Мерси Шелли
Верёвка
12. Гадкий утёнок
Случай с неудачным кандидатом-аналитиком сильно подействовал на Пашу. Если раньше гендир приглашал Егора консультировать уже согласованные проекты, то после эффектного разоблачения в лифте стал таскать его с собой и на те встречи, которые больше напоминали первое знакомство с клиентом.
С одной стороны, это выглядело как карьерный рост. Но с другой, Егор лишь теперь по достоинству оценил халяву своего былого положения, когда он приходил на работу без особой спешки, и забравшись в свой угол офиса, спокойно занимался верёвочной этнографией.
Он уже знал, что детские игры вроде «колыбели» – лишь нулевой уровень, дальше которого прошли немногие исследователи. Но те, что прошли, оставляли очень любопытные наблюдения. Народы севера использовали верёвочные игры, чтобы не потерять ясный ум и сноровку в зимнее время – иначе, когда ты полгода сидишь под снегом, легко свихнуться. Гавайцы с помощью верёвки обучали молодежь навигации по звёздам: Орион у них назывался «верёвочным пауком», а небесный экватор – «путь паука». На острове Пасхи верёвочные песни были связаны с местными иероглифами ронгоронго, и возможно, являлись прообразом этой загадочной письменности. Американские индейцы тоже применяли верёвочные истории как мнемоническую технику для передачи знаний, а на некоторых фигурах даже предсказывали будущее.
По сути, это мелкомоторное искусство воздействовало на мозги не менее чудесно, чем музыка. Но о том, что занятия музыкой способствуют развитию всяческих способностей, написаны целые шкафы научных работ и популярных книг, взять хоть прекрасную «Музыкофилию» Оливера Сакса. А про верёвочные игры никто таких исследований не делал.
Однако теперь и Егору стало сложно заниматься такими вещами – приходилось всё чаще сидеть в пашином «форде», поддерживая рабочие беседы. А потенциальные клиенты как будто сговорились размещать офисы в самых дальних концах города.
Впрочем, ты же сам мечтал об этнографической экспедиции, говорил ехидный внутренний голос. Вот и наколдовал себе, радуйся, почти каждый день поездки. И люди попадаются необычные, в этом тоже есть своя логика: маргиналы активнее используют Интернет, а потому интересуются небанальными услугами вашего агентства.
Вон, буквально вчера ездили к владельцу магазина сантехники, который запатентовал «персональный портативный утилизатор». Этот мужик утверждает, что в ресторанах Сингапура туалеты уже применяются для составления «пищевых портретов» клиентов – ведь именно в туалете посетители оставляют то, что издавна используется в больницах для анализа состояния человеческого организма. А теперь лаборатория для таких анализов умещается в один чип и работает автоматически внутри унитаза. Кто плохо переваривает лактозу, кто может выпить много алкоголя, а кому не стоит предлагать сладкого – всё можно узнать. Но когда эта практика распространится повсеместно, многие не захотят разбрасываться своими персональными биоданными. Защищаться от чужих унитазов-шпионов помогут личные портативные утилизаторы, считает визионер из Бирюлёво. Правда, торгует он пока обычной итальянской сантехникой, но смотрит в будущее с оптимизмом.
Конечно, гораздо приятнее общаться с такими инноваторами в чате, чем торчать в пробках. Однако Паша теперь был уверен: именно на живых встречах Егор может разглядеть в клиенте то, чего не показывает сетевой профайлинг.
– С виду такая милая тётка, – рассказывал Паша, съезжая с МКАДа на Ленинградку. – Но я бы ей флешку в рот не положил! Спросила, насколько мы можем поднять продажи роботов-пылесосов. А мы с Андрюхой как-то без подготовки. Там мероприятие было вообще на другую тему, и уже фуршет начался. Ну и Андрюха по глупости показал ей старый мем про пылесос. Знаешь, такой баннер «Сосу за копейки»?
– Угу.
– Между прочим, твоя вина. Кто две недели назад на встрече с клиентом задал вопрос про жопу? Андрюха как раз вышел к нам на работу. У него после твоего успеха – полный разрыв картона. По ходу, он решил, что мы так всегда презентуем…
– И что она ответила?
– Спокойно так сказала, что сейчас все сосут за копейки. Ну, мы поулыбались. Типа, обменялись шутками, и ладно. Так нет, она нам целую лекцию прочла о том, что в XVIII веке минет стоил дорого, потому что религия его запрещала, а в конце XX века он резко подешевел, потому что таким способом не заразишься СПИДом.
– Заразиться-то можно. Кроме того, в ближайшее время цена наверняка вырастет по вине стоматологов. Видал, сколько вокруг девушек в брекетах? Это значит, что тысячи парней лишены нормального орального секса.
– Вот нам как раз тебя не хватало, чтобы так отвечать. Стояли как оплёванные. А она ещё с такой издевкой, типа, как же вы рекламу продаете, если не разбираетесь в ценообразовании на рынке минета…
«Курица-наседка». В классификации Егора эта категория появилась одной из последних. Хотя он давно заметил, что среди всех его «дятлов», «лысых орлов» и «соловьёв» не хватает женского типажа. Но девушки, представлявшие большинство компаний, чаще всего были молодыми пиарщицами, которые вполне вписывались в категорию «волоклюй». Однако случались и другие, постарше и пожёстче. Название для них Егор придумал после того, как Ольга рассказала ему про скандальный диплом своей сокурсницы на журфаке.
То был редкий случай настоящей научной работы в «институте благородных девиц», где наиболее важным жизненным вопросом является выбор юбки и туфель, а не какой-то там диплом, который можно сделать за неделю путем копирования двух-трёх других дипломов из Интернета. Само местоположение факультета журналистики (не с какими-то ботанами на далёких Воробьёвых горах, а прямо в центре, напротив Кремля) однозначно говорило о том, что демонстрация красивых ног здесь выгоднее, чем демонстрация ума. Но принципиальная сокурсница Ольги решила соригинальничать. Посвятив диплом известному медиа-деятелю Антону Носику, она не стала повторять общие дифирамбы «отцу Рунета», а вместо этого нарисовала схемы отношений в его стартапах.
И выявила интересный паттерн. Когда компания только встает на ноги и бьётся за выход на рынок, ею управляет мужчина; но если бизнес стабилизировался, основатель оставляет на хозяйстве женщину – не случайную, конечно, а проверенную – и идёт строить новые стартапы. Зато внутри каждого устаканившегося бизнеса гаремный принцип инвертируется: «курица-наседка» предпочитает иметь в сотрудниках послушных мальчиков.
За диплом девушке поставили тройку, обвинив автора в неэтичности. Обычное дело: настоящая наука всегда обгоняет своё время. А может, место неудачное. На этнографических кафедрах вполне прокатывали исследования типа «Интимное мздоимство у караимов». Но тут ведь журфак, тонкие материи, Кремль через дорогу, намёки на полигамию ни к чему… Зато Егор вполне оценил этот образец новейшей антропологии – стало понятно, откуда берутся те деловые курицы, что частенько оказываются в руководителях, хотя не блещут боевым задором отцов-основателей.
Свернув с Ленинградки, пашин «форд» стал петлять в странном районе, где каждое новое офисное здание со стеклянными стенами, похожее на хрустальный гроб, прятало позади себя пару обветшалых советских домов с маленькими тёмными окошками. К счастью, на этот раз им не пришлось проходить железные турникеты, сдавать охране паспортные данные, подниматься по длинным лестницам или спускаться в сырые подвалы, как бывало при посещении офисов других клиентов. Здесь вход был виден издалека: у двери магазина стоял киношный робот-трансформер высотой до второго этажа. Подойдя ближе, они заметили пару танцующих роботов в витрине. Ещё один робот, похожий на электрочайник с головой, встретил их на стойке у кассы.
– Это магазин из моих влажных детских снов! – воскликнул Паша.
– Здравствуйте, Павел и Егор, – сказал робот-чайник. – Ваша встреча назначена на 15:00, осталось шесть минут.
Из-за стойки вышел юноша с дежурной улыбкой. На фоне роботов он казался излишне вытянутым и хрупким, словно морской конёк.
– Здравствуйте. К сожалению, наш электронный администратор ошибается. Грейс ещё не вернулась с внешней встречи, такие пробки сегодня… Вас не затруднит подождать полчаса? Может быть, чаю?
Они выпили чаю, разглядывая товары на полках магазина. Сошлись на том, что робособакам не хватает шерсти. А вот простенький футляр для превращения мобильника в вибробота – это гениально.
Потом вытянутый юноша дал им планшет, с которого можно управлять танцующими роботами в витрине. Они поиграли. Паша попросил дать ему порулить трансформером у входа, но юноша сказал, что этот экспонат на ремонте. Они выпили ещё чаю, и Егор спросил, где туалет. Ага, до конца коридора.
– Кто первый, тому кабинка! – крикнул Паша, юркнув за дверь.
Егор прошёл к писсуарам. Позади донеслось какое-то жужжание.
– Горыныч, иди-ка посмотри. Тут прям фильм ужасов…
Паша стоял в дверях кабинки. Внутри весь пол был засыпан бумажным снегом, а у самого унитаза, в куче размотанной туалетной бумаги, что-то шевелилось. Вдруг из этой белой кучи выехало нечто чёрное и круглое, и Егор с Пашей непроизвольно отпрянули. Разметая бумажные обрывки, робот-пылесос потыкался в стену, в унитаз, и вернулся в бумажную кучу.
– У него там гнездо, – прошептал Егор.
Паша сделал круглые глаза и на цыпочках пошёл к дальнему писсуару.
Вернувшись в магазин, они некоторое время сидели молча.
– Ты думаешь о том же, что и я? – спросил наконец Паша.
– Само собой. О высоких моральных принципах.
– Чиво?
– Ну, мы станем продвигать роботов, а потом один из них кому-нибудь ногу отрежет…
– Да-да, и я про то! – Паша кивнул. – Мы изучаем клиентов, их аудиторию, но никогда не изучаем качество товаров! А между прочим, сейчас многие компании заставляют SMMщиков разруливать негатив. Мы тоже пару раз нарывались. Кому-то творожок прокисший продали, у кого-то аккаунт на сайте угнали… Люди ругаются в соцсетях, а клиент требует, чтобы мы на все эти посты отвечали, будто мы ему – круглосуточный саппорт. А бывают и похуже кейсы. Прошлой зимой пришла ко мне одна шарашка. Хотели раскрутить свои генетические тесты. Бабла – завались. Я даже пожалел, что у нас с ними не срослось из-за каких-то формальностей. И вдруг недавно читаю в новостях – уголовное дело! Они, оказывается, никакого анализа ДНК не проводили вообще. Все присланные пробирки просто выбрасывали. А фейковые «результаты тестов» сочиняли на основе персональных данных, натыренных из профилей клиентов в соцсетях. Типа, «внешность восточно-европейская, склонность к вербальной креативности высокая» и так далее по пунктам. Прикинь, мы бы попали как соучастники! Если б нам заранее знать хотя бы такие инсайды, как этот косяк пылесоса с бумагой, мы бы с таких клиентов больше денег драли. Либо сразу посылали их подальше, чтоб под суд не попасть.
Паша вынул планшет и стал что-то быстро набирать, словно уже отбивался от исков граждан, травмированных коварными пылесосами.
А ведь они могут победить даже с косяками, подумал Егор. Всё та же эволюция, хотя и не биологическая уже. Война технологий за людей. Взять кирпич. Древняя технология, которая однажды победила. Из прямоугольных кирпичей делают прямоугольные стены, прямоугольные дома, города. Вообще куча угловатых вещей вокруг. Люди бьются об эти углы, но ничего, приспособились. Даже модно стало обдирать штукатурку, под которой раньше прятали кирпичные стены, а теперь прямо напоказ выставляют эти красные кубики…
Но потом приходит круглый робопылесос, которому неудобно из углов пыль доставать. Конечно, разработчики стараются, выдвижные щёточки придумывают. Но если таких роботов станет много, они могут победить кирпичную прямоугольность, и дома станут делать без углов. Где же это было, в Турции? – экскурсовод рассказывал около церкви со скругленными углами – мол, специально так строили, чтобы пьяные и слепые, идущие по стеночке, не падали на углах.
Правда, ради роботов придётся ещё и туалетную бумагу запретить, если они слишком часто будут её зажёвывать. А человек опять приспособится. Примет ислам, там научат. Так или иначе, в результате отбора останутся те, кому бумага не нужна. Ну а что, Интернет же отбирает себе фриков, которые ему больше подходят – болтунов, истеричек, ретрансляторов, эксгибиционистов. Вот и пылесосы могут стать селекционерами…
Паша хрюкнул, тыкая в планшет:
– Мощную статью нашёл. Спросил в поиске про робопылесос в туалете, а он мне среди прочего выдал про умные дома. Слушай, это надо обязательно заслать нашему бирюлёвскому сантехнику:
«В 1999 году компания Microsoft представила публике умный дом со множеством высокотехнологичных устройств. Однако не все оценили эти чудеса по достоинству: в прессе появились публикации с заголовками “В доме будущего Microsoft за $53 миллиона нет туалета”. Казалось бы, компания должна игнорировать такие наезды. Но некоторые предпочитают возглавить безобразие, если не могут его остановить.
В мае 2003 года британское отделение Microsoft опубликовало пресс-релиз “MSN Launches World's First Internet Loo”. Там даже имелась картинка «первого интернет-туалета» с выдвигающимся из стены экраном, беспроводной клавиатурой и стереосистемой. Новость облетела мировые СМИ, какой-то изобретатель заявил, что у него уже есть патент на интернет-туалет именно с таким названием i-Loo… и тут компания Microsoft удалила пресс-релиз, назвав его “просто шуткой”.
Думаете, на этом туалетный юмор вокруг Гейтса закончился? Как бы не так! Если не можешь остановить безобразие… Ну, вы поняли. Спустя ещё восемь лет фонд Билла Гейтса объявляет конкурс на лучший “умный” туалет для стран третьего мира, где миллионы людей страдают от антисанитарии.
Увы, конкурс закончился столь же бесславно. В ноябре 2013 года в New York Times вышла статья с простым названием “Bill Gates Can’t Build a Toilet”, где рассказано о причинах краха этой аферы. По условиям конкурса, туалет должен уметь перерабатывать отходы под управлением встроенного компьютера. Все предложенные на конкурс решения стоили более тысячи долларов. В странах вроде Индонезии, где большинство людей зарабатывают не более 5 долларов в день, мало кто может позволить себе такое дорогое удовольствие.»
Егор так и не узнал, чем завершилась битва Гейтса с туалетами. Дверь магазина распахнулась, впуская женщину, при виде которой вспомнился тайский массаж. Паша уже рассказывал, что она наполовину кореянка, лет под сорок, но издали она выглядела как девочка-подросток. Наверное, потому, что двигалась быстро и как-то очень ровно. Только вблизи стали заметны морщинки вокруг миндалевидных глаз.
– А-а, Павел, здравствуйте! Кого привели на этот раз? Другой дизайнер?
– Нет, зоопсихолог. – Уставший от ожидания Егор решил не церемониться. – Меня выпускают из клетки в особо важных случаях.
– Это интересно, – сказала она безо всякого интереса. И протянула ему руку тыльной стороной вверх, словно не для рукопожатия, а для поцелуя.
Жест покровительства. Можно, конечно, взять и перевернуть… Он поднял правую руку, но тут левая, словно из зависти, дёрнулась, сбрасывая верёвку. Следующее движение он проделал уже почти сознательно: набросил верёвочное кольцо на протянутую кисть кореянки.
– Это такая игра, – сказал он, надевая другую часть верёвки на свою правую.
Она посмотрела на верёвку безо всякого выражения… но тут же крутанула рукой и сделала, как Егор, ещё одну петлю на запястье.
– Я помню. Но у нас надо было на две руки надеть. А подруга снимала.
– Да, так обычно и делают. Просто мне сейчас пришло в голову: если каждый наденет на одну руку, будет легче показывать фигуры тому, кто не знает или забыл. Вот смотрите, средним пальцем подцепляем эту петлю. Да, вот так. А теперь…
Он не договорил, потому что она провернула «крест» быстрее него, сверкнув длинными ногтями. А потом показала движение, которого он не видел ни в одном ролике. Получившуюся фигуру он тоже не знал.
– Это «вешалка», – сказала кореянка. – Дальше будет «ёжик».
Ещё одно новое движение и новая фигура. После «ежа» они вернулись к «кровати», которую кореянка назвала «рисовым полем». Потом был «цветок», а потом «барабан» – Егор узнал в этой фигуре «песочные часы» и на этот раз первым успел показать, как перейти к «свечкам». Теперь удивилась Грейс, она явно собиралась сделать другое.
Дальше тоже рулил Егор, и они прошли по классике: «ясли, кровать, кошачий глаз, рыба». Но на «песочных часах» она снова перехватила инициативу, и они вернулись на «рисовое поле».
– Спасибо. Приятно было вспомнить.
Она вернула ему верёвку, на лице промелькнуло какое-то подобие улыбки. Егор решил, что это уже можно считать достижением для такого бесстрастного восточного лица.
– Что ж, пойдемте в мой кабинет.
Против ожидания, в кабинете не было ни бамбуковых занавесок на окнах, ни шёлковых вееров на стенах. Разве что стол необычной формы, вроде фасолины. Да кресла плетёные, а не классические офисные.
– Игры располагают людей друг другу, – сказала Грейс, когда они сели. – Я так понимаю, это продуманная часть вашей работы с клиентом, но к вашему предложению это не имеет отношения.
– Ну почему же, – возразил Егор, хотя никакой связи пока и сам не видел. – Это напрямую связано с нашей работой… Знаете, что такое импринтинг?
– О-о, и вы туда же. Павел уже пытался мне продать оральный секс по сниженным ценам.
– Я вовсе не об этом… Есть такое известное наблюдение: новорождённый утёнок будет считать своей матерью любой движущийся объект, который увидит первым. Хотя не совсем любой, там размер имеет значение. Но в общем, это необязательно утка. Утенок может пойти за человеком, за собакой… или за роботом-пылесосом.
– Готовый сценарий для ролика, – заметил Паша.
– У человека более долгий период обучения… – Егор чувствовал, что почти поймал нужную идею. – Но ведь строятся наши модели мира похожим образом. Мы копируем то, что повторяется вокруг нас в детстве, особенно если оно сопровождается позитивным подкреплением. Я тут увидел у вас танцующих роботов, и представил такую перспективу… Раньше люди в танцах имитировали разные полезные действия. Например, охоту. Или животных имитировали, поскольку животные умели многое, чему людям хотелось научиться. А в индустриальную эпоху появился брейк-дэнс, словно вместо охотника или животного какой-то ребенок встретил робота – и стал повторять движения за ним…
Кореянка молчала. Чёрт, с этим бездвижным лицом совершенно непонятно, чего она там себе думает. Или меня действительно занесло не туда?
– Да, я понимаю. – Грейс как будто услышала его мысленный вопрос. – У нас в пионерском лагере ставили танец ткацких станков. Девочки строились двумя рядами, держа между собой красные шёлковые ленты, и размахивали этими лентами вверх-вниз. Довольно глупый танец… А у вас прямо талант – будить воспоминания. Но что будет дальше с утёнком?
– В жизни или в нашем ролике?
– В ролике, конечно. Мы же обсуждаем рекламную кампанию.
– Ну, в ролике всё просто. Покупателю нужно показать желанный результат. Так что наш утёнок, который пошёл за пылесосом, в конце концов вернётся к маме-утке. А пылесос вернётся в свой зарядный док на фоне чистой квартиры. Все довольны.
– Неплохо. Ваш бы ролик показать моему адвокату по разводу.
Егор не нашелся, что ответить. Паша тоже сидел озадаченный.
– Ладно, мальчики, не тушуйтесь. Сценарий ролика забавный. Но вы же не только с этим ко мне пришли? Павел говорил, у вас какой-то особый подход к работе с аудиторией.
– Мы просто любим поштормить на ходу, – включился Паша. – Наша главная идея в том, что наиболее лояльную аудиторию создает совместная деятельность вокруг заданного товара. Поэтому мы разрабатываем для каждого клиента что-то вроде игры, которая позволит объединить аудиторию в активное сообщество действия, сообщество посланников бренда. А чтобы создать такой «коммуникационный идол», нам необходимо…
Паша продолжал рассказывать общие вещи, которые они уже сто раз повторяли перед клиентами, и поглядывал на Егора, ожидая, что тот добавит конкретики. Но Егору расхотелось говорить. Мысль, которая началась с утёнка, продолжала развиваться в каком-то неприятном направлении.
Под импринтингом чаще всего понимают реакцию следования или половое запечатление. Но ведь бывают и другие впечатления. У каждого человека можно выявить своеобразные «ключи счастья» – движения, образы, звуки или запахи, которые возвращают его в то приятное состояние, когда нечто хорошее сопровождалось именно этим набором ощущений. Но что мы сделаем, выявив у человека такие ключи? Просто впарим очередной пылесос? А ведь можно сделать из этих ключей нечто совершенно иное. Как верёвочная игра в «колыбель», которая включает всех в чистую радость безо всякой паразитной нагрузки…
Неужто и к тебе подкрались «моральные принципы»? Нет, это что-то другое. В науке, которой занимался Егор, мораль считалась таким же плодом эволюции, как и всё остальное. С практикой тоже всё ясно: хотя в обработке клиентов они с Пашей используют паразитные техники, но сами игры и сообщества, которые создаёт агентство – это скорее примеры общественно-полезных симбиозов. Человек приходит на форум и узнаёт от экспертов, как починить свой автомобиль – ну и какая ему разница, если форум сделан под шапкой какого-то бренда?
Другое дело, если ты знаешь, что без бренда мог бы создать нечто поинтересней. Сеть более высокого уровня. Как ребёнок, который собирал простенькие домики из конструктора, а потом ему показали чертёж, согласно которому из тех же деталей можно построить настоящую космическую станцию… Нет, это не про мораль. Просто неохота быть дураком.
– А были случаи, когда клиенты отказывались от ваших акций? – спросила Грейс, перебивая выступление Паши и размышления Егора.
– Такое у всех бывает. Я бы не хотел… – Пашин фонтан как-то резко иссяк.
– Да бросьте. Мне нравится ваша идея про «сообщество действия». Но любопытно, насколько другие люди её понимают. Мне же в любом случае надо будет знать и плюсы, и минусы.
– Ну, например… – Паша почесал подбородок. – Знаете такой фитнес-браслет FitBit? Мы придумали для них приложение SexBit…
– Ясно, можете не продолжать. Догадываюсь, почему они не купили.
– …Зато их конкурент, другой производитель фитнес-браслетов, согласился реализовать нашу игру «Тюрьма», – вывернулся Паша. – Хотя там всё примитивнее. Те же рейтинги, кто больше набегал, та же отрисовка маршрутов на карте. Мы просто добавили легенду: пользователь становится заключённым, а его фитнес-браслет – это как бы полицейская система слежения. Заключённому надо выполнять задания, а надзиратели следят по карте. Мы ещё хотели обыграть тему побега, как в фильме «Бегущий человек». Но оказалось, что большинству нравится играть послушных заключённых.
– Неудивительно, – кивнула Грейс.
– А ваших роботов можно программировать самостоятельно? – спросил Егор. – Или обучать новым движениям?
– Некоторых – да.
– У нас есть одна разработка, которую можно использовать.... – Егор выразительно посмотрел на Пашу и мысленно добавил «потому что её не взяли тупые продавцы мини-камер». – Это такое приложение, называется «Походка».
– Очень прикольная штука, да! – Паша выхватил планшет, быстро уловив идею продать игру, от которой отказался другой клиент. – Чисто для себя сделали, ради эксперимента. Знаете песню «А я милого узнаю по походке»? Мы придумали шуточный сервис знакомств, где люди ничего о себе не рассказывают и даже лиц не показывают, а вместо этого демонстрируют…
– Так-так, мальчики, – перебила Грейс. – Мне ещё рано в сервисы знакомств. Особенно такие, где демонстрируют. Развод ещё в процессе.
– Это не для вас, – покачал головой Егор. – Это для ваших роботов. Пабло, покажи.
Паша повернул планшет к кореянке. На экране открылся профиль пользователя с окошком видеоплеера. В окошке прохаживался молодой человек в чёрном костюме. Он был снят со спины, но потом обернулся, словно его позвали – на лице оказалась чёрная маска. Молодой человек махнул кому-то рукой и пошёл дальше. Егор вспомнил, что давно хотел спросить Пашу, откуда у него такая выправка. Наверное, всё-таки танцами занимался.
– Мы пока не решили, использовать живые ролики или аватаров, – сказал Паша. – В принципе рендеринг добавляет анонимности, но хуже передаёт движения.
Он открыл другой профиль: зеленокожая девушка в розовом платье и розовой маске шла навстречу, покачивая бедрами. Перепрыгнула через фиолетовую лужу. В движениях было что-то знакомое, но на этот раз Егор не узнал, кто это.
– И зачем нашим роботам сервис знакомств? – Грейс скептически рассматривала девушку в розовом.
– Можете представить это как выставку собак, – пояснил Егор. – Есть исследования, которые показывают, что люди относятся к бытовым роботам как к домашним животным. Придумывают им имена, рассказывают об их выходках. В подобном сервисе каждый ваш клиент мог бы сделать своему роботу аккаунт – и хвастаться, чему он научил своего питомца. Кто танцует, кто лапу подает.
– И гадкий утёнок не пойдёт за роботом, а наоборот… – задумчиво проговорила Грейс. – Жаль, что ваша идея – для развлекательных роботов. А у нас задача – более практичные устройства продвигать. Такие, как пылесосы.
Егор молча пожал плечами. Грейс положила ладони на стол параллельно друг другу, словно собиралась встать. Но вместо этого вдруг оттолкнулась назад и покачалась на кресле, как школьница.
– …Хотя, если честно, я давно пытаюсь убедить наш головной офис, что продвигать в первую очередь надо развлекательных. Они сформируют рынок для остальных. Чтобы продать человеку что-нибудь нужное, надо предложить ему в пять раз больше ненужного.
– Принцип Парето! – воскликнул Паша.
– Что ж, давайте попробуем, – кивнула Грейс. – Не скажу, что вы меня убедили, мальчики. И едва ли это сильно увеличит наши продажи. Но как имиджевая акция – забавно. Кстати, пылесосы тоже можно программировать на разные виды движения. А если надеть на них маски, как в вашем ролике, можно и конкурс красоты устроить…
# # #
Вырулив обратно на Ленинградку, Паша сообщил, что не успевает в офис: Вера записала его на какой-то пафосный тренинг для топ-менеджеров в Красной Поляне, самолёт через три часа. Он уговаривал Егора доехать с ним до аэропорта, и хотя бы там выпить вместе, отметить удачный договор с Грейс, ну и вообще поболтать нормально.
Но Егор сослался на вечерние планы с Ольгой: она ещё страдала от расставания с «тойотой», отправленной в ремонт, и для облегчения этих страданий он взял билеты в её любимый театр, что-то там Серебренникова про любовь.
Паша сказал, что уже видел эту пьесу, да, вам с Ольгой точно понравится, давай тогда подброшу до метро. Но ехать было ещё прилично, и Паша стал делился своими печалями. Егор даже порадовался, что они не напьются. Потому что печалей у Паши накопился целый багажник и два бардачка.
Сначала он ныл, что Грейс права, все наши игры работают только как имиджевые акции, а если оценивать всерьёз конверсию и ROI, то тут рынок захватили умные машинки, все эти долбаные биржи-автоматы с прицельным таргетингом. Либо надо делать совсем тупой вирусняк, как наш главный рекорд трафика – идиотский мем про нефтяного гнома Ойле Лукойле. Хотя и этот комикс уже считается «многабукв», за ним уже накатила полная чума примитивизма. Какие-то слогеры, которые пишут посты из одного слова и набирают миллионы просмотров. Какие-то ролики на три секунды. Смотри, ведущая наша IT-компания, поисковик мирового уровня, выкатывает новый сервис – и к кому они идут за раскруткой? К малолетке, которая прославилась тем, что засовывает себе в рот несъедобные предметы и выкладывает это в Instagram!
Потому что большинству людей только такое и надо. Ну погляди на эту барышню-крестьянку, восклицал Паша, указывая на тротуар, где шла накрашенная девица в мешковатых спортивных штанах мышиного цвета и ядовито-розовых резиновых сапогах. Лет пять назад все бы угорали над нею, да и сама постеснялась бы так выйти. Но за последние дни я уже десяток таких видел в центре, в точно таких пижамах, словно они все из одной больницы. А до этого я видел такие же серые треники на главной героине сериала Girls. Вот и вся игра, которая этим козам нужна.
И не только козам, поддержал тему Егор. Взять хоть скандалы с дорогими часами – то у патриарха, то у президентского пресс-секретаря. Понятно, что стадо будет копировать лидеров, поэтому производителям выгодно окольцевать верховного самца, сделать его лицом бренда. Но какая же ацкая сила заставляет самих лидеров, взрослых и общем-то умных людей, носить на себе эти кандалы с чужим клеймом?
А ведь пытались же некоторые поломать эту первобытную традицию. Помнишь, лет семь назад, летали в новостях такие картинки: сходящий в гроб Стив Джобс дарит новый айфон премьеру Медведеву, с последующей раздачей айпедиков министрам. Такому культу по крайней мере можно найти рациональное оправдание: если уж метить баранов бижутерией, то пусть бижутерия станет умной, позволяя следить за перемещениями стада!
Но культ не прижился: сам президент посрамил своего премьера замечаниями, что кое-кто играет на айпедике во время заседаний. Пришлось чиновникам вернуться к блокнотам и ручкам, а в качестве статусного символа опять таскать тяжёлые металлические «котлы», на радость продавцам средневековых шестерёнок. Удивительно, что биологи так много спорят о назначении павлиньих хвостов, хотя перед носом гораздо более смешные выверты эволюции.
Увы, развеять пашины печали шутками о верховных самцах не удалось. Гендиректор лишь сменил пластинку на другую, но тоже с блюзом: клиенты в этом году мелковаты, а крупняки не врубаются в наши игры с сообществами.
Егор возразил, что динозаврам нужен лишь пример другого динозавра, тогда все побегут копировать – та же игра в подражание, только на другом уровне. Но Паша напомнил Егору его собственные слова о том, что маленькие твари имеют свои адаптивные преимущества в скорости и ловкости. Именно поэтому у больших компаний никогда не получается то, что делают стартапы, сколько бы умных людей не работало в органах динозавра. С ними лучшее средство – откат, но маленькое агентство вроде нашего не может себе позволить такие динозаврские откаты…
По всем этим причинам контракты уплывают к конкурентам. За последние два месяца «Грейд» перехватил уже трёх жирных клиентов, предложив им почти такие же акции, как мы собирались предложить – только у «Грейда» всё проще, дешевле и массовей, жаловался Паша.
Егор заметил, что они уже проехали «Водный стадион», но гендиректор не спешит его высаживать, явно намереваясь выговориться до дна. Так и до аэропорта можно случайно долететь. Нет, надо перевести разговор на что-нибудь повеселее: