Мартин ван Кревельд
Трансформация войны
Война без применения ядерного оружия
Изначально ядерное оружие создавалось для того, чтобы обеспечить военных и их политических руководителей беспрецедентным по своей мощи средством, позволяющим успешно вести и выигрывать войны. Однако не прошло и десяти лет, как оно стало угрожать положить конец войнам вообще. Некоторые аналитики на самом деле гораздо раньше предвидели такое развитие событий. К тому же проблема не сводилась лишь к ядерному оружию. К середине 1950-х обе сверхдержавы уже собрали атомные бомбы в количестве порядка нескольких сотен и приступили к энергичному производству термоядерных устройств. В таких обстоятельствах агрессия против любой из них с применением традиционных видов оружия становилась все менее вероятной. Теперь, когда каждая сверхдержава контролировала значительную часть своего полушария, неядерное нападение на любую из них могло закончиться победой над ними лишь в случае очень большого масштаба такого нападения. На такой мощный удар, особенно если существовала вероятность того, что он будет успешным, безусловно, можно было бы ответить лишь ядерным оружием. В 1950-х гг. госсекретарь США Джон Фостер Даллес активно поддерживал идею о том, что, для того чтобы вызвать такой ответ, достаточно и небольшой атаки. Эта доктрина, вошедшая в историю под названием «балансирование на грани войны» и «массированное возмездие», была создана специально для того, чтобы, насколько это возможно, предупредить малейшие попытки развязать войну.
Такая фактически полная защищенность сверхдержав от нападений, будь то обычная война или ядерный удар, заставила тех, в чьи обязанности входило разрабатывать военную стратегию, перенести свое внимание на союзников каждой из них. Однако вскоре стало ясно, что, как сказал британский маршал авиации лорд Теддер, «собака, которая способна расправиться с кошкой, сможет разделаться и с котятами». Ни на Западе, ни на Востоке не было никого, кто бы смог предложить способ напасть на союзников сверхдержавы, не рискуя вызвать Армагеддон. В течение полутора десятилетий – начиная с советской блокады Берлина в 1948 г. и до Берлинского кризиса 1961 г. – сверхдержавы совершали тактические маневры, как две собаки, проверяющие друг друга на решительность. Несмотря на некоторые напряженные моменты, проверка в конечном итоге не сработала, и обе стороны в конце концов признали свое поражение. Эта ситуация в буквальном смысле отлита в бетон Берлинской стены, воздвигнутой одной из сторон, и молчаливо принятой другой.
Фактическое разделение Европы на две зоны влияния, если не господства, привело к закрытию наиболее важного театра, на котором все еще могли бы вестись обычные войны, – недавнее падение Берлинской стены только подтвердило этот факт. Похожая ситуация сложилась на другом конце земного шара по окончании Корейской войны в 1953 г., и в этот раз она вскоре была закреплена долгосрочными бетонными укреплениями. По сути, в результате осталось лишь два места на земле, где было возможно ведение крупномасштабных войн без применения ядерного оружия, – индийско-пакистанская граница и Ближний Восток. Страны этих регионов также находились под каблуком у сверхдержав хотя бы по той простой причине, что они не могли себя полностью обеспечить необходимым им оружием. Однако отчасти в силу расового, отчасти в силу географического фактора они не считались близкими союзниками. Индия, Пакистан, Израиль, Египет, Сирия и прочие страны могли вести для сверхдержав войны «по доверенности». Кроме того, их территории служили полигоном для испытания новых видов оружия и проверки на практике новых доктрин.
Таким образом, непредвиденным и, возможно, непредсказуемым результатом возникновения ядерного оружия стало то, что войны с применением обычных видов оружия были задвинуты в дальний угол международной системы, или, образно выражаясь, втиснуты в разломы между основными тектоническими плитами, в которых доминировали сверхдержавы. Разломы, как правило, пролегали в тех местах, которые прежнее поколение называло «периферией». Периферия представляет собой широкий пояс земли, простирающийся с запада на восток и разделяющий Азию на северный и южный регионы. Что-то похожее на обычную войну периодически вспыхивало в других регионах, таких, например, как Африканский Рог, однако из-за недостаточно развитой инфраструктуры и как следствие отсутствия возможности использовать основные системы вооружения масштаб этих конфликтов был мал, по сравнению с теми, что происходят на периферийном поясе. Какими бы масштабными они ни были, всегда существовала угроза того, что в результате «хвост», образуемый какими-нибудь третьеразрядными или даже еще более захудалыми странами, начнет вилять «сверхдержавной собакой». Это хорошо почувствовал на себе президент Никсон во время Октябрьской войны 1973 г., приведя американские вооруженные силы в боевую готовность к ядерной войне для того, чтобы предотвратить вторжение СССР в Израиль. Опасность, если вообще таковая существовала, была успешно отвращена. Как бы то ни было, в итоге и Вашингтон, и Москва, по всей видимости, не желали больше повторять свой эксперимент.
Пока небольшие государства, такие, как Израиль и его соседи, воевали друг с другом, сверхдержавы держались в стороне. В основном они выступали наблюдателями, но при этом не отказывались поучаствовать в процессе прекращения конфликта, если вдруг их благополучие оказывалось хоть в малейшей опасности. В военных кругах этих стран, вероятно, завидовали воюющим сторонам (особенно Израилю), которые, благодаря своей небольшой величине, все же могли играть в военные игры. Военный истеблишмент жертвовал огромными интеллектуальными ресурсами и миллионами долларов, чтобы найти способ ведения сверхдержавами крупномасштабной обычной войны в мире ядерного оружия. В конце 1950-х гг. армия США провела ряд полевых учений, включавших испытания ядерного оружия, в результате чего спустя десятилетия американское правительство было привлечено к суду за то, что намеренно подвергало своих военнослужащих и гражданских лиц радиоактивному облучению. По наиболее полной имеющейся информации, в 1954 г. Советский Союз провел испытание, в результате которого в последующие годы несколько тысяч военнослужащих преждевременно умерли от радиации, после чего его «ядерные» учения, по-видимому, уже ограничивались осторожным маневрированием вокруг большого количества подожженного обычного горючего. Ни один из этих экспериментов не стал убедительным доказательством того, что обычные войска смогут выжить на поле сражения с применением ядерного оружия, не говоря уже об их участии в боевых действиях. И, честно говоря, сложно представить, каким должен быть этот эксперимент.
В ретроспективе дилемма, которую предстояло решить при военном планировании, была проста. Чтобы обычные войска (например, «пентомическая» армия) имели хоть малейший шанс на выживание в ядерной войне, им надо рассредоточиваться и прятаться в укрытиях. Если же они рассредоточились и укрылись, избавившись по ходу дела от большей части тяжелого вооружения, они уже не смогли бы вести обычную войну. Таким образом, в результате появления ядерного оружия (особенно тактического) было поставлено под угрозу дальнейшее существование обычных вооруженных сил, в особенности сухопутных войск. и все же, если войне и суждено начаться, единственными войсками, которые могли бы ее вести, не угрожая при этом взорвать весь земной шар, были бы обычные вооруженные силы. Администрации президента Кеннеди во главе с министром обороны Робертом Макнамара и председателем Объединенного комитета начальников штабов генералом Максвеллом Тейлором пришлось взвалить на себя эту задачу квадратуры круга. Решение, которое они нашли, если такое слово уместно, заключалось в том, чтобы сделать ставку на обычную войну, и наплевать на ядерное оружие. Этот подход был представлен новой стратегической доктриной, получившей название «стратегия гибкого реагирования» и официально принятой НАТО в 1967 г. С этого момента приготовления к обычной войне в Европе и на других континентах должны были проходить так, как будто угрозы ядерной эскалации не существует.
Цель гибкого реагирования – а именно гарантия продолжения существования обычных вооруженных сил – была достигнута. Новая доктрина требовала огромных капиталовложений, по мере того как на смену одним поколениям надводных кораблей, подводных лодок, танков, бронетранспортеров, артиллерийских орудий, истребителей-бомбардировщиков и вертолетов огневой поддержки должны были приходить новые и более дорогие виды боевой техники. Каждая такая замена порождала поток как секретных, так и открытых исследований, пытающихся понять последствия появления нового оружия и разработать эзотерические концепции его практического применения. Год за годом войска НАТО, размещенные в Западной Германии, проводили учения, тщательно стараясь не нанести своей громоздкой техникой ущерб имуществу гражданского населения, за который впоследствии пришлось бы расплачиваться. Трудность, однако, заключалась в том, что при предполагаемом превосходстве Советского Союза в обычных вооруженных силах и отказе Западной Германии от укрепления собственных границ, по мнению большинства аналитиков, решительное наступление СССР могло быть остановлено только при помощи «тактического» ядерного оружия. В 1955 г. ряд военных игр, инициированных Верховным главнокомандующим объединенными вооруженными силами НАТО в Европе (SACEUR), продемонстрировал, что применение этого оружия приведет к таким огромным разрушениям в ФРГ, что уже нечего будет защищать. Однако НАТО – и прежде всего американцы, которые готовились, в конце концов, воевать на чужой территории, – неуклонно продвигалась вперед. Все это и послужило причиной того, что за последние четверть века все усилия Запада по защите себя от СССР вылились в гигантский сеанс самоуспокоения.
Сложно сказать, может быть в какие-то моменты американские и русские разработчики военных планов действительно верили в иллюзию длительной и крупномасштабной обычной войны в Европе. Существовавшая в Советском Союзе до Горбачева традиция секретности и обмана (маскировки) всегда имела следствием то, что официальная доктрина была неправдоподобной именно потому, что провозглашалась официально. Американцы не склонны к секретности, но они относятся к созданию военных доктрин как к профессиональной деятельности и как к развлечению. В результате столько людей предлагали такое огромное количество несовместимых друг с другом доктрин, отражающих настолько разные интересы, что порой сложно вообще воспринимать их всерьез. Ключом к пониманию позиции СССР может служить тот факт, что, несмотря на всю его временами агрессивную риторику, после 1945 г. он не вел ни одной обычной войны. В свою очередь, Соединенные Штаты только дважды вели такую войну – в Корее в 1950–1953 гг. и в Ираке в 1991 г., и уже пошли разговоры о том, что это «последний крик Американского Орла».
Одним из факторов, влияющих на ведение обычных войн сверхдержавами и все чаще остальными странами, является сдерживающее действие, оказываемое ядерным оружием, даже если никто не угрожает его применением. Из-за этого Соединенные Штаты, например, пользовались своими обычными вооруженными силами только в тех случаях, когда их жизненно важные интересы не затрагивались. Замечательным примером может служить война в Корее, представляющей собой небольшой азиатский полуостров, расположенный за тысячи километров от США. Даже в то время американский Комитет начальников штабов признавал это, подчеркивая тот факт, что действительно важными сферами в данном регионе являются Япония и Филиппины. То же самое относится к боевым действиям в Ливане (1958), Вьетнаме (1964–1972), Доминиканской Республике (1965), Камбодже (1972–1975), Ливане (1983), а также к кризису в Персидском заливе (1991). Во всех этих случаях, за исключением, наверное, последнего, ставки были настолько низки, что сложно было объяснить американскому народу, за что в очередной раз должны были погибать его солдаты. В 1975 г. в инциденте с судном «Маягуэс» и в 1983 г. на Гренаде силы противника, против которого были развернуты американские войска, были настолько ничтожны, что военные действия походили на инсценировку.
К тому же Соединенные Штаты были не единственной страной, столкнувшейся с этой проблемой. СССР развертывал свои военно-морские силы в Анголе в 1976 г. для прикрытия высадки кубинских войск, помогал Эфиопии одержать победу над Сомали в 1978 г., и посылал некоторое количество советников в Центральную Америку в 1980-х гг. Все это, однако, были несущественные конфликты, далекие от центра советской мощи. Несмотря на то что Мао Цзэдун однажды назвал ядерное оружие «бумажным тигром», неистовое стремление Китая получить бомбу свидетельствует о неискренности китайского вождя. Как бы то ни было, после того как Китаю удалось создать ядерный арсенал и ракетные силы для ответного удара, конфликты на советско-китайской границе, которые когда-то грозили перерасти в большую войну, прекратились. С тех пор единственным и крупнейшим военным предприятием китайцев было их вторжение на вьетнамскую территорию на глубину 15 миль в 1979 г. Взявшись «преподнести урок» Вьетнаму, китайцы в конечном итоге получили урок сами. В течение последних десяти лет поутихла революционная риторика, характерная для этой страны, точно так же, как прекратилось и ее участие в реальных военных действиях. Китай посылал оружие и иногда советников в такие страны, как Иран и Саудовская Аравия, а также помогал партизанским группировкам Камбоджи и Афганистана – вот, пожалуй, и все.
Что же касается бывших колониальных империй, то Франция после своего поражения в Алжире была довольно активна в Африке. Однако французы не имели случая применить силы, превышающие один полк, и французская общественность вряд ли допустила бы задействование мощи большего масштаба, если бы такие попытки были. После неудачи в Суэцком канале в 1956 г. карьера Великобритании как державы, участвующей в традиционных военных действиях, по-видимому, закатилась, о чем свидетельствует переход страны от призывной к профессиональной армии и как следствие сокращение потенциала ее вооруженных сил. Когда в 1982 г., к великому удивлению собственного правительства, Великобритания все же вступила в войну за Фолклендские острова, это стало возможным лишь потому, что немногие знали о том, где именно эти острова находятся. Суровый климат островов подходит только для выращивания овец. Это малонаселенные острова, лишенные каких-либо природных ресурсов, если не считать морских водорослей, отделенные от ближайшего материка сотнями миль соленой морской воды. В условиях энергетического кризиса видимая решимость Великобритании заставила наблюдателей предположить наличие подводных месторождений нефти вблизи островов. Несмотря на то (или, возможно, как раз по причине того), что эти запасы так и не были доказательно представлены, острова стали идеальной ареной для ведения маленькой победоносной войны, в которой даже сами участники военных действий не могли особенно ни выиграть, ни потерять. Теперь, когда война в Ираке закончилась, обе страны намереваются двигаться вперед и дальше сокращать свои вооруженные силы.
По-видимому, ядерная угроза повлияла даже на страны, находящиеся по соседству с Израилем, в которых распространены ненависть и фанатизм, доведенные до полного презрения к смерти. Если верить опубликованным международным источникам, в конце 1950-х гг. Израиль при помощи Франции начал разрабатывать ядерную бомбу. Те же источники сообщают, что в 1967 г. решение президента Египта Насера о блокировании Тиранского залива было отчаянной попыткой не допустить начала производства Израилем ядерного оружия, подобной тому давлению, которое президент США Кеннеди оказал на Советский Союз во время Карибского кризиса. Вероятно, первое атомное устройство было готово в 1969 г., причем вероятность того, что Израиль создал бомбу, не ускользнула от арабов. Видимо, это одна из причин ограниченного масштаба войны в октябре 1973 г. Хотя у арабов и были ракеты, удары по территории Израиля практически не наносились, а несколько сирийских ракет, залетавших случайно в кибуцы на севере Израиля, скорее всего, предназначались соседним военным аэродромам. Ни Египет, ни Сирия не пытались продвинуться слишком далеко за линии прекращения огня на Синайском полуострове и Голанских высотах. Однако, по слухам, подхваченным журналом Time, на четвертый день войны правительство Израиля было на волоске от того, чтобы применить ядерную бомбу.
Имело ли все это под собой почву или нет – подобная информация призвана была привлечь внимание арабов, равно как и последующие сведения о ядерном потенциале Израиля, просочившиеся из правительственных кругов в Иерусалиме или же обнародованные против воли правительства и распространенные в международных средствах массовой информации. Несмотря на то, что никто не может с уверенностью сказать, какова была роль ядерного фактора по сравнению с иными соображениями, очевиден тот факт, что после 1973 г. на Ближнем Востоке не было больше крупномасштабных войн между государствами с использованием обычных вооружений. Конечно, было еще вторжение Израиля в Ливан в 1982 г. Советники премьер-министра Израиля Менахема Бегина, чьи военные познания в лучшем случае можно было назвать любительскими, обещали ему, что операция «Мир Галилее» будет иметь незначительный масштаб. Войска не должны были заходить дальше чем за 25 миль на ливанскую территорию, имели приказ избегать столкновений с сирийцами; операция должна была продлиться около трех дней, а потери – не превысить нескольких десятков человек. Знай премьер-министр в ту пору, что это обернется войной, он никогда не отдал бы такого приказа. Осознав, что операция переросла в войну, Менахем Бегин, пережив нервный срыв, ушел в отставку.
Последним по времени свидетельством того, сколь ограниченная роль уготована войнам с применением обычного вида оружия в ядерный век, является кризис в Персидском заливе. Этот регион долгое время считался одним из важнейших в мире. За полтора десятилетия до вторжения в Ирак высказывались опасения по поводу того, что будет, если здесь неожиданно разгорится вооруженный конфликт: это послужило сюжетом по меньшей мере для одного бестселлера («Крах-79» Пола Эрдмана). Как стало ясно впоследствии, все эти опасения были сильно преувеличены. У Соединенных Штатов, стоявших во главе коалиции из тридцати государств, ушло сорок дней на то, чтобы с очень небольшими потерями с их стороны одержать верх над противником, у которого численность населения меньше была в пятнадцать раз, а ВНП – примерно в семьдесят раз. По мере развития кризиса цены на нефть продолжили свое снижение, начавшееся в 1981 г., став доказательством того, что даже утрата нефтяных запасов Ирака и Кувейта больше не была критически важным фактором для мировой экономики.
Оглядываясь назад, хочется задать вопрос: как бы развивались события, будь у Ирака надежное ядерное средство устрашения? В этом случае, очевидно, многое зависело бы от толкования слова «надежное»; однако в то же время не будет большой ошибкой предположить, что едва ли президент Соединенных Штатов Джордж Буш отдал бы приказ о начале войны, если бы Ираку удалось создать сотню неуязвимых ракет с ядерной боевой частью, способных нанести удар по целям на территории США. Вероятно, достаточно было бы и менее мощного оружия. Двадцати ракет, способных достичь Лондона, а значит – Рима и Парижа, безусловно, хватило бы для того, чтобы не позволить бомбардировщикам B-52 взлетать с британских авиабаз для ударов по Ираку. и наконец, если бы Ирак мог снабдить десять из сотен имеющихся у него ракет «Скад» ядерными боеголовками, несомненно, правители Саудовской Аравии не спешили бы с предоставлением своей территории войскам для вторжения в Ирак, в противном случае, несмотря на неожиданно эффективное действие противоракетной системы «Пэтриот», Эр-Рияд мог бы прекратить свое существование.
В настоящее время пока еще слишком рано радоваться или горевать в зависимости от принятой точки зрения по поводу упадка обычных войн, которые ведутся между регулярными вооруженными силами, контролируемыми государством. Однако некоторые факты при анализе бросаются в глаза. После 1945 г. сверхдержавы не вели традиционных войн между собой. Практически во всех случаях малейшая угроза развязывания такой войны против любой из них была бы сущей нелепицей. Союзники сверхдержав, не обладающие собственным ядерным арсеналом, тоже, по сути были защищены от обычных войн, за исключением тех случаев, когда такую войну начинала сама сверхдержава, претендующая на «покровительство» (пример тому – действия советских войск в Восточной Германии, Венгрии и Чехословакии). Последним случаем в истории, когда сверхдержава вела полномасштабную войну без применения ядерного оружия против страны, не обладающей ядерным арсеналом, была война в Корее сорокалетней давности. Примеры участия государств с ядерным арсеналом, за исключением сверхдержав, в обычных войнах тоже можно пересчитать по пальцам. Несмотря на то что Великобритания обзавелась ядерным оружием в 1952 г., за четыре года до Суэцкого кризиса, воспользоваться им она никак не могла. Пожалуй, можно привести еще только два примера участия ядерных держав в войнах традиционного типа – это арабо-израильская война 1973 г. и война на Фолклендских островах 1982 г.
Конечно, страны, не обладающие ядерным арсеналом, воевали между собой чаще. Самые важные конфликты происходили на Ближнем Востоке (1948–1949, 1967, 1973, 1982 и 1980–1988), между Китаем и Тайванем (1954, 1958), Индией и Китаем (1962) и на индийско-пакистанской границе (1947–1949, 1965, 1971). Однако в семидесятых годах, по-видимому, во всех этих регионах появилось ядерное оружие, иногда в открытую, иногда – нет. То ли по этой, то ли по какой-либо другой причине с тех пор частота возникновения обычных войн между этими государствами сократилась. Египет и Израиль заключили мирный договор. В настоящий момент Израиль и Иордания неофициально находятся в состоянии мира, и даже президент Сирии Хафез Асад время от времени отпускает миролюбивые намеки. Китай заявил о своем намерении использовать только мирные средства для достижения воссоединения с Тайванем – страной если не заполучившей уже бомбу тайком, то по крайней мере обладающей достаточным ядерным потенциалом, чтобы создать ядерное оружие. Несмотря на продолжающийся пограничный спор между Индией и Китаем, не может быть и речи о еще одной войне между этими двумя государствами, пока оба сохраняют свой ядерный арсенал и, что не менее важно, свое национальное единство. Между тем Индия и Пакистан продолжают свою ссору из-за Кашмира. и все же еще одна война между ними маловероятна, и в январе 1989 г. они согласились в случае войны не бомбить ядерные установки друг друга.
К тем же выводам можно прийти, если посмотреть не на количество проведенных за этот период межгосударственных войн с использованием обычных вооружений и не на то, кем велись эти войны, а на их исход. Из нескольких десятков подобных конфликтов лишь немногие завершились признанием территориальных изменений на международном уровне. Исключение составляет война на Ближнем Востоке 1948–1949 гг., в результате которой появилось государство Израиль. Но даже в этом случае аннексия Иорданией палестинских территорий на западном берегу реки Иордан в результате той же самой войны не была одобрена международным сообществом в целом и даже братскими арабскими государствами. Еще одним примером может служить война Индии с Пакистаном в 1971 г., в результате которой хоть и была основана республика Бангладеш, однако не произошло никакого изменения границ. Если рассматривать, например, Южный Вьетнам как независимое государство, то можно говорить еще об одном или двух исключениях, но в целом тенденция ясна. «Применение вооруженных сил с целью захвата территории» в конечном итоге было признано незаконным в официальном международном праве. Все признаки свидетельствуют о том, что, сталкиваясь с противником, имеющим ядерное оружие или способным быстро его произвести, государства стали очень осторожны не только в отношении территориальной экспансии, но и в отношении обычной войны как таковой. Будущее, конечно, невозможно предсказать, но с учетом всего сказанного можно предположить, что ирано-иракская война окажется одной из последних в истории.
