Мартин ван Кревельд
Трансформация войны
Конфликты низкой интенсивности
Ядерное оружие обеспечивает стране, у которой оно имеется, абсолютную защиту. Его мощь настолько огромна, что по сравнению с ним обычные виды оружия выглядят просто игрушечными. Поэтому естественно было бы ожидать, что на протяжении десятилетий после Второй мировой войны обычные вооруженные силы и затраты на них будут сокращаться. В определенной степени именно это и происходило: личный состав вооруженных сил США сегодня насчитывает чуть более двух миллионов человек вместо 12 миллионов в 1945-м и трех миллионов в 1960 г. Хотя Советы всегда делали больший акцент на войне с использованием обычных вооружений, за тот же период их силы были сокращены на три четверти, и по сию пору их численность продолжает уменьшаться. Тем не менее процесс этот не был таким стремительным, как можно было ожидать. Во всех странах вместе взятых число военнослужащих, задействованных в обслуживании ядерного оружия, вероятно, не достигает и сотни тысяч. Между тем количество мужчин и женщин во всем мире, одетых в военную форму, составляет примерно от 15 до 20 миллионов. Война с применением традиционных видов оружия, может, и изживает себя, однако обычные вооруженные силы и их системы вооружения по-прежнему живы и здравствуют.
Здесь важно понимать, что ядерное оружие, говоря экономическим языком, очень выгодное дело. Например, во время Второй мировой войны до 35 % общих расходов на вооружение западные союзники потратили на создание стратегических военно-воздушных сил, исчисляющихся десятками тысяч стратегических бомбардировщиков. Естественно, на этот процесс, требовавший согласованной работы миллионов людей, ушло много времени. Британская авиация смогла совершить первый «налет 1000 бомбардировщиков», принесший серьезные разрушения, только в январе 1942 г. Как только эти силы были созданы, им пришлось столкнуться с противником в лице Luftwaffe, в результате чего командование бомбардировочной авиацией Великобритании понесло сравнительно более серьезные потери, чем остальные рода войск. Понадобилось два с половиной года напряженных боевых действий и несколько миллионов тонн бомб, чтобы Германия в конце концов была поставлена на колени. и даже после этого результаты воздушной войны оставались неоднозначными. Под вопросом была эффективность затрат на эти действия (в сравнении с другими видами боевых действий), и более того, по сей день историки не перестают спорить о том, действительно ли именно бомбардировки поставили Германию на колени.
Если бы та же самая задача решалась при помощи современного ядерного оружия, то не осталось бы поводов для споров, да и от предмета споров мало что осталось бы. Не было бы необходимости создания огромной инфраструктуры промышленности и материально-технического обеспечения, развертывания мощных вооруженных сил для борьбы с противодействием противника. Одна атомная подводная лодка, оснащенная ракетами «Трайдент-II», экипаж которой насчитывает менее ста человек, заняла бы позицию где-нибудь под океанской поверхностью на расстоянии около пяти тысяч миль от своей цели. В зависимости от избранной дальности, пятнадцати–тридцати минут хватило бы для того, чтобы подвергнуть страну такому чудовищному опустошению, что вряд ли уже ей удалось бы когда-нибудь возродиться. После пуска нескольких боеголовок по каждому городу Германии у капитана подводной лодки в распоряжении осталось бы достаточно ракет, чтобы подвергнуть той же участи еще какую-нибудь страну сопоставимых размеров.
Таким образом, для ведения ядерной войны – если можно назвать этим словом массовое убийство, от которого нет спасения, – вероятно, нужно на два порядка меньше боевых платформ, чем для ведения обычной войны. То же самое можно сказать и о количестве людей, необходимом для работы с этим оружием, в результате чего численность вооруженных сил как таковая перестает быть существенным фактором ни с экономической, ни с военной точки зрения. С какой стороны ни посмотри, становится очевидным, что ядерные силы, в сравнении с обычными, чрезвычайно дешевы. Это справедливо и в абсолютном выражении, и тем более если оценивать их относительную разрушительную силу.
По официальной версии, основной причиной того, что военные державы в эпоху ядерного оружия много лет отдавали столько сил на подготовку к конфликтам с использованием обычных вооружений, было их настоятельное желание не допустить развязывания ядерной войны. Такая линия рассуждения, воплотившаяся в доктрине «гибкого реагирования», была официально принята НАТО в качестве краеугольного камня ее стратегии. Эта доктрина выглядела примерно следующим образом. Лица, принимающие решения в западных (и восточных) столицах, не имея в своем распоряжении обычных вооруженных сил, едва ли будут в состоянии дать ответ даже на незначительную кризисную ситуацию. Или же наоборот, достаточно мелкий кризис может заставить их прибегнуть к применению ядерного оружия, что еще менее заманчиво. Четверть века сохранение мощных обычных вооруженных сил объяснялось желанием избежать такой дилеммы. В случае ее возникновения начало боевых действий с помощью обычных видов оружия позволит выиграть время для переговоров, – это получило название «повышение ядерного порога».
Читателю остается решить, есть ли смысл в «гибком реагировании», если учесть все, что было сказано об эффективности как ядерных, так и обычных войн в настоящее время. Как бы то ни было, сегодня на содержание обычных вооруженных сил и необходимую им технику уходит около восьмидесяти процентов военного бюджета НАТО и еще большая доля человеческих ресурсов. То же самое можно сказать и о странах – участницах Варшавского договора и таких ядерных державах, как Китай и Индия, каждая из которых тоже содержит армию, исчисляемую миллионами солдат. Казалось бы, можно ожидать, что вооруженные силы, на которые щедро расходуются огромные ресурсы, должны представлять собой устрашающую боевую машину, способную быстро одолеть любого противника. Однако это весьма далеко от истины. Невзирая на бессчетные миллиарды, израсходованные и все еще расходуемые на них, военные организации главных держав, предназначенные для ведения обычных войн, едва ли вообще могут быть полезными в условиях наиболее распространенной формы современной войны.
Следующие факты свидетельствуют в пользу справедливости этого утверждения. После 1945 г. во всем мире произошло около 160 вооруженных конфликтов, а если считать такие внутренние конфликты, как, например, столкновение французов с корсиканскими сепаратистами, а также испанцев с баскскими сепаратистами, то даже больше. Примерно три четверти относятся к числу так называемых «конфликтов низкой интенсивности»[6] (термин впервые возник в 1980-х гг., но относится и ко многим прежним войнам). Основные характеристики конфликтов низкой интенсивности таковы. Во-первых, они, как правило, разгораются в «менее развитых частях» мира; маломасштабные вооруженные столкновения, которые все же имеют место в «развитых» странах, обычно проходят под другими названиями – «терроризм», «полицейская работа» или, если речь идет о Северной Ирландии, – «волнения». Во-вторых, очень редко в таких конфликтах с обеих сторон принимает участие регулярная армия, хотя часто содержание конфликта состоит именно в том, что регулярные войска, с одной стороны, борются с партизанами, террористами и даже гражданским населением, включая женщин и детей – с другой. В-третьих, в большинстве конфликтов низкой интенсивности в первую очередь задействовано отнюдь не высокотехнологичное оружие, обслуживаемое группой людей, – радость и гордость всех современных вооруженных сил. Исключенными оказываются самолеты и танки, ракеты и тяжелая артиллерия и множество другой техники, которая настолько сложна, что известна только по аббревиатурам.
Кроме того, будучи численно преобладающими, конфликты низкой интенсивности обычно и более кровавы, чем прочие войны, имевшие место после 1945 г. В 1947–1949 гг. столкновения индусов и мусульман унесли, по оценкам, свыше миллиона человеческих жизней. Известно также, что во время гражданской войны в Нигерии (1966–1969) погибло до трех миллионов человек. Свыше миллиона людей погибли в ходе тридцатилетнего конфликта во Вьетнаме, и еще один миллион жизней унесли столкновения по всей территории Индокитая, включая Камбоджу и Лаос. Вероятно, около миллиона смертей приходится на Алжир, еще один миллион – на Афганистан, где к тому же было еще и пять миллионов беженцев. Конфликты, имевшие место в Центральной и Южной Америке, были не столь масштабными, однако их жертвами стали сотни тысяч людей. Мне осталось упомянуть еще войны, бывшие и все еще идущие на Филиппинах, в Тибете, Таиланде, Шри-Ланке, Курдистане, Судане, Эфиопии, Уганде, Анголе, Западной Сахаре и некоторых других местах. Общее число погибших составляет, по имеющимся оценкам, свыше 20 миллионов человек.
Поскольку в этих конфликтах и войнах страдали в основном сельские жители, не числившиеся ни в одной официальной организации, можно предположить, что приводящиеся цифры далеко не точны. В любом случае они во сто крат превышают число жертв традиционных межгосударственных конфликтов после 1945 г. Из этого правила есть только два исключения: война в Корее, в ходе которой большую часть погибших, вероятно, составляло гражданское население, и восьмилетняя ирано-иракская война. В остальном следующий пример может дать хорошее представление о порядке соответствующих величин. Считается, что в пятнадцатилетней гражданской войне в Ливане с населением приблизительно 2,5 миллиона погибло свыше 100 тысяч человек. Для сравнения: Израиль – страна, получившая заслуженную известность числом и масштабом войн, которые она вела, – в общей сложности за сорокалетнюю историю существования государства потерял убитыми 14 тысяч человек; из них от 2500 до 2000 пали в Октябрьской войне 1973 г., которая в то время была крупнейшим и самым современным из всех межгосударственных конфликтов с применением обычных средств ведения войны, имевших место в мире после 1945 г. Кампании 1956 и 1967 г. стоили 170 и 750 жизней соответственно. Если оценивать их масштаб по приведенным данным, это были просто мелкие стычки, едва ли заслуживающими названия «война». Шесть тысяч (43 %) израильских потерь приходятся на «Войну за независимость» 1948–1949 гг. С точки зрения задействованных сил и применявшейся военной техники эту войну во многом можно считать конфликтом низкой интенсивности.
Если считать, что смысл ведения войн сводится к политике, то конфликты низкой интенсивности с точки зрения политики являются самой важной разновидностью войн, ведшихся после 1945 г. Из нескольких десятков «обычных» конфликтов, имевших место после 1945 г., практически единственным, приведшим к созданию новых границ, был конфликт Израиля с соседними государствами в 1948 г., и даже он закончился не демаркацией государственной границы, а установлением линии прекращения огня. В тот же период конфликты низкой интенсивности, число которых было в три раза больше, имели огромные последствия. Во многих странах «третьего мира», от ЮАР до Лаоса, конфликты низкой интенсивности, по всей вероятности, были основным инструментом достижения политических перемен. Колониальные империи, контролировавшие приблизительно половину земного шара, потерпели поражение без единой межгосударственной войны с применением обычного вида оружия только посредством конфликтов низкой интенсивности, известных как «национально-освободительные войны». По ходу дела некоторым сильнейшим военным державам пришлось пережить унижение, которое положило конец самому понятию превосходства, изначально присущего представителям белой расы.
Вероятно, о политической значимости конфликтов «низкой интенсивности» лучше всего свидетельствует то, что их результаты, в отличие от результатов традиционных войн, как правило, признавались международным сообществом. Зачастую их признание происходило даже до, а не после победы какой-то стороны в конфликте, что проливает неожиданный свет на взаимодействие права и силы в современном мире. С этой точки зрения – «по плодам их узнаете их» – сам термин «конфликт низкой интенсивности» дает неверное представление о своей сущности. То же можно сказать и о терминах, близких по семантике первому, таких, как «терроризм», «повстанческое движение», «локальный конфликт», а также «партизанская война». По правде говоря, то, с чем мы здесь имеем дело, не является ни войной низкой интенсивности, ни какой-то «ненастоящей» войной. Это скорее «warre» в простейшем, гоббсовском смысле, наиболее важная форма вооруженного конфликта в наше время.
Исходя из этого зададимся вопросом: каких успехов добились вооруженные силы крупнейших стран мира в такого рода войне? В течение двух десятилетий после 1945 г. ведущие колониальные державы прилагали все усилия, чтобы сохранить свои обширные империи, созданные ими за последние четыре века. Они затратили огромные экономические ресурсы, как в абсолютных величинах, так и по сравнению с затратами повстанцев, которые зачастую были просто босоногими. Они задействовали лучшие войска, от французского Иностранного легиона и английских спецподразделений до американских «зеленых беретов», советского спецназа и израильских элитных подразделений «Сайерет Миткаль». Они снабжали их сложнейшей военной техникой из своих арсеналов, за исключением лишь ядерного оружия. Если говорить без обиняков, они были крайне жестоки. Целые поселения лишали крова, истребляли и отправляли в концентрационные лагеря или же обрекали на судьбу беженцев. Поднявший в 1945 г. знамя восстания против Франции Хо Ши Мин утверждал, что во всех когда-либо происходивших колониальных войнах число жертв с мятежной стороны всегда, по меньшей мере на порядок, превышало количество жертв со стороны «сил порядка». Это действительно так, даже если учитывать жертвы среди гражданского населения из числа колонистов, а они принимаются в расчет очень редко.
Невзирая на свою беспощадность и военное превосходство, противоповстанческие силы терпели поражение во всех случаях. Великобритания потеряла Индию, Палестину, Кению, Кипр и Аден – это только важнейшие территории, которые англичане пытались удержать. Французы потратили шесть лет на войну с Индокитаем и еще семь лет, пытаясь не допустить своего поражения в Алжире. Но, потерпев неудачу в этих двух случаях, они отдали оставшуюся часть империи без борьбы, за исключением нескольких небольших владений. Бельгии пришлось уступить Конго, страну с таким отсталым населением, что количество людей, окончивших полную среднюю школу, там едва превышало сто человек на всю страну. Голландцы потеряли Индонезию, хотя и не без попыток удержаться там с помощью военной силы, которые в итоге оказались для них бесполезными. Испанцам хватило здравого смысла отдать Сахару практически без сопротивления, а вот португальцы в Анголе и Мозамбике воевали годами, пока им тоже не пришлось капитулировать. Даже ЮАР, продержавшаяся дольше остальных, в итоге согласилась уйти из Намибии.
Среди десятков таких поражений есть только один блестящий и часто цитируемый пример того, как бывшая колониальная империя «одержала победу» в «третьем мире». Британские вооруженные силы успешно подавили восстание коммунистов в Малайзии, которое, по правде говоря, было ограничено китайским национальным меньшинством и оказалось негативно воспринято большей частью населения. Этим подвигом англичане заработали себе высокую репутацию, а также извлекли «уроки», которые с тех пор все стремятся учитывать. При этом часто без внимания остается тот факт, что данный конфликт происходил в условиях изоляции. Это, пожалуй, единственный случай в истории страны, когда она, отнюдь не желая вести войну в целях экспансии, с самого начала об этом объявила. Британское консервативное правительство во главе с Уинстоном Черчиллем вмешалось в конфликт, пообещав вывести войска из Малайзии, как только будет подавлен мятеж. Едва это было сделано, британцы сдержали свое слово.
Еще большие поражения переживали те, кто стремились прийти на смену колониальным державам. К 1964 г. процесс деколонизации зашел слишком далеко и конец уже был близок. В этом же году США, возглавляемые администрацией президента Джонсона, решили показать, что, в отличие от европейцев, Америка обладала волей и силой в достаточной мере, чтобы навязать себя «третьему миру». Девять лет американцы воевали во Вьетнаме. Свыше двух миллионов солдат отправились на войну; максимальное число военных, находившихся в стране единовременно, достигало порядка 550 тысяч, и более 50 тысяч погибли. Несомненный мировой лидер в сфере технологий в то время, США использовали разнообразнейшую технику, от гигантских стратегических бомбардировщиков B-52 до приборов обнаружения человека и подслушивающих устройств с дистанционным управлением. Война обошлась в 150–175 миллиардов долларов (если считать в долларах 1990 г., то сумма будет в три-четыре раза больше). и все же катастрофическое поражение стало очевидным задолго до того, как последний вертолет взлетел с крыши американского посольства в Сайгоне. В очередной раз богатое, могущественное, промышленно развитое и технически оснащенное государство, пытаясь растоптать бедную и слабую развивающуюся страну, потерпело поражение.
Обычные вооруженные силы терпели многочисленные и болезненные поражения в период 1975–1990 гг. Вероятно самым ярким примером является война СССР в Афганистане. Когда в 1979 г. произошло вторжение, многие на Западе были ошеломлены открывшейся мощью Советской Армии. Пошли разговоры о неодолимой инерции движения, которая в конечном итоге позволит русским осуществить многовековую мечту и приведет их к Персидскому заливу. Соединенные Штаты в лице администрации Картера были настолько обеспокоены, что создали силы быстрого реагирования на этот случай, хотя ввиду проблем материально-технического обеспечения у СБР не было ни малейшего шанса отразить серьезное советское наступление с помощью обычных видов оружия. Внутри Афганистана СССР противостояла кучка разношерстных партизанских организаций, членами которых были практически необученные повстанцы, не умевшие действовать сообща и так и не научившиеся воевать в группах больших, чем батальон. Однако спустя девять лет, потеряв в бою, согласно данным СССР, более 15 тысяч человек, Советская Армия отступала через границу под насмешки моджахедов, которым уже даже не нужно было стрелять по советским войскам.
Да и армии менее развитых стран не лучше проявляли себя в конфликтах «низкой интенсивности». Один из наиболее известных примеров – когда сирийская армия убивала ливанцев на протяжении пятнадцати лет, однако это не привело к тому, чтобы приказы президента Сирии Асада исполнялись в Ливане беспрекословно. Кубинские подразделения с легкостью вторглись в Анголу в 1976 г., но впоследствии были неспособны справиться с прятавшимися в джунглях партизанами из движения UNITA. Подразделения ЮАР снова и снова наносили сильные удары по партизанам в Намибии, Анголе и Мозамбике, всегда очень эффективно, но в конечном счете безрезультатно. Вмешавшись в гражданскую войну в Шри-Ланке, индийцы не только не достигли поставленных целей, но и были вынуждены отступать с позором, тем самым давая зеленый свет аналогичным беспорядкам в Кашмире. Во многом похожая судьба была уготована и северовьетнамской армии, которая обладала такой мощью, что не только нанесла поражение американской военной машине, но также ее удар заставил отступить китайскую армию. и все же вьетнамцам тоже пришлось признать поражение или по крайней мере патовую для себя ситуацию как факт, после того как они почти десять лет пытались подавить партизанское движение Красных Кхмеров в Камбодже.
Наверно, наибольший интерес представляет пример израильской армии, которая после победы в конфликтах с арабскими государствами в 1967 г. многими была признана лучшей в мире. В 1982 г. шесть израильских дивизий с тысячей танков вторглись на территорию Ливана. Они быстро (хотя и не так скоро, как надеялись) разгромили войска Организации освобождения Палестины (ООП) и за шесть дней дошли до Бейрута. Кроме того, они оттеснили войска Сирии, нанеся особенно тяжелое поражение сирийским военно-воздушным силам. Выйдя победителем из всех этих сражений, Израиль постепенно осознал, что его танки, самолеты, артиллерия, ракеты и беспилотные летательные аппараты, включая самые современные модели, когда-либо применявшиеся в армии, были бесполезны против той разновидности сопротивления, с которой им теперь на свою беду пришлось столкнуться. Три года они «барахтались в ливанском болоте», пытаясь продержаться среди многочисленных отрядов ополченцев, безжалостно убивавших друг друга, не забывая при этом травить Армию обороны Израиля. Израильтяне были, может быть, и не настолько беспощадны, как русские во время войны в Афганистане, но все же достаточно жестоки. Параллель с Афганистаном неслучайна: отступив в конце концов на свою территорию, израильская армия тоже организовала парад победы. В настоящее время у Израиля серьезные проблемы с интифадой – восстанием на оккупированных территориях, поднятым арабской молодежью, вооруженной только камнями и палками.
