Матвей Закадычный
Козья ножка
17
…О времена, о нравы, волненья крови, безумства плоти и всепоглощающая страсть!
В начале двадцать первого века прогресс шел семимильными шагами, а в воздухе витал дух вольнодумия и вседозволенности. Интернет еще был в новинку, а сотовая связь, хоть и на слуху – и вовсе из мира фантастики. Тогда, сидя за компьютером и глядя на экран, где загружается страница почты, можно было порадоваться волшебству технологий, а не чертыхнуться и помянуть недобрым словом провайдера. А еще это было прекрасное время книг, обсуждений, дружеских визитов – словом, жизни во всей ее полноте. Рукопожатия, объятия, поцелуи, прикосновения. Все живое и яркое!
Любовь, сбросившая траур по чопорной советской морали, уже начинала обретать причудливость форм, но сохранила свои извечные романтические забавы. И самые забавные истории, как и во все времена, случались в среде студенчества – золотого племени, уже вкусившего от новообретенной свободы, но еще не познавшего жесткую эстетику будней, омраченных необходимостью зарабатывать на хлеб насущный.
Пара, о которой пойдет речь, встретилась в городе N – уютной провинции, имеющей несколько образовательных учреждений, прославленных своими традициями и обучением.
Уступим первенство даме и начнем с нее.
Прекрасная брюнетка (назовем её Ирина) приехала поступать в педучилище. Среднего роста, без особых форм и роковой внешности, но миленькая и свежая, как все двадцатилетние нимфы, Ирочка имела преимущество перед ровесницами засчет поистине мужского своенравия и твердой уверенности во всех своих начинаниях. Тут, конечно, не обошлось без голоса крови: начальственный отец души не чаял в дочурке и во всем ей потакал. Воспитание лежало на плечах матери, которой, по всей видимости, приходилось бороться и с мужем, нещадно баловавшим дочурку. Охота, рыбалка, автомобиль и разного рода мелкие радости присутствовали в жизни Ирочки как атрибуты обыденности. Но Ирочка росла, и постепенно ее стали угнетать постоянная опека и контроль. Поэтому после школы, не мудрствуя лукаво, она подала документы в педагогическое, чтобы поскорее вырваться из-под родительского крова и стать свободной женщиной, самостоятельно решающей свою судьбу. Поступив без особых трудностей, Ирочка после зачисления попала в общежитие, где два корпуса – женский и мужской – разделялись решеткой между этажами.
Ага, подумает читатель, все ясно: перипетии разделенной любви. Обычная история!
Смею вас заверить, что это не так.
Сейчас мы ненадолго оставим Ирочку и обратимся к нашему герою. Дмитрий, или как его чаще называли, Димон или Димыч приехал из поселка и поступил в техникум в том же городе N. Надо сказать, что жизнь не баловала Димона так, как Ирочку: отец – рабочий, мать – медсестра. Родители, не обремененные комплексами вальдорфской педагогики и наследием Марии Монтессори, щедро раздавали сыну оплеухи, и Димон, рано проникшийся суровой красотой реальности, усвоил, что все так просто не даётся и за каждое неосторожное слово можно огрести. Худой и резкий, такой же вороной масти, как Ирочка, Димон выглядел несколько пугающе, когда сводил брови и сверкал глазами, но в целом был вполне симпатичным парнем.
Надо сказать, что педучилище и техникум, хоть и находились в одном городе, располагались в разных его концах, и только лукавый случай мог свести Димона и Ирочку и сыграть с ними такую шутку. Впрочем, в жизни так оно часто и бывает. И вот Димыч свел короткое знакомство с однокурсниками, которые оказались земляками Ирочки.
Учеба шла своим чередом: занятия, задания, новые знакомства, товарищи, подруги. Пока однажды в техникуме не устроили пати, а попросту говоря, дискотеку.
О ту пору Ирочка уже освоилась в бурном море новой жизни и жаждала новых впечатлений, по возрасту ей полагающихся: волнений и радостей любви. Словом, она хотела познакомиться с мальчиком поавантажней. Хотя бог его знает, чего именно она хотела и как представляла себе своего рыцаря, ведь сердце девичье – неизведанный океан желаний, где могут как храниться затонувшие корабли с золотыми сундуками, так и обитать сирены с кракенами. Но намерение сыграло, и случай не замедлил представиться.
Однажды, в канун Нового Года друг Димыча, Иван, уже как-то предлагавший познакомить его с Ириной и, что немаловажно, встречавшийся с ее подругой, провозгласил:
– Димон, раз уж тебе лень прогуляться, вот тебе прекрасный повод. Пусть она сама придёт, и на дискотеке вы познакомитесь!
– Будь по-твоему, знакомь! – вздохнул Димыч, все же думая о том, а нужен ли ему этот праздник жизни и не стоит ли хотя бы фото посмотреть для начала.
– Хорошо, тогда я Кате скажу, чтоб приходили вместе!
– Уговорил!
Тут все и началось. За знакомством последовали свидания. Цветочки. Притязания. Обиды.
Дима чувствовал, что Ирочка намного серьёзнее, чем он, проникается их внезапно завязавшимися отношениями. Она могла позвонить вечером из общежития. К слову, это не как сейчас: звони в любой момент из любого места. В общежитиях к стационарному дисковому телефону на вахте всегда тянулся хвостик очереди. А настырная Ирочка звонила, просила дежурного позвать Диму, дежурный говорил помощнику, помощник шел к комнате студента и звал того к телефону. Такая вот романтическая эстафета.
Душевно, не правда ли?
Димон подходил, безропотно выслушивал тирады о любви и вопросы о том, почему он не приходил. Секрета в этом не было: Димыч, как нормальный парень, попросту забивал на это дело – ему было лень или находились дела поинтересней. Он жил привычной жизнью, где чёрное – черное, а белое – серое. Ирочкиным розовым фантазиям не нашлось места в его картине мира. В конце концов, он ожидаемо начал уставать от всех этих пуси-муси. Масла в огонь подливали разговоры Ивана и его подруги Кати, которая тоже любила рассказать в красках, как Ирочка страдает.
И тут грянула весна – время, когда вскипает кровь, когда юбки девчонок расцветают, как лотоса цветки, а у парней полыхают все верхние чакры от необузданной фантазии.
Прогуливаясь в один из свежих апрельских деньков вместе с Димой и ведя беседу о чем-то важном для себя и малозначительном для него, Ирочка неожиданно предложила:
– Давай на майские рванем ко мне! Папа нас на дачу увезет или я возьму у него машину! Проведём там время вместе.
– Не знаю, надо подумать, – засомневался Дима.
– Что тут думать? – продолжила Ирочка с напором. – Будет весело, только ты и я!
– Не знаю, время есть ещё, поглядим, – уклончиво ответил Димыч, инстинктивно обходя расставленные сети.
– А знаешь что… пошли ко мне прямо сейчас в общагу? Парни помогут пройти.
– Зачем?
– Ну там… посидим, чаю попьём. А то я замерзла.
– Так может, в кафе?
– Нет, в кафе не хочу. Идём! – заявила Ира не терпящим возражения тоном и потащила Диму в сторону общежития.
Это был капкан. Димон этого ещё не понимал – точнее, не дал себе труда на минутку вглядеться в лицо своей спутницы и распознать коварный блеск ее глаз. Он вообще мало интересовался такого рода приключениями. Ему не хотелось затевать всю эту суету: пробиваться к Ирине через вахтершу, договариваться с парнями в смежном блоке, чтобы провели. Но раз уж ей приспичило, пускай, он зайдёт.
Ирочка резво впорхнула в общежитие, попросив Диму подождать, когда спустится Петька. Немного погодя нарисовался Петр.
– Привет!
Пожав друг другу руки, парни направились на мужскую половину общежития. Петька завел Димыча на самый верх, достал из кармана то ли отмычку, то ли ключ, отпер чердачную дверь и провел товарища через чердак до помещения девчонок. Внизу уже ждала Ирочка.
– Идём! – произнесла она решительно, увлекая Димыча за собой.
Пётр деликатно ретировался.
Комната была опрятной. Повсюду рюшечки, думочки, салфеточки, мягкие игрушки и прочие излюбленные девчачьи финтифлюшки. Ира поставила чайник, потеснила Диму, присевшего на край кровати. Прижалась горячим плечом и задышала в ухо: