Мери Ли
Туман. Полное издание
– Алекс, если что беги.
Как бы я хотела сказать, что не оставлю его одного, но я в этом не уверена. Страх настолько сковал меня, что я ни в чем не уверена. Киваю и восхищаюсь собранностью Лари. Как бы ему не было страшно, он идёт вперед. Друг открывает дверь, и я уже готова бежать, но заметив, как руки Лари опускается вниз, заглядываю за плечо друга.
Ужас.
Шок.
Женщина в возрасте лежит в центре комнаты на спине. Её руки и ноги раскиданы в стороны, в животе торчит толстая рукоять кухонного топорика. Недалеко от неё… голова мужчины… а тело в углу. Маленькая девочка сидит на диване, пропитанном кровью, и рыдает, держа в руках маленького плюшевого мишку.
Комната начинает вращаться, и я, не выдержав, спускаю шарф с лица. Меня рвёт прямо под ноги.
Щелчок дверного замка, как залп пушки в тишине.
– И вы хотите забрать мою малышку! – кричит женщина.
Лари хватает меня за руку и затаскивает в комнату с… трупами.
– Это она, – говорит он и запирается изнутри. – Это она убила их.
Стараюсь не смотреть на ужас, что творится в комнате и иду к маленькой девочке. Малышка настолько уревелась, что начала икать.
Первый удар в дверь выбивает у меня почву из-под ног. Второй заставляет планету снова вращаться. Как бы я не старалась не смотреть на тела, но мои глаза сами опускаются вниз, и я замечаю на голых руках женщины круглые укусы… человеческих зубов.
Нет-нет-нет! Она же не кусала их?! Мать девочки решила… я даже не могу додумать мысль.
Глаза сами находят окно. Беру стул, замахиваюсь и бросаю его. Стекло с пронзительным звоном разлетается по комнате. Беру какую-то куртку, что валяется на полу, и ей сбиваю оставшиеся осколки, которые торчат со всех сторон, словно пасть акулы. Перевешиваю куртку через окно и оборачиваюсь.
– Лари, уходим! – кричу я, и мой голос срывается на писк.
– А девочка? – спрашивает он, держа дверь.
– Что нам с ней делать?
– Не знаю, но… но ты только представь, что она может сделать с ребенком?
Озноб проходит по коже, и я, перешагнув голову мужчины, подхожу к девочке.
– Привет, – зачем-то говорю ей я.
Ребенок не реагирует на меня. Она даже не смотрит в мою сторону. Всё внимание малышки приковано к картине на полу.
– Просто возьми её! – кричит Лари, и в этот момент дверь возле его головы прорезается широкое лезвие. Это кухонный топорик. Таким же, который до сих пор покоится в теле бабушки ребенка.
– Алекс! Ну же!
Поднимаю малышку на руки, она даже не сопротивляется. Её мать за дверью вопит, как фурия, Лари кричит, подгоняя меня, а я, что я? Я уже перелезаю через окно. Прижимаю к себе малышку и спрыгиваю на землю. Нога подгибается, и я тут же вскрикиваю от боли в лодыжке. Лари опускается возле меня, забирает из моих рук ребенка и вручает мне нож. А потом мы бежим к машине. Забираюсь внутрь, а Лари уже передает мне девочку, заводит машину, и мы уезжаем в сторону супермаркета.
– Боже, Лари, что это было?
Меня начинает трясти ещё больше, чем минуту назад. Адреналин заставляет тело реагировать на опасность первобытным способом.
– Я не знаю, но стоит опасаться всех. Вот чёрт! Ты это видела?
Да, видела. Прикрываю глаза и откидываю голову назад.
– Она замолчала, – говорю я, кивая на девочку, что сидит у меня на руках.
Лари бросает на нас беглый взгляд и сообщает:
– Она спит.
Неудивительно.
Проезжая по знакомому мне району, замечаю, что туман становится более слабым. Теперь я могу рассмотреть брошенные машины и бродящих людей, которые, к счастью, не бросаются на машину. Изредка встречаются те, которые выглядят нормальными, но я в это слабо верю. Ведь плачущая мать тоже выглядела нормальной, а оказалось мясником в юбке.
О, Боже, да я не могу думать о той квартире и не содрогаться. Все фильмы ужасов, что я видела ранее, не сравнятся с той картиной, что навеки запечатлелась у меня в памяти.
– Алекс, мы приехали, – говорит Лари, и я поднимаю взгляд на супермаркет. Окна выбиты, двери распахнуты, внутри темно, как и на улице. Лари выходит и забирает у меня из рук девочку и укладывает её на заднее сиденье машины. Выхожу из автомобиля и жду, когда Лари запрет машину. Медленно идём к разграбленному супермаркету. Думаю, дела в центре города обстоят лучше, чем здесь. Тут и до тумана были грабежи и нападения.
–Дай мне, – говорит Лари и протягивает руку.
Я и забыла, что держу нож мертвой хваткой.
– Держи.
Идём к супермаркету, навстречу к нам выходят трое. Они не обращают на нас внимания и бегут прочь. Поддаваясь панике, мы тоже ускоряемся и вбегаем в темное помещение. Лари включает фонарик на телефоне, и мы, переступая через пустые коробки и разбросанный товар, идём в сторону аптечного пункта. И тут тоже разбита витрина. Пробираюсь сквозь осколки и разбросанный товар, роюсь в холодильниках, с трудом нахожу нужное лекарство и сгребаю всё в рюкзак.
Выходим в супермаркет, и меня осеняет.
– Лари, – зову я друга, который шагает впереди.
– Что?
– Нам нужна детская еда. Сколько девчонке лет?
– Года два, наверное.
– Что они едят?
– Эммм. Не знаю.
Не сговариваясь, шагаем к полкам в детском отделе. Забиваю оставшуюся половину рюкзака всевозможными банками с детской смесью, Лари набирает чего-то в корзину, и мы выходим из супермаркета.
Запираемся в машине и медленно едем домой. Девочка так и не проснулась.
В крови сбавляется бушующий адреналин, но успокоиться у меня получается только лишь когда я оказываюсь дома и запираюсь в своей комнате. И буквально через минуту меня накрывает ужасом прошедших пары часов.
Вернуться нам удалось без происшествий, но то, что было в той квартире…
Забившись в угол комнаты, я начинаю беззвучно рыдать. Закусываю губу до крови, успокоиться я не могу вплоть до утра. Заботу о девочке взял на себя Лари, Лекса была просто рада нас видеть и не задавала вопросов, даже о чужом ребенке, испачканном кровью.
И всё один и тот же вопрос стучит мне по нервам.
Что мне делать дальше?
Как выжить, когда каждый может оказаться опасным. Даже я.
Глава пятая
Утро следующего дня стало куда более ужасным, чем весь предыдущий период с появления тумана.
В восемь утра ко мне в дверь кто-то долбится. И даже не разлепив глаза, я уже знаю, что это сестра. Именно так она будила меня, когда мы жили вместе.
Встаю, подхожу к двери и отпираю её, в комнату влетает Лекса и с сияющими глазами трясет моё сонное тело.
– Алекс, папа позвонил!
– Что? – спросонья спрашиваю я и бросаю взгляд в сторону заклеенного окна. Туман никуда не делся. Более того, наша импровизированная защита не спасла от него квартиру. Туман везде.
– Папа, папа позвонил! Он сказал, что со связью беда.
Как неожиданно.
– Кроме очевидных вещей, он сказал ещё хоть что-то?
– Нам нужно добраться до севера города, там есть коттеджный посёлок. Друг папы, или не друг, ну в общем нам нужно найти дом Говарда Минча, он увезет нас к папе, а там…
– Стоп, что?! Папа хочет, чтобы мы преодолели весь город, кишащий сумасшедшими? Это невозможно.
– Возможно.
Лексе легко говорить, она не видела изувеченные трупы. Она не сбегала через окно от зараженной женщины, которая жесточайшим образом убила большую часть своей семьи. Лекса не пробиралась сквозь завалы супермаркета и не воровала продукты и лекарства.
Она даже не подозревает, настолько ужасен мир за дверью квартиры.
– Почему он сам или этот его Минч нас не заберет? – спокойно спрашиваю я, но в душе злюсь на папу. Он словно специально бросает нас на амбразуру.
– Папа не может, он сейчас на закрытой территории… Алекс, не злись, он старается.
– Ты сказала ему, что мы не одни? Что, кроме нас, ещё Лари и ребенок?
– Да. А ещё я сказала, что с нами мама и Зари. Мы должны найти их.
Мама.
Мама, которая так и не вернулась.
Зари, который… да плевать мне на него. Пусть этот щёголь сам о себе заботится.
– Лари знает о звонке папы? Ты сказала ему? – спрашиваю я.
– Нет. Он уснул недавно. Девочка плакала всю ночь, но сейчас всё нормально.
Выходим из моей комнаты, и я заглядываю в гостиную. Лари спит на спине, рядом с ним лежит Габи. Она больше не измазана в крови. Чистая и переодетая. Лари прихватил из супермаркета даже одежду. Пусть она немного велика, но я об этом даже не думала. Со стрессом Лари справился лучше меня.
– Смотри, – шепчет за моей спиной Лекса.
– Что там?
Она даёт мне один наушник и включает на телефоне очередное видео. Меня уже тошнит от них, но сейчас лучше знать всё, что только можно, ведь это может спасти нам жизни.
Боже, спасти жизни… Такая формулировка стала слишком частым гостем в моей голове. Ещё неделю назад я даже не могла подумать, что мир изменится настолько, что людям придётся встретиться лицом к лицу с самым темным уголком чистилища.
Откидываю пессимистичные мысли и склоняюсь над телефоном.
На экране девушка, ей примерно двадцать лет. Она хлюпает носом и сбивчиво объясняет, что её собака сошла с ума и стала бросаться на хозяйку, то есть на автора видео. Девушка показывает укус на руке и продолжает говорить, сквозь мат и ругань легко понять, что она винит в произошедшем туман. Девушка подходит к двери, и оттуда слышен скрежет когтей по покрытой лаком поверхности и истошный вой собаки.
– Выходит, туман действует не только на людей, – говорит Лекса и убирает телефон.
– Видимо, это так.
Вынимаю наушник, и мы проходим на кухню. И в этот момент начинает мигать свет, и от этого моя душа уходит в пятки. На улице по-прежнему слышны крики людей. Но с каждым днём их становится всё меньше и меньше.
– Алекс, мы должны сходить за Зари.
Включаю чайник и сажусь напротив сестры. Лекса, как всегда, выглядит идеально. Прическа – волосок к волоску. Легкий макияж и отутюженная одежда. Глядя на сестру, вовсе не скажешь, что за окном носятся зараженные люди и пытаются покарать тех, кто ещё не заражён.
– Я твоему Зари ничего не должна. Я его даже не знаю.
– Он хороший и чуткий. Мы встречаемся уже три месяца, просто я раньше не говорила о нём, хотела понять, что у нас всё серьезно.
– И ты поняла это через три месяца? – спрашиваю я, и в моём голосе отчетливо слышно нотки скептицизма.
– Да, он любит меня, а я его.
Насколько Лекса молода и наивна.
– Мама с папой любили друг друга почти шестнадцать лет, и что в итоге? А ты за три месяца поняла, что Зари любовь твоей жизни?
Серые глаза сестры начинают сверкать, но не от гнева или злости, кажется, что Лекса вообще не способна на такие эмоции. Ангелы не злятся.
Сестра практически плачет.
– Ты жестока, – говорит она.
Возможно. Но я не всегда была такой. Может я повзрослела или смена образа жизни изменила мои взгляды, но раньше я была больше похожа на Лексу, чем сейчас на себя. Я тоже когда-то верила в любовь и розовых единорогов. Но папа легко всего несколькими словами показал мне, что любви нет.
– Нет. Я не буду рисковать жизнью ради незнакомого мне парня. Если уж у вас такая любовь, почему он ещё не здесь?
Лекса не находит что мне ответить, и в этот момент закипает чайник. Наливаю нам чай, иду в комнату за телефоном и пытаюсь позвонить маме. Она не отвечает. Набираю Питеру, звонок переходит на автоответчик. Питер живёт рядом с притоном Хами. Но, видимо, нам придётся наведаться туда самим.
Мама, какое же неблагоприятное время ты выбрала для своих посиделок.
Жду, когда Лари проснётся, Лекса уходит к себе и без устали пытается дозвониться до любви всей её жизни.
Почему, смотря на свою сестру, мне кажется, что я старше её не на один год, а на пять, и это как минимум?
Пытаюсь залезть в интернет, но у меня не получается.
Нет сети.
Отлично, то есть больше информации из телефона мы не получим?
Лари просыпается только через два часа, всё это время я перепроверяю собранные мной и Лексой рюкзаки. Вроде ничего не забыла. Хотя потом окажется, что что-то поистине важное я всё же не взяла.
– Ты как? – спрашивает друг, усаживаясь за стол.
Наливаю ему чай и пока нарезаю бутерброды, рассказываю о звонке отца.
– И что ты думаешь? – спрашивает он, внимательно вглядываясь в моё лицо.
– Я не знаю. Но думаю, нужно ехать. Сидеть в квартире не вариант.
Следующие слова Лари выбивают землю у меня из-под ног.
– Я не поеду с тобой, – говорит друг. – Моя семья скоро вернется.
Я ожидала, что он откажется, но всё же надеялась на обратное. У меня было время, чтобы подготовиться к разговору с другом. И я пускаю в ход не самые приятные аргументы.
– А если нет?
– Об этом я стараюсь не думать, – тут же отвечает друг.
Ставлю тарелку с бутербродами на стол и сажусь напротив Лари. В глазах собираются слезы, но я сдерживаю себя.
– Я без тебя не справлюсь, – признаюсь я. – Лари, ты мне нужен.
Друг внимательно смотрит мне в глаза, но не отвечает. Я продолжаю давить. Пусть я буду эгоистичной сукой, но я правда без него не справлюсь.
– Мы можем доехать до твоего дома и оставить там записку, – предлагаю я.
– Алекс, ты просишь меня о невозможном.
– Это возможно.
– Ты представляешь, что будет с моими родителями, когда они приедут домой и не обнаружат меня? Да они с ума сойдут.
– Я понимаю, но ещё я думаю о том, что ты можешь остаться тут один, а меня и Лексу явно убьют. Нам нельзя разделяться.
Лари съедает три бутерброда и в итоге молча уходит в гостиную, а потом я слышу, как он записывает родителям сообщение на автоответчик. Трижды. Он сделал это на сотовые родителей и на домашний телефон.
Протяжно выдыхаю и сажусь на стул. Лари входит на кухню и смотрит на меня серьезным взглядом.
– Ты слышала?
– Да.
– Тогда собираемся и вперед.
Лари разворачивается, но я окликаю его. Он оборачивается и смотрит на меня своим самым спокойным взглядом, словно я только что не попросила его отказаться от семьи и выбрать меня.
– Спасибо, – искренне говорю я.
Он улыбается и идёт будить нового члена нашей неуклюжей команды. Облокачиваюсь о косяк и наблюдаю за Лари, он так аккуратно избавляет ребенка ото сна, словно делал это уже тысячу раз, а потом разговаривает с ней как со взрослой, спрашивает хочет ли она пить, есть или в туалет. Девочка не отвечает, но забирается к Лари на колени и обнимает за шею. Друг ловит мой взгляд и говорит:
– Она за всё время ничего не сказала.
– Может, ещё не умеет?
– Не думаю, она понимает меня, но… скорее всего она слишком испугалась.
Как и мы.
Человеческая натура склонна возвращаться мыслями к прошлому и думать, а что бы случилось, если бы я поступила иначе. Сначала я думала, что мы совершили ошибку, когда пошли за рыдающей матерью, но сейчас я уверена – мы сделали всё правильно. Я и Лари спасли ребенка. И это дорогого стоит.
Лекса выходит из комнаты и демонстративно не смотрит в мою сторону. Ну и ладно. Я не шутила, когда говорила, что не пойду на поиски и спасение её парня. Это слишком рискованно и страшно.
Сборы занимают у нас не больше двадцати минут. Заматываем себе лица, ребенку тоже. Стоя перед дверью, мы молчим.
– У меня нет детского кресла, – неожиданно говорит Лари.
Кошусь в его сторону и спрашиваю:
– Ты думаешь, нас оштрафуют?
– Нет, просто подумал об этом.
– Идём, – говорю я и сжимаю в руке кухонный нож.
Я ведь не смогу им воспользоваться, только если кому-то не будет нужна помощь с нарезкой хлеба.
Открываю дверь и выглядываю за пределы квартиры. Успеваю заметить, как угловая дверь справа быстро захлопывается. Выжидаю пять секунд и выхожу, открывая дверь полностью. Следом за мной выходит Лари с молчаливой девочкой на руках и сумкой за спиной. Потом Лекса с рюкзаком и небольшой сумкой, куда мы скидали зарядки и запасные аккумуляторы. Кто знает, вдруг связь появится. Прикрываю за сестрой дверь и запираю квартиру, встаю на цыпочки и прячу ключ над дверью в трещине, если мама появится, то она сможет войти внутрь при любом раскладе. Но сейчас единственный раз в жизни я надеюсь, что она находится в притоне у Хами. Туда-то мы сейчас и направляемся.
Лекса и Лари ждут меня, встаю первой, ещё сильнее стискиваю рукоять ножа и начинаю спускаться. Не могу понять, мне кажется или туман стал не таким густым? Доходим до третьего этажа, и дверь миссис Рипли начинает открываться. Душа уходит в пятки, и я кричу Лари и Лексе:
– Бегите!
Одновременно происходит несколько вещей. Дверь квартиры номер восемнадцать открывается настежь и силой ударяется о стену, Лекса и Лари скрываются из вида, а девочка начинает плакать. Тучная фигура миссис Рипли закрывает собой практически весь дверной проём, а потом старушка бросается на меня. Она прыгает с места как животное и сбивает меня с ног, но, к счастью, соседка переваливается с моего костлявого тела. Видимо, новая сила ещё не изучена ею, и я не желаю становиться подопытным кроликом.
Встаю и бросаюсь к ступеням. За спиной раздается странное топанье, и я совершаю ошибку.
Я оборачиваюсь.
Миссис Рипли бежит на четвереньках, я вскрикиваю, но в этот раз мне не везет, и она снова сбивает меня с ног. Секунда парения в воздухе, из-за сильного удара наши сплетенные с миссис Рипли тела переворачиваются в воздухе. Падаем на ступени примерно в середине лестницы. Оказываюсь на мягком теле миссис Рипли, скатываюсь с неё и кубарем продолжаю движение дальше до самой стены.
Адреналин безошибочно поднимает меня на ноги и вопит: "Беги!". Перепрыгиваю три ступеньки за раз и, оказавшись на втором этаже, слышу шипение, словно огромная трехглавая змея открыла свои пасти и высунула раздвоенные языки. Больше я не совершаю былой ошибки и не оборачиваюсь. Со скоростью света оказываюсь на первом этаже и выскакиваю на улицу. Я потеряла и нож, и рюкзак. Прижимаюсь спиной к двери и в этот момент миссис Рипли на полном ходу врезается в деревянную поверхность с той стороны. Меня немного откидывает в сторону, но я тут же снова прижимаюсь спиной к преграде. И что есть силы кричу:
– Лари! Лари, машину сюда!
Миссис Рипли снова врезается в дверь, но в этот раз я отлично уперлась ногами в землю, и ей не удаётся сбить меня с ног.
Замечаю слева фары, они прорезают туман, и я жду, когда машина подъедет ближе. Миссис Рипли снова врезается по ту сторону баррикады. Машина всё ближе и ближе. Лари открывает пассажирскую дверь прямо на ходу.
Ворох тряпья у мусорного бака начинает шевелиться, и оттуда выглядывает Стив. По его лицу волнами идет рябь в виде каких-то паразитов. Заражён. Он заражён!
Три секунды, и Стив бросается на меня, я оставляю дверь, в которую как раз врезается миссис Рипли, женщина вываливается и падает на землю, а вот Стив успевает схватить меня за ногу и впиться зубами в лодыжку. Ногу обдаёт огнём. Дергаю конечность на себя, вскакиваю на ноги и прыгаю в машину. Захлопываю дверь и ещё около десяти минут держусь за неё. Где-то в отдалении я слышу голоса Лексы и Лари, но не могу разобрать ни одного звука, они словно глотают слова. Всё, о чём я могу думать, это моя лодыжка. Стив укусил меня.
Твою мать!
Укусил!
Меня укусил человек.
Отцепляюсь от двери и поворачиваюсь к Лари, который медленно едет по улице. Если не знать, что сейчас около двух часов дня, то невозможно понять сколько времени.
– Алекс! Ответь же нам! – уже кричит друг.
– Не отвлекайся от дороги, – говорю я.
Смотрю на заднее сиденье, Лекса с выпученными глазами сидит по центру, на руках держит девочку, Габи больше не плачет.
Возвращаю внимание на Лари и тихо говорю:
– Лари, меня укусил Стив.
– Я видел, – говорит друг и сжимает руль.
– Я что – стану такой же, как и они?
В разговор вступает Лекса.
– Алекс, не глупи, мы не в каком-то фильме ужасов. В сети и по ТВ не было ни одного упоминания о том, что вирус Т001 передается через укус, кровь или соприкосновение. Там было сказано только о воздушно-капельном переносе заразы. Всё будет нормально.
Лекса успокаивает больше себя, чем меня.
– Спасибо, – говорю ей и наклоняюсь вперед.
Смотрю на место укуса и вижу, что кожа немного скорябана. По укусу легко определить, что у Стива не все зубы на месте. В голове всплывают образы из квартиры малышки, её мать покусала тела. Не знаю, были они ещё живы или нет, но это уже второй раз, когда зараженный пытался укусить. Чёрт! Укусить…
Даже если Стив не заразил меня Т001, то явно я стала обладателей какой-нибудь другой заразы.
Прогоняю в голове поведение миссис Рипли и Стива, я не могу понять, почему второй бросился на меня. Если верить ранним словам из сети, то зараженные взрываются и теряют голову из-за мелочей. Миссис Рипли думала, что я стырила её лампочку, а вот Стиву я ничего плохого не делала. Никогда.
Меня начинает тошнить, а голова словно набита ватой. Я бы попросила Лари остановиться, но это опасно. Затуманенным сознанием я вижу, что чем ближе мы продвигаемся к притону Хами, тем печальней выглядит город. Здесь таких, как Стив, полно, а о мусорных контейнерах местные слышали разве что по радио. Оказываемся в самом неблагополучном районе Дрим Сити. Убогом и жалком. Что-то подсказывает мне, что вскоре так будет выглядеть весь мир.
Мне становится жарко, и я стягиваю с лица шарф, который неизвестно как остался у меня на голове. Воздуха не хватает, и я начинаю его хапать непозволительно огромными порциями.
– Алекс? – спрашивает Лари и останавливает машину.
– Лекса, дай воды, – прошу я сестру и трясу головой, стараясь отогнать помутнение рассудка.
В руках появляется бутылка, и я выпиваю практически половину.
Со мной что-то не так.
Это всё поганец Стив виноват!
Успеваю передать бутылку Лари и отключаюсь.
Глава шестая
Открываю глаза и упираюсь взглядом в лобовое стекло. Туман. Я в машине. Жива.
– Алекс, ты как? – спрашивает Лари и прикладывает мне ладонь ко лбу.
– Я… хорошо.
Сажусь более удобно и бросаю взгляд через плечо. Лекса открывает бутылку с детской водой и помогает малышке попить, но смотрит она только на меня, и её нижняя губа снова трясется.
– Я долго… спала?
– Примерно минуту, – говорит Лари и протяжно выдыхает. – Но за эту минуту я поседел на десятки лет. Что это было?
– Не знаю, скорее всего это из-за укуса Стива. Мне вдруг стало жарко и тошно, голова закружилась, а потом, я, кажется, потеряла сознание. Или это от испуга. Я не знаю.
– А сейчас как себя чувствуешь? – спрашивает Лекса.
– Хорошо.
Смотрю на укус Стива, он на месте, и вокруг отметин зубов стал появляться небольшой синяк.
За окнами машины изредка проходят люди. Вот только неизвестно, заражены они или нет. Мне даже неизвестно, заражена ли я, но об этом подумаем позже.
Лари заводит машину, и мы медленно проезжаем квартал за кварталом. Кажется, что город умирает, но по-прежнему старается выкарабкаться из бездны под красивым именем Туман.
Наша машина не единственная, что движется по полупустым улицам. Есть и другие, но они едут куда быстрее, чем мы. Заворачиваем за последний поворот, и я мысленно чертыхаюсь. На пути стоит машина. Она перегораживает нам проезд так, что ни с одной из сторон её объехать невозможно. За машиной находится дом Хами. Рукой подать, но мне жутко только от того, что снова придется оказаться на улице.
– Придется идти пешком, – говорит Лекса.
Да, придется, но только не тебе.
– Я один схожу, – говорит Лари и отстёгивает ремень безопасности.
– Нет! – протестую я. Даже думать не хочу о том, что он уйдет один. – По жанрам ужасов стоит героям разделиться, как всё катится к чертям.
– Но мы не в фильме, – возражает Лари.
– Но мы в ужасе, – тут же отвечаю я.
Лари бросает на меня короткий взгляд и говорит:
– Тут ты права.
Да я почти всегда права.
– Идём вместе, – говорит Лари.
Ждём, когда ещё одна блуждающая фигура проходит мимо машины, и я оборачиваюсь к Лексе.
– Пока нас не будет, ты должна развернуть машину. И ни в коем случае никого не пускай в салон, а сама не выходи на улицу.
– Хорошо, – говорит сестра и тут же спрашивает. – Мы поедем за Зари?
Не отвечаю на этот вопрос и киваю Лари. Одновременно выходим из машины. Лари обходит автомобиль и открывает багажник, достаёт оттуда биту и гаечный ключ. Ключ подает мне, биту оставляет у себя. Лекса пересаживается за руль, и как только Лари закрывает багажник, сестра начинает разворачивать машину.
Идём к нужному нам зданию, я то и дело морщусь от боли, стычка с миссис Рипли и Стивом не прошла бесследно. На затылке шишка размером с грецкий орех, руки стерты от встречи с асфальтом, колени скорее всего содраны даже сквозь джинсы.
До двери остаётся не больше десяти шагов, и я начинаю волноваться ещё сильнее. И в данный момент надо мной довлеет страх не зараженных, а того, в каком виде я найду маму. Найду ли вообще. И что делать, если мы не найдём её? Уезжать к папе? Там тоже все сложно, но, пройдя предыдущие испытания, я всё больше становлюсь уверенной, что нам под силу преодолеть город и оказаться в его северной части. Именно там живут сливки нашего города. Юг для отбросов – таких, какими стали мы с мамой, семья Лари, Питер, Билли и многие другие.
Дверь открывается ещё до того, как Лари успевает толкнуть её. Оттуда выходит девушка, её руки оголены, и я вижу, как под ними происходит хаотичное движение. Сжимаю сильнее ключ, но мы молодой заражённой неинтересны. Она даже не смотрит на нас, а бодро шагает мимо с таким уверенным видом, словно где-то там её ожидают неотложные дела.
Кислород поступает в мои лёгкие, только когда девушка уходит за пределы нашей видимости. Господи, как это всё странно. Какие-то зараженные бросаются на нас, а кому-то мы неинтересны, третьи вообще заманивают в ловушку. Было бы куда проще, если бы они все вели себя одинаково.
Входим в дом, и я морщусь от вони. Как мою маму, которая посещала званые вечера и сидела в первых рядах на показе мод, стала прельщать жизнь в этом богом забытом месте, из которого даже крысы бы сбежали?
Я даже не надеялась, что в коридоре будет какое-то освещение, идём на второй этаж, и я собираюсь постучать в нужную мне дверь, но Лари перехватывает мою руку и отрицательно качает головой, кивает на дверь, она слегка приоткрыта.
С верхнего этажа разносится какой-то топот, и мы быстро открываем дверь. Заходим в квартиру. Заваленный мусором коридор и единственная комната пусты.
Тут никого нет.
Везде валяются следы пребывания наркоманов. Иглы, шприцы и пустые пакеты из-под чего-то. Единственная мебель в комнате – это огромная старая кровать и наидревнейший комод, закрытый на щеколду.
– Её здесь нет, – тихо говорит Лари.
Стараюсь сдержать слезы, но они все равно соскальзывают с ресниц. Теперь я не знаю, каков будет мой следующий шаг. Понятия не имею, где мама и жива ли она вообще.
Со стороны единственного окна слышен приглушенный стук. Потом ещё и ещё.
– Что это? – спрашиваю я и, аккуратно переступая мусор, иду в сторону звука.
Он повторяется и более интенсивно.
Страх сковывает тело, и я перекладываю металлический ключ с одной руки в другую.
Звук исходит не от окна, а из комода. И только сейчас я замечаю, что возле комода свалена груда старой одежды, словно её выкинули оттуда, а убрать не удосужились. Да и кто будет убирать в этом свинарнике?
– Надо уходить, – говорит Лари и берет меня за локоть.
– Минуту, – прошу я.
Подхожу к комоду и отодвигаю щеколду в сторону. Звук повторяется, я основательно набираю кислорода, открываю крышку и вскрикиваю.
– Мама?
Она лежит в неестественной позе, больше похожей на эмбриона. Во рту кляп, а руки связаны, ноги скорее всего тоже. Мама беззвучно плачет, и я наклоняюсь, чтобы помочь ей выбраться, но громкие голоса со стороны входа спугивают меня.
– Алекс, мы не одни, – говорит Лари и утягивает меня от комода.
Если дверь откроется, то мы будем как на ладони.
– Мама, я вернусь, – говорю я и прикрываю крышку, но не вставляю щеколду на место.
Единственное место, где мы с Лари можем спрятаться, – это кровать. Не думаю о тоннах грязи и всевозможного хлама, падаем на пол и забираемся под вонючее укрытие. Стараюсь лежать как можно тише, но сердце грохочет так, что становится дурно. Недалеко от моего лица лежит чьё-то нижнее бельё, а точнее трусы. Морщусь и поворачиваюсь к Лари.
Лари накрывает мою руку своей и сдавливает пальцы.
Голоса приближаются, и кровать над нами проминается. Я слышу ненавистный голос Хами и ещё одного мужчины. Но слов невозможно разобрать, словно они говорят на ломаном детском языке. Вроде и слова проскальзывают знакомые, но они абсолютно бессмысленные.
Поворачиваюсь к Лари и встречаю его взволнованный взгляд.
Я не знаю, что делают мужчины, но они то садятся на кровать, то начинают ходить по комнате. Я же молюсь о том, чтобы они не полезли в комод и не заглянули под кровать.
После недолгих хождений по комнате, Хами садится на кровать. Я знаю, что это он, потому что вижу его тату на икре. Кривые языки пламени… но сейчас картинка до невозможности реалистичная ведь кожа под рисунком шевелится.
Твою ж…
Прикрываю глаза и пытаюсь придумать, как нам выбраться отсюда.
Плана нет. Никакого. Минуты превращаются в часы, а Хами с дружком всё никак не могут угомониться. Нам с ними не справиться. Что думать об этом, меня отделала старушка, а Хами не какой-то щуплый сопляк, это шкаф под два метра ростом. Он и меня, и Лари упакует вместе с мамой в комод за пару мгновений. Нам не поможет ни бита, ни ключ, что я сжимаю в руке.
Лари подносит свою руку к лицу и смотрит на часы. Показывает мне три пальца.
Мы здесь уже три часа. Тело затекло, а постоянный страх не даёт расслабиться ни на мгновение.
Я не знаю, что должно произойти, чтобы Хами и его дружок ушли отсюда. Сколько мама уже лежит в ящике? Боже, что они с ней делали? Как там Лекса и малышка? А что, если на них напали?
Сжимаю руку Лари немного сильнее, хотя его пальцы и так уже должны посинеть от моей хватки. Он поворачивается ко мне, но я не знаю, как сказать ему о том, что мы не можем лежать тут вечно.
Открываю рот, и в этот момент звонит телефон.
Мой телефон.
И он у меня в кармане джинсов.
Джинсы на мне, а я под кроватью…
Душа покидает тело, и я стараюсь достать трубку из кармана, но это уже не имеет значения.
Хами заглядывает под кровать и смотрит прямо на меня. Его рот в подсохших пятнах крови. Сначала ничего не происходит, а потом он улыбается. Улыбается так, что паническая пустота смыкается над моей головой.
Глава седьмая
Хами одной рукой вытаскивает меня и толкает в сторону комода. Падаю рядом с окном и сразу же пытаюсь подняться на ноги. Замечаю, как Лари выползает следом за мной, но дружок маминого наркодилера со странным смешком подтягивает Лари к себе и подняв его на руки бросает в стену, мой друг ударяется о неё и падает с глухим стуком на пол, бита выпадает из его рук. Дружок Хами поднимает биту и замахивается на Лари.
– Нет!
Бросаюсь к Лари, меня перехватывает Хами и одной рукой хватает за шею. Бью его по руке металлическим ключом, но ему плевать. Хами словно машина-убийца, которая не чувствует боли. На его лице написана невиданная мною ранее ярость. Пара шагов, и Хами прижимает меня к стене и поднимает за шею. Я больше не чувствую опоры под ногами. Воздуха недостаточно. В глазах мутнеет. Брыкаюсь как могу, стараюсь ногами оттолкнуться от поверхности за моей спиной, но ничего не выходит. Лицо Хами плывёт перед глазами, и я начинаю слабнуть. Легкие трясутся в попытках поглотить кислород, которого практически не осталось.
