Густав Майринк
Альбинос
Стены задрожали, и белые розетки, сорвавшись вниз, покатились по полу со звонким эхом глазурованной глины, потом забились в агонии – и все стихло.
Гипсовые отливки искаженных человеческих лиц и посмертные маски лежали на полу и, застыв в немых гримасах, созерцали потолок пустыми слепыми бельмами.
Из ателье послышался бешеный шум: кто-то яростно топал, столы и стулья летели в разные стороны.
Грохот…
Треск, как будто в щепы разносили дверь, как будто какой-то одержимый в смертельных судорогах крушил все вокруг, в отчаянии прокладывая себе путь на свободу.
Оглушительный топот, потом удар – столкновение – и в следующую секунду тонкую фальшивую стену пробил какой-то светлый бесформенный ком – голова Корвинуса в окаменевшем гипсе! Вздрагивая, она, казалось, излучала призрачное белое мерцание. Тело и плечи застряли в переплетении реек.
Чтобы помочь Корвинусу, Фортунат, Сатурнилус и Ферекид одним махом высадили дверь – но никакого преследователя там не было.
Корвинус, застряв в стене по самую грудь, бился в конвульсиях.
Его ногти в смертельной судороге вонзались в руки друзей, которые, ничего не соображая от ужаса, пытались ему помочь.
– Инструменты! Что-нибудь железное! – ревел Фортунат. – Надо разбить гипс – он задохнется! Чудовище вытащило дыхательные соломинки… и запечатало гипсом рот!
Молодые люди носились по комнате, лихорадочно хватаясь за рейки, ножки стульев…
Все напрасно!
Скорее треснул бы гранитный монолит…
Несколько человек обыскивали сумрачные комнаты в поисках альбиноса – спотыкаясь и падая, проклиная его имя, сметая все на своем пути.
…Тело Корвинуса уже не шевелилось.
В немом отчаянье обступили его братья. Душераздирающие крики Беатрис жутким эхом метались по дому, свои пальцы она в кровь разбила о камень, скрывающий голову ее возлюбленного.
Полночь давным-давно миновала, когда они наконец выбрались из темного кошмарного лабиринта. Сломленные горем, молча несли по ночным переулкам труп с окаменевшей головой.
Никакая сталь, никакой резец не могли совладать с этой инфернальной скорлупой. Так и похоронили Корвинуса в мантии ордена, «с невидимым ликом, сокрытым, подобно ядру ореха».
