Мери Ми
Без чувств
Эпизод 2. Бордель
Ночная прохлада треплет черные занавески, воздух наполнен запахом секса и вонью выхлопных газов, приносимых с улицы, смешанных с дешевой китайской едой. Мрачный район для милых созданий. Приличный на вид бар, в котором ошивается вся элита города, на втором этаже бордель и красная комната. Круглая кровать в центре, неоновый свет в виде лучей на стенах.
В глазах темнеет от спазмов внутри черепа. Это мешает сконцентрироваться на девушке. Она ластится и трогает мой член, но он мертв. Смотрю ей в глаза, в них читается интерес и что-то еще. Возможно, она под кайфом.
Ты занимаешься древним ремеслом ради удовольствия. А может, ты просто страдаешь. Ты ищешь выход, тебе нужна помощь? Попроси. В жизни так много вариантов, воспользуйся ими.
– Хочешь уйти, беги прямо сейчас, или ты пожалеешь, что я трахнул тебя, – мои руки скользят по ее бедрам. Остановившись на ягодицах, сжимаю их сильно, до белых отметин. Грубый толчок бедрами, и шлюха уже громко стонет, закатывая глаза. Стук и гул в висках не прекращаются. На мгновение откидываю голову назад. Она пользуется моментом и впивается в мои губы. Я, будто под гипнозом, наблюдаю за ее закрытыми веками. Эффект абстракции: красные стены играют на контрасте с тенями на ее глазах. Серебристый оттенок, в центре чуть темнее насыщенного голубого цвета, в уголках черная стрелка. Мне мерещится огонь с мозаическим свечением, все перемешивается в сияющие блики.
Ее губы искусны, длинный язык блуждает внутри, заставляя меня действовать. Я стараюсь ответить, но боль перебивает все инстинкты. Рубашка на мне распахнута. Торчащие соски в кожаном корсете без чашек прикасаются к моей горячей коже. Она хочет меня и промежностью трется о ткань брюк, оставляя мокрые следы. Ее запах приторно сладкий. Черт, не люблю парфюм. Она разглаживает морщинку между моими бровями, нежно касается щетины на щеках. Сжимаю ее волосы, отстраняя от себя. Мой взгляд плывет, с усилием концентрируюсь на нежном овале лица и тонкой изящной шее. Она раздраженно шипит и c большим усердием натирает ширинку. Идеально надутые губы шепчут:
«Ты же не гей… Боже, я так мечтала… О тебе ходят легенды… Твоя энергетика, твое тело… пожалуйста…».
Резко хватаю ее за шею и душу, чувствуя трахею.
Гребанные стереотипы живут в этой маленькой головке, она глупа и не видела жизни. Нельзя раскидываться словами без последствий.
Слюни из приоткрытого рта стекают по моему запястью. Хрупкие пальцы отрывают пуговицы на рубашке, ткань трещит по швам от нашей возни. Острые коготки ищут, за что зацепиться, и оставляют царапины на шее. Ее силиконовые губы синеют, несмотря на вколотую жижу. Судорога, закат глаз, хватит с нее… Разжимаю пальцы с усилием, это нелегко. Она долго хрипит, милое лицо измазано подтеками от туши.
– Да ты сумасшедший… – Рухнув на пол, она ползет к двери и судорожно стучит. – Пустите! Он маньяк, слышите… Помогите!
Всем похрен, они привыкли. Это уже четвертая шлюха за месяц.
Охранник, ответственный за девчонку, поднимает вывалившееся в коридор тело, подхватывает ее на руки, цокая языком, смотрит на меня осуждающе и быстро отводит взгляд, увидев мои покрасневшие, дикие глаза. Жажда убийства накрывает с головой, адекватное состояние покинуло меня в этот момент. Не помню, как оказался возле двери, дыша как бешеный зверь. Сильный хлопок отрезвляет. Дерьмо, мужик просто закрыл двери перед моим носом.
Встряхиваю головой, виски ломит… В кармане нахожу обезболивающие. В поисках воды беру первый попавшийся набор из мини бутылок, надо покрепче. Шатаясь, расплескиваю водку, чудом попадая в стакан. Чертова мигрень, поганый день. Запиваю пилюли и падаю мимо кровати, прикладываясь хорошенько лбом. Херовое приземление: челюсть сводит, бросает в ледяной пот. Вытаскиваю ремень из петель брюк, оборачиваю вокруг шеи и затягиваю как можно туже. Воздуха не хватает, сердце бьется медленно, еле слышно. Очередная затяжка ремня отключает сознание, вспышка и рябь перед глазами.
Воспоминания накатывают и мучают меня. Чертовы таблетки…
– «Ман…честер»– двадцать три доллара за акцию. «Манстер»– сто один доллар. «Дженерал моторс» – тридцать четыре доллара, двадцать…
– Арчер, что ты делаешь! Сукин сын, прекрати!
– Уйди, тебя больше нет… девять цен…тов…
– Твоя агония убьет тебя, больной ублюдок!
Моя рука тянется к нему. – Трой… – хриплю, скулы уже онемели. – Трой… скоро… скоро… – Не могу сказать больше ни слова. Закрываю глаза.
Мое тело лежит без движения, лицо покрывает испарина, наконец-то меня отпустило. Сквозь воспаленные веки, ощущаю прохладу щекой, не могу пошевелиться. В комнате темно, вижу, как падает тень приглушенного света, в приоткрытую дверь. Наблюдаю, как босые ступни, с изящными пальчиками покрытые красным лаком ступают по полу. В комнату вплывает бледная Ненси.
– Арчер! Нет! – в комнате загорается неоновый свет. Ненси подбегает ко мне, окутывая своим нежным запахом духов и чего – то домашнего, родного, не могу разобрать. Она старается поднять меня.
– Ну же, очнись, не смей…
С усилием приподнимаюсь и карабкаюсь на кровать, в горле пустыня.
– Воды…
Ненси подносит к моему рту бутылку и помогает снять разорванную одежду. Делаю жадные глотки, откидываясь на подушки. Она обрабатывает и дует на мои воспалённые раны.
– Неужели Шелли смогла так взбодрить тебя?
– Верно, – хватаю Ненси в охапку, укладывая ее рядом. Она целует меня.
– Чевис, девочки ранимы, в мире столько дерьма.
Я пропускаю пряди ее белокурых волос сквозь пальцы, тяжело дыша.
– Девчонка фальшивит… Ей не место здесь.
– Дорогой, мы выживаем, как можем, тебе ли не знать. – Ее ладонь скользит по моей груди и плавно движется к поясу брюк. Перехватываю ее руку. Она понимающе кивает, – сегодня трудный день, тебе необходимо поспать.
– Я дал тебе денег, Ненси, почему ты все еще здесь? – Приподняв ее подбородок, замечаю в печальных голубых глазах слезы. Она уткнулась в мою ладонь, рвано вздохнув.
– Я не могу оставить это место: здесь моя жизнь, мы все как сестры, понимаешь? Не хочу жить без них.
– Вы все сдохните здесь рано или поздно.
– Чевис, пожалуйста, сегодня на моих глазах убили падре. Я еле унесла ноги перед приездом копов. В городе творится безумие.
Малышка, зачем ты согласилась на это? Ты не должна была быть там.
– Здесь небезопасно.
– Знаю-знаю. Обними меня покрепче, я так устала…
Комната погружается в темноту, я засыпаю…
***
Справедливость судебного процесса в отношении себя самого я наблюдал один раз – в детстве, когда тюремный психолог счел мое деяние непредумышленным. Несмотря на давление ФБР и прокуратуры.
Я видел застывшие слезы и ужас у матери в глазах, смотревших на меня, измазанного чужой кровью. Она будто очнулась от долгого сна. Крепко прижала меня в свои объятия и произнесла: – прости… – дрожащими губами. Я говорю ей, что все хорошо и люблю ее.
В воздухе витает запах смерти, а я прижимаюсь к ней сильнее, втягиваю носом ее запах, из-за которого на глазах у меня выступают слезы…
Я грешен и умру только тогда, когда заберу всех подонков в ад…
За совершенное убийство в детстве каких-либо действий со стороны органов предпринято не было. По классике – сыграл статус отца. Отделавшись лишь штрафом, он подписал рапорт об увольнении по собственному желанию в отставку.
Именно тогда я понял, что система правосудия не работает. Вся госструктура взаимосвязана и своих легавых старается не трогать. Государство закрывает глаза на крупные махинации, убийства и хищения, в которых участвуют сама власть.
Связи, деньги… Закон карает только тех, кто бессилен.
Система, делает вид, что все под контролем.
Контроль давно утерян.
Человек не может творить определенные вещи, которые ему неподвластны: не может убить за причиненное зло, не может взять взятку за доброе дело и жить свободно не может. Запреты и рамки порождают хаос и ведут людей к гибели. В каждом есть зависть, алчность, гнев. Находясь в постоянном поиске легких денег и похоти, общество разрушает судьбы.
Я наказываю тех, кто посмел нарушить мой моральный кодекс. Служитель господа или законопослушный гражданин – не важно…
Правосудие за убийство, произошедшее восемнадцать лет назад, скоро наступит.
Звонок телефона
– Да?
– Федерал много знает, советую лечь на дно.
– Мало времени, говори.
– Следующий – Люк Картер.
Эпизод 3. Случайный свидетель
Люк Картер, откинувшись на спинку вращающего кресла, хрустнул пальцами и впился взглядом в своего помощника Эванса.
– Сколько на этот раз? – Прожорливый сукин сын задрал цену, – зло прошипел Люк.
Эванс вытер вспотевший лоб, расслабляя галстук, и уставился в документы, делая некие подсчеты и умозаключения.
– Сенатор просит двадцать тысяч. Черт, это средняя цифра. Возможно, сумма возрастет, – его лицо побелело. – Ты прекрасно знаешь, куда вляпался, Люк! Он будет шантажировать нас до конца своих дней. Федералы скоро начнут слежку и не успокоятся, пока не прихлопнут клинику.
– Только двое людей знают правду, – шумно вздохнул Люк и стукнул кулаком об стол из красного дерева. – Это ты и я. Но ублюдки уже шпионят за нами.
Теперь и Люк расслабил галстук. – Слушай, Эв, я устал. Необходимо как-то остановить это, иначе я просто разорюсь. Ни одни таблетки мира не спасут мою шкуру от решетки, однажды я уже был там, под угрозой репутация клиники, ты не должен допустить этого. Понял меня? – Картер хмуро сдвинул брови, нервно взъерошив волосы. – Ни один онкобольной не должен узнать, что лекарства, которыми их пичкают, пустышка. Не важно, что ты будешь делать, но разбейся в лепешку и достань компромат на сенатора. Уверен, у него много подводных камней, которые стоит достать.
Раздался стук в двери, и Люк ударил кулаком по столу во второй раз.
– Сколько раз повторять: не надо беспокоить меня в это время!
– Извините, что прервала вас, сэр, – раздался голос Александры за дверью, – но вас ожидает мисс Картер.
В приоткрытые двери выглянула рыжая макушка, а затем и пунцовое веснушчатое лицо Александры.
– Я старалась объяснить ей, что у вас совещание, но она не захотела слушать.
– Передай жене, что я приму ее через пару минут, – раздраженно ответил Люк, приподняв бровь и давая понять, что разговор закончен, поэтому стоит убраться из кабинета. Александра, кротко опустив глаза, проскользнула к выходу.
– Какая робкая девочка, молоденький румянец на щечках, думаю, за очками прячутся восхитительные глазки, – плотоядно улыбнулся Эванс, – впервые вижу ее. Она в качестве стажера или уже работает на полную ставку?
– Отстань от нее, Эв. Она дочь Энтони Доусона, он оторвет твои яйца до того как они подкатятся к ней.
– Тони? Неужели ты помирился с ним после стольких лет?
– Черт, идиот замолкни, как я могу общаться с тем, кто подставил меня много лет назад.
– Но у тебя его дочь?
– Да, – плотоядно улыбнулся Люк, это мой сюрприз папочке Тони, я должен его отблагодарить за пять лет кошмара, которые он мне подарил. Полные клетки головорезов, бессонные ночи за решеткой. Я остался ему очень благодарен и приготовил скромный подарок…
Люк замолчал, поглощенный своими мыслями, смотря в закрытую дверь прищуренными глазами.
– Проверь ее, возможно, она что-то слышала, – взгляд Люка стал мрачным.
***
"Я ничего не знаю… и не слышала… – с досадой прошептала Александра". Девушка наконец-то выдохнула и со всей четкостью поняла, что близка к самой пропасти. Ее шея от напряжения заныла, под тонкой блузой струился пот.
«Черт-черт, дурочка! – подумала Александра». Осознав, насколько глупо она поступила, первым желанием было рвануть на другой континент. «Александра, очнись и… беги! – с досадой сказала себе девушка». Но она никогда не убегала от проблем. Наверное, попросту не умела. А их с каждым разом становилось все больше. Они наваливались на нее, как снежный ком, с самого детства.
Я понимала, что подслушала то, что не предназначалось для моих ушей. Ноги вросли в пол, ладони похолодели от ужаса. Надо уходить, бежать, пока не поздно, из офиса. Возможно, из города. Сердце тяжело стучало, щеки горели, инстинкт самосохранения напрочь отсутствовал.
Сенатор оказался продажной свиньей, наживаясь на Люке, а он, в свою очередь, занимался поддельными лекарствами для людей со страшным диагнозом – рак.
Задумавшись, я совсем забыла о безопасности и машинально постучала в двери.
Люк Картер – опасный тип. Я впервые увидела его на семейном ужине в особняке Картеров будучи совсем крошкой. В детскую память врезался недобрый взгляд карих глаз, когда Люк взглянул на мои растрепанные жидкие косички. Я неслась за мячом и потеряла равновесие, запнувшись об собственные ноги. Упала прямо возле кроссовок Люка. Перекатывая во рту зубочистку, он небрежно пнул мяч в мою сторону, рыкнув «Аккуратно, малявка!».
Поводом для визита в дом Картеров было громкое судебное дело – убили парня по имени Трой. Фамилию, как ни пыталась, я не могла вспомнить. Папа присутствовал на заседании в судебном разбирательстве. Картер был близким другом отца. Со слов мамы, дело до конца так и не раскрыли.
Люк был молодым парнем, и до этого имел кучу проблем с законом, его держали под домашним арестом, он попадал в тюрьму на несколько месяцев. Даже после тюрьмы Люк не хотел исправляться и продолжал многочисленные разборки, нападения и пьянки. Закончилось все употреблением наркотиков. На этом родители Картера поставили ему ультиматум: либо он становится человеком, либо отец отказывается от сына, лишая себя родительских прав, а в дальнейшем и наследства Люка-младшего.
Судя по всему, угроза подействовала на Люка, и он встал на «путь истинный». В свои сорок он выглядел презентабельно. За плечами процветающая клиника, дорогие машины и особняки, но слухи о его бурной молодости и осадок от того взгляда мутных глаз не давали мне покоя. Я чувствовала себя в его обществе не комфортно. Между моим отцом и Люком, пробежала черная кошка и их общение прекратилось.
