Майкл Дискейн
Харон
Она не пришла в себя и через час. Но что я мог сделать? Воды Ахерона не отвечали мне, от них вообще не было ни звука. Будто их нет. Я сел на траву около дома и стал ждать, пока девушка очнётся. Теперь я старался ни о чём думать. Мне нужно было очистить сознание.
Я пробудился, когда пробудилась она. Я уловил её учащённое дыхание. Сколько времени она спала, я не знаю. Но по моим ощущениям, прошло очень много времени. Она, осторожно ступая, вышла из дома и замерла около меня. Я встал на ноги и протянул ей ладонь. Она смотрела на меня, и взгляд её был осознанным.
– Пойдём, – тихо сказала она, взяв мою руку.
Мы медленно направились к лодке. У самой воды я взял её на руки и перенёс на лодку. Она улыбнулась мне, и затем устремила взгляд в туманную даль.
Мы поплыли. Я не решился прямо спросить её имя. Я никогда прежде не спрашивал человека о имени. Представится сам – узнаю, не представится – пусть так. В конце концов, имя – лишь звук. Главное – глаза, главное – душа. Я и без того уже не сомневался, что она и есть Соня. Такой же глубокий взгляд карих глаз, те же тёмные волосы… и да, почти всякий раз, когда я смотрел на её лицо, нижняя губа её была слегка прикусана.
Почему-то в этот миг мне стало хорошо. Никакие мои переживания не испарились, но отошли на дальний план. Сейчас я был рядом с душой, которая какой-то непреодолимой силой влекла к себе. Я ничего не говорил, как и она. Мы просто плыли.
Вода тоже молчала, как мёртвая, но сейчас мне не было до этого никакого дела. Лодка летела по безмятежной глади, разрезая клубы серого тумана. Спустя какое-то время девушка повернулась ко мне.
– Я знаю, кто ты, – сказала она и улыбнулась. – И мне кажется, я знаю, что я должна делать дальше.
– Но откуда? – спросил я.
Её взгляд был тёплый и загадочный.
– Просто знаю.
Я пытался представить, что скрывается за этими глазами, пытался представить, о чём может думать эта девушка.
– Загляни в туман, – вдруг добавила она, отвернувшись от меня. Я послушался.
Туман сгущался.
Она необычный человек.
Я увидел её в небольшой комнате с занавешенным окном, письменным столом и книжными полками. Она стояла у окна и читала книгу в тёмно-зелёном переплёте. Девушка шустро пробегалась глазами по строкам и так прочла несколько страниц, прежде чем послышались чьи-то шаги. Она отложила книгу на подоконник обложкой вверх и подошла к двери. Я бросил взгляд на книгу и смог прочесть: «Дмитрий Варламов».
Это она.
Как только мысль пронеслась в моём сознании, я увидел уже знакомого мне молодого мужчину.
Девушка обняла его за шею и поцеловала в щёку. Дима улыбнулся – эта улыбка показалась мне натянутой – и нежно отстранил супругу от себя.
– Милая, мне нужно поработать, – проговорил он через плечо, усаживаясь за стол. – Времени очень мало. Мне нужно закончить рассказ. Родная, разогрей мне что-нибудь, пожалуйста.
Девушка подошла к нему и поцеловала его в макушку, обняв за плечи.
– Дим, я собиралась сказать тебе кое-что. Ты только не злись.
– Конечно, Сонь. Только быстро, если можно. Работа не ждёт, – он развернулся на стуле и посмотрел на неё. Всё та же натянутая улыбка.
– А может… – в глазах девушки загорелся огонёк. – Может, она подождёт. – Соня села ему на колени и поцеловала. Он ответил. Судя по всему, она не собиралась останавливаться. Продолжая поцелуй, она прошептала:
– Всё подождёт… я скучала… ты пропадаешь целыми днями.
Дима обхватил её талию, но через секунду отстранился.
– Сонь, я так… я так никогда не закончу рассказ.
– И что? Ну его… – она попыталась начать всё сначала, но парень пусть и мягко, но спихнул её со своих колен.
– Соня, ты знаешь, как для меня это важно, – с расстановкой проговорил он. – Это будет моё лучшее произведение… если ты мне позволишь его дописать, конечно.
– Дима! – вскрикнула она. – Тебе не нужно заканчивать его! Я это хотела сказать. Тебе нельзя его дописывать… он ужасен, прости.
– Почему? – Дима тоже повысил голос.
– Потому что… в нём столько тьмы – неужели ты сам не видишь этого? В нём столько зла, и ты теряешься в нём. Ты проводишь в нём больше времени, чем в реальности! Ты и раньше писал ужасы, но в этот раз всё не то, там ты… твой чёртов призрак-убийца – это отражение всех твоих страхов, это – ты… в своей худшей версии.
– Как…
– Я знаю тебя почти всю жизнь, и я могу так говорить, Дима, – она отвернулась от него и стала смотреть в окно.
– Ах да? А может… может, это не и худшая версия меня, ты не думала? Может, это я, а худшую версию никто ещё и не видел, а? – он усмехнулся и повернулся к столу. – Хотя кое у кого есть шанс её увидеть, – добавил Дима, – если кое-кто не поймёт, что я терпеть не могу, когда мне мешают работать!
– Да пусть сгорит вся твоя работа! – разгорячённо крикнула она. – Дурак ты. Я беспокоюсь о тебе… – она выбежала из комнаты и хлопнула дверью.
Картина исчезла. Я взглянул на Соню и увидел, что на её лице сияет улыбка, и она казалась вполне искренней – да и перед кем тут притворяться? В её глазах был почти тот же огонёк, что вспыхнул и в видении, пусть и ненадолго. Наверняка я чего-то не понимал – я вообще много чего перестал понимать, как можно было заметить, – но я не мог представить, что такого радостного уловила девушка в своём воспоминании. Возможно, сила её любви к мужу была настолько великой, что она испытывала радость даже от того, что просто могла увидеть его в своём же подсознании, пусть даже картина, в которой она увидела его, была совсем не радужной. Впрочем, мне-то откуда знать? Я не человек, и мне не понять.
Она ничего не говорила, и я набрался смелости сказать то, о чём мне хотелось с ней поделиться. Я знал, что не должен этого делать, но сейчас мне было всё равно.
– Я видел его. Диму. Я перевозил его в своей лодке, – произнёс я, смотря прямо в её бездонные прекрасные глаза.
В них был интерес, лицо приняло изумлённое выражение, но… совсем не такое, какое я мог бы ожидать. Даже примерно. Она была удивлена, но не ошеломлена.
– Ты можешь не поверить, но я чувствовала это, – сказала она всё с той же улыбкой. – Даже больше… я знала, что он проплывал здесь, что он стоял и сидел в этой лодке, и… думал обо мне. Я знаю, что он думал обо мне.
Я чувствовал какую-то тонкую, но невыразимую никакими словами связь с этой девушкой, сильную, будто в каком-то смысле я был частью её души. Я чувствовал, что всегда её знал и, более того, что она всегда знала меня. Это абсурд, но мне было всё равно.
– И ещё я знаю, что там, куда ты меня везёшь, я увижу его вновь, и мы снова будем вместе. Время обратится вспять, всё это исчезнет, – она раскинула руки, словно желая объять всё пространство, – всё исчезнет, мы вернёмся назад, а ты найдёшь ответы на свои вопросы. И ты сам всё это знаешь.
Она смотрела на меня с такой нежностью и теплотой, что я на мгновенье ощутил себя человеком, подобным ей. Я увидел в глубине её глаз себя. Я увидел себя отчётливее, чем в моём зеркале.
– Почему ты так уверена во всём этом? – спросил я, когда она отвела глаза. – Я существую вечность, и я не уверен ни в чём, кроме того, что не знаю ничего. Вообще ничего.
Она тихо усмехнулась и, не поворачиваясь ко мне, сказала:
– Мы все живём вечность, и все останемся в вечности.
Я смотрел на неё и по-прежнему ничего не понимал.
– Загляни в туман, – вдруг сказала она.
Я снова послушался. Я не мог не послушаться.
Она была в другой комнате – видимо, спальне, – сидела на кровати, опершись спиной на подушку и держа на коленях странный предмет в виде большой развёрнутой чёрной книги: одна половина её светилась белым, а по ней бегали буквы, цифры и другие знаки; по второй же половине девушка быстро водила пальцами и нажимала нарисованные цифры и буквы.
Я следил глазами за бегающими значками на светящейся части «книги» и пытался прочитать, что мог. Из списка, неожиданно возникшего и состоящего из строчек «Журнал», «Ученики», «Работа», «Дима», «Фотографии», «Я», строка «Я» выделилась среди остальных; появился новый список со строками: «Ницше, Хайдеггер и Локк», «Дневник», «Достоевский», «Животные».
Затем – новый список: «Написать в фонд по защите животных», «Дура, составь уже план тренировок», «Записаться на испанский», «Распланировать лето» и ещё несколько строк.
Я перевёл взгляд на Соню – глаза её были задумчивы и серьёзны. На светящемся фоне тем временем выделилась строка «Психология сознания». Дальше ничего не появилось. Девушка вдруг закрыла «книгу», отложила её в сторону и тяжело вздохнула, растянувшись на кровати. Видение стало угасать, но на прикроватном столике я успел заметить небольшую книгу – теперь настоящую. На обложке было написано «Мифы Античности».
Если я не ошибаюсь, первый и второй пассажиры упоминали античные мифы в разговоре со мной. И вот они, снова. Но я не стал об этом задумываться. Я пытался понять, чем важна картина, представившаяся в этот раз, но никаких нормальных идей в моём сознании не рождалось.
Вид у Сони оставался оживлённый и даже весёлый. Казалось, что девушка находится в приятном ожидании чего-то необычайно прекрасного, что должно произойти совсем скоро. Но впереди лишь Чёрные Скалы. Так было всегда.
Она очаровательна.
– Ты хороший, – вдруг произнесла она, глядя на меня. – Жаль, что больше мы никогда не увидимся.
– Почему ты называешь меня хорошим? – спросил я. – У меня нет никаких качеств – я нежить.
– Потому что я знаю тебя лучше, чем ты сам, Харон, – взгляд её глаз будто прожигал меня насквозь. Не знаю, как, но я чувствовал, что ритм моего сердцебиения стал совпадать с её ритмом. Более того, в груди я почувствовал ноющую боль. Но было в этой боли что-то приятное…
– Ты никогда больше не увидишь меня, но помни, что ты – часть меня. И, как и я, ты останешься в вечности.
Я не понимал абсолютно ничего.
– Скажи мне, ты человек? – спросил я у неё, не зная, какого ответа жду.
– Да, я человек, – чуть усмехнувшись, сказала она. – Не похожа?
– Ты не похожа на других людей.
– А много людей ты видел? – спросила она.
– Бесчисленное множество, – произнёс я и тут же понял, что сам сомневаюсь в правдивости этого утверждения.
Соня не ответила на это и отвернулась к туману.
– Загляни в него ещё раз. В последний раз, – сказала она через минуту.
Я увидел Соню, пятнадцати лет, в белой рубашке и чёрной юбке.
Теперь я знал, что будет дальше. У зелёной ограды неподалёку от большого здания стоял Дима, у него был взволнованный вид, непокорные волосы он так и не смог пригладить.
– Спасибо, что подождал, – сказала Соня, улыбнувшись. – Пойдём, – и они пошли. Соня шла чуть впереди, но каждую секунду краем глаза смотрела на парня.
– Мне ещё нужно в магазин быстренько забежать – мама просила масла купить, – сказала она, покачивая сумочкой. Она заметила, какой у Димы вид, и пыталась угадать, о чём сейчас думает. Неужели…
– Соня, мне… – услышала она и сердце забилось быстрее. Я чувствовал это вместе с ней.
