Маша Моран
Неприкасаемое солнце
Я хотел бы не знать тебя, но я знаю. (с) «Грань будущего»
1
Генерал Ричард Дарнье был истинным английским патриотом и солдатом. Всё его существо было направлено на соблюдение жёсткой дисциплины, а помыслы сосредоточены на одной цели – служении Англии. Лишь однажды он позволил себе слабость. Белокожие чары прекрасной Изабель Далон заставили генерала на время позабыть о своём долге. Этого времени было достаточно, чтобы сделать строптивой француженке предложение. Её чёрные локоны были так же темны, как страсть, поглотившая генерала.
Но Изабель ответила отказом. Дарнье же, привыкший бросать все силы на кровавые завоевания индийских княжеств, и не думал отступать. Ему не стоило труда заручиться поддержкой родителей Изабель, и вот уже Лондон празднует пышную свадьбу, приветствуя миссис Ричард Дарнье.
Слишком поздно Ричард понял то, что с самого начала было у него перед глазами – привязав Изабель к себе, он не добьётся ни её любви, ни заботы, ни преданности. Теперь она флиртовала ещё отчаяннее, позволяя себе те вольности, которые не могла допустить незамужняя девушка. И Ричард, мучимый ревностью, принял решение: он увезёт Изабель из Лондона. Из Англии. Так Изабель Дарнье, в девичестве Фалон, оказалась в Индии.
Изабель была знакома лишь одна сторона Индии – украшенная яркими цветами пестрых тканей и блеском драгоценных камней невиданной красоты. Она быстро смирилась со своим замужеством, ведь Ричарда так часто не бывало дома…
2
1889 год, апрель. Тридцать лет назад превосходящая в вооружении и дисциплине английская армия подавила восстание сипаев1. Разобщённые, воюющие друг с другом индийцы не смогли сплотиться, чтобы отстоять свою независимость. Но отдельные группы мятежников всё ещё не оставляли надежды побороть англичан. Даже спустя столько лет после подавления восстания всё ещё продолжали вспыхивать очаги недовольства. Редкие, но жестокие, они уносили жизни многих английских солдат. Генерал Дарнье проявил доблесть и отвагу, отбивая врага, предательством заманившего в ловушку руководимый им отряд. Умелым командованием он сумел вывести своих людей из осады и найти убежище в джунглях.
Но в самом начале сезона дождей, когда вода выгоняет из своих нор змей, а ветер сносит любое препятствие на своём пути, индийский лес – не лучшая защита для измученного отряда. Взятый в плен сипай пообещал надёжное укрытие в обмен на свою жизнь, и Ричарду не оставалось ничего иного, как довериться ему. Пленник привёл генерала и его людей к разрушенному храму, вырубленному прямо в скале. Уставшие солдаты нашли там не только пристанище от ливней и ветров. В просторной зале с барельефами древних сражений и богов таинственно сверкали украшения, равных которым не было по красоте. Обезумевшие от такой удачи солдаты бросились наполнять свои карманы, а Ричард, одержимый жаждой к своей юной, но равнодушной супруге, ушёл на поиски сокровища, достойного её красоты. Он забрался так глубоко в этот странный храм, что даже свет факела не мог рассеять окружавшую тьму. Храм превратился в каменную пещеру. Под подошвами сапог хрустел вовсе не камень, и капала сверху совсем не вода. Когда пальцы Ричарда коснулись влажной и почему-то тёплой поверхности, страх и сомнения закрались в его душу. Нечто липкое обволакивало его пальцы. Знакомые запахи металла и соли… Где-то совсем рядом шумела вода, и слышалось чьё-то тяжёлое дыхание. То ли его, то ли того, чьи глаза следили из темноты за каждым его опрометчивым шагом.
Робкое сияние факела озарило стены пещеры, покрытые длинными царапинами. Какая сила способна была поранить камень?! Но Ричард тут же позабыл о своём страхе, когда увидел заманчивое сверкание того, за чем он шёл. Он нашёл подарок, достойный Изабель. Быть может, теперь она станет чуточку ласковее с ним?
Недолго эти грёзы владели разумом генерала. Нечто ужасное вырвалось из тени и бросилось на него. Длинные когти впивались в кожу, разрывая одежду. Острые зубы вонзались в беззащитную плоть. Ричард кричал, срывая голос, пока чёрные когти тигра пытались добраться до его горла. К коллекции следов на камне добавились новые. Ричард и сам не понял, как ему удалось вытащить саблю и пронзить тело тигра. Наверное, сегодня ему сопутствовала удача.
Все заметили, что генерал Дарнье вернулся другим. Дело было не в изодранной в клочья окровавленной одежде. И даже не ранах по всему телу. Изменился его взгляд. Голубые глаза затягивали в невиданную прежде глубину. Это был тот самый омут, о котором так часто говорят. Страшный взгляд, в котором таилась дикость.
И она вырвалась наружу, когда капитан вернулся наконец домой. Швырнув Изабель добытое в храмовой пещере ожерелье, он с яростью и жестокостью овладел женой, оставляя на её теле царапины столь же глубокие, какие и она оставила в его душе своим равнодушием. Он насиловал её до тех пор, пока Изабель не смолкла, утратив силы. Она лежала бледная, неподвижная, словно мёртвая, а в Ричарде словно боролись два существа. Его душа, мятущаяся и одинокая, была в ужасе от того, что он сделал. А тигриная свирепость, что пробудилась в его теле, чувствовала долгожданное насыщение и вновь желала удовлетворить этот голод. Голод одиночества.
Под звук непрекращающегося дождя Изабель Дарнье разрешилась бременем. Когда хрупкая индианка, принимающая роды, поднесла дитя госпоже, та отмахнулась от ненавистного младенца. На протяжении восьми месяцев беременности Изабель искала способ избавиться от ублюдка, росшего в её чреве – плода омерзительного деяния её мужа. Снадобья, травы, заговоры индийских ведьм – ничто не могло извести ту тварь, что росла и крепла внутри неё. И всё же ей удалось на месяц раньше вытолкнуть его из себя. Но вопреки надежде, что младенец не выдержит, он выжил. Раздирающий ушные перепонки плач перекрыл даже шум бури. Единственное, что успела разглядеть Изабель – смуглая кожа и короткие, почти красные волосы на голове существа, которое она отказывалась признать своим сыном. Эти влажные пряди мелькали перед глазами всполохами адского огня.
Гарван Дарнье рос сам по себе. Окружённый десятками людей, он всегда был в одиночестве. В те редкие моменты, когда мать смотрела на него, её взгляд наполнялся странной злобой. Лишь позже Гарван понял, что это была ненависть. Отец же и вовсе наплевал на своего отпрыска. Иногда о Гарване вспоминала няня-индианка. Но и от неё мальчик не знал добра и ласки. Она всё время оглядывалась на него и что-то шептала, а стоило ему внезапно выскочить из-за угла, так и вовсе убегала в ужасе, шепча какие-то молитвы. Может, она ожидала, что у него вырастут рога на голове, как у священных коров? Гарван этого не знал. Каждая толика внимания, которую он получал, была слишком бесценна и скоротечна, чтобы о чём-то задумываться. Никто не хотел с ним играть. Никто не собирался учить его читать и писать. Часто его даже забывали покормить.
