Маша Моран
Горничная
Александр убрал руку от моего рта и отстранился. Клэр, мне стало так неуютно без него. Так одиноко. Я словно отключилась, перестала быть собой, пока наблюдала, как он приводит в порядок одежду, приглаживает взъерошенные волосы и стирает со своих губ следы моей помады. Потом он взял мой стакан с виски, повернул к себе той стороной, где виднелся отпечаток моих губ, и сделал глоток. А потом, Клэр, он ушёл.
Марисса резко закрыла дневник. Боже! Нет, она, конечно, читала нечто подобное. Но когда пишет реально существующий человек… Пишет о том, что когда-то происходило… Марисса откинула одеяло. Ночная рубашка прилипла к телу, соски напряглись, и, как развратная Анна-Катарина, она была влажной. Ей нужно вернуть этот дневник туда, где нашла. Но…
Но так интересно было узнать об этой женщине. Какой она была? Кого любила? И кто любил её?
Вздохнув, Марисса убрала со лба прилипшую прядь, открыла дневник и продолжила читать…
***
– Миссис Хоггс?
– Да, милочка?
– А кто такой Александр Кэмброуз?
– О!..
– Что?
– Он был хозяином Бэквотэра, хм…
– Что-то случилось?
– Угу. Его убили.
– Оу… Как… Как это произошло?
– Точно не известно. Но говорят, что его любовница перерезала ему во сне горло и сбежала.
– Боже мой!
– Именно! Он умер в тридцатом году, задолго до того, как я начала здесь работать. Я пришла сюда в семидесятых. Но даже спустя сорок лет такой позор!
– И почему же она его убила?
– Не знаю. Всё, что известно – она была настоящей шлюхой. Да и он ещё тот тип! Привёз её сюда при живой-то жене! А почему ты спрашиваешь?
– Да просто так…
– А ну, кыш работать! Разболтались мы тут…
31 октября, 1927 год
Клэр… Даже не знаю, с чего начать…
Ладно, ты была права, когда говорила, что я слишком порывиста. Начну сначала. Неделю назад Эмма пригласила меня на ужин в Белль-Оукс. То есть, ты, конечно же, понимаешь, что я сама туда напросилась. Она не могла меня не пригласить, глупышка… Но такая милая. Так вот. На этом ужине должны были собраться Найтингейлы и Кэмброузы. Александр был приглашён вместе с этой сучкой, его женой. Но милая глупая Эмма рассказала, что в последний момент Элеонор сказалась больной и не поехала. А то как же! Если бы знала о моём присутствии, то явилась бы первой.
В общем, ты понимаешь, мне надо было сразить Александра. И не просто сразить. Конечно, у него было столько женщин… И пусть у нас был секс в библиотеке… Клэр, я хочу, чтобы он сходил по мне с ума!
Ты помнишь тот маленький магазинчик за углом? Мы бегали туда каждую пятницу по секрету от мамы. Помнишь, какое вызывающее бельё всегда было выставлено в витрине?
Клэр, родная! Оно было монашеским!
Эти чопорные англичане… Ну, у них довольно богатая фантазия. И своеобразный взгляд на то, как должно выглядеть бельё современной женщины.
Сестрёнка, но теперь я могу заказать его. Ты бы видела… Оно просто восхитительно! Грешная мечта куртизанки. Нет, я шучу. Конечно, но… Чёрные чулки, а всё остальное красное… Да, я попросила, чтобы мне сделали корсет. Но ты же понимаешь, не ту скучную чушь из XVIII века. Он атласный и красный. С тонкими полосками чёрного кружева. Пояс для чулок просто минимален и крошечные трусики…
Кларисса, детка! Если бы ты была рядом, ты бы тоже меня захотела. Что уж говорить об Александре…
Сначала мы столкнулись в лабиринте. В Белль-Оукс есть настоящий зелёный лабиринт. Выследить его было нетрудно. А уж простонать… Наверное, он подумал, что кому-то мешает, но любопытство взяло вверх.
Итак, представь: я сижу на земле. Платье собралось на бедре складками. Ему виден мой чулок… Я знаю об этом, и он знает, что я знаю… Его язык прошёлся по губам, так медленно… И они влажно заблестели, как будто он только что меня поцеловал. О, Клэр, а потом он так посмотрел… Знаешь, я сразу поняла, что он вспоминает ту ночь в библиотеке. И затем…
Часть 2
Дартмур, поместье Бэквотэр, 2011 год
Сегодня наступил двадцать пятый день рождения Мариссы Коул. Очередной унылый безрадостный рабочий день, наполненный пылью, полиролью и чёрно-белой униформой горничной. Боже, какая убогость. И это её жизнь на будущие лет сорок? Пока она уже не сможет подниматься по лестницам Бэквотэра и таскать вёдра с водой?! Да, девочка, смирись. Такова твоя судьба, и тебе стоит радоваться, что ты живёшь в тепле, у тебя есть крыша над головой, и никто не шипит в спину «подстилка».
Марисса оделась и спустилась на кухню. Там уже вовсю царствовала миссис Хоггс, размахивая руками.
– Доброе утро.
– Марисса, девочка моя! – Миссис Хоггс кинулась к ней, заключила в объятия и прижала к своей пышной груди. – А мы помним, какой сегодня день!
Улыбчивая Салли и чересчур серьёзный садовник мистер Дженкинс согласно закивали головами, будто ожидали команды.
– С днём рождения, девочка моя! – Миссис Хоггс снова прижала Мариссу к себе, а затем отпустила и отступила в сторону, – Ну-ка, Салли, давай! Роберт!
Словно по волшебству в руках Салли появился крошечный тортик, который был украшен таким количеством взбитых сливок, что походил на снежный сугроб.
А ведь она так любила взбитые сливки. Марисса почувствовала, как неудержимым потоком хлынули слёзы.
– Крошка моя, а ну перестань! Роберт, ну же!
Старый садовник, который до этого маялся у входа, вышел вперёд и вынул из-за спины руку. Перед Мариссой оказался большой букет из нежно-белых роз.
– Ну же, давайте отпразднуем! – Миссис Хоггс радостно улыбнулась.
«Празднование» было наполнено стуком кофейных ложечек о фарфоровые блюдца, которые достали по случаю дня рождения, болтовнёй неунывающей Салли и тихим ворчанием мистера Дженкинса.
Когда торт был съеден, кофе выпит, а букет водружён в соответствующую вазу, Марисса отправилась к себе, чтобы переодеться в униформу и приступить к работе.
Она уже надевала своё жуткое чёрное платье, как в дверь постучали, и в проёме появилась голова миссис Хоггс.
– Девочка моя, можно к тебе?
– Да… Да, конечно заходите! – Марисса быстро застегнула пуговки и вопросительно посмотрела на миссис Хоггс.
Экономка скользнула в её маленькую комнатку и устроилась на простом деревянном стуле рядом с комодом. Изучив уже эту женщину достаточно хорошо, Марисаа поняла – разговор предстоит серьёзный. Лишь бы не увольнение! Она так хорошо работала! Отскребала этот чёртов Бэквотэр от пыли и грязи. Её руки напоминают ладони старухи – кожа загрубела, мозоли не сходят месяцами. Да и сама она на кого стала похожа за это время? Такое впечатление, ей лет сорок! Тёмная униформа велика, волосы мышиного серого цвета, кожа обветрилась. А ведь сегодня ей исполнилось двадцать пять… Нет, они не могу её уволить!
– Марисса, девочка, нам нужно серьёзно поговорить! – Миссис Хоггс ласково посмотрела на неё. Но в этом взгляде сквозило и… Сожаление? Боже, нет!
– Вы хотите меня уволить? – Её собственный голос показался таким же жалким, как и внешность.
– Уволить? – Миссис Хоггс даже слегка подскочила на стуле. – Что за глупость? Конечно, нет! Я пришла по более серьёзной причине!
Марисса поняла, что ещё секунда, и впервые в жизни она упадёт в обморок. Что может быть серьёзнее увольнения?!
Миссис Хоггс тем временем продолжала, кажется, даже не заметив состояния Мариссы.
– Я вот что хочу сказать, девочка моя… Хм… Не сочти это за грубость… и ни в коем случае не подумай, что я лезу не в своё дело, но… тебе ведь двадцать пять, а ты словно похоронила себя в этих стенах! Вчера приходил новый почтальон… Так этот мальчишка решил, что тебе тридцать! Тридцать, Марисса! Хотя, должен был подумать, что тебе шестнадцать, девочка моя! – Миссис Хоггс всплеснула руками и тут же сложила их на животе. – Ты ведь такая симпатичная! Может, стоит… ну… ээ.. В общем, я тут звонила одной своей старой подруге, у неё что-то вроде салона красоты. Конечно, не чета тем, которые в больших городах, но…
Марисса только сейчас поняла, что сидит с открытым ртом. Поспешно его захлопнув, она откашлялась и выговорила:
– Вы хотите, чтобы я… привела себя в порядок?
Миссис Хоггс сначала улыбнулась, а потом, разглядев выражение ее лица, немного сникла.
– Да… В общем-то, это был подарок на день рождения от меня – посещение салона. Но если ты не хочешь…
Марисса не могла даже пошевелиться. Вот что значит, пребывать в шоке. Она пыталась что-то сказать, выдавить из себя хоть звук, но ничего не получалось. Только откровенно расстроенное лицо миссис Хоггс привело её в себя.
– Нет! – Она так громко выкрикнула это слово, что миссис Хоггс снова подскочила. – Я… то есть… Спасибо! – Она бросилась к старушке и обняла. – Спасибо! – На глаза снова навернулись слёзы. – Спасибо…
***
Миссис Монтенелло имела одну странную привычку. Если ей что-то не нравилось или она что-то не одобряла – она цокала языком, покачивая при этом головой. Так она делала, когда рассматривала волосы Мариссы, когда внимательно изучала её руки, когда вертела её из стороны в сторону… В общем, Марисса удостоилась непрерывного цоканья языком и покачивания головой.
Но когда спустя несколько часов непрерывных мучений она взглянула на себя в зеркало, то готова была упасть на колени перед этой женщиной.
***
Было так необычно идти по улице и ловить взгляды проходящих мимо мужчин. Первое время Марисса даже подумывала о том, что у неё не всё в порядке с лицом. Может, её как-то смешно накрасили? Или с волосами что-то не так? Но восхищённые взгляды мужчин и завистливые их спутниц говорили, что с лицом у неё всё, как надо.
Марисса едва не смеялась от радости. Она осталась в городе, чтобы присмотреть какой-нибудь подарок для миссис Хоггс в благодарность за это чудо. Она только направилась к сувенирной лавке, как взгляд её зацепился за… В маленькой витрине углового магазинчика стояли манекены, одетые в самое потрясающее нижнее бельё, которое она когда-либо видела.
Кружева, атлас и шёлк… Нет, это не для неё.
…Ты помнишь тот маленький магазинчик за углом? Мы бегали туда каждую пятницу по секрету от мамы. Помнишь, какое вызывающее бельё всегда было выставлено на витрине?..
Строчка из дневника Катарины взорвалась выстрелом в её голове. Словно грешная красавица стояла рядом и искушала войти в магазин, поддаться соблазну, навсегда покориться ощущению шёлка на своей коже, представляя горячие мужские ладони, скользящие по телу, его губы в тех местах, с которыми соприкасался тончайший шёлк, его язык…
…И это всё будет… У тебя. Стоит лишь зайти. Ведь ты заслужила. Неужели нет? Четыре года адской работы. Что ты видела? Пыль? Паутину? Грязные тряпки? Ты. Заслужила. Представь, как Он будет раздевать тебя, снимая эти жуткие тряпки, под которыми окажется маленькое красно-чёрное искушение. Думаешь, он выдержит? Он будет преклоняться тебе. Стоя на коленях. Будет умолять тебя.
Анна-Катарина подтолкнула Мариссу в спину. Кажется, она сходит с ума. Позади конечно же никого не было, а она уже стояла в прохладном магазинчике, окружённая маленькими шедеврами, призванными искушать и сводить с ума.
– Чем могу помочь? – Миниатюрная продавщица, больше похожая на фею, нежели на человека, словно выросла из-под земли рядом с Мариссой.
– Я… Я ищу…
– Порадовать парня? Или саму себя?
Всё, что могла сделать Марисса, – это отрицательно покачать головой. Продавщица крепко вцепилась в её руку и потащила вглубь, где, оказывается, была настоящая сокровищница.
– Вот и правильно! Прежде всего женщина должна радовать не мужчину, а себя! – Маленькая фея начала проворно снимать с вешалок всевозможное бельё. – Когда женщина надевает нечто подобное, она чувствует себя совершенно особенно. Под повседневной одеждой у неё скрыта тайна. Секрет. Мужчина подсознательно чувствует, что есть какая-то загадка. Ему жизненно необходимо её разгадать. И что же он делает? Правильно! – Фея взмахнула кружевным бюстгальтером, достойным самой распущенной девицы, – он начинает её раздевать, чтобы разгадать эту загадку. И что он там видит? О… Он видит там грех, соблазн и искушение. А если он всё это увидел, то будьте уверены, он уже ваш! – Продавщица движением фокусника сняла крошечные трусики и вручила Мариссе гору белья. Подталкивая её к примерочной, она лукаво подмигнула. – Меряйте. Я уверена, что-то из этого должно подойти вам.
