Мери Ми
Без чувств
Эпизод 5. Загородный дом Тони
Делец Тони занимался мошенничеством с ценными бумагами: привлекались предприниматели, совершались сделки. Его фирма считалась престижной, ему доверяли, с ним сотрудничали, ведь все было по закону. Но так казалось на первый взгляд.
Тони вел беседу с Майклом, со своим «верным псом», рассуждая о делах в бизнесе. Арчер сидел в дальнем углу комнаты в вольтеровском кресле возле камина, его пиджак висел на спинке кресла. Верхние пуговицы рубашки расстегнуты, кожа коричневых ботинок сияла от блеска. Одна нога опиралась о колено, выдавая его спокойствие и некое пренебрежение, он чувствовал себя как дома. На коленях портативный ноутбук. Со стороны казалось, что он внимательно слушал рассказ Тони, но глаза напряженно смотрели в экран. Он был поглощён совсем другим.
Тони прохаживался по комнате, сцепив руки в замок за спиной и тихим голосом наставлял:
– Пару человек хотят расторгнуть сотрудничество со мной, надо понять, как они пришли к такому решению, Майкл. Деньги не главное, когда кто-то уходит. Моя гордость говорит мне: «Надо понять причины утечки, Тони, иначе бизнес, который ты строил много лет, рухнет». Полгода назад я выбрал именно их. Я был уверен, что они не спрыгнут с крючка еще долгое время, ведь я приносил им половину доходов от прибыли. Да, Майкл, я пристроил свою задницу именно там, где меня больше всего кормили. А теперь, что же случилось теперь? Когда в стране произошел маленький кризис, все фирмы начали закрываться, но мы остались на плаву благодаря Арчеру, без него мы бы загнулись еще в прошлом году. Грузоперевозки, также играют значимое место в бизнесе, покрывают затраты намного больше, чем следует. Виртуальных денег полно, но с наличкой проблемы. Когда корабль потонет, мы не сможем хранить все только на счетах. Нужны бумажные деньги для перевода их в банки Европы. Должна быть страховка, верно, Арчер?
Арчер молча кивнул, не отвлекаясь от ноутбука. В нем он выбирал место, где смог бы опробовать в стрельбе новую винтовку. Он просмотрел все стрелковые клубы, перешел к полигонам с частной собственностью. Туда пускали по индивидуальной записи. Отличная территория, возможность пострелять без посторонних глаз в различные виды мишеней. Зарегистрировавшись и оплатив услугу, Девис внимательно взглянул на Тони.
– Проведем званый ужин, – Тони снял пылинку с брюк и продолжил. – На мероприятие придут люди из высшего класса, которые устали платить большие налоги. Тут появлюсь я и предложу им свою помощь: часть их акций будет храниться у меня в полной безопасности, без регистрации в налоговой службе. Деньги и драгоценности должны числиться на моих счетах. Это и есть мое предназначение – спасать людей в нужный момент. Единственный нюанс заключается в оплате процентов за хранение акций, но это ничтожно мало по сравнению с тем, как их обдирает правительство.
Тони громко рассмеялся, разводя руки в стороны, словно мессия. Чевис резко прервал его смех.
– Все это звучит здорово, но мне пора на обед.
Арчер ехал домой на любимом пикапе «Форд Рейнджер», его жилище находилось в пригороде. Заехав в гараж, он тяжело опустил голову на руль. Виски опять сдавило, это мешало ему взять себя в руки. От роя мыслей в его голове становилось тяжело дышать. Пересилив состояние апатии, он хлопнул дверью пикапа и обошел дом, проверив свои приманки на случай, если его пытались навестить нежданные гости. Зайдя на крыльцо, он вскрыл пару досок в полу и выключил сигнализацию в доме. Отряхивая ладони, он замер, обнаружив приоткрытое окно. Странно, он не мог оставить его открытым. Хотя из-за насыщенных событий в своей жизни Арчер мог забыть все, что угодно.
Вымыв тщательно руки, Девис разбил два яйца на шипящую сковородку, белки разлились идеальными кругами с желтками ровно по центру. Арчер любил порядок во всем, что его окружает. Слева стакан с водой и таблетки, которые он принимал от бессонницы, справа – столовые приборы. Он погрузился в себя, дом – это место защищённости, здесь тихо и спокойно. Девис поднес вилку с яичницей ко рту, звонок телефона нарушил умиротворение, царившее в комнате. Рука Арчера дрогнула, вилка, выпав из рук, ударилась о стол. Он медленно поднял тарелку и швырнул ее об стену. Ни один мускул не шевельнулся на его побелевшем лице.
– Да, – ровным голосом ответил Арчер.
– У тебя все хорошо?
– Давай по делу, – сжав зубы, выдохнул Арчер.
– Я могу приехать?
– Нет.
– Хорошо, перейдем к делу, – на том конце провода запикал пульсометр. – Есть заказчик нового убийства, жертва невиновна.
– Я разберусь с этим. Нужны все выписки, сколько переведено средств на счет сенатора, за последний год, – холодно продиктовал Арчер.
– Будет сделано.
– На следующей неделе действуем по плану. Отбой.
Арчер выдохнул, как будто последние пять минут не дышал вовсе. Если бы он умел выплеснуть боль, то воспользовался бы подаренным судьбой шансом. Но он не мог, не мог, как бы ни старался. Хотелось орать, плакать и смеяться как раньше, раньше он мог… Запив таблетку водой, он тяжело поднялся.
– Где ты был?.. – Зазвенело у него в голове. – Почему ты вернулся один… Трой?
Девис зажмурил глаза. Когда он пришел в себя, заметил разобранный пистолет. На столе аккуратно лежали детали от большего к меньшему: затвор, рукоятка, магазин, пружина… В руках у него были зажаты патроны. Он выпустил их из рук: «Какого черта?!»
Дав себе еще несколько минут, Арчер поплелся в спальню: «Хочется спать, башка разламывается».
Коснувшись подушки, Девис провалился в сон.
Прошлое
– Где пацан?
– У себя в комнате. Не переживай, он нам не помешает.
– Есть пиво? Сегодня не лучший день в моей жизни.
– В этом доме спиртного нет и не будет. Ты ведь не за этим пришел, верно?
– Да, иди ко мне, Руби.
Глаза Хью затуманились. Он молча наблюдал, как она судорожно расстегивала пуговицы домашнего платья, которое скользнуло по изгибам и упало к ногам. Увидев нижнее белье, Хью, не сдержавшись, обхватил женщину руками и ощупал нежные изгибы, издав громкий звук наслаждения.
– Угомонись, Хью. Арчер услышит и…
– Заткнись. В баре ты так сладко брала в рот. Я две ночи не спал, думая о тебе. И не напоминай мне про выродка Джона, только не сейчас.
Хью впился в губы Руби и порвал ее трусики. Но что-то изменило настрой Руби после услышанного от Хью: в глазах мелькнуло отчаяние, смешанное с паникой. Она не понимала, как смогла довести себя до дна так быстро. Потеряла веру, семью – все, что было ей так дорого. Казалось, силы покинули ее в один момент, она уже ничего не соображала и не чувствовала. Хью повалил ее на пол, оставляя синяки на теле.
– Отпусти! – пальцы судорожно сжали ткань его футболки, глаза остекленели и закрылись. «Почему тебя нет рядом? Я ведь любила тебя… Джон». Глаза вновь распахнулись, вспышка сопротивления зажглась в них. Она опомнилась, но поздно. Хью, хрипя, расслабился и придавил Руби своим телом, закончив начатое. Она поняла это по неприятному чувству липкости на животе. Грусть и тоска снова проникла в ее сердце.
В такие моменты она старалась не думать над происходящим. Руби столько раз разочаровывалась в жизни, что попросту устала, не было сил. Ее сжатые пальцы на футболке ослабли, воздуха не хватало. Она оттолкнула от себя Хью, нашла платье и натянула его на голое тело, в спешке поправив волосы. Хью резко притянул ее обратно.
– Убери лапы! – тон ее поменялся. «Надоело, хватит. Прошлое не изменить, но будущее я смогу исправить».
– Разве тебе не понравилось, крошка? Я могу повторить.
– Пошел вон!
Руби в ярости залепила ему крепкую пощёчину, ладонь онемела. Хью, озверев, ударил ее кулаком в ответ. От удара Руби упала, стукнулась затылком об пол и затихла.
***
– Пап, сколько можно есть? Дай попробую. Наверное, у тебя вкуснее, – Трой со смехом наклонился над тарелкой отца, зачерпнул ложкой суп и, проливая половину на стол, поднес ее ко рту. Зажмурив глаза, он скорчил рожицу от удовольствия.
– Хочешь попробовать? – подмигнув мне, Трой пульнул ложкой прямо на мою рубашку. Я в это время снимал происходящее на старенькую видеокамеру отца. Передав камеру в руки матери, я радостно кинул в Троя остатки еды со своей тарелки, а затем полетело все, что попадалось под руку.
– Мальчики, прекратите, я только убралась, – слышался голос мамы. Помню тот яркий взгляд красивых, радостных глаз. Теперь он потух. Выглядывая из-за камеры со своего «операторского стула», она пыталась успокоить нас, звонко смеясь вместе с нами. Видео пошло помехами и затряслось. Слышался шум возни и голос отца.
– Что за свинарник устроили, из-за стола живо…
На видео Трою тринадцать лет, прям как мне сейчас. Я смотрел, не моргая, в экран, который так и рябил. На улице стемнело. Выключив телек, взглядом уперся в потолок, спать совсем не хотелось. Я снова наедине с самим собой, становилось страшно от удушающей тишины, затем меня отпустило, и наступило спокойствие.
Мать, нет, подобие матери, все, что от нее осталось, это красивая оболочка и запах. Иногда смотрю на нее и чувствую, как ненавижу. А иногда я так опустошён и разбит, что чувствую, как люблю ее, ведь мы остались только вдвоем. Отец ушел… Не прощу его, это останется со мной до конца жизни… Я должен быть сильным. Но были дни, когда не справлялся. Закрывшись в комнате, я плакал, держался из последних сил, но не мог. Накатывала тоска и скорбь, мать вспоминала обо мне временами, готовила для меня, старалась наладить контакт, но выходило плохо. В школе было еще хуже, все напоминало о Трое…
Я напрягся от шума в гостиной. Мать привела в дом очередного мудака, но мне абсолютно плевать. Я знал: если увижу их, то сорвусь, не смогу сдержаться, злость и обида сожрут. Чувства убивали меня заживо. Я мог не спать и не есть долгое время, страдания были моим топливом. Они расползались во мне, как сорняки, и пили сок всего живого, что от меня осталось.
От грохота внизу, накатила ярость. Просунув руку под подушку, я нащупал самодельный нож и выглянул из комнаты, внизу было слишком тихо. Стараясь не шуметь, я спустился по лестнице и увидел на полу мать.
Мое сердце начало колотиться, я ничего вокруг не слышал, только ее обездвиженное тело перед глазами. Мой страх заползал в скорлупу, прятался и тихо шептал: «Она мертва, мертва…Ты виноват… Убей его… Убей…».
– Эй, мальчик, иди спать. Видишь, мамочка уже в отключке, перебрала немного, бывает, – сказал мне мудак.
– В этом доме не пьют, говнюк, – злобно прошептал я, показывая зажатый в кулаке нож.
– Полегче, я уже собирался валить отсюда. Не совершай ошибок, парень.
Он, крадучись, отступал к выходу, надевая на ходу куртку. Я не думал о страхе, не боялся опасности. Взглянув на мать, я пообещал себе только одно: к ней больше никто не притронется.
Я едва ли осознавал, как вонзил нож ему в сердце, все случилось быстро. Теплая кровь измазала руки. Нанося беспрерывные удары по его телу, я не мог остановиться.
Легкие горели, пальцы свело. Ублюдок давно мертв.
– Мальчик мой… – я оглянулся и замер, наконец выронив нож…
***
Ваш сын получил глубокую психическую травму. Психика ребенка и так нестабильна после смерти Троя, нервная система до конца не сформировалась. В связи с этим у него появилась приобретенная безэмоциональная особенность. Детская травма отчасти вызвана поступками родителей, вы не смогли вовремя заметить диагноз. Отсюда и осложнения. Это тяжелый случай, может потребоваться многолетняя терапия.
– И как ему теперь нормально жить? – спросил Джон Девис.
– Будет нелегко, начнутся проблемы в общении, в школе. Возможно, болезнь будет прогрессировать всю его жизнь. Все зависит от вас и от ситуаций, в которые он попадет, – ответил тюремный психолог Пол Конелли. – В первое время будет создаваться впечатление, что ему не интересен ни собеседник, ни окружающий мир. Его лицо останется непроницаемым и без особой мимики, тон голоса будет тихим и ровным. Не комфортное поначалу общение с ним уйдет, вы привыкните и станете различать, зол он или спокоен. Вполне возможно, что Арчер будет испытывать удовольствие при беседе и наслаждаться разговором, но выразить это как все не сможет…
Руби Девис внимательно следила за сыном, который в это время был занят чтением конституции. Она прикрыла глаза и тяжело вздохнула. После случившегося она сразу же позвонила Джону. Тот примчался мгновенно, исхудавший, с запахом перегара, она даже не сразу узнала его. Сын уже тогда повел себя странно, пошел на кухню и стал накрывать на стол, а затем сел спокойно есть, не замечая взглядов ошарашенных родителей. Девис-старший вызвал копов, началась суматоха. Арчер так и продолжал заниматься своими делами, пока Руби не обняла его. Только тогда он посмотрел на нее и спросил: «Отец снова будет жить с нами?».
– Да, – Руби сама не знала ответ, но огорчать сына больше не хотела.
– Он больше не уйдет?
– Не знаю, сынок.
Джон подошел к ним и присел на колени возле сына.
– Я всегда буду с вами… – он тяжело выдохнул, сдерживая слезы и обхватил ноги мальчика.
– Прости меня, прости…
Арчер высвободился из объятий отца, потухшим взглядом посмотрел на родителей: «Я устал».
Застывшие слезы на лицах… Сколько всего они успели натворить за этот год, столько ошибок.
– Нам за всю жизнь не исправить, – прошептала Руби, взяв сына за руку, и повела наверх. Уложив его в постель, прилегла с ним рядом и крепко обняла.
Когда Арчер заснул, Руби разрыдалась.
