Матвей Закадычный
Козья ножка
4
Как ты сюда попал? Знаешь, я не мог стоять в стороне и смотреть, как гибнут…
Зачем? Ты не свой для них.
А кто тогда для них свой? Те, что по ту сторону поля? А может те, что сидят высоко и манипулируют? Кто свой?
Ну, они могли бы и сами.
Сами? Наверное, да! Смогли бы! Только, знаешь, напуганы и забыли, что такое война.
Так это же не война?
Ты лучше сам себе ответь: если в округе не страшатся убивать твоих близких и родных, соседей, если гибнет и млад, и стар – что это?
Нападение!
Ты же сам понимаешь, что думаешь совсем о другом, а то, что говоришь сейчас – бред! Война – это война!
Вокруг земля выжжена, ямы от ракет и снарядов. Вспаханные траками поля, за которыми остатки цивилизации с разрушенными вдоль полей домами и постройками. И только местами нетронутые жилые кварталы в центре когда-то обжитого места.
Сидишь, доедая полевой обед. Наблюдаешь, как, сжавшись, бойцы теснятся друг к другу, подбадривая каким-нибудь словечком. А кто-то молча смотрит вдаль, на другой конец поля, где также сидят и, может, даже обедают те, кто вчера был тебе соседом.
Иногда безумные картины. Вот один начинает бить себя котелком по голове и кричать благим матом. Или другой катается кубарем по полю, вырывая комья земли и бросая их в сторону своего ненавистника.
Пересчет патронов. Целая философия. Медитация. Один, два… рожок, еще один! Сегодня продержимся.
А завтра обещали, что отойдут.
Так и сегодня обещали, что прекратят.
Ни конца, ни края.
Вот еще один сдался. Всю ночь просто лупил с пулемета в пустоту. Днем артобстрел. Семью накрыло. Бяда!
Завтра! А что завтра?
Здесь нет ни вчера, ни сегодня, ни завтра. Здесь – всегда!
Всегда настороже, всегда готов, всегда стреляют, всегда гибнут, всегда…
Только перелет птиц. Слышишь крик. Журавушка, журавушка… Уноси печаль-тоску в тепло, в уют.
Листва опадает – тоже не всегда. Всегда только бяда, горе, нескончаемое, неутолимое горе.
Неделю назад радовались. Деревушку взяли! Все целы! Рады!
Есть все-таки радость. Есть! Живой! Живой! Твою душу…!
Сегодня жив. Завтра… А что завтра? Умрешь и будешь здесь всегда – всегда, земля, всегда твой!
Грустно. Обманывают. По обе стороны врут. Ждем.
Ждем, что прорвет сознание и все!
Все простим! Но не всех…
А когда домой?
А что, это не дом? Ты хоть думаешь, когда спрашиваешь?
Так дом – где мать, отец, семья, дети малые.
Да! К ним бы! Да у многих уже и нет никого.
А знаешь? Дай закурить!
Кури!
Свист, зашелестело!
Откурились, браток, откурились…
5
– Дед, рядом с тобой присяду?
– Садись, сынку, садись!
– Вот бы до твоих годов, дед, дожить и сидел бы вот так на лавочке да на мир смотрел.
– Та а чего сейчас ему не дивиться?
– Так, все как-то не то. Не все клеится в этой жизни.
– На то и жизнь, чтобы жить.
– Ну, хочется как-то попроще, так, чтоб все получалось, не было зависимости…
– Смотри, сынку, видишь, барашек на привязи вокруг кола гуляет? С привязи ему никуда не деться. Вот вроде бы сорваться да по миру, земле-матушке погулять, так нет: там зверь лютой – загрызут, не выживет. А если и удастся, домой страшно прийти, хозяину под горячую руку попадаться. Мытарь, одним словом.
– Так а как же ему тогда, по кругу всю жизнь и зависеть от обстоятельств?
– Я тебе так скажу: начал бы барашек с малого, не все в одну сторону ходить, а путь свой заново бы пройти и ошибки пересмотреть. Глядишь, и привязь не понадобится, когда поймёт, что ближе ему!
6
– Любовь у тебя дурная, дикая! То кулаки распускаешь, то жмёшься нежнее пуха! Не пойму я тебя, Никифушка, не пойму чем живёшь, о чем думы думаешь…
– Вот ты рассусолила, сопли распустила, чай уже не девка, а все туда же!
– Мы с тобой, родненький, уж много годов вместе, знаю порой, чего ждать от тебя, а порой не ведаю… Говорила мне мамка, что с тобою намаюся!
– Мать твоя ещё та баба! Вынь, положи да выкинь, семь пятниц на неделе! Все-то ей не то да не так! И ты такая же, два сапога пара!
– Ты мне ответь лучше, как жить дальше будем, устала я от такой любви, натерпелася..
– Любовь как любовь! Как там в народе говорят: "Бьёт, значит любит!"
– Странное оно, счастье бабье! На тумаках, выходит, взрощено!
– Почему же на тумаках? Я ж не со всей силы, а любя, в целях воспитания…
– Слушай, Никифор! Дай-ка и я скалкой по тебе пройдусь, для профилактики, с целью понимания!
– Положь, дура! Не бери грех на душу!
– Вместе с грехом жить будем! Я и к батюшке схожу, попрошу за тебя, чтоб синяки быстрее сошли!
7
– Как, Николай Степанович, в город съездили? Слышал, решили гульнуть напоследок, в ваши-то восемьдесят три?
– Ох, Петруня, и не спрашивай! По городу походил, нашёл место, значит. Этот дом-то – бордель! Там, стало быть, встречает мамка ихняя. Всё в рюшечках, кружевах, как у бабы Нины в избе. Тока у неё все светлое, а там чёрное да красное, свет такой приглушенный, запахи разные соблазнительные! Вот мамка меня и спрашивает: каких, дескать, девочек хотите? Светленьких, темненьких, блондинки имеются, брюнетки. Я растерялся от обилия, хочу, говорю, русскую бабу! Она, глазом не моргнув, снова вопрос: пухленькую или худышку? Вот озадачила, думаю – стандартную, русскую, как ей объяснить, чтоб вся такая в теле была! Она, значится, пальцем щелк! И из-за шторок раз, два, три… семь девиц выходят, одна другой краше. Ну, говорит, выбирай! Я репу почесал, поглядел, осмотрел. Говорю мамке на ухо шёпотом, а если трех? Она улыбнулась, отвечает: та хоть всех, если денег хватит! Я спрашиваю, что почём да как? За всех на час, говорит, тридцать пять тыщ! Я думаю: нормально! На всякий случай спросил, мол, и все, в нумера? Она мне: в принципе-то да! Но если там хотите… Как начала слова тарабарщины говорить, так я про бабку вспомнил – она мне дешевле встанет. А так и сама ещё денег даст, а если не деньгами, так на радостях борща наварит, котлет домашних с пирожками!
– А чего сказала?
– Кто?
– Да мамка девчачья!
– Та я и сам не понял! Говорит, если хотите, за отдельную плату – орал, анал, книгилиус, да какие-то нетрадиционные, чё-то там подмышку, в грудь, пошлепать… Я и подумал, что тогда традиционное-то, если все за дополнительно? Это что ж я, дома за сиську подержаться не смогу да бабу по заду шлепнуть, а тут тридцать тыщ с верхом, чтоб просто, по старинке…