Маша Малиновская
Смотри на меня
3
Егор
Загоняю машину в гараж и открываю окна. Пусть проветрится, а то у Конфеты духи такие пахучие, что запах долго держится. Они клёвые, но другие тёлки их сразу чуют и бузят. Проходили уже.
Матери дома нет. На столе записка, что будет поздно, а также просьба отвезти Айку в ветклинику на плановую прививку.
Двадцать первый век, а мама всё записки пишет, будто мессенджеров не существует. Интересно, она и на работе секретаршу по сотрудникам посылает, вместо того, чтобы кинуть объявление в Ватсапп?
Айка выходит из гостиной, приветливо виляя хвостом.
– Привет, шерстяная, – треплю собаку за холку, – как дела?
Она тихо скулит и поднимает морду, а потом лижет мне щёку.
– Фу, коза, псиной же воняешь!
Уговорить мать отправить немецкую овчарку на улицу в вольер оказалось бесполезным делом. Её "малышка" там будет страдать, пусть живёт в доме. Эта слониха мне теперь за такое предложение мстит. Сожрала перчатки прямо перед соревнованими, попортила защитные накладки на ноги. Принцесса, блин.
Ветеринарка до четырех, ещё куча времени. Можно срубиться в приставку, заглянуть к тёть Оле на обед. На этих выходных ни работы, ни тренировок. Надо отдохнуть, а то потом же начнётся без продыху.
Я делаю отопительный котёл чуть тише. Жарко дома. Мать почему-то считает, что его к моему приезду надо выводить на максималки, типа я в общаге намерзся. А то что и там окна открывать приходится, потому что жара, топят батареи как в последний раз, мамка не верит.
Хотя, Звяга вон мёрзнет. Закрывает форточки по ночам. Бабуля, с которой вырос, изнежила, теперь сквозняков боится. Дунешь на него – и губы херней заразной обсыпет, девок потом в клубе отпугивает от всей компании.
Поднимаюсь к себе, разбираю сумку из общаги. Грязные шмотки в корзину, мать потом запустит на нужный режим. Конспекты на стол, надо просмотреть до понедельника. Сессию сдал не очень гладно, но, слава Богу, закрыл. Ну его на фиг, лучше больше не тупить.
Уваливаюсь на кровать и достаю телефон. Фотки со вчерашней трусы прикольные, надо бы парочку выложить. Особенно вот эта, где Звяга с Артёмом. Надо ж было так залезть на те шкафы. Придурки.
Фоток много. Пролистываю, попутно поглядывая, на ком есть часы, а кого можно отмести сразу.
Муфлонов, что Юльку обидели, найду. Какой бы отрывной ни была туса, уроды, не способные склеить тёлку, кроме как "пылью", всегда становятся известны в определённых кругах. Если знать, у кого поинтересоваться.
Нельзя оставлять безнаказанно тех, кто по беспределу обидел кореша. А Конфета – кореш.
Мозги у неё так от стресса и бухла вчера съехали, что глупость сморозила. Я аж попутал, когда она попросила стать её первым.
Не то чтобы Юлька не была привлекательной. Напротив. Мне кажется, она сама не догоняет, насколько сексуальная. Но и хорошо это, пусть бы подольше не понимала. Успеет ещё.
Ещё с раннего пубертата, с первых пятен на простыне и первой просмотренной порнухи я поставил стену. Юлька – кореш. Просто с сиськами. Классными такими. Я аж выдохнул, когда она лет в двенадцать наконец-то лифон носить стала.
Но вчера она своей просьбой ткнула таким огромным тараном в мою стену. Не надо так, Конфета.
Видел, что утром всё вспомнила. Губы кусала и глаза отводила. Стыдно.
Замяли, короче. Ну его от греха подальше.
Звонит телефон, выдёргивая из раздумий. Дядь Саня из автомастерской.
– Привет, Егор, ты ещё в городе?
– Не, дядь Саш, приехал.
– Тут ляльку одну привезли. Тимоха не отстреливает, что с ней делать, а мне некогда, дочку надо отвезти в город. Глянешь?
– Через час буду.
– Спасибо, сынок!
Дядя Саша – классный мужик. Он мамкин какой-то через десять колен родственник, но лично я думаю, что ложь это. Любовниками они были, не иначе, теперь просто по верхах приятельствуют.
Мы как-то с пацанами, ещё лет в пятнадцать, стащили у матери ключи от гаража и взяли старую шестёрку. Новую машину не посмел я, конечно, а вот на старой захотелось прокатиться. Ну и раздолбали её, вжарившись в столб на обочине. Лбы поразбивали, но не сильно, а вот машину помяли. Мать, конечно, испугалась, но пиздюлей навешала, потом машину в ремонт отогнали к дяде Саше. А тот воспитывать взялся, сказал, что раз я разбил, то и чинить сам буду. Он научит.
Ну и научил чему смог. А мне так понравилось, что я и напросился к нему наблюдать. Подсматривал ролики тематические в интернете, журналы с обзорами покупал. Короче, нравится мне это дело. Интересно.
Мать всё в медицинский толкала поступать. Говорит, какая разница в чьих внутренностях копаться. Что машина, что человек. Но мне это совсем не интересно оказалось. Лучше уж финансы и кредит.
Отписываюсь Юльке, что с обедом не получится. А жаль, тётя Оля готовит охрененно. Мелкая коза ещё и пошлить решает, чем удивляет меня.
Отвожу Айку к ветеринару на прививку, а потом приезжаю в автомастерскую. Тимоха мило беседует с какой-то тёлкой. Хорошенькая, задница круглая торчком.
– Мне сказали, вы разбираетесь в таких машинах, – она улыбается на моё приветствие. – Я Оксана.
– Егор. Можно и на ты, – возвращаю улыбку, улавливая обиженное недовольство от Тимохи. – Сейчас посмотрим вашу красотку.
Аккуратная машинка кукольно-малинового цвета. У этой марки часто с ходовой проблема, особенно на автомате. Заводим с Тимуром машину на яму и спускаемся вниз.
– Долго ждать? – нетерпеливо спрашивает эта Оксана.
– Минут сорок, – отвечаю, и она решает пока сходить в соседний магазин.
– Вот скажи, как так, Егор, я тут её клеил час почти, пока тебя ждали, а ты пришёл и всё, баба поплыла.
– Не с того края клеил, значит, – пытаюсь открутить прикипевший болт, чтобы добраться куда надо. – У тебя был целый час, Тимоха.
– Они на тебя как мухи на дерь…
Договорить у него не получается, потому что его сгибает пополам от тычка.
– Ладно-ладно, – хрипит, – как пчёлы на мёд.
– Так-то лучше.
Заканчиваем через полчаса и ждём хозяйку. Хочется жрать, я же так и не успел дома. Утром как с Юлькой по бутеру съели, так ничего во рту больше и не было.
– Ставь чайник, Тимоха, я из-за твоей рукожопости не успел пообедать. К тёте Оле собирался на котлеты, а ещё от них вкусно пахло выпечкой.
– Тётя Оля всё подкармливает тебя в ожидании.
– В ожидании чего? – откусываю от яблока, пока древний агрегат закипятит воду.
– Что ты окучишь её Юльку.
– Придурок ты, Тимоха. Мы с Конфетой – друзья.
– Тогда почему мне не разрешаешь? Ты же знаешь…
– Яйца оторву.
Прерываю его шарманку, которую заводит уже не в первый раз, потому что возвращается клиентка. Оксана улыбается, радостно глядя на свою починенную тачку, оплачивает счёт и в благодарность предлагает меня подвезти. Я, конечно же, соглашаюсь.
– Ты же на своей, – бубнит Тимоха, в очередной раз оставшись с птицей "обломинго".
– Она сломалась.
И я, и хозяйка малиновой тачки знаем, что это ложь. Ну и ладно.
* * *
Домой я попадаю часа через два. Терпеть не могу трахаться в машине. Неудобно. Особенно в такой микроскопической как у Оксаны. Особенно с таким бревном как эта Оксана.
Мама уже приехала. Особо долго мы не болтаем, она не из любительниц переливать из пустого в порожнее. Ужинаем привезённой ею китайской едой в коробках и расходимся каждый к себе.
Я принимаю душ, часа два зубрю право, которое сдал только благодаря симпотной лаборантке в обмен на обещание всё-всё и правда выучить, а потом выключаю свет и заваливаюсь на кровать, воткнув наушники.
В соцсети попадается прикольный мемасик про треснувшие джинсы и я скриню, чтобы отослать Сладковой, но замечаю, что она уже давно не в сети. Отсыпается. Пусть, не буду тревожить.
Однако почти в тот же момент в её спальне напротив вспыхивает слабый свет.
Наверное, мне нужно было бы отвернуться. Не смотреть. Юлька же кореш.
Попросившая стать её первым, блядь.
Сидя в темноте как долбанный дрочер, я пялюсь, как Конфета стаскивает одежду и остаётся в одних трусах, подходит к зеркалу и разглядывает вчерашнюю царапину.
У неё охуенная грудь. Маленькая, высокая, с торчащими сосками. Я чувствую зуд в пальцах и движуху в штанах.
В мою стену снова с размаху всаживается таран, пуская паутину трещин.
Конфета переодевается и гасит свет. Наконец-то. Но это на сегодня не последний сюрприз.
Естественно, уснуть у меня не получается. С трудом заставляю себя не передёрнуть, представляя то, что недавно видел в окне напротив. Часа два ещё втыкаю в какие-то приколы, тупые видосы из Тик-тока. И вот уже собираюсь спать, как вижу непрочитанное от Сладковой. Пришло десять минут назад.
Открываю и бомба рвётся. Таран на хуй крушит многолетнюю стену.
Что же ты, Юлька, творишь?
4
Юля
Проспала половину дня и теперь ворочаюсь с боку на бок. Внутри першит какая-то неясная тревога. Дурное предчувствие, что ли. Всегда осуждала бабушку за эти "забубоны" типа чёрной кошки или пустого ведра, всяких там знаков, вещих снов и ощущений. Но сейчас у самой какое-то дрянное чувство внутри.
Наверное, просто организм не справился ещё до конца с той штукой, что, как считает Егор, мне вчера подсыпали придурки в пиво. Иначе как объяснить ещё и то, что я вместо лиц помню какие-то размытые блины. Свой страх и беспомощность ощущались сильнее, чем физическое воздействие со стороны, и сейчас будто снова эти странные ощущения, хоть и в значительно меньшей степени, вернулись.
Снова хочется пить. Не включая свет, выбираюсь из постели и всё-таки спускаюсь на кухню. Беру с собой целую полуторалитровую бутылку газировки и возвращаюсь к себе.
Уснуть мне всё же удаётся, но это больше похоже на вчерашнее наркотическое опьянение, чем на сон. Снова эти парни. Их цепкие, неприятные руки на моём теле, вызывающие отторжение и тошноту.
Просыпаюсь я тяжело дыша и с гулко колотящимся сердцем. На лбу выступает испарина и снова жутко хочется пить.
Выбираюсь из-под одеяла и распахиваю окно. Мороз не сильный, но есть. Меня тут же обдаёт ледяным воздухом. Так и заболеть можно, но иначе, мне кажется, я просто задохнусь.
Сон остался в темноте, но ощущения из него со мной. Я и раньше не особо контактировала с парнями в романтическом смысле, а теперь и желания никакого нет. Как-то сильно мной не интересовались. Точнее интересовались, конечно, но потом сливались. Кому нужна неопытная дурочка? На лбу я, естественно, об этом не писала, но парни это и так видят.
А мне тоже хочется нормальных отношений. Может даже влюбиться.
Но точно не сейчас, не после вчерашнего. Наверное, надо к психологу сходить. Или просто расстаться с этим дефектом уже и не заморачиваться. Может действительно легче станет, как девчонки говорят. Только как подпустить к себе кого-то, если мне страшно, особенно после случившегося вчера.
Настойчивая мысль снова пульсирует в мозгу. Ты знаешь, Юля, к кому обратиться.
Вчерашняя просьба уже не кажется такой глупой. Егор привлекательный, опытный и он меня не обидит. Я знаю, что он тщательно следит за своим здоровьем и не наградит какой-нибудь заразой.
В кино часто бывает секс по дружбе, почему мы не можем? Один раз. А потом забудем и всё будет как раньше, а я не буду такой зажатой.
Не знаю, сколько времени я меряю шагами комнату в темноте, обхватив себя за плечи. Нервничаю. Уже и в бутылке воды почти не осталось.
Сажусь за стол и открываю ноут. Долго смотрю на значок соцсети, не решаясь войти. Но потом открываю. Вертинский в сети.
Откажет так откажет.
"Я должна была извиниться перед тобой за вчерашнюю глупость. Я всё помню. Я действительно хочу, чтобы это был ты, Егор. Не собираюсь становиться твоей сумасшедшей фанаткой, но только тебе могу доверить свой первый раз. Ты это сделаешь?"
Отсылаю и зависаю, считая секунды. Но он не читает. А я всё тупо пялюсь и пялюсь на экран, на этот раз уже на трезвую голову заполняясь ужасом от собственного предложения. Уже собираюсь его удалить, но тут появляется уведомление, что сообщение прочитано.
Я замираю в ожидании ответа. Но он не приходит, Вертинский просто пропадает из сети.
Может, он спал и открыл во сне? И идея удалить всё ещё имеет актуальность?
Но я захлопываю крышку ноутбука и отправляюсь в кровать. Что ответит, то и ответит. Всё.
Уснуть удаётся на удивление быстро, и просыпаюсь я уже, когда меня будит мама около десяти утра, приглашая завтракать.
– Дочь, давай вставай. Там к нам Егор на завтрак пришёл, а то тебе ничего не достанется.
Продираю глаза и резко сажусь на постели, что аж голова немного кружится. Блин, ну он и резкий. Вот так взял и пришёл. А я ещё не готова к встрече после ночного сообщения.
Хотя, он и раньше так делал, это я веду себя как дура.
Иду в ванную, быстро обмываюсь и чищу зубы, собираю волосы повыше в скрученный пучок. Давно хотела подстричь их, слишком длинные и тяжёлые, иногда аж готова устаёт. Возвращаюсь к себе и переодеваюсь, а потом спускаюсь на кухню.
– Привет, – здороваюсь и присаживаюсь за стол напротив Егора, внимательно слежу за его реакцией.
Он как раз что-то рассказывает маме про последние соревнования, а она доделывает салат за другим столом, стоя вполоборота.
Вертинский мне кивает, не прерывая разговора. Вроде бы ведёт себя как обычно, но мимолётный взгляд какой-то слишком цепкий, что ли. Или это я уже надумала себе.
Мама приготовила розовый рис с подливой и куриные котлеты. Вкуснотища. И салат с маринованными грибами. Я точно стану толстой, если буду уплетать как сегодня её кулинарные шедевры. Раньше я как-то не переживала на этот счёт, ела и не поправлялась, но расти же перестала. Теперь расти будет только задница, так что надо поаккуратнее.
Как-то так получается, что весь завтрак Егор общается только с мамой. Ко мне не обращается. Это рождает некую неловкость, так что я тоже помалкиваю. Посмеиваюсь над шутками, поддакиваю обоим, но не инициирую прямого разговора, как и Вертинский. А когда периодически ловлю его внимательные взгляды, то как-то сковываюсь вся.
Раньше у него такое бывало, когда злился или сердился. Но достаточно было швырнуть полотенцем или как-то в шутку зацепить. Однако в этот раз я не решаюсь.
После завтрака Вертинский благодарит маму, кивает мне на прощание и уходит, так и оставив меня в непонятных ощущениях и смешанных чувствах.
Я возвращаюсь в комнату, открываю в смартфоне соцсеть и вижу непрочитанное сообщение от него.
Там только одно слово.
"Сделаю".
Реакция получается непроизвольная. Меня с головы до ног обдаёт жаром. До этого момента всё казалось каким-то ненастоящим, моими мыслями, а теперь вдруг обрело реальный контур.
Я должна обрадоваться, что он уступил мне, но вместо этого чувствую ту самую смутную тревогу.
Но я сама попросила. Это естественное волнение, так что всё в порядке.
Но ответить я смогла только "спасибо". Пусть сам скажет, когда и где это произойдёт. Быстрее бы только, чтобы уже скорее этот нервный мандраж остался позади.
Посвящаю день разным делам. Убираюсь в комнате, перебираю ящик с бельём в шкафу, наконец, выкинув свои столетние лифчики. Давно пора было избавиться от них, размер не подходит. Зачем храню?
Копаюсь в косметичке. Тут тоже куча кандидатов на утилизацию. Например, сиреневая помада. Зачем я вообще её купила? Кто красит губы сиреневыми помадами?
А ещё я перебрала на письменном столе органайзер с ручками и наточила все цветные карандаши.
Короче, делаю всё, чем только можно занять руки и мозги. И бесконечное количество раз заглядываю в ноут, проверяя, не пришло ли сообщение от Вертинского. Он в сети весь день с компа.
Первая я ничего не пишу. Для нас такая тишина в эфире странная и непривычная. Но я не решаюсь её прервать.
День подходит к концу, перетекая в серый зимний вечер. На улице сегодня тихо, мороз совсем небольшой – семь градусов. Днём шёл снег, и теперь всё стоит припорошенное. Красиво.
Я уже приняла душ и высушила волосы, переоделась в пижаму.
Случайный взгляд в окно выхватывает, что у Вертинского в комнате темно. Уехал куда-то. Он сейчас с местными ребятами видится редко из-за того, что живёт в общаге, но они стараются встречаться на выходных. Иногда мы ходим вместе. Но не сегодня, судя по всему. Да я и не хотела.
После уборки пытаюсь отыскать наушники, чтобы улечься и посмотреть фильм, но слышу звук сообщения. Ладони становятся влажными, когда вижу, что оно от Егора.
"Спускайся. Жду в машине"
Внутри снова всё опаляет жаром. Он же не решил сделать это сегодня? Сейчас? Ни слова не сказав, не договорившись.
Но это Вертинский, он долго сопли на кулак наматывать не будет. Сказал – сделал. Только у меня поджилки вдруг начинают трястись. Трусиха. Я даже порываюсь ответить, что сегодня не смогу. Приболела, допустим.
Но с другой стороны, если я не захочу, то ничего не будет. Поэтому стоит успокоиться.
Натягиваю свитер и джинсы, сообщаю маме, что иду гулять с Егором, набрасываю куртку и выхожу за ворота. Чёрная тачка Вертинского стоит между моим и его домами. В салоне негромко играет музыка.
Я подхожу и стучусь в стекло пассажирской двери. Егор отпускает замок, я открываю дверцу и сажусь.
Он встречает меня снова тем самым взглядом, которым смотрел утром. И снова молчит, ограничившись лишь коротким "пристегнись", когда снова защёлкивает замки.
Конечно, я пристегнусь, я помню, к кому в машину села.
Но, на удивление, Егор едет не быстро. Потому что бесцельно просто колесит. Он молчит, я тоже. Просто наблюдаю то за тем, как он крутит руль, то за белой полосой дороги, уползающей под чёрный капот. В свете фар видно, что в воздухе серебрится мельчайшее крошево снега. Лёгкое и блестящее. На улице к вечеру стало холоднее, а тут, в машине, тепло и уютно. Вот только тишина напряжённая и напрягающая.
Мы приезжаем к местному озеру, сейчас покрытому льдом и пустынному. В тёплое время года здесь никогда не бывает тихо. Это место гулянок молодёжи. Тут мы встречали рассвет на выпускном, тут отмечали дни рождений или просто веселились, поставив несколько машин по кругу и включив в них музыку.
Но сейчас тут тихо и сумрачно. Не темно, потому что всё вокруг засыпано белым снегом.
Егор останавливает машину носом прямо на покатом пляже, в нескольких метрах от кромки, молча ставит фары на ближний свет и выходит. Я остаюсь одна в машине в растерянности. Наблюдаю через лобовое, как он опирается бёдрами на капот, достаёт пачку сигарет и закуривает. А курит Вертинский очень-очень редко, потому что это всегда сказывается на тренировках, и тогда он получает жуткий нагоняй от своего тренера. А того лучше не злить, уж это знает каждый участник клуба.
Я отстёгиваю ремень безопасности и тоже выхожу. Становлюсь рядом и молчу, глядя на идеальную ледяную гладь озера.
– Ты правда этого хочешь? – спрашивает спустя несколько минут.
– Да.
Он не спрашивает причину, да я уже и назвала её, собственно. У нас так всегда было: мы не допытывались причин. Если одному нужно что-то, значит, нужно, второй не требует отчёта.
– Хорошо, – выпускает сизый дым, который клубится в морозном воздухе как-то по особенному.
Но тут меня вдруг осеняет мысль, которая почему-то до этого момента в голову не приходила. А что если он меня просто не хочет? До отвращения. Чувствует то же, что и я, когда лишь представляю себя с другим парнем в постели? Если я его физически просто не привлекаю? Я не имею право склонять его в этом случае к тому, что ему может быть неприятно. Да, он любитель пройтись по девкам, но, может, его привлекает какой-то определённый типаж.
– Слушай, Егор, я совсем не подумала. Если тебе неприятно, ну, со мной… В смысле ты не хочешь… Эй!
Вертинский резко набрасывает мне на голову капюшон и натягивает до самого носа.
– Балда, – слышу от него, а потом он обхватывает меня за шею и прижимает к себе. А затем говорит негромко в самое ухо, отчего вызывает толпу мурашек по спине. – Ты себя в зеркало вообще видела, Конфета? Тебя полунивера хочет. А вторая половина – это девки и педики. И то, за девок не ручаюсь.
– Дурной! – пихаю его в плечо, откидывая капюшон и поправляя шапку.
Сама же не знаю, куда глаза деть. Его слова слишком смутили меня.
– Хотя проблема не в зеркале, видимо, а в зрении. Вчера-то ты в него смотрела вечером, но, видать, не рассмотрела.
Вскидываю на Егора глаза, прекрасно понимая, о чём он. О Боже! Чувствую, как сначала вся кровь отливает от лица, а потом резко устремляется обратно, что даже уши будто возгораются.
– Да, стриптиз был зачётный, – нагло подмигивает, видя мой шок. – Я заценил.
– Боже! – теперь повторяю вслух, закрывая лицо ладонями.
– Окна надо закрывать, Юля, – говорит назидательно, – даже если напротив спальня всего лишь друга. Но ты не парься, у тебя всё на месте, стесняться нечего.
На месте-то на месте, только меня от этих слов топит смущением ещё больше. Я же с голой грудью вертелась у зеркала. В одних трусах была. А он всё видел. Сама виновата, что жалюзи не опустила. Прошляпила! Успокоила себя тем, что темно в его комнате, дома нет.
Егор смеётся и снова приобнимает за плечи, успокаивая. Я опускаю ладони и смотрю на ледяное озеро, позволяя холодному ветру остудить моё горящее лицо.
– Только всё будет по моему, Юля, – говорит уже серьёзно. – И не сегодня.
Да, не сегодня. Сегодня я уж совсем неготова.
