Сергей Николаевич Марков
Летопись Аляски
X
Очевидцы рассказывали, что в Новоархангельске и других поселениях Аляски долго не знали о продаже страны Соединенным Штатам. В августе в Ситкинской гавани неожиданно появились три американских корабля. Вскоре стало известно, что Америка берет Аляску в свою собственность.
Затем в Новоархангельске высадились солдаты в светло-синих шинелях, появились гражданские люди из Сан-Франциско. Из Калифорнии приходили корабли с разными грузами, в том числе с разборными домами. Последний главный правитель Русской Америки князь Д. Максутов у себя в замке на Камне-Кекуре составлял списки русских поселенцев Аляски, рассчитывал служащих и промышленных. Согласно договору на продажу Аляски русские ее обитатели могли или возвратиться в Россию в 1867-1870 годах, или принять подданство Соединенных Штатов Америки. Те, кто оставался, имели право получить 160 акров земли каждый.
Не надо закрывать глаза на правду: многие из русских и креолов оказались в трудном положении. Им не хотелось расставаться со страной, которая была им родной, но их пугала также и полная неизвестность того, где и как они будут жить в России.
В канцелярской суматохе чиновники Российско-Американской компании забыли о судьбе более чем ста поселенцев Новоархангельска; их не включили в списки отъезжавших в Россию на бриге «Шелихов». Эти люди так и остались на Аляске... Впоследствии о некоторых из них упоминали разные путешественники. Среди этих русских людей, оставшихся на Аляске, был бывший гренадер Сипягин, священник Рысев на Уналашке, юконские старожилы Захар и Анисим Бельковы, которые потом имели собственный пароход на Юконе. В Михайловском редуте остались Сергей Степанов, семья Ананьиных и другие семьи, жившие в крепких домах русской постройки. На Прибыловых островах и после 1867 года жил род Шаяшниковых, а род Кашеваровых, к которому принадлежит смотритель музея Аляски в Джуно А. П. Кашеваров, и в наши годы здравствует на Аляске.
В 30-х годах XX столетия в Фэрбенксе можно было встретить городского шерифа – русского креола, а заместителем начальника острова Атту был некий Михаил Егорович Худяков.
Точных сведений о том, сколько русских, креолов и алеутов с русскими фамилиями осталось на Аляске после 1867 года, нигде не имеется. Но французский ученый Альфонс Пинар, который был на Аляске года через три после ее продажи, писал, что в Новоархангельске он объяснялся только на русском языке, что «на улицах города почти все говорят по-русски» и что русская речь звучала и в поселениях на полуострове Аляска.
18 октября 1867 года в Новоархангельске на площади против дома главного правителя Русской Америки выстроились отряд солдат армии Соединенных Штатов и рота сибирских пехотинцев. На рейде дымили корабли. Андреевский и звездный флаги развевались на мачтах. Сотни индейских лодок сновали вдоль побережья острова Баранова; алеуты и индейцы, собравшись на берегу, смотрели на невиданное зрелище. Индейские тойоны в сюртуках, в фуражках с цветными околышами стояли на отведенных им местах.
Все население Новоархангельска собралось на этот плац у подножья Камня-Кекура, где стояла батарея и возвышалась мачта с русским флагом. Служащие Российско-Американской компании, рабочие адмиралтейства, промышленные, креолы, лекари и фельдшеры, наблюдатели обсерватории, мореходы, начальники редутов, шахтеры, бывшие поселенцы Росса стояли невдалеке от мачты с флагом. Представители двух великих стран на земле Нового Света обменялись короткими речами. На это ушло полчаса. После этого все замолкло. В глубокой тишине были слышны только шум морских волн и возгласы военной команды на двух языках да шелест полотнища флага. Офицеры смотрели на часы. Когда стрелки часов показали условленное время, командующий отрядом русских кораблей Пещуров встал напротив генерала Руссо, представлявшего Соединенные Штаты Северной Америки, и громко произнес:
– По повелению его величества императора всероссийского передаю вам, уполномоченным Северо-Американских Соединенных Штатов, всю территорию, которою владеет его величество на Американском материке и на прилегающих островах, в собственность Штатов, согласно заключенному между державами договору.
Русский флаг стал медленно спускаться вдоль высокой мачты. Так совершилась передача Аляски. Однако на этом далеко не кончилась история пребывания русских людей в Новом Свете.
XI
Шумит огромный солнечный город Сан-Франциско. В городском шуме явственно звучит русская речь. Ее можно услышать на Самсон-стрит, где в одном из огромных домов поместилась контора Компании Г.-М. Гутчинсона. После того дня, когда в Ситке был спущен русский флаг, богатый торговый дом «Гутчинсон и К°» за сходную сумму в 100 тысяч долларов скупил все имущество Российско-Американской компании и немедленно взял в свои руки все промыслы. Бобры в то время еще водились в море у Атхи, вдоль всего побережья Аляски, близ Кенайского залива, около Катмайской «одиночки»; Прибыловы острова по-прежнему славились котиками. На материке добывали лисиц и речных бобров, соболей, выдр. «Ледяная компания» из Сан-Франциско также расширила свою деятельность на Аляске. С ней состязались канадские французы, которые проникли на Юкон и выстроили торговую факторию при устье Тананы. Но пальма первенства принадлежала «Г.-М. Гутчинсону и К°». Его предприятие выросло и превратилось в мощную Аляскинскую компанию.
Аляскинская компания старалась залучить к себе на службу русских и креолов Аляски. Главным агентом предприятия Гутчинсона был Илларион Архимандритов, в доме на Самсон-стрит служил также А. Веретенников. Поскольку главная контора Аляскинской компании находилась в Сан-Франциско, а не в Ситке, многие русские и креолы постепенно переселялись в город у Золотых Ворот. Бывшие служащие Российско-Американской компании старались получить торговые должности, креолы стали славиться как домашняя прислуга. Кое-кто из русских аляскинцев основывал в Сан-Франциско папиросные фабрики, причем у американцев пользовался особым успехом табак из России. Аляскинские переселенцы открывали магазины в Сан-Франциско. Русские плавали матросами на судах, которые были скуплены Аляскинской компанией в Новоархангельске; на этих кораблях работали также и алеуты. Своим человеком скоро сделался в Сан-Франциско новоархангельский священник Николай Ковригин, открывший домовую церковь для аляскинцев. Он обычно сопровождал русских путешественников, показывая им все чудеса калифорнийского города.
В 1868 году в Сан-Франциско в большом книжном магазине Губерта Банкрофта можно было видеть невысокого темноглазого человека, жадно рассматривавшего новинки. Из кармана у него торчала пачка газет, в числе которых был виден русский «Голос» Краевского. Русские и креолы на улицах города снимали шапки, встречаясь с этим человеком. Его хорошо знали здесь. У себя дома он разрезал индейским костяным ножом страницы свежего номера «Современной летописи» и погружался в чтение статьи Д. Завалишина «По поводу известий о действиях американцев в бывших наших колониях».
На одной из улиц Сан-Франциско, в верхнем этаже большого дома, помещалась редакция журнала «Аляска геральд». Наборная касса и небольшой типографский станок стояли у единственного окна каморки. Темноглазый человек делал аккуратные оттиски набора. Он сам писал, сам набирал, сам печатал, разносил и рассылал свое издание на английском и русском языках.
«Америка и Сибирь – это два юных силача, обращенных друг к другу спиной. Время настало, что они начинают обращаться лицом к лицу, чтобы понять друг друга и работать вместе, на общую пользу. Это открылось из торговых сношений Соединенных Штатов с рекою Амуром, Камчаткою и, наконец, покупкой Русской Америки», – читал редактор «Аляска геральд» свежий оттиск своего набора.
Это было первое русское издание в Новом Свете. А его редактором был Агапий Гончаренко, бывший монах и сотрудник Герцена.
В. Кельсиев встречался с Агапием Гончаренко в Лондоне, где тот был наборщиком Вольной русской типографии. До этого времени Гончаренко служил при посольской церкви в Афинах, но оттуда бежал к Герцену, которому несколько ранее писал для «Колокола». Из Лондона монах-наборщик уехал на Восток. Там он скитался по Дамаску, Бейруту и Александрии. Говорят, что в Александрии он служил разносчиком писем на городской почте. От подножий Ливанских гор, из глиняной Александрии Гончаренко поехал в Америку и поселился в Сан-Франциско. Здесь он основал «в память декабристов» Русское и Панславянское общество и купил печатный станок. В качестве приложения к «Аляска геральд» он печатал русский листок «Свобода». Жена Агапия Гончаренко, помогавшая ему в работе, была родственницей знаменитого итальянскою революционера Джузеппе Мадзини. О Гончаренко, его многообразной деятельности в Греции. Англии и Америке существует много самых разных мнений. Но несомненно одно, что он прочно связал свою судьбу с жизнью русских в Новом Свете, заботился искренне и бескорыстно об их нуждах. Его могила затерялась где-то в Калифорнии, может статься, па одном из кладбищ Сан-Франциско. Умер Агапий Гончаренко в один год с Джеком Лондоном (1916). Он около десяти лет издавал «Аляска геральд» и «Свободу», рассылая их бесплатно по Аляске и Калифорнии. Его знали журналисты Сан-Франциско – Марк Твен, последователь Эдгара По, сотрудник газеты «Золотая эра» Амброз Бирс, основатель «Вечерней почты», будущий знаменитый экономист – Генри Джорж и Дж. Кеннан.
Именно Гончаренко напечатал в своей газете «Свобода» стихотворение Огарева. Стоит отметить, что в «Аляска геральд» печатались образцы народного творчества индейцев и эскимосов бывшей Русской Америки. На глазах редактора «Аляска геральд» калифорнийский книжник Губерт Банкрофт совершил свой научный подвиг, собрав огромные материалы по истории Тихого океана, – все, что было написано о нем в мировой литературе. Банкрофт пользовался редкими источниками об Аляске, о времени русского владычества на северо-западном берегу Америки.
Книжное и летописное собрание Г.-Г. Банкрофта, в котором находятся редчайшие документы по истории бывших российских владений в Северной Америке, хранится в городе Беркли близ Сан-Франциско.
На памяти Гончаренко началась и проходила великая работа Лютера Бернбанка на берегах Русской реки.
На Русской реке в те годы селились «икарийцы», основатели коммуны «Икария Сперанца» в Блюксомском Рандже. Гончаренко жил в Сан-Франциско и следил за событиями на Аляске в то время, когда близ Новоархангельска была открыта первая жила в Серебренниковской бухте. Потом старатель Кормак, живший среди аляскинских индейцев, женатый на индианке, узнал от ее родичей о золотых россыпях Бонанцы и застолбил их для себя. Так был открыт знаменитый Клондайк. Туда, на Клондайк, шли тысячи людей из Сан-Франциско – через Михайловский редут вверх по Юкону или через знаменитый Чилькатский перевал. Сюда на лодке «Юконская красавица» через пороги Белой Лошади пришел и молодой Джек Лондон.
В 1897 году на пароходе «Портланд» с Аляски только в один Сиэтл было доставлено золота на один миллион долларов. В Сан-Франциско привезли золотой груз, оцененный в два миллиона долларов. В золотой 1897 год «Оверландский ежемесячник» почтил память Баранова статьей «Александр Баранов и русские колонии в Америке». В 1898 году, когда Клондайк дал на десять миллионов долларов золота, новые россыпи были открыты недалеко от места, где вырос город Ном на Анвиле – в бывших русских владениях. Ном был основан близ мыса, который на старых русских картах известен под названием мыса Толстого.
Юконский миссионер патер Барнум, старожил Аляски, уверял, что золото близ мыса Ном находили и лет за пять до этого времени. Как бы то ни было, а несколько искателей золота переселились с Клондайка в бухту Головнина и начали там счастливые разведки от бухты Головнина до порта Кларенс, вдоль Рыбной реки. Пастух оленьих стад и какой-то китолов с корабля «Аляска» нашли россыпи на Анвиль-Крике близ мыса Ном и в устье Змеиной реки. Прииски возникли вскоре также на севере от Коцебузунда, на притоке Юкона – Коюкуке и в долине реки Сушитны.
Летом 1899 года к мысу Ном шли и плыли новые и новые искатели счастья. К осени пять тысяч человек рылись в песке золотоносных ключей. Какой-то Джон Гуммель, еле держась на ногах от цинги, еще нашел в себе силы поставить свою золотую колыбель на морском берегу Нома. Он нашел там самородки. С того часа «бич» – береговая полоса – была покрыта тысячами старателей. На мысе Ном уже шумел новый город, где на зимовку остались более двух тысяч первых его жителей. Весной в ближайшие порты Головнина и Кларенс прибыли новые поселенцы. Рядом с дикой тундрой, на берегу моря, светился яркими огнями город Ном. На его главной улице Фронт-стрит возвышались трехэтажные дома, светили газовые фонари. Из дверей игорных домов, шантанов лились звуки хриплой музыки.
Русские и американцы, шведы и англичане, китайцы, негры, греки, эскимосы, чукчи, японцы, индейцы встречались на деревянных мостовых Нома. Они сидели также на завалинках русских изб Михайловского редута, дожидаясь очереди на подачу деловых депеш, ибо ближний телеграф находился там. Уполномоченный Аляскинской компании в Михайловском редуте, русский родом, не знал, где разместить ему нежданных гостей, которые толпами приходили в селение. В Номе были базары, где продавались лучшие ездовые собаки Чукотки. Продавалось и покупалось все только на чистое золото. Золотым песком рассчитывались в ресторанах, гостиницах, на железной дороге.
Да, это была первая железная дорога на Аляске. Ее построила знаменитая «Компания Дикого Гуся».
В одной миле от Нома стоял новый мост, переброшенный через реку. Железная дорога начиналась сразу за этим мостом. Шпалы были положены прямо па землю тундры, без всякой насыпи; все было сшито на живую нитку. Кричали паровозы, с хлюпаньем уходили в оттаявшую землю шпалы, скрипели колеса вагонов, и первые поезда ползли от моста к Анвиль-Крику.
На берегу этого ключа стоял самый богатый прииск бывшего оленьего пастуха из Лапландии мистера Линдерблюма. Русский путешественник И. Акифьев рассказывает, что тундра Анвиль-Крика давала невероятный золотой урожай – из пуда породы намывали три золотника благородного металла. В 1900 году Анвиль-Крик дал золота на один миллион восемьсот тысяч долларов. Так богатели «Тундровая компания», «Компания Дикого Гуся» и еще десятки старательских обществ с самыми прихотливыми названиями. Золото промывали в лотках, в колыбелях, даже в чашках. Вслед за И. Акифьевым золотой Ном был посещен Д. Ивановым и другими русскими путешественниками. Они видели много русских в Номе и его окрестностях. В городе в 1900 году жило уже двадцать тысяч человек. Электрический свет спорил здесь с огнями северного сияния, которое горело над тундрой уже в августе. Лаяли свирепые чукотские собаки, скрипели подъемные краны, свистели паровозы, кабацкая музыка раздавалась на улицах этого удивительного города.
«Знаю только, что в нижнем течении Юкона собралось очень много русских...» – писал тогда Джек Лондон.
Русские в Аляске и в Калифорнии после 1867 года объединялись вокруг православных церквей. Церковные общины, приходы сплачивали русских, креолов, алеутов и индейцев. Деятельность русской церкви не была стеснена правительством Соединенных Штатов. Общность религии служила целям объединения, и поэтому об этом надо рассказать.
Уже в 1870 году в Сан-Франциско было учреждено русское епископство. Благодаря церкви уклад жизни на Аляске и в Калифорнии, быт потомков первых русских поселенцев Нового Света изменялся мало. Индеец, поющий русскую песню «Как по морю, морю синему» или повторяющий молитву на церковнославянском языке, не редкость на Аляске не только в XIX, но и в XX веке. Особой приверженностью к русским обычаям и верованиям отличались аляскинские креолы. Из их среды вышло очень много священников, дьяконов, церковных служителей. На Аляске существовали три духовные миссии – Юконская, или Квихпакская, Нушагакская и Кенайская. В последние годы XIX века в Сан-Франциско был выстроен русский кафедральный собор и учреждено духовное правление. В то время только в Уналашкинском и Ситкинском округах числилось тринадцать тысяч православных. История русского миссионерства на Аляске и в Калифорнии создавалась далеко от Америки – в кельях ученых монахов Валаамского монастыря; они писали историю религиозной жизни в Русской Америке.
В дом русского епископа на Пауэль-стрит в Сан-Франциско часто приходили диковинные проповедники. Епископ Алеутский и Аляскинский Николай (М. З. Зиоров) принимал у себя церковного служителя Кожевникова. Одежда его была покрыта пятнами масла, ибо Кожевников служил машинистом на юконском пароходе.
Епископ Николай в 1893 году совершил большую поездку по Аляске. Из его отчета мы узнаем много любопытных подробностей о русской жизни в Новом Свете.
Епископ пишет о церкви на Уналашке, в которой в то время хранился ценный архив, о кладбище, где похоронено много русских людей, живших на острове со времен Баранова, об уналашкинской школе. Сто русских и креолов жили тогда на острове Св. Георгия (Прибыловы острова), где на лужайке, покрытой ярко-зеленым мхом, стояла церковь. Шум морских волн заглушал звон ее колоколов. Охотник за морскими львами и котиками креол Иннокентий Лестеньков отправлял службу в этом храме. Престарелый Василий Шаяшников, представитель известного рода на Прибыловых островах, был священником на острове Павла. В Михайловском редуте, где еще не были сняты с лафетов четыре русские пушки, тоже стояла под зеленой крышей русская церковь; в ней служил юконский пароходный машинист. В те годы эскимос Йоэ – художник и повар зарисовал вид Михайловского редута с его церковью, складами и мачтой, на вершине которой развевался звездный флаг.
В Михайловске, как и в других местах Аляски, жили иезуиты, представители моравских братьев, шведские миссионеры и англиканские священники. Но первенство всюду оставалось за русской церковью. Квихпакская миссия в селении Икогмют на Юконе имела более пяти тысяч прихожан. Уже после продажи Аляски была построена церковь с тремя куполами в селе Бельковском, которое посетил епископ. Мы ни разу не говорили ранее об этом селе: оно было основано в XIX веке па южном конце материка Аляски, и в 1893 году в селе Бельковском и в его округе жило до пятисот человек.
На Кадьяке, как узнал епископ Николай, жило более полутора тысяч прихожан большой церкви. В Ситке, как тогда уже называлась бывшая русская аляскинская столица, к приходу было приписано тысяча двести русских, креолов, индейцев и алеутов. Здесь возвышался собор архистратига Михаила, названный так в честь покровителя города, с великолепным убранством и знаменитой иконой кисти Венецианова.
В Ситкинском архиерейском доме хранился дар Баранова – дорогое Евангелие. На церковной колокольне была размещена библиотека Иннокентия Вениаминова, много потрудившегося над историей Аляски. К северо-востоку от Ситки лежал остров Килисну, где американцы добывали лес и держали фабрику рыбных консервов. На острове также жили русские, у которых была своя часовня Андрея Первозванного.
Новый город Джуно – он вскоре превратился в столицу американской Аляски – был расположен в виде подковы на берегу залива, близ входа в фиорд Чилькат. Вокруг Джуно поднимались высокие, крутые горы, зеленели хвойные леса. В окрестностях нового города находились богатейшие золотые промыслы, а на острове Дуглас рядом с Джуно помещалось самое крупное во всем мире предприятие по добыче золота из кварцевой породы, с особыми дробильными установками. Индейцы Дугласа еще в 1890 году просили русского епископа в Сан-Франциско о крещении их, а Московское миссионерское общество дало деньги на постройку храма в Джуно.
Любопытны черты духовного быта в Сан-Франциско. Нужно перо Лескова, чтобы описать хотя бы историю вражды епископа Владимира с Русселем-Судзиловским. Доктор Н. К. Руссель-Судзиловский, русский революционер, бежавший в Сан-Франциско, президент «Греко-Славянского благотворительного общества» в Калифорнии, будущий президент сената на Гавайских островах, чем-то не понравился епископу Владимиру. Ничтоже сумняшеся епископ предал «злочестивого нигилиста» Судзиловского анафеме в соборе Сан-Франциско – наравне с Отрепьевым и Ванькой-Каином. Правда, потом синод по телеграфу снял анафему с доктора Русселя, но все же он был проклят с церковного амвона перед лицом всех русских калифорнийцев. Опасным нигилистом считался также П. А. Тверской-Деменс (Дементьев), живший в Сан-Франциско и Лос-Анджелесе и знаменитый тем, что построил город Санкт-Петербург-Флоридский на Мексиканском заливе и Трансфлоридскую железную дорогу. Епископы всея Аляски и Алеутских островов преследовали как расстригу и нигилиста даже и Агапия Гончаренко. И тем не менее в то время Русская церковь выполнила большую роль на Аляске, поскольку в ее руках находилось все дело народного просвещения. В миссионерских школах обучались грамоте тысячи обитателей Аляски, причем для аборигенов начальное обучение было обязательным. Стихи Пушкина и Некрасова читали на Юконе. О том, как любили на Аляске русскую книгу, дает представление такой случай.
Известный русский книгоноша И. К. Голубев однажды отправился через Камчатку в Сан-Франциско и на Аляску. Во время своего путешествия бородатый книжник распространил 18709 книг. Какая российская губерния в то время могла поглотить такое количество печатных изданий? В отчете Голубева говорится только о книгах. А сколько он распространил других изданий – хотя бы лубочных картин, календарей и т. д.!
Не удивительно ли, что в хижинах эскимосов, в деревянных домах юконских индейцев читались «История об Илье Муромце», московские песенники, гоголевский «Тарас Бульба», домашний лечебник или сонник.
...Мы оставили Агапия Гончаренко в то время, когда он печатно и устно ратовал за развитие торговых связей между Аляской и Сибирью, предрекая этим странам огромное будущее. Это было сразу после продажи Аляски.
«Теперь самый лучший момент, самый удобный случай для начала самостоятельной торговой деятельности в Сибири, для открытия русскими домами прямых сношений с соседней Америкою», – говорил Гончаренко, потрясая типографской верстаткой.
Торговые связи Сибири с Сан-Франциско и Аляской действительно оживились. Пароходы для Амура заказывались в Калифорнии. Аляскинская компания вела торговлю на Камчатке. Как это ни удивительно, но Россия была главным покупателем мехов, которые Компания Гутчинсона добывала в бывших русских владениях. В доме на Самсон-стрит Аляскинская компания имела не только огромный склад мехов, но открыла и музей Аляски. В нем были показаны богатства страны, быт индейцев и эскимосов, собраны карты, планы, рисунки.
Уже через два года после продажи Аляски Компания Гутчинсона получила три миллиона чистой прибыли только от продажи мехов. Остальные торговые дома Сан-Франциско добыли или скупили аляскинской пушнины на один миллион долларов. Почти все эти меха шли в Москву и Нижний Новгород – через Сибирь. Несколько позже аляскинский пушной рынок переместился в Лондон, и России пришлось покупать меха из вторых рук. Аляскинская компания сумела заарендовать у России Командорские, а у правительства Соединенных Штатов Прибыловы острова и забрала в свои руки единственные во всем мире по богатству места добычи котиков. Компания также поставляла товары для Командорских островов. В 1876 году оборот торговли Сан-Франциско с Сибирью исчислялся в 262679 долларов. Из Сибири в Калифорнию везли китовый жир, меха, семена пшеницы, муку, соль; съестные припасы доставлялись в сибирские порты из Сан-Франциско. На Камчатке, в Петропавловске-на-Камчатке и на Амуре Компания строила свои дома. Главным уполномоченным Аляскинской компании был русский вице-консул в Калифорнии Рудольф Ньюбаум.
В конце прошлого века Аляскинская компания имела восемь торговых станций-поселений только на одном Юконе и десять станций в других местностях бывшей Русской Америки. Помощниками начальников этих станций, как правило, были русские креолы.
Города и поселения вырастали вокруг золотых россыпей: Ном, Арктик-Сити, Теллор, Руби, Танана, Даусон-Сити, Фэрбенкс, Сьюард, Нулато, Врангель, форт Тунгас, Дуглас, Циркль-Сити, Форти-Майл. Некоторые из этих городов сохранились до нашего времени, некоторые захирели вместе с упадком золотой добычи. Возник в 1900 году и канадско-аляскинский город Белой Лошади. К нему подвели рельсы железной дороги из Скагуэя (длина этой дороги равнялась 179 километрам). От города Белой Лошади начинался водный путь к Даусон-Сити – столице канадского округа Юкона. Самым южным поселением территории Аляски был форт Тунгас, где в первые годы американского владычества стояла воинская часть. Одно время, когда были открыты золотые прииски Кассиар в Британской Колумбии, через город Врангель шли толпы старателей из калифорнийских городов. Тогда Врангель был живым и бойким местом.
После 1867 года знаменитый книжник и тружениц науки о Тихом океане Губерт Банкрофт у себя в Сан-Франциско ставил все новые и новые книги на полки библиотеки, размещенной в особом несгораемом доме. Он нанимал десятки писцов, которые извлекали для пего из книг и архивов тысячи самых разнообразных сведений о странах Тихого океана. Этот свод летописей был единственным в мире. В 1870 году в руки Банкрофта попала свежая книга Дж. Кеннана – «Кочевая жизнь в Сибири», где рассказывалось об участии писателя в изысканиях Российско-Американского телеграфа. В том же году в библиотеке Банкрофта нашли свое место первые выпуски газеты «Славянин», выходившей в Сан-Франциско на русском, сербском и английском языках. В 1872 году библиографы отметили, что Брет Гарта впервые перевели на русский язык в «Иллюстрированной газете». Тогда еще не знали, что гораздо ранее этого великий русский человек под свист вилюйской пурги сделал первый перевод произведения Брет Гарта. Перевод проникновенного рассказа «Миггль», сделанный Н. Г. Чернышевским, затерялся в жандармских архивах. Агапий Гончаренко в 1872 году мог прочесть книгу П. Огородникова «От Нью-Йорка до Сан-Франциско и обратно», в которой был описан сам Гончаренко и другие русские в Калифорнии и приведены сведения по истории продажи Аляски. «Русский среди американцев» – так называлась книга М. М. Владимирова, который в 1874 году побывал в Калифорнии. Губерт Банкрофт в 1880 году выпустил свою «Историю Аляски». Кроме печатных, ему были известны редчайшие архивные источники по Аляске 1783-1867 годов, в том числе русские.
Такой упорный собиратель, как Губерт Банкрофт, наверное, знал гидрографическую карту Юкона, составленную достойным продолжателем дела Загоскина – отважным поляком Фредериком Шваткой. В 1883 году он проплыл по Юкону от его истоков до моря. Стоит заметить, что Ф. Шватка назвал одну из горных цепей на Юконе горами П. Семенова – в честь знаменитого русского географа. Через год Иван Петров, видимо креол, издал в Вашингтоне отчет о своих странствиях по Аляске с картой размещения эскимосов и индейцев. Губерт Банкрофт выписывал отовсюду книги, в которых приводились данные о Тихом океане. В 1885 году он мог поставить на полку, изданную в Йене, книгу братьев Краузе «Индейцы-тлинкиты». Краузе изучали жизнь аляскинских колошей, жили среди них. Скоро и Генри Эллиот выпустил сочинение об Аляске (1886). Четыре года спустя он по поручению конгресса Соединенных Штатов изучал лов котиков в Беринговом море. Он сделался виднейшим историком пушных промыслов на Прибыловых островах и выпустил еще несколько сочинений о севере Тихого океана.
В 1890 году Америка зачитывалась «Северной Одиссеей» Джека Лондона. В ней, между прочим, упоминались Михайловский редут, Головнинская бухта, острова Прибылова. Лондон писал о русском купце в Пастолике, о котиковом браконьере Наасе, вожде акатапов (якутанов?), захваченном в плен русским кораблем, охранявшим промыслы в Беринговом море. Вскоре после выхода «Северной Одиссеи» Джек Лондон стоял на палубе шхуны «Софи Сэзерленд». На ее палубе лежали груды окровавленных котиковых шкур.
За свою долгую жизнь Губерт Банкрофт не только собрал огромное количество самых разнообразных изданий о Тихом океане, Аляске, Калифорнии, вообще о Северной Америке, он сумел свести все эти сведения воедино.
В то время когда Банкрофт столь ревностно собирал книги о Северной Америке, сибирский просвещенный купец Г. В. Юдин в Красноярске так же терпеливо, как Банкрофт, копил свои книжные богатства – источники по изучению Сибири. Он собрал восемьдесят тысяч томов, множество рукописей. Под старость Юдин решил продать все свое собрание русскому правительству. Но царские чиновники сочли, что Юдин слишком много запрашивает. Тогда юдинскую библиотеку, это бесценное сокровище, решило приобрести правительство Соединенных Штатов.
Директор библиотеки конгресса мистер Герберт Пэтнам писал в своем печатном отчете за 1907 год:
«...материалы, уступленные нам, содержат некоторые рукописи, относящиеся до ранних русских поселений на Аляске, которые, если не изменяют фактов, установленных историей, все-таки заключают в себе любопытные и поучительные данные».
Современная Америка владеет библиотеками Г.-Г. Банкрофта и Г. В. Юдина, юдинским и банкрофтовским собранием старинных бумаг по истории Русской Америки и, наконец, русскими архивами Новоархангельска, Росса, Кадьяка, Уналашки, Прибыловых островов. Эти книги и документы составляют подлинное научное сокровище.
Жизнь Сибири, Аляски, Калифорнии, как в зеркале, отражена в них. Недаром к этим источникам обращался известный историк Тихого океана и Аляски Ф.-А. Гольдер, который в 1914 году выпустил свой обширный труд об исканиях русского народа на берегах Тихого океана. «История Ситхи» К. Эндрьюса, «Путешествие Беринга» Ф.-А. Гольдера, толстый том «Библиографии литературы об Аляске» с разделом, посвященным Баранову, «Русские в Калифорнии» – издание Исторического общества Калифорнии, жизнеописание Г.-В. Стеллера, составленное Стейнегером, исследователем Аляски, работы Дональда Дэвидсона о взаимоотношениях Российско-Американской компании с Компанией Гудзонова залива – вот важные труды об Аляске и Калифорнии. Многие архивные материалы еще не разработаны и не напечатаны – ни в Америке, ни у нас в Советском Союзе.
