенно произнёс Мишка. – Меня уже солнце нагрело, а тут ты – будто ледышка.
Он умолк на пару секунд, потом спросил:
– Разве я плескал в тебя холодной водой? Что-то не припомню такого.
– И не только плескал, а всячески издевался надо мной, – сказала Надя, усаживаясь на песок и обращая лицо к солнцу.
– Наверно, не издевался, а всёго лишь подтрунивал, – поправил Мишка. – Ты была маленькой, этакой забавной кнопкой, постоянно таращила на всех любопытные глазёнки. Мне всегда хотелось ущипнуть тебя, дёрнуть за косичку, шлёпнуть по попе – я ведь недалёко ушёл от тебя по возрасту, любил озоровать.
Мишка прошёлся взад-вперёд, потом опустился на песок рядом с Надей.
– А когда подросла – перестала привлекать тебя? – поинтересовалась Надя, повернувшись лицом к Мишке.
– Это допрос? – усмехнулся Мишка.
– Нет, просто любопытно. Почему ты засматривался на других девчонок, а на меня – ноль внимания. Я иногда ставила себя рядом с ними и не могла понять: чем я хуже их?
– А сейчас поняла?
– Увы – нет.
– Всё очень просто, – Мишка пристально посмотрел в глаза девушке. – Ты – соседка, всегда была рядом, мне были знакомы все твои привычки, манера поведения, голос, жесты, я ежедневно созерцал каждую частицу твоего тела. Наверное, в тот момент не усматривал в тебе уже ничего нового, необычного, что могло бы привлечь и заинтересовать. Ты была для меня вроде сестры.
– Теперь понятно, – улыбнулась Надя, устремив свой взор на вершину двадцатиметрового осокоря. – Я была серой мышью, а тебё нужна была жар-птица с огненным оперением, которая сразила бы тебя наповал яркими красками. Ну и как? Поймал ты эту загадочную птицу?
– Ухватил. Она сейчас рядом со мной, – попытался отшутиться Мишка и с нежностью провёл ладонью по плечу Нади.
– Врёшь ты всё, – проговорила Ласточкина. – Я ведь видела, как Иноземцева поедала тебя глазами и сразу догадалась, что вы не просто знакомые.
– А кто?
– Очень близкие знакомые.
– Ты хочешь знать, какие между нами отношения?
– Можешь не говорить, но мне не хочется быть в неведении и путаться под ногами этой знойной женщины, – проговорила Надя. – Я была безумно счастлива, когда получила от тебя предложение на наши встречи. Но я не знала о существовании Иноземцевой. Теперь получается, что я лишаю её радости общения с тобой, которую она так ждала.
Мишка долго не отвечал, лёжа на спине с закрытыми глазами. В памяти всплыла встреча с Галкой, которая состоялась на следующий день после застолья с друзьями…
…Когда вечеринка закончилась, и он отправился провожать подвыпивших гостей на остановку автобуса, хмельная Галка улучшила момент и томным голосом прошептала в ухо:
– Буду ждать тебя у себя завтра в любое время. Адрес, надеюсь, не забыл?
Мишка ничего не ответил в ответ, но с утра был уже у неё.
В квартире Иноземцевой его ждал уставленный закусками стол, посредине красовалась бутылка водки и бутылка шампанского.
Галка подошла к Мишке, положила ладони ему на плечи и пристально заглянула в глаза. Постояв так несколько секунд, она произнесла вкрадчивым голосом:
– Ну, здравствуй, герой…
И не дав гостю возможности что-либо ответить, впилась в него пылающими губами.
Поцелуй длился долго, Галка тискала Мишку в своих объятиях, её руки скользили по нему, опускаясь ниже пояса, воспламеняя в себе неуёмную страсть. Остроумов же, наоборот, застыл истуканом, опустив руки по швам, будто стоял в строю на утреннем построении.
Наконец, объятия женщины ослабли, её руки остановились на бёдрах Мишки, она спросила:
– Разве ты не рад нашей встрече?
– Эта встреча будет последней, – заявил Михаил и уставился на Галку немигающим взглядом.
Блуждающая умиротворённая улыбка на лице Иноземцевой сменилась гримасой, будто женщина внезапно почувствовала забытую боль, которая вдруг напомнила о себе первым симптомом, и со страхом ждала предстоящие страдания. Ещё не осознав, насколько эта боль будет сильна и продолжительна, Галка прошептала с надеждой:
– Ты пошутил, да? Это такой розыгрыш?
– Нет, это не розыгрыш и не шутка. Я пришёл к тебе сказать: всё, что было между нами до службы – осталось в прошлом. Интимных встреч больше не будет.
Гримаса на лице Галки сделалась ещё более болезненной, глаза округлились, на горле несколько раз судорожно шевельнулся кадык.
– И это придётся воспринять, как неизбежность, – продолжил Михаил. – После службы я решил уехать из города, и это моё окончательное решение. О нём я уже известил своих родителей.
– Ну и что? – собрав волю в кулак, невозмутимо отпарировала Галка. – Я сама к тебе буду приезжать, где бы ты не находился. Раз в полгода, допустим. Поделю свой отпуск пополам и дело в шляпе. Спишемся, свяжемся, созвонимся или ещё каким-нибудь способом договоримся и встретимся. Вариантов встреч существует много. К примеру, можно вместе отдыхать в одном санатории или доме отдыха. А что? Сочетание полезного с приятным.
– Зачем? – опешил Михаил, смутно осознавая, что одной ногой увязает в зыбкой трясине. – Зачем это делать?
– Как зачем? – спросила Иноземцева с недоумением. – Чтобы насладиться друг другом. Ты соскучишься по мне, я – по тебе. Неужели я плохо ласкаю тебя?
– Нет, ласкаешь ты распрекрасно.
– Ну, вот, видишь? – Галка натянуто рассмеялась. – Зачем лишать себя удовольствия? Я не претендую на место твоей жены. Мне будет достаточно и тех дней, которые мы проведём вместе.
– Твои ласки мне больше не нужны, – попробовал развеять Галкины грёзы Михаил. – Рано или поздно наступит время, когда у меня появится девушка, которую я полюблю по-настоящему.
– Ха! Когда это ещё произойдёт? Стоит ли загадывать вперёд на много лет? – вызывающе рассмеялась Галка. – И вообще, может так случиться, что ты задержишься в холостяках надолго. У тебя слишком высокая планка запросов на спутницу жизни. К тому же, как тебе известно, любовь по плану не приходит. Ждёт её человек, ждёт, а она, зараза, подглядывает за ним из-за угла и не подходит. Это ожидание может затянуться на десятилетие, как очередь на жильё. И потом, почему ты уверен, что твоя девушка сможет любить тебя так же искусно, как я? Попробуешь пресный пирожок, и тебе непременно захочется сладкого пончика. Думаю, от твоей возлюбленной не убудет, если ты тайно утешишь мою любовь пару раз в году.
Разговор приобретал нелицеприятный характер. Перспектива, которую излагала Иноземцева, вовсе не радовала Михаила. Более того, она была не только нежелательной, но и настораживающе опасной.
Почувствовав, как Михаил напрягся после её слов, Галка, не догадываясь об истинной причине его состояния, участливо спросила:
– Что с тобой, милый? Тебя не устраивает такой расклад? Тебе хочется как-то по-другому? Так ты скажи, как? Не стесняйся. Я сделаю всё, как ты скажешь, и исполню все твои заветные желания.
Иноземцева рассуждала так, будто вопрос о разрыве отношений ушёл на задний план. Это уже как бы даже не обсуждается. Речь может идти лишь о предстоящих трудностях в сохранении этих отношений.
Мишке были неприятны намерения Иноземцевой, сравнимые с паутиной или капканом, к которым уверенно подводит его эта роковая женщина. В голове явственно наступало осознание того, что любовная петля сдавливает ему горло, отчего становится трудно дышать. Он понял, что нужно переходить к решительным действиям, иначе можно увязнуть в трясине обеими ногами.
«Доигрался, Мишаня, – подумал он с досадой. – Эта женщина – хищница, и просто так свою добычу не отпустит. Безответная любовь, такая, казалось, безобидная, совсем неожиданно превратилась в коварную. Теперь она будет преследовать тебя всегда и везде».
Михаил, собравшись с духом, решительно заявил:
– Кончай фантазировать, Галя! Всё, что было между нами – поросло бурьяном. Прошло почти два года, как мы расстались. В моей жизни многое поменялось, я стал другим. Послушной игрушки в твоих руках больше нет. Говорю последний раз: не будет больше никаких встреч. Не бу-у-дет.
– Как не будет? – испуганно встрепенулась Иноземцева и отпрянула от Мишки. – Что ты такое говоришь, милый мой, хороший?
– Не будет, Галочка, не бу-у-дет! Я понятно говорю?
– Мишечка, родной мой, любимый, – запричитала Галина, подойдя вновь к нему вплотную, глаза её увлажнились. – Да как же так? Я ведь не прошу многого, всего лишь несколько встреч в году. Это же капля в море. Не любишь меня – что ж, сердцу не прикажешь, понимаю. Но ведь ты был в моих объятиях, в жарких объятиях, и этого нельзя отрицать. Я ласкала тебя, ласкала с безумной страстью, и ты был безмерно счастлив. Я видела это по твоим глазам, в них тоже горел огонь желания, и они не обманывали меня. Почему ты вдруг решил поставить крест на всём, что было между нами? Что изменилось, Мишечка? Какая кошка пробежала между нами?
Иноземцева жгучим взглядом прошлась по лицу Михаила, надеясь отыскать на нём малейшие подтверждения в пользу своих слов, и уже в следующий момент вдруг воскликнула:
– Кажется, я знаю эту чёрную кошку! Это же та невинность, которая предстала перед твоими друзьями в синем платье с кружевами. В ней весь секрет, да? Как я сразу не догадалась? Это она соблазнила тебя своей молодостью и девственностью, да? Теперь можно и от старухи отказаться?
– Что за чепуху ты несёшь, – сказал Михаил, поморщившись. – Надя – мой друг, понятно? Просто друг. Причина нашего с тобой расставания совершенно иная.
Но его слова только подстегнули оскорблённую женщину. Из её уст, как из рога изобилия, полились всевозможные обвинения и претензии, одно горше другого.
Михаил не перебивал, слушал и молчал. Когда обвинительный запал женщины иссяк, и она умолкла на некоторое время, размазывая слёзы по лицу, Михаил воспользовался паузой и произнёс:
– Разные мы с тобой, подруга. Смысл жизни понимаем по-разному, и цели у нас разные в этой жизни. В этом и заключается главная причина, по которой я расстаюсь с тобой.
– Что, что? – удивлённо округлив красные от слёз глаза, спросила Иноземцева. – Смысл жизни понимаем по-разному? Ты что такое навыдумывал?
– Да, это так.
– Хм-м, и в чём твой смысл? Его запивают или заедают?
– Достижение поставленной перед собой цели.
– А у меня?
– Получение наслаждения от интимных отношений. А цель – сохранение этих отношений на долгие времена.
– Всё сказал, умник?
– Нет.
– Что ещё сморозишь?
– Скажу тебе одну умную вещь, – улыбнулся Михаил, почувствовав, что Галка успокоилась и даже скривилась в усмешке. – Пригодится.
Выплакавшись, Иноземцева действительно немного успокоилась и была способна слушать и слышать. Они продолжали стоять в прихожей, забыв о накрытом столе.
– У каждого человека есть внутренняя и внешняя жизнь, – спустя несколько секунд, глубокомысленно продолжил Михаил. – Внутренняя – это мысли, чувства, страсти. Внешняя – повседневная деятельность. У тебя на первом месте внутренняя жизнь, а у меня – внешняя. Вот в чём разница между нами.
– Ты что, всё это время притворялся, когда заявлял, что тебе со мной хорошо?! Ты владел мною с неприязнью в душе? – с неподдельным ужасом спросила Галка. – Как тебе удалось так ловко обвести меня вокруг пальца? Как тебе не стыдно?
– Нет, Галя, мне не стыдно ничуть, потому что я тебя не обманывал. Сначала я действительно воспринимал наши взаимоотношения с трепетом, был весь в твоей власти. Ещё бы! Ты стала моей первой женщиной, которую я познал. Незнакомые эмоции зашкаливали и плескались через край. Моя внутренняя жизнь была превыше всего, я отправлялся на службу, в новый для меня неведомый мир, и жил одним днём, не задумываясь о будущем. А вот ты, моя ненаглядная, обманула меня.
– Я, обманула?! В чём?! – почти выкрикнула женщина, понимая, что заявление Михаила является окончательным приговором для неё.
– А ты вспомни свои слова, которые произнесла во время первой нашей встречи, – усмехнулся Михаил. – У тебя же не было в планах возобновления наших отношений. Или ты забыла за два года?
