Густав Майринк
Альбинос
II
На рассвете
разнесся глас фанфар боевых, —
стоя под окнами своей невесты Беатрис, пропел Корвинус под аккомпанемент виртуозного свиста друзей сигнал к началу турнира из «Роберта-Дьявола».
Оконные створки распахнулись, и на мерцающий в лунном свете Тынский двор выглянула юная девушка в белом бальном платье; смеясь, она спросила, не вознамерились ли господа брать штурмом ее дом.
– Вот оно что, ты собралась на бал, Триси, и без меня? – крикнул ей Корвинус. – А мы-то, наивные, боялись, что ты уже давно спишь!
– Теперь ты можешь убедиться, как я без тебя скучаю – еще и полуночи нет, а я уже дома! Что вы там свистите, случилось что-нибудь?
– Разве может с нами что-нибудь случиться? У нас к тебе огро-о-омная просьба. Ты не знаешь, где твой папа держит «запечатанное пражское письмо»?
Беатрис приложила ладони к ушам:
– Запечатанное – что?
– «Запечатанное пражское письмо» – древняя реликвия, – закричали все разом.
– Я не могу разобрать ни слова, когда вы так горланите, мсье. Подождите, я сейчас спущусь, только найду ключ и проскользну мимо бдительного ока гувернантки! – и Триси закрыла окно.
Через несколько минут она была перед ними.
– Прелестно, великолепно – белое бальное платье в зеленом сиянии луны, – обступила ее братия, целуя ей Руки.
– Зеленое бальное платье – в белом сиянии луны, – Беатрис сделала кокетливый книксен и спрятала свои миниатюрные ручки в огромную муфту, – а вокруг сплошной траур черных судей Фемы! Нет, все-таки в вашем почтенном ордене есть что-то сумасбродное!
И она с любопытством стала рассматривать длинные средневековые одеяния молодых людей – угрюмые капюшоны и вытканные золотом каббалистические знаки
– Мы мчались сюда сломя голову, у нас не было времени на переодевание, Триси, – оправдывался Корвинус нежно поправляя ее шелковую кружевную шаль.
Потом он в двух словах рассказал ей о реликвии – «запечатанном пражском письме», о нелепом пророчестве и о своей великолепной полуночной мистификации
Итак, сейчас они бегут к Иранаку-Кассаку – странный субъект, альбинос, поэтому и работает по ночам; он, впрочем, придумал такой состав гипса, который мгновенно твердеет и становится несокрушимым, как гранит. Так вот, этот альбинос и должен быстро сделать слепок с его лица.
– Потом, да будет вам известно, фрейлейн, мы этот слепок берем с собой, – подхватил Фортунат, – далее заходим за «таинственным письмом», кое вы любезно раскопаете в архиве вашего папочки и не менее любезно выбросите нам из окна. Мы, разумеется, его тут же вскроем, дабы выяснить, что за вздор там написан, и, наконец, «с повинной головой» отправимся в ложу.
Понятное дело, нас сразу возьмут за хобот – куда вы девали Корвинуса? Тогда мы, громко вопия и проливая неутешные слезы, покажем оскверненную реликвию и покаемся, что Корвинус не только покусился, но и распечатал ее – и тогда в клубах серного дыма явился Вельзевул и, подхватив его за шиворот, уволок в неизвестном направлении; но что Корвинус, мудро предвидя все это. отлил на всякий случай своего двойника из гипсового монолита Иранака-Кассака. Чтобы кошмарно-идиотское пророчество о «безвозвратном изгнании из мира форм» довести ad absurdum. Итак, вот она, его форма, а если кто-либо из почтенных старейшин – или все они вместе, или адепты, легендарные основатели ордена, пусть даже сам Господь Бог – думает иначе, пусть выйдет вперед и уничтожит маску, если, конечно, сможет. Ну, а брат Корвинус всех сердечно приветствует и не далее как через десять минут собственной персоной прибудет из ада.
– Понимаешь, золотко, это будет всем во благо, – прервал его Корвинус. – Во-первых, этим мы покончим с последним орденским суеверием, во-вторых, сократим нудный столетний юбилей и, в-третьих, тем скорее усядемся за праздничный стол.
А сейчас адье и доброй ночи, ибо: только сунул нору в стремя – раз, два, три – промчалось время…
– Я с вами, – с восторгом подхватила Беатрис и повисла на руке жениха. – Далеко отсюда до… Иранака-Кассака, так ведь его зовут? А его, случаем, не хватит удар, если мы такой компанией ввалимся к нему?!
– Истинного творца удар никогда не хватит, – заверил Сатурнилус. – Братья! Гип-гип ура, да здравствует храбрая Беатрис!
И они вприпрыжку помчались через Тынский двор, под арку средневековых ворот, кривыми переулками, мимо ветхих дворцов эпохи барокко.
– Стойте, номер 33, нам сюда, – задыхаясь, крикнул Сатурнилус. – Рыцарь Кадош, а ну глянь своим рыцарским глазом.
И он уже хотел было позвонить, как входная дверь внезапно открылась и резкий голос проскрипел с лестницы что-то на корявом английском негритянских кварталов. Корвинус удивленно качнул головой:
– The gentlemen already here?! Джентльмены уже здесь – похоже, нас ждали!! Итак, вперед, только осторожно, здесь темно, как в могиле; огня у нас нет – на наших мантиях карманы не предусмотрены, таким образом, спички тоже.
