Михаил Александрович Каюрин
Страсть
Приапическая журналистка
В доме стояла мёртвая тишина, а всё пространство вокруг погрузилось во тьму абсолютной черноты. Время в избе егеря словно остановилось.
Четверть часа назад Егор и Виолетта после затянувшегося до полуночи ужина, наконец, улеглись спать. Перед этим они долго спорили о том, где следует переночевать гостье, а где будет спать сам хозяин кордона.
Егор уступал гостье место в доме, сам же собирался застелить соломой пол под навесом и провести ночь на открытом воздухе.
Спор между ними возник на пустом месте.
По мнению журналистки, если под навесом будет спать Егор – значит, она поступит по отношению к нему, как хозяину жилища, весьма неуважительно. Егор же считал, что более комфортный ночлег должен быть предоставлен гостье.
– Всё. Диспут окончен. Будешь спать в доме. Таков закон людского гостеприимства, – заявил он в категоричной форме, опасаясь за здоровье женщины. – Не для того я тебя спасал, чтобы загубить твоё здоровье в собственном жилище!
Его заявление было не беспочвенным. К моменту спора установилась отвратительная погода. Проливной дождь с градом, который выплеснула из себя пришедшая с севера туча, насытил воздух влагой и сильно охладил его.
Появилось ощущение, будто нежданно-негаданно нагрянула промозглая осень. Помимо этого, излившиеся дождевые потоки насытили водой землю под навесом до предела – она сделалась сырой и источала холод.
Обоюдные доводы и веские аргументы следовали один за другим, спор затягивался, принимая жёсткий характер и превращаясь в настоящую схватку двух непримиримых противников.
Нелестный диалог мог продолжаться долго, если бы вдруг на хмельной ум Виолетты не пришел, казалось бы, немыслимый ранее вариант: переночевать следует обоим в одной комнате.
– Егор, а почему бы нам не переспать вместе? Что мы, как дети, спорим по какому-то пустяку? – предложила Виолетта и замерла в ожидании.
В свете керосиновой лампы она увидела, как вздрогнуло лицо Егора и вытянулось в немом удивлении. Словно он неожиданно получил смертельный удар ножом и не мог до конца осознать случившееся. Взгляд стал неподвижным и даже испуганным.
Зависла длительная пауза, Виолетта с запозданием сообразила, почему вдруг замер её собеседник. По всей вероятности, Егор воспринял её предложение в прямом смысле – лечь с ней в одну постель. Она тут же спохватилась, пояснила с усмешкой:
– Не пугайся, герой, я не предлагаю тебе лечь со мной в обнимку в одну постель – это будет провокация на секс. Я говорю об едином пространстве. Это к тому, что можно и в доме настелить сена, а комнату поделить на две половинки занавеской. Как это делают в густонаселённых помещениях.
Виолетта слышала шумное дыхание Егора – он с трудом переводил дух, усиленно соображал над ответом. Наконец, бросил в ответ:
– Чёрт с тобой, чумовая дама!
Он сходил во двор, принёс несколько больших охапок сена, разбросал их ровным слоем и уложил сверху длиннополый тулуп. Ни слова не говоря, натянул шнур от дверей до печи, навесил кусок тонкого брезента, хранившегося на крыльце.
– Коммуналка готова, – пробурчал он недовольно. – Как старший по дому, объявляю отбой.
И, не раздеваясь, в одежде, улёгся в свежеизготовленную постель.
Ни спирт, ни позднее время не могли поспособствовать наступлению быстрого сна. Егор лежал и прислушивался к своим ощущениям похотливого желания. Его сознание, вместо того, чтобы направить мысли в отвлечённом направлении, было всецело устремлено к сумасбродной журналистке.
Она была совсем рядом, его тонкий слух улавливал её дыхание и малейшие шорохи при подвижках тела. Словно магнитом притягивало его к ней. И ему почему-то совсем не хотелось избавляться от мыслей об этой взбалмошной женщине – но такой милой и привлекательной.
Беседуя с ней весь вечер, пристально вглядываясь в её лицо, наблюдая за мимикой и жестикуляцией, он всё больше и больше склонялся к тому, что Виолетта – это продувная и опасная бестия.
И вот теперь, лежа в двух метрах от неё, Егор мучился от её присутствия.
«Эту авантюристку лучше не трогать», – сделал он заключение.
Егор перевернулся на спину, тяжело вздохнул, уставившись пустыми глазами в невидимый потолок.
За семь лет одиночества в тайге Егор отвык от общения с женщинами и сейчас терзался от её присутствия.
Пошевелилась за занавеской Виолетта.
«Не спит, – отметил про себя Егор. – О чём-то размышляет. Интересно, о чём? Неужели о том, как меня соблазнить?
Он тут же представил, как она прикасается к нему, заглядывая в лицо, нежно гладит по волосам на груди и тянется к его губам для сладостного поцелуя. Так, как это делала когда-то его жена.
При мысли о близости с Виолеттой по телу прокатилась знакомая волна возбуждения. На душе сразу стало трепетно и тревожно. Он уже знал, какие эмоции последуют дальше и чем всё это может закончиться.
«Почему эта женщина не даёт мне покоя? – в который раз за один день задумался Егор, злясь на себя.
Егор встряхнул головой, отгоняя навязчивые мысли.
«Фу, ты, чёрт! Что за ересь ползёт в голову! Отчего вдруг? Давно не пил – спирт подействовал? Или крышу сносит от присутствия соблазнительной бабы?»
Пересиливая зарождающееся возбуждение, он постарался переключить мысли на другую тему, чтобы отвлечься и успокоиться.
«Надо заставить себя уснуть – иначе мне хана», – приказал он себе, повернулся на бок и принялся вспоминать родной посёлок, родителей, соседских мальчишек. Сделав некоторые усилия над собой, он быстро добился того, что картины родных мест и знакомые лица поплыли перед ним, как в документальной ленте.
Его переворачивание с боку на бок услышала Виолетта. Ей тоже не спалось. Она вновь прокручивала в голове весь вечерний разговор с егерем, пытаясь дать оценку каждой его фразе, каждому слову. И чем дальше она углублялась в анализ беседы, тем больше убеждалась, насколько проникновенным было его повествование об окружающем мире. А каков его бархатистый голос? Его можно слушать и наслаждаться чудными переливами тонов до бесконечности! А этот неотразимый взгляд? Когда он смотрел на неё – по телу непременно пробегали мурашки. Проницательный взгляд, волнующе-искренний, душевный, исполненный внутреннего убеждения! К характеристике его натуры и личности, без всякого сомнения, подходит любой эпитет.
«В такого красавца невозможно не влюбиться, – думала она. – Если бы об этом таёжном сокровище прознали одинокие женщины, они бы, без всякого сомнения, устремились к нему, как мотыльки к огню. Одна импозантная фигура чего стоит! А лицо? Я же видела его лицо! Я видела блеск в его глазах! Оно полно страсти ко мне, оно выражает желание насладиться мною, как желанной конфетой, причём, готов проглотить её вместе с обёрткой! Ха-ха-ха, – прыснула Виолетта самодовольно и быстро прикрыла рот ладошкой. – А я что же? Разве я не хочу познать его ближе? Разве не желаю почувствовать шарящие в темноте его сильные руки, ощутить жар разгорячённого тела и его твёрдую плоть внутри себя? Я же не бесчувственная чурка, в конце концов? И потом, когда у меня последний раз был мужчина? Пожалуй, даже и вспомнить трудно. А тут такой случай подвернулся!»
Эти слова раззадорили её страсть и подстегнули плотское желание. Она прислушалась к звукам шуршащего под Егором сена.
«Мучается, несчастненький, – подумала она с откровенной жалостью. – И думает сейчас обо мне, наверняка, как и я о нём. Не спится бедняге, когда рядом красивая молодая женщина. И хочется, и колется, и совесть не велит. Наверно, это жестоко с моей стороны – расположиться на ночлег в одной комнате с мужиком, прожившим в одиночестве многие годы, и не подать ему никакой надежды на ночную любовь. Его понять можно. Он явно опасается проявить своё желание первым, потому что не хочет выглядеть в моих глазах грубияном и насильником». Егор принадлежит к категории мужчин-рыцарей, настоящих джентльменов. И поэтому я должна первой сделать шаг к сближению».
Виолетта медленно приподнялась, придвинулась на край постели, опустила ноги на пол. Прислушалась. Было тихо, никаких шорохов и звуков не донеслось со стороны мужской половины.
«Неужели уснул? Или прикинулся спящим, замер в ожидании моих дальнейших действий?» – задумалась она.
Посидев в нерешительности с полминуты, Виолетта упрекнула себя в трусости: «Что это со мной? Никогда не боялась мужчин, а тут вдруг сдрейфила? Ага, понятно. Всё потому, что прежде мужики хотели тебя, а тут ты сама загорелась любовью к мужчине. И к какому?! К красавцу с семилетней выдержкой! Оробела! Нет, Виалетточка, не к лицу тебе идти на попятную. Коль уж опустила свои ноженьки на пол – вперёд за счастьем!»
Её сердце учащённо билось в груди, будто она собиралась отправиться на смертельно опасное дело.
Подбодрив себя, Виолетта встала с кровати и, осторожно ступая босыми ногами, двинулась по направлению к ложу Егора.
Он всё слышал, от начала и до конца. Слышал, как она ворочалась в постели, а потом вдруг отчего-то хихикнула, прыснув в ладошку, и затихла ненадолго. Потом зашуршало отбрасываемое одеяло, и опять тишина…
Егор в напряжении смотрел невидящими глазами в сторону доносящихся звуков и ждал дальнейших действий своей нахальной гостьи. Вернее, он уже догадался о намерениях журналистки, но не мог поверить до конца в происходящее и даже ущипнул себя. Да, всё происходило на самом деле и не было сновидением.
«Что же делать? Встать и зажечь керосиновую лампу? Посмотреть презрительно в её бесстыжие глаза и демонстративно покинуть избу, пока не поздно?» – пробежала в голове спасительная мысль.
Виолетта не дала ему времени на принятие решения. В считанные секунды она очутилась рядом, опустилась перед ним на колени, прошуршав сеном. Егор не видел её, но явственно чувствовал её частое и прерывистое дыхание.
– Тебе чего? – спросил он, изображая, будто спросонья, чувствуя, как загорается в нём огонь неотвратимого пожара, потушить который он будет уже не в состоянии. Предотвратить бурю в душе уже не поможет никакая методика успокоения. У него просто не остаётся на это времени.
– К тебе пришла, Егорушка, – сказала Виолетта и не узнала своего дрогнувшего голоса. – Только не говори мне, что ты спал. Я слышала, как ты ворочался, и я догадалась отчего.
– Отчего? – отозвался Егор в темноте и почувствовал, как спазм перехватил горло.
– Оттого, что ты хочешь женщину, и не просто женщину – любую, чтобы снять плотское напряжение, – а именно меня. Я знаю, что это так, сердцем чувствую, и не говори мне обратного.
Виолетта наклонилась, вытянула руку вперёд, отыскала наощупь ладонь Егора, вложила в неё свою, горячую. Он лежал на спине, раскинув руки по сторонам.
– Чувствуешь, как я горю? Я тоже хочу тебя, и ты не можешь мне в этом отказать, не имеешь права обидеть женщину, – Виолетта опустилась рядом с Егором, её другая ладонь скользнула по его одежде и остановилась с левой стороны груди.
– О-о, как оно трепещет! – восторженно сказала она. – Оно кричит надрывно, а ты его не слышишь.
– Постой, – хрипло проговорил Егор, убирая её руку с груди. – Мне нужно спросить тебя кое о чём.
– Потом, мой хороший, потом спросишь, и я отвечу на все твои вопросы, – Виолетта обхватила его голову обеими руками, впилась горячими губами в его губы, не давая произнести больше ни слова.
Жадный поцелуй длился до тех пор, пока у неё хватило дыхания. Потом она отпрянула, с шумом захватила воздух. Трясясь, как в лихорадке, выдохнула:
– Только не прогоняй меня, Егорушка. Я очень тебя прошу. Я сама не знаю, что со мной происходит, но всё нутро моё жаждет тебя. Я просто умру, если ты отвергнешь меня…
Егор почувствовал, что перестал принадлежать сам себе, как когда-то в далёкой юности, в тот незабываемый день познания своей первой женщины – зрелой и опытной, превратившись в пассивного и беспомощного человека. За него всё делала Виолетта. Она очень оперативно раздела его и водрузилась сверху, вновь прильнула к его губам с большой жадностью.
С дрожью в теле Егор ощутил, как острые набухшие соски Виолетты ткнулись ненадолго в его грудь, от женщины исходил жар.
– О, боже… – послышался её стон. – Как я хочу тебя, мой отшельник… ты сводишь меня с ума…
Её страсть в одну секунду передалась ему и почти мгновенно заполнила всё его тело. В бурном неотразимом порыве он прижал к себе Виолетту и принялся с безумным неистовством целовать в шею, в лицо, в грудь, в один миг забыв обо всём на свете…
– Егорушка, хороший мой… милый… долгожданный… – горячо шептала Виолетта. Её рука лихорадочно заскользила по его животу вниз, ухватила за напрягшуюся до предела плоть и без промедления направила себе между ног.
Он замер на мгновенье перед проникновением в дышащее жаром лоно, которого не испытывал семь лет, а потом, громко вскрикнув, с силой стиснул трепещущее тело Виолетты, и слился с ней в одно целое…
…Опустошённые и обессиленные, они лежали, не шевелясь, и молчали, успокаивая разгорячённую кровь. Каждый думал о своём.
В голове Егора витали противоречивые чувства. Он не мог понять, что с ним происходит. Некоторое время назад внутри него всё бурлило и клокотало, будто проснувшийся вулкан, а неуправляемые чувства, как раскалённая лава, растекались по всему телу, сжигая на своём пути все преграды. И вот теперь, когда этот вулкан перестал бесноваться, а излившаяся магма больше не сжигает его протестное сознание, в голове заработал трезвый рассудок. На душе стало отчего-то тревожно и стыдливо, будто он совершил какой-то недостойный поступок, за который совсем скоро придётся расплачиваться.
Ему вдруг вспомнилось, как давным-давно, точно такие же тревожные чувства он испытывал, вкусив впервые любовные утехи поселковой развратницы. Тогда совсем аналогично, страшась будущего, он лежал рядом с женщиной и мучился от нахлынувших чувств.
Но то были события тридцатилетней давности, он был юн и неопытен, входил во взрослую жизнь, ему впервые довелось познать женщину. А что же происходит теперь? Чего он тревожится здесь, в безлюдной тайге, какого будущего страшится, когда на десятки километров нет цивилизации? Что такого, непотребного, произошло между ним и Виолеттой? Женщина сама возжелала его, никакого насилия над её чувствами, никакого попирания женского достоинства он не совершал. Притяжение было взаимным и искромётным, нужно лишь радоваться обоюдно доставленному удовольствию.
И вдруг его осенило: эти смятенные чувства от того, что он, вероятно, влюбился в Виолетту! Да, да, именно влюбился и боится признаться в этом. Отсюда и все тревожные ожидания. Пройдёт ещё немного времени и доверительный разговор между ними неизбежно состоится.
Что он должен сказать Виолетты? Сознаться в своих чувствах? Сказать, что не видит смысла в дальнейшем одиночестве?
Егор лежал и напряжённо думал, думал, думал…
Виолетта же, наоборот, радовалась состоявшейся близости. И, если бы сейчас в оконце заглянуло раннее солнышко, и можно было взглянуть на неё со стороны, то от взгляда не ускользнул бы тихий радостный блеск в её глазах. Она счастливо улыбалась и радовалась тому, что всё произошло именно так, как она того хотела. Немногословный и загадочный Егор покорился ей, стал её мужчиной.
«Он – мой, красивый, суровый, неприступный и гордый! Мой ласковый и нежный одинокий волк! – думала восторженно Виолетта. – Я многие годы искала счастья и сейчас могу быть довольна собою: после длительных поисков я его отыскала! Все прежние мужики – невзрачные песчинки, по сравнению с этим золотым самородком. Ни с одним из них я не испытывала такого наслаждения, которое испытала с ним. Не мужчина – а ураган!»
Её богатое журналистское воображение уже рисовало ей обворожительное будущее.
Виолетта преданно прильнула всем телом к Егору и принялась его ласкать, нежно проводя ладонью по плечу, шее, груди, потом поцеловала в щёку.
– Я знаю, о чём ты сейчас думаешь, – прошептала она.
– И о чём? – моментально спросил Егор, словно только и ждал этого вопроса.
– О дальнейших отношениях между нами, о том, как поступить со мной дальше. Выгнать взашей или крепко подружиться. Я угадала?
Егор хотел подтвердить, что это действительно так, но почему-то промолчал.
– Именно такие мысли и кружатся в твоей голове, – с уверенностью произнесла Виолетта. – Можешь не отвечать.
И вновь наступила длительная пауза, затем она снова заговорила первой всё тем же тихим голосом:
– Ты, Егорушка, не переживай и не мучайся напрасно. Я перед тобой в неоплатном долгу – ты спас меня от гибели и можешь расценивать эту ночь мизерной благодарностью за мою спасённую жизнь. На большее я не претендую, хотя была бы не против к дальнейшему развитию наших отношений.
– О чём ты говоришь? – прервал её Егор. – Какая может быть благодарность? Мне почему-то показалось, что это был искренний порыв чувств, а, получается, это всего лишь плата натурой?
– Ты не ошибся о моей искренности, – Виолетта запустила ладонь в густую растительность на груди Егора, принялась медленно теребить волосы пальцами. – Это был порыв души. Можно сказать, зов моего сердца. Неужели ты за дни нашего знакомства так и не понял, что я не равнодушна к тебе и млею при каждой встрече с тобой? Моя грубость – это напускное, защитная реакция, что ли… Я простая одинокая баба, которая мечтает найти спутника жизни и создать семью… А в тебе, Егорушка, я разглядела того самого мужчину, в котором нуждаюсь. Ты – уникум, я втюрилась в тебя с первого взгляда.
– Что… что ты сказала? – не поверил Егор словам журналистки. Он резко повернулся к ней и в кромешной темноте схватил её за плечо. – Повтори!
– Я думала, у тебя со слухом полный порядок, – съязвила Виолетта. – Оказывается, лишь один твой орган сохранил феноменальные способности. – Она положила руку на его мужское достоинство и восторженно произнесла: – Ого-го, какой молодец! Как часовой на посту. Не дремлет и в полной готовности ждёт дальнейших распоряжений. А ну, мой неутомимый труженик, иди к своей кисе, она уже заждалась тебя!
– Ах, ты бесстыдница! – проговорил Егор и в одно мгновение подмял Виолетту под себя. – Я сейчас откушу твой извращённый язык, бессовестная женщина! Ты у меня запросишь прощения за свои скверные слова!
– Ты волен поступить со мной так, как тебе хочется, – прошептала Виолетта в сладкой истоме, – милый мой егерь, добрый лесной волшебник. Прежде чем я приму страшную казнь от тебя, ты должен исполнить моё последнее желание…
Страстные объятия и ненасытные поцелуи длились ещё очень долго, и лишь когда робкий призрачный свет закрался в дом, они, наконец, угомонились и, сплетясь в тугой любовный узел, который невозможно было развязать, заснули крепким беспробудным сном…
***
Безмятежная идиллия длилась несколько дней. Боль в ноге у Виолетты прошла уже через день после случившегося урагана, когда её унесло вместе с палаткой, и она свободно могла передвигаться.
Каждый день, позавтракав, они покидали дом и гуляли беспечно по берегу, купались в реке нагишом, ворковали и целовались, как голубь с голубкой, лежали на горячей гальке, подставив обнажённые тела ласковым лучам солнца. У них шло медовое время.
До приезда второго егеря оставался один день, задерживаться на кордоне Виолетта не могла. О предстоящей разлуке с ней Егору не хотелось не говорить и не думать, однако, мысль о ней уже неотступно крутилась в голове. За ушедшие дни было сказано друг другу многое, но не всё. Главный, окончательный разговор был ещё впереди. Оба они, зная о его неизбежности, готовились к нему, скрывая друг от друга свои мысли.
Утром последнего дня Егор предложил прогуляться до того места, куда приходила на водопой медведица с медвежатами.
– Помнится, я обещал тебе показать медвежат, – сказал он. – Так вот, сегодня самое подходящее время для такой прогулки.
– Почему именно сегодня? – спросила Виолетта.
– Потому что день выдался облачным и валяться на холодных камнях не имеет смысла. А главное – я твёрдо уверен, что ноженьки твои здоровы, и, в случае чего, ты сможешь бежать от медведицы со мной наперегонки, – расплылся в улыбке Егор.
– А вот язвить и ёрничать нехорошо, – отозвалась Виолетта и, подойдя к Егору, повисла у него на шее. – Разве тебе неизвестно о вежливой манере общения с дамой?
– Кто бы говорил о вежливости? – отпарировал Егор. – Мой безобидный сленг близко не сравнится с ядовитыми выражениями некоторой особы, которая в данный момент висит у меня на шее.
– Неужели?
– В самом деле!
– Спасибо за критику, – сказала Виолетта. – Буду сдержанна в дальнейшем. Веди меня к своей медведице.
До пологого спуска к реке, по которому медведица водила своих малышей к реке, было не больше полукилометра. Путь занял совсем немного времени. Егор выбрал скрытое место для наблюдения, они прилегли на траву, затаились и стали ждать.
– А вдруг они сегодня не придут? – поинтересовалась Виолетта. – Что, если ушлая мамаша учуяла нас и решила поменять место обитания?
– Всё возможно, – согласился Егор. – У зверей свои тараканы в голове.
– И сколько времени нам предстоит выжидать?
– Ты куда-то опаздываешь? – улыбнулся Егор. – Лежи, глотай чистый кислород и наслаждайся природой. Это твой последний день общения с ней. Потом тебя вновь будет окружать городской шум с выхлопными газами.
– К великому сожалению, это так. Всё хорошее в жизни всегда быстро заканчивается, – с грустью проговорила Виолетта. – Завтра приедет твой коллега и моей чудесной сказочке наступит конец.
– Ты всерьёз полагаешь, что побывала в сказке? – спросил Егор.
– Да, побывала.
– Несмотря на то, что чуть было не погибла?
– И что? – с небрежностью пожала плечами Виолетта – Таков сюжет моего волшебного путешествия. А чуть-чуть не считается. Во многих сказках положительный герой проходит через тяжёлые испытания.
– И, как правило, остаётся живым и невредимым, – весело подхватил Егор. – Добро побеждает зло, а сказочная история заканчиваются счастливым концом поучительного характера.
– Совершенно верно, – согласилась Виолетта. – На то она и сказка. Её достоинство в том, что она имеет определённый сакральный смысл, который направляет человека на путь духовного искания, отрывает внутренний рост, – многозначительно закончила она.
– А тебя чему научила таёжная сказка? – усмехнувшись, с долей скептицизма полюбопытствовал Егор. – Она тебя тоже в чём-то возвысила?
– О-о, эта сказка – большое испытание для меня! – восторженно отозвалась Виолетта. – Здесь я увидела себя будто со стороны. Мой эгоизм, гордыня и самонадеянность теперь навсегда ушли в прошлое.
– Да неужели? – изобразив удивление на лице, полюбопытствовал Егор.
– Да. Мне кажется, я прошла испытание на умение отличать правду от лжи, стала смотреть на мир совершенно другими глазами. Он перестал быть серым и невзрачным, теперь я вижу в нём лишь яркие и сочные краски! И всё это благодаря встрече с тобой, Егорушка.
– Удивительная ты женщина, – сказал Егор. – Умна, проницательна, начитана, красива – но почему не замужем?
– О-о, наконец-то, я услышала от тебя этот вопрос, – улыбнулась Виолетта. – Давно ждала его.
– И каков будет ответ?
– Причина в моём характере, – ответила Виолетта, не задумываясь.
– Неужели он настолько скверный, что не нашелся ни один мужчина, который смог бы его стерпеть или сломать?
– Я всегда делаю так, как мне нравится. Делаю то, что мне нравится, и никогда не ставлю под сомнение свою правоту, – пояснила Виолетта. – Ты и сам смог убедиться, что я двигаюсь к поставленной цели, сметая все преграды на пути. Я всегда желаю только «самого-самого». Кому это может понравиться?
– Никому, это верно, – согласился Егор. – Но есть немало женщин, которые ради создания семьи, меняли строптивый характер, укрощали свои непомерные запросы, искореняли пагубные привычки. Ты не пробовала измениться?
– Нет.
– Почему?
– Потому что, вероятно, не встретила на своём пути того, ради которого могла бы это сделать, – Виолетта повернулась к Егору, заглянула в его глаза. – Разве что ради тебя попробовать? Вдруг получится?
Егор не успел ответить, совсем неподалёку послышался негромкий рычащий звук.
– Тс-с, – приложил он палец к губам. – Кажется, идут.
Первой на берегу появилась медведица. За ней, на удалении нескольких метров, бежали трое медвежат. Двое бежали в паре, будто соревнуясь между собой, за ними, семеня, двигался ещё один. Он почему-то выглядел чуть меньше своих собратьев и держался от них особнячком.
Медведица подошла к кромке воды, вытянула морду вперед, повела ею из стороны в сторону, принюхиваясь. Потом медленно двинулась вдоль берега, периодически поглядывая внимательно на водную поверхность. Не прошло и минуты, как она совсем неожиданно ринулась в реку. Три стремительных прыжка, мгновенное погружение под воду и в считанные секунды в её пасти появилась крупная рыбина. Трепыхаясь в зубах хищницы, она сверкала серебристой чешуёй.
Уже не торопясь, важной походкой медведица вышла на берег и выбросила изо рта добычу перед собой. Рыбина была ещё жива и пару раз встрепенулась на гальке. По внешнему виду Егор определил, что это был старый крупный язь.
Медвежата насторожённо подошли к рыбе, ткнулись в неё мордочками. Язь опять изогнулся и ударил хвостом по мордочке медвежонка. Медвежата испуганно отскочили, не решаясь подходить вновь. Медведица придавила рыбину обеими лапами и ловко сдернула зубами кожу. Медвежата вновь ткнулись мордочками в оголённую тушку язя и отошли в сторону, потеряв к ней всякий интерес.
– Они не умеют ещё есть самостоятельно? – спросила шёпотом Виолетта.
– По всей вероятности, – ответил Егор.
Медведица приступила к поеданию добычи, отдирая от тушки небольшие куски. Медвежата в это время играли и забавлялись.
Когда один из них сел, а затем откинулся на спину, разбросав лапы по сторонам, Виолетта, не удержавшись, воскликнула:
– Смотри, совсем как невинные детки у людей!
– Ты чего кричишь? – одёрнул её Егор. – Здесь не зоопарк, восторгайся молча.
Виолетта испуганно закрыла рот руками, и с виноватым видом посмотрела на Егора.
Медведица тем временем доела добычу, стряхнула с шерсти остатки воды, передёрнув мокрой шкурой, и повела малышей обратно в лес.
– Какие они милые и забавные, – с умилением произнесла Виолетта. – Совсем несмышлёные и беззаботные. По-моему, среди них двое мальчиков и одна девочка.
– Как тебе такое пришло в голову? – развеселился Егор от предположений Виолетты.
– Так двое же из них покрупнее и держатся вместе, а один – поменьше и одиночка. Мне кажется, эта та самая девочка, которая потерялась недавно?
– Вот кто у нас наивная девочка – так это ты, – покровительственным тоном произнёс Егор. – Не будь меня рядом – пошла бы, наверно, обниматься с медвежатами.
– У меня такое восторженное состояние, что я сейчас готова обнять весь мир, – счастливым голосом произнесла Виолетта и посмотрела завораживающим взглядом на Егора. – Здесь я впервые соприкоснулась с его многообразием и величием. И это чудо сотворил ты.
– Чудо сотворил не я, а природа. Я лишь поспособствовал увидеть его, – пробурчал Егор.
– Спасибо тебе за это, – с благодарностью отозвалась Виолетта. – Раньше я и предположить не могла, какое это счастье – лесная свобода.
– Каждый понимает счастье по-своему, – сказал Егор. – Кто-то не может и дня прожить без каскада городских огней, а кого-то из тайги и силой не вытянуть, чтобы полюбоваться этим каскадом.
– Счастье может быть длительным, а может и мимолётным. Знаешь, в чём заключается счастье для меня в данный момент? – спросила Виолетта, озорно сверкнув глазами, приоткрыв в них на мгновенье омут таинственности.
– В чём?
– В том, что мы с тобой сейчас одни в этой бескрайней тайге и можем вытворять всё, что взбредёт в шальную голову. И никто не увидит и не осудит нас за непристойные чудачества, – Виолетта шагнула к Егору, прикоснулась ладонью к его щеке, провела пальцем по краю губ. Заглянув с очаровательной таинственностью ему в глаза, прильнула всем телом.
– Что ты удумала, бесстыдница? – с улыбкой спросил Егор, уже догадываясь о намерениях журналистки.
– Бесстыдница хочет бесстыдства, – прошептала Виолетта томным голосом. – Прямо здесь, на поляне, на зелёной травушке-муравушке…
Страстный шёпот женщины в считанные секунды ускорил биение сердца Егора, он почувствовал в себе зарождающийся вихрь нерастраченных сладостных эмоций.
Виолетта прильнула к его губам своими – горячими, трепещущими, принялась снимать с него одежду.
– Егорушка, милый мой, чудный… я хочу тебя… я уже успела истосковаться по тебе… – шептали её губы между неистовыми поцелуями.
– Что ты со мной творишь, бестия моя ласковая? – тихо отозвался Егор. – Я же рассудок теряю от твоих поцелуев…
Его руки торопливо отыскали замок на молнии куртки, рванули его вниз до конца. Полы, словно крылья птицы, собравшейся взлететь, разошлись по сторонам; он ловким движением ухватился сперва за одну сторону, потом за другую, высвобождая руки, и в одно мгновение куртка Виолетты очутилась на земле. В след за ней в считанные секунды слетели брюки.
Когда с одеждой было покончено, оба они, полностью обнажённые, опустились на колени друг перед другом и вновь слились в жадном затяжном поцелуе.
– Безумная и ненасытная женщина, – судорожно глотнув воздуха, проговорил Егор и, не выпуская Виолетту из объятий, с необычайной осторожностью уложил на траву. – Колдунья ты моя, подарок мой небесный…
…В пылу любовной страсти они не услышали тревожных звуков, доносящихся из леса, и не заметили приближающуюся опасность. Глухое урчание медведицы застало их врасплох на пике вожделения.
– Егор, что это? – замерев на секунду, встрепенулась Виолетта и с опаской выглянула из-под разгорячённого тела Егора.
– А? Что? – тяжело дыша, переспросил тот, не прекращая ритмичных движений. – Ты о чём-то спросила?
– Ты разве не слышал?
– Ты о чём?
– В лесу кто-то есть!
– Глупости, тебе показалось, – чувствуя приближение разрядки и не желая останавливаться до наступления эмоционального взрыва, торопливо выпалил Егор. – Здесь есть только ты и я, моя сладкая…
И тут вновь раздалось утробное рычание медведицы, а на краю поляны появились двое медвежат. Третий, предположительно, оставался в лесу с матерью. Это была та же медвежья семья, за которой они наблюдали ещё совсем недавно. По всей вероятности, поляна являлась одним из излюбленных мест развлечения и отдыха медвежат.
– Егор, смотри… – со страхом прошептала Виолетта. – Они идут на нас…
Егор, наконец, выпустил из объятий испуганную Виолетту и повернул голову в сторону леса. Два любознательных медвежонка с нескрываемым интересом медленно двигались в их сторону. Когда Егор приподнял голову, они остановились, насторожённо встали на задние лапы, повели носом, прокачивая воздух через ноздри.
