Маркос Чикот
Убить Пифагора
Глава 3
16 апреля 510 года до н. э
А началось все с того, что месяц назад Акенон встретился с Эшдеком, своим самым близким другом еще по Карфагену.
Они сидели в просторном и теплом зале главной виллы карфагенянина, в деревянных креслах, покрытых большими пуховыми подушками. Эшдек, один из трех самых богатых купцов Карфагена, загадочно улыбнулся и сверкнул глазами.
– Тебя ждет новое поручение, Акенон. Уверен, тебе оно придется по душе.
Акенон смотрел на него с любопытством, ожидая продолжения и потягивая сладкое месопотамское вино из чаши слоновой кости. Ножка, идеально соответствовавшая форме его руки, была выполнена в форме лошади, вставшей на дыбы. Изысканная работа.
– На сей раз не для меня, а для Главка, одного из моих клиентов. Это мой лучший клиент. – Последнее Эшдек подчеркнул, подняв руку с вытянутым указательным пальцем, и по его пестрой тунике пошли волны.
Акенон слегка нахмурился. Он работал сыщиком в Карфагене пятнадцать лет, но тринадцать из них выполнял лишь поручения Эшдека. Благодаря им зарабатывал достаточно и очень ценил доверие и безопасность, которые находил в этих деловых отношениях. У него не было ни малейшего желания работать на кого-то еще… но ответить отказом могущественному карфагенянину он не осмеливался.
– В этой работе есть хорошее, но есть и плохое. – Эшдек сделал риторическую паузу. – Плохо то, что заниматься ею придется в Сибарисе.
Тут Акенон не выдержал и скривился. В море его укачивало, а чтобы добраться до Сибариса, предстояло плыть из Карфагена до Сицилии, обогнуть ее, достигнуть Италийского полуострова, что уже займет около недели плавания, а оттуда по Ионическому морю в залив Тарента. В общей сложности почти две недели по морю, если погода будет достаточно хороша.
– Не делай такое лицо, положительная сторона компенсирует твою нелепую неприязнь к кораблям. На самом деле положительных стороны целых две. – Эшдек сделал глоток из своей чаши. – Во-первых, работа предстоит несложная и безопасная… – На мгновение он задумался. – Впрочем, должен предупредить тебя, что Главк человек со странностями. – Акенон выгнул брови, а Эшдек продолжал: – Иногда кажется, что внутри него сосуществуют разные люди. То он ведет почти аскетическую жизнь в обществе ученых, которым платит баснословные деньги, чтобы те передали ему знания, а потом смотришь – вовсю предается обжорству и блуду.
– Ты имеешь в виду, что он может напасть на меня?
– Нет, что ты. Я лишь замечаю, что временами он непредсказуем, и тебе следует относиться к нему с некоторой осторожностью. – Он махнул рукой, словно не придавая сказанному особого значения. – Дело в том, что у Главка есть раб-подросток, в которого он безнадежно влюблен. Он сделал парнишку своим любовником и до недавнего времени счастливо им наслаждался. Но с некоторых пор заподозрил, что у юного раба есть другой любовник, и ревность сводит его с ума. Ему не удается выяснить, кого предпочел раб, а поскольку от мальчишки он без ума, а абсолютной уверенности в том, что его обманывают, нет, он не решается вырвать признание с помощью пыток. Твоя задача – выяснить, не применяя силу и не вызывая подозрений, обманывает ли мальчик Главка или нет. И если да, то с кем.
Эшдек откинулся на спинку кресла. Он ждал, когда Акенон спросит, в чем второе преимущество нового дела, но друг-египтянин лишь улыбнулся. Эшдек любил контролировать беседу, задавая вопросы и наблюдая соответствующую реакцию, а Акенону нравилось дразнить карфагенянина, ускользая от его игры.
– О, во имя Астарты! – Эшдек поднял руки, имитируя отчаяние. – Скажи уже что-нибудь, проклятый сфинкс.
Акенон расплылся в улыбке:
– Ладно, уговорил. Сколько?
Он подозревал, что сумма будет немалая.
– Слушай внимательно.
Эшдек театрально помолчал, поднеся чашу к губам. Затем наклонился вперед и ждал, что его друг сделает то же самое.
– Оплата будет серебром. А общая сумма… вес раба!
«Вес раба серебром!» – ахнул про себя Акенон.
Он был впечатлен, но сумел скрыть удивление.
– А что за раб, насколько он толст? – спросил он, приподняв одну бровь.
– Побойся Баала [9], какая разница!
Оба расхохотались. Каким бы худым ни был раб, это количество серебра по крайней мере в десять раз превышало сумму, которую Акенон обычно брал за свои услуги.
Ему достанется целое небольшое состояние… если он успешно расследует дело.
* * *
Главк плакал.
Некоторое время он сидел, уронив руки на стол и опустив на них голову. Его лица видно не было, но плечи вздрагивали через равные промежутки времени.
«Даже жаль его, – подумал Акенон. – Не хватало только, чтобы раб увидел его в таком виде».
Полчаса назад он заказал вторую чашу вина и, желая задобрить трактирщика, подал ему серебряную монету, потому что ни Главк, ни дюжина слуг за все время так ничего и не заказали.
«Надеюсь, ловушка сработает, и серебряных монет у меня будет вдоволь», – загадал он.
Внезапно Главк поднял голову. Он посмотрела на Акенона умоляюще, лицо его было залито слезами и потом.
– Мы можем идти? – спросил он срывающимся голосом.
– Запомни: сработает не раньше, чем через четыре часа.
Внезапно Главк побагровел. Яростно ударил кулаком по столу и вскочил.
– Я не собираюсь давать этим проклятым свиньям так много времени! – Он повернулся к своим людям. – Уходим!
И покинул харчевню, так и не сняв капюшона. Акенон сделал последний глоток вина и вышел за ним следом. На улице Главка дожидалась дюжина телохранителей и двухколесная повозка с сиденьем, покрытым подушками. Несколько слуг помогли ему подняться. Устроившись, сибарит махнул рукой Акенону.
– Садись, оба поместимся.
Несколько мгновений Акенон колебался. В повозку не была запряжена лошадь. Шестеро рабов схватились за оглобли, заняв место животных. В благородных районах Сибариса во время дневного сна и по ночам конные повозки были запрещены. Акенон предпочитал шагать рядом с повозкой, но заподозрил, что Главк погонит рабов рысцой, а потому поднялся следом и устроился на сиденье рядом с толстым сибаритом.
– Во дворец, быстро!
Рабы потащили повозку прочь, остальная челядь бросилась вслед. Всего Главка сопровождали два десятка человек, половина охранников держала обнаженные мечи. Улицы этого скромного квартала были почти пустынны, единственным освещением служили факелы, которые несли люди Главка. В некоторых углах виднелись приземистые тени, разбойники или нищие, спешившие убраться с их пути. Акенон оторвал взгляд от грязных узких улочек, по которым они продвигались, и осторожно посмотрел на сибарита. Его круглое лицо было непроницаемо, но в измученных глазах читалась тревога.
Вскоре добрались до квартала аристократов. Мостовую здесь покрывал грубый холст, и грохот колес превратился в глухое рокотание, вкрадчивое, как приближение убийцы. Они прибыли во дворец Главка. Высокие красноватые стены придавали строению вид крепости, будто указывающей на несметное богатство своего владельца. Они пересекли портик и вышли во двор. Главк сошел с повозки, колыхаясь всем телом и истерично выкрикивая приказы:
– Поднимайте всех! Пусть все немедленно соберутся в зале пиршеств!
Затем направился в сторону прихожей и приблизился к едва заметной в сумраке тени. Тень сделала шаг вперед, превращаясь в свете факелов в огромную человеческую фигуру. Акенон вздрогнул от неожиданности. Сложно было привыкнуть к этому выродку, хотя он видел его ежедневно с тех пор, как прибыл в Сибарис. Борей, доверенный раб и телохранитель Главка. Он дежурил у входа, следя, чтобы никто не выходил из здания, пока хозяин в отъезде.
Главк о чем-то спросил Борея, тот покачал головой. У него не было другого способа выразить свои мысли, потому что в детстве, в родной Фракии [10], ему вырвали щипцами язык, чтобы он мог стать доверенным слугой, который даже под пыткой не раскроет секреты хозяев.
Главк и Борей пересекли двор, Акенон последовал за ними, отставая от фракийского великана на несколько метров. Он старался держаться вне досягаемости его огромных ручищ. Акенон был довольно высок ростом, но Борею едва доставал до плеча. Кроме того, гигант был нечеловечески силен и, хотя вовсе не толст, весил вдвое больше Акенона. Его совершенно лысая голова была громадной, как у быка. Руки и ноги были толстыми, как деревья, под темной кожей угадывались грозные мышцы. Огромное туловище заканчивалось короткой шеей едва ли не шире головы, что усиливало массивный вид.
Акенон напряженно шагал за Бореем, не сводя глаз с его спины. Как-то раз он с изумлением заметил, что чудовище способно двигаться с проворством кошки. Однако было в нем еще и нечто другое, что тревожило Акенона куда больше: взгляд, которым он, казалось, преследовал каждого. Жуткий пристальный взгляд…
«… ледяной, как у мертвеца», – невольно подумал Акенон.
Глава 4
16 апреля 510 года до н. э
Через пять минут Акенон рассматривал последнего раба, поспешно вбежавшего в зал. Двери затворились.
В зале столпилось не менее двухсот человек.
Египтянину невольно передавался испуг людей, которых собрали, не объяснив причину. Почти все они были свободными слугами или рабами, хотя затесались среди них и какие-то родственники Главка, постоянно жившие в его доме. Двое вооруженных охранников перекрыли один из выходов, а другой выход загораживала исполинская туша Борея.
Главк приказал поставить в центре помещения триклинии [11], скамейки и столы, которые использовались во время пиршеств, чтобы между мебелью и стенами оставался проход.
– Теперь у нас есть свой маленький стадион, – невесело пошутил тучный сибарит.
Он приказал разжечь угли в огромном очаге и наполнить его сухими дровами. Вскоре пламя загудело и полностью охватило дрова. В зале сразу же стало теплее.
Несколькими часами ранее Акенон передал Главку стеклянный флакончик, запечатанный воском.
– Держи его в прохладном месте и не открывай, пока не соберешься использовать.
Сибарит взял флакончик и настороженно покосился на Акенона. Все отводили глаза, чтобы ему угодить, и его раздражал этот слишком уверенный в себе египтянин. Особенно раздражала Главка его независимость в этот столь важный для него момент. Он почувствовал гнев, но в следующий миг его внимание вернулось к флакончику, который он держал в руках. Он поднес его к глазам и осмотрел содержимое. Густая жидкость желтовато-белесого оттенка.
– Ты уверен, что он ничего не заметит?
– Это вещество начисто лишено запаха, пока не станет разлагаться, – ответил Акенон. – Когда смешаешь его с маслом, оно станет маслянистым. Его невозможно заметить.
Главк устало вздохнул и сунул флакон в один из карманов своего обширного хитона.
Через полчаса он заперся в своих личных покоях с Яко, рабом-подростком.
– Сегодня я сделаю тебе растирание.
Яко хитро улыбнулся. Длинная светлая челка прикрывала один из небесно-голубых глаз. Хитон соскользнул до талии, обнажив худое гибкое тело цвета алебастра.
– Мой господин. – Он подошел к Главку чувственной походкой. – Вы собираетесь намазать этим мое тело?
Главк печально улыбнулся. Наверняка он сам виноват, что красавец Яко сделался таким похотливым.
– Ты будешь весь сиять, от шелковых волос до пальчиков твоих очаровательных ножек.
– А еще я буду скользкий, – мурлыкнул Яко, облизнув губы и приоткрыв рот.
Он улегся на ложе, и Главк принялся поглаживать мягкую кожу на его стройном теле. Рядом стояло блюдо с маслом, куда он то и дело обмакивал руку. В обычное душистое масло он вылил все содержимое флакона, который дал ему Акенон.
Его касания были еще более нежными и неторопливыми, чем обычно. Главк проливал слезы над юным любовником, не желая заканчивать растирание, которое могло стать их последним интимным общением.
– Мне нужно уехать по политическим делам. Вернусь завтра днем, – солгал он.
Направляясь к дверям, он втянул голову и опустил плечи, и ему казалось, что взгляд парня пронзает ему спину.
«Надеюсь, сегодня твоя невиновность будет доказана, возлюбленный Яко. Ради всеобщего блага», – подумал он, прикрывая дверь.
* * *
– Яко, подойди ближе.
Юный раб стоял в углу зала вместе с другими доверенными слугами. На его лице смешались страх и недоумение. Почему хозяин вернулся посреди ночи, вытащил всех из постели и собрал в пиршественном зале? Почему он ведет себя так странно?
Он сделал пару шагов и неуверенно остановился. Вокруг все стояли неподвижно и молча, как статуи, не смея шелохнуться. Единственное, что слышалось в зале, – все более громкое потрескивание огня.
– Подойди ближе, Яко, – повторил Главк с притворной мягкостью. На пухлых губах нарисовалась добродушная улыбка.
Мальчик улыбнулся и сделал еще один шаг, но снова остановился. Что-то внутри заставляло его держаться подальше от хозяина.
– БЛИЖЕ!!!
Звериный рык сибарита заставил всех затаить дыхание. Когда стихло эхо, в зале слышались лишь приглушенные рыдания Яко. Испуганный раб подошел маленькими шажками, уронив голову.
«Бедный парнишка», – подумал Акенон.
Он не раскаивался в том, что сделал свою работу, но не мог не пожалеть совсем молоденького испуганного юношу.
Под пристальным взглядом двухсот встревоженных пар глаз Главк провел рукой по плечам Яко и подвел его к камину. Огонь плясал с яростью.
– Очень жарко, – слабо возразил Яко.
Главк не обратил внимания на его жалобу.
– Оставайся здесь. – Он повернулся к остальным. – Слуги, бегом по залу. В этом направлении, – одной рукой он очертил круг в воздухе, чтобы задать желаемый путь.
Несколько слуг вопросительно посмотрели друг на друга. Потом медленно и неуверенно затрусили рысцой.
– БЕГОМ!!! – заревел Главк, сотрясая рыхлые телеса, пока в легких не кончился воздух.
Двести мужчин и женщины затрусили вокруг кресел, скамей и лож, стоящих в центре зала. Образовавшийся коридор был слишком узок, и слуги то и дело натыкались друг на друга. Тот, кто послабее, падал на пол, бегущие сзади пытались через него перепрыгнуть, но сложно было уберечь упавших от пинков и ударов. Никто не останавливался, чтобы помочь им встать на ноги.
Стены покрывали полированные серебряные панели, и испуганные люди многократно умножались в этих импровизированных зеркалах. Зрелище было ошеломляющим. Некоторое время Акенон молча смотрел на происходящее, потом подошел к Главку и Яко. Становилось все жарче, еще несколько минут – и все кончится… если не подведет мазь или раб и его любовник не искупались после того, как были вместе.
«В противном случае ярость Главка обрушится на меня», – подумал Акенон, глядя на колоссальную фигуру Борея. Египтянин был в форме и отлично владел саблей, в конце концов он мог бы убежать, столкнувшись с охранниками, но против великана окажется бессилен.
– В чем дело? Чем это пахнет?
Испуганный Яко озирался по сторонам, постепенно догадываясь, что неприятный запах исходит от него самого. Главк отошел на несколько шагов от сильного жара, который поднимался от очага. Теперь он снова подошел к Яко и принюхался к вони, исходившей от кожи подростка. Смесь серы и гнилых овощей.
– Ага. Теперь я знаю, как это пахнет. Можешь отойти от огня. Встань там, в сторонке, в том углу.
Все еще не догадываясь, что происходит, Яко с видимым облегчением отошел от очага. Все его тело пылало, от хитона поднимался чуть заметный сизый дымок. Под безумные вопли Главка мальчик дымился, не смея без приказа отойти от пламени. «По крайней мере, мазь сработала», – подумал Акенон, немного успокоившись.
Однако напряженность возрастала, и от спокойствия не осталось и следа. Главк принялся расхаживать по залу, разглядывая раскрасневшиеся лица бегущих слуг. Он шагал нетвердо, сжимал кулаки и дышал с трудом, будто бы сам бежал.
– Остановитесь, – неожиданно приказал он. – А теперь шагайте медленно.
Главк стоял посреди потного людского потока. Все смотрели на хозяина с ужасом – рабы, свободные слуги и даже родственники. Главк откинул голову назад и закрыл глаза. Крылья его носа раздувались, вбирая как можно больше воздуха.
Пару минут слышался лишь топот двухсот человек, крадущихся чуть ли не на цыпочках, чтобы их не замечали. Пахло потом и гнилью. Акенон заметил, что мимо сибарита никто старался не проходить. Очень может быть, что Яко не обманывал своего господина.
– Остановитесь, – приказал Главк чуть слышным шепотом.
Он уронил голову и несколько секунд стоял с закрытыми глазами. Со своего места Акенон видел, что по лицу толстяка текут слезы.
Все замерли и выжидательно уставились в пол. Главк очнулся и направился к слугам. Он внимательно их рассматривал, и лицо его не выражало ничего, кроме глубокой усталости. Затем отошел на несколько шагов.
– Камир, подойди, – проговорил он хриплым голосом.
Молодой привлекательный мужчина отделился от толпы и неохотно двинулся к господину. Тот осторожно его обнюхивал.
– Прочь. Теперь ты, – указал он на пожилую женщину. – Подойди ближе.
Несколько секунд женщина стояла перед ним.
– Уходи. – Рабыню как ветром сдуло. – Фессал, подойди ближе.
Человек по имени Фессал отошел от остальных слуг. На вид ему было около тридцати, на добродушной физиономии, привыкшей улыбаться, теперь отражался только страх. Главк понюхал его шею, потом грудь. Не меняя выражения, тяжело опустился на колени и обнюхал промежность, словно собака.
– Помоги встать.
Фессал был высок и силен, но Главка он поднял с заметным усилием. Оказавшись на ногах, толстый сибарит вздохнул с облегчением и вдруг с поразительной силой отвесил Фессалу такую затрещину, что тот рухнул на пол.
– Проклятый сукин сын, я так тебе доверял, вытащил из грязи, и вот как ты мне платишь!
Фессал лежал на полу, прижав руку к уху. Меж пальцев появилась струйка крови. Губы дрожали, он не осмеливался ни шевельнуться, ни возразить. Главк был вне себя, он весь трясся, словно вот-вот лопнет от ярости.
Акенон спросил себя, какое наказание ждет этих несчастных. Наверняка даже Главк не знал об этом. Несмотря на предостережения Эшдека, до этой ночи Акенону казалось, что сибарит – человек вполне разумный. За время, проведенное во дворце, он не раз видел, как на пирах хозяин часами поглощал изысканные яства, а потом плакал от умиления во время музыкальных и танцевальных представлений, которые устраивал ежедневно.
Эшдек предупредил Акенона, что Главк излишне порывист и не всегда предсказуем, однако сцена, разыгранная сейчас перед ним, была воплощением насилия и ненависти.
Главк скривился от ярости и повернул голову к одной из дверей.
– Борей!
* * *
Повисла такая плотная тишина, что трудно было вздохнуть. В перегретом воздухе, пропитанном зловонием мази, послышался сдавленный крик.
– Нет, нет, пожалуйста. – Это, лежа на полу, взмолился Фессал: услышав имя великана, он был в ужасе и отчаянии.
Огромный фракиец медленно двинулся к хозяину. Люди расступались, представляя, что произойдет с тем, кто до сих пор был верным слугой и виночерпием Главка, всегда держа наготове чашу сидонского вина и по сигналу протягивая ее хозяину.
– Возьми его!
Фессал повалился на спину, делая жалкую попытку отползти в сторону. Борей мигом догнал его и поднял одной рукой, словно мышь. Огромный кулак обхватил предплечье виночерпия, повисшего на вытянутой руке великана.
– Неееет!
Отчаянный крик Яко потряс всех собравшихся. Мальчик пересек зал и бросился к Главку.
– Отпусти его, прошу. Делай со мной все, что хочешь, но с ним ничего не делай.
Раб бросился к ногам хозяина, который посмотрел на него с внезапной нежностью.
– Ты любишь его, не так ли?
Яко поднял свои голубые глаза, ободренный нежным голосом Главка. Тот тыльной стороной руки погладил его щеку.
– Да, – простодушно ответил Яко.
Главк ласкал его несколько секунд, затем, не сводя взгляда с мальчика, обратился к Борею.
– Убей его.
Великан прижал спину несчастного Фессала к своей груди и сжал его в железных объятиях. Яко отчаянно взвизгнул, прижимаясь к ногам хозяина. Борей остановился и посмотрел на Главка в ожидании отмашки.
Акенону показалось, что все его тело словно парализовало. Будто он снова очутился у фараона в комнате пыток. Но на этот раз не может отвести глаз.
– Убей! – воскликнул Главк.
Борей медленно сжимал объятия, продлевая предсмертные муки Фессала. Яко выскочил из-под ног Главка и бросился к его ногам. Губы великана дрогнули в улыбке.
«Чудовище» Акенон инстинктивно сжал рукоять своей сабли.
Фессал открыл глаза так широко, что казалось, они вот-вот выскочат из орбит. Лицо его из красного превратилось в фиолетовое. Послышался первый хруст, за ним второй и третий. Рот несчастного искривился в беззвучном крике. Он забился, но Борей этого даже не почувствовал. Когда гиганту показалось, что жертва испускает дух, он немного ослабил хватку. Потом набрал воздуха, сжал челюсти и яростно напряг руки. Грудь Фессала лопнула, как раздавленная слива, издав ужасный сочный хруст.
По залу прокатилась дрожь.
Борей снова сжал объятия, и Фессал изрыгнул кровавую жижу, брызнувшую прямо на Яко. Великан разжал руки, и безжизненное тело рухнуло на юного любовника.
Главк созерцал всю сцену с приоткрытым ртом.
– Фессал был твоим последним любовником, даю слово. – Красивый раб рыдал, уткнувшись лицом в пол и не осмеливаясь взглянуть на мертвого Фессала. – А ты проведешь остаток своей жалкой жизни, прикованный к веслу. Ты не протянешь и месяца: привык к сладкой жизни, которую имел у меня во дворце. – Он сделал паузу. – Но сначала тобой займется Борей.
Яко, залитый кровью Фессала, дрожал, сжавшись на полу. Главк вновь обратился к великану.
– Я хочу, чтобы ты выжег ему лицо каленым железом, пусть оно станет безобразным. Сотри без следа предательскую красоту. – Его голос сорвался на последнем слове.
Борей кивнул. Одной рукой он поднял Яко и закинул его на плечо. Подросток взвизгнул и забился, как свинья под ножом мясника. На лице чудовища, выходившего с мальчиком на плече, Акенон заметил жестокую улыбку.
Тишину зала нарушало лишь веселое потрескивание огня. Все в ужасе ждали следующих действий Главка. Сибарит стоял неподвижно, прислушиваясь к смолкающим вдалеке воплям Яко. Как только они стихли, он пронзительно завизжал и рухнул на четвереньки.
– Вон, – пробормотал он с пола. – Убирайтесь вон!