Марк Адамов
В плену Красной Розы
Глава 1. Мы хорошие люди
Ладаим привык к кошмарам. Возвращались они, по меньшей мере, раз в семь ночей и любезно напоминали о том, как его жизнь пошла под откос. Обычно он видел клетки работорговцев, о которых наяву не вспоминал уже давно. Либо же память заботливо отправляла его на голодную прогулку сквозь хмурые леса к югу от Басселя. И вновь, как четырнадцать лет назад, он брёл среди скрюченных ив и облетевших лиственниц.
Но с прибытием в обитель Мальны кошмары покинули его. Большую часть из восьми ночей, проведенных в гостевом корпусе на главном острове Истабаль, Крысолов не видел ничего. Лишь закрывал глаза и тут же открывал их вновь, когда сумрак сменялся зарёй под вопли надоедливого петуха, что жил в курятнике у стены, почти под его окном.
Вскоре ему начали сниться сны, но были они на редкость блаженными. Чётко, будто явь, Ладаим ощущал ладонью бархатистую кожу Нималии. Он и раньше задавался вопросом, какая же она наощупь. И никак не думал, что руки, спина и бёдра обычной простолюдинки из Басселя окажутся мягче любого шёлкового одеяния.
В этих снах они шли по берегу, но то был не Миларад. Нет, они гуляли вдоль Жемчужного моря, шумно налетающего на песчаную отмель бурлящим воротником белой пены. Когда вода отходила от берега, из прибоя выбирались ошеломлённые крабы и резво улепётывали в поисках дома. Повсюду были разбросаны ракушки разных цветов, от девственно белых створок до причудливых завитков с аметистовым оттенком.
А потом он просыпался и вспоминал, что Ним сейчас далеко. Ну, как далеко? Её поселили в женском крыле гостевого корпуса вместе с Сойкой и Вдовой. Ладаима же, вместо её шёлковых объятий, поутру непременно ждал Дайбур по прозвищу Полоз.
Вот и сейчас он старательно скрёб ногтями волосы, которые только на днях состриг почти налысо.
– Что ты там пытаешься расчесать? – спросил Ладаим и потянулся на мягкой перине.
– Хочу хорошо выглядеть за завтраком, – пояснил Полоз, не отрывая взгляд от потускневшего у краёв зеркала. – Мне кажется, хреновый у них постригун. Смотри, как много оставил.
– Издалека я бы вообще подумал, что ты лысый.
Действительно, волосы Дайбура не тянули и на полногтя. Куда уж короче?
– Тогда – пойдёт, – Полоз послал воздушный поцелуй собственному отражению. – Ты давай, поторопись. Госпожа Маритель не любит, когда на трапезу опаздывают.
– Давно ты проникся её завтраками? – Ладаим спешно заменил ночную рубашку на выданную ему серую тунику с тонкими очертаниями роз на груди.
– Дружище, я раньше завтракал остатками бухла с ночного караула и крошками от хлеба, чтобы не сблевать, а тут еды больше, чем я за пол-луны съедал, – теперь Полоз тщательно разглаживал ворот своей туники ладонями. – Там ведь ещё и эта дама будет, которая нам мёд разливает.
– Карида? – изумился Крысолов.
– Да, точно. Как думаешь, она же не совсем малая?
Карида была весьма юной прислужницей при обители. Наверняка, довольно миловидной, пусть серо-чёрные одеяния, толстыми складками ниспадавшие до самого пола с её плеч, и старательно это скрывали. С недавних пор Ладаиму не было дела до красоты других женщин.
– Лет-то ей, может, и достаточно, – задумчиво протянул тивалиец. – Но тебя не смущает, что она служит при обители?
– Ну, а я служил караульным в Приюте. Нет-нет, да и менялся с Горняком раз в пару лун, чтобы бордель навестить, – Дайбур чуть замялся и смущённо улыбнулся. – Ну чего? Все ж мы люди.
– Так-то оно так, но в Идалле, например, за посягательство на служительниц храма дают два пути, – Ладаим стянул завязки поножей в тугой узел и поморщился. Последние трапезы дали о себе знать округлившимся животом. – Ты либо женишься на ней, либо тебе отрезают то, чем ты, собственно, посягнул. Так мои родители и встретились: мама служила в храме Фарахшатаим, а отец – в храмовой страже.
– И что, поженились?
– Нет, Полоз, отрезали ему всё.
Лисы заканчивали утренние сборы, когда за окном гостевого корпуса забил колокол. Забил нежно, даже вежливо. Так звучал призыв гостям обители проснуться окончательно и направиться на трапезу.
Гости располагались в белом здании сразу за главными воротами обители Мальны на Истабале, самом большом острове Гряды. От трёхэтажной постройки в его центре расходились одноэтажные крылья для мужчин и женщин. При этом первый уровень в центральной вставке отсутствовал, ведь всё пространство занимала просторная арка, ведущая вглубь, к главным зданиям обители.
Трапезной же достался второй этаж, прямо над аркой, так что каждое утро начиналось с того, что Лисы спускались наружу и шли к центральному входу. Всякий раз их приветствовали две статуи высотой в три сажени, не меньше. По правую сторону от арки раскинула руки Первопрорицательница Мальна, готовая сгореть на костре язычников ради спасения молодого королевства. Напротив неё, на коленях, молился первый владыка этих земель – король Бенкар. Мальна выглядела так, будто скульптор только что убрал от неё долото, а вот древнему сюзерену повезло меньше. Статуя Бенкара покрылась серо-зелёным налётом и щербинками, а кончик носа и вовсе отпал.
Входом же служила покрытая серебряными пластинами дверь справа от сквозной арки. За ней начиналась крутая лестница, по которой гости попадали в предтрапезную комнату. Здесь паломникам положено было молиться нарисованному поверх отшлифованной доски образу Мальны и отдать молчаливое приветствие шестиконечной звезде над проходом в главное помещение. И, конечно же, омыть руки и лицо в тёплом источнике, что бил прямо из стены, наполняя резную каменную чашу.
Обычно Лисы ограничивались тем, что для вида проделывали нужные ритуалы, и с куда большим воодушевлением занимали места за длинным столом в центре трапезной. Верующих среди них было немного, ведь размышления о сиянии души и Небесном Царстве грозили наёмным убийцам преждевременным унынием. Кроме того, Ладаим чувствовал, что предаёт Фарахшатаим, даже находясь на освящённой земле обители. Куда уж там молиться посланникам Звезды?
Но с каждым днём всё больше Лис задерживалось у потрескавшегося образа Мальны. Сначала особое рвение проявлял только Арбо. Остальная его родня делала всё бегло: ещё более бегло, чем бреккчанка Иштава.
Сегодня же компанию одухотворённому Арбо составили Вийм, Инелай и даже Граус. Последний вовсе припал на одно колено и тихо бормотал. Ладаим подивился было такому поведению, а потом и сам вспомнил, как странно ощущал себя, когда в молитвенные вечера гул дюжины колоколов разливался по острову. Звук наполнял его изнутри чем-то, что затмевало иные мысли. В этом потоке чувств мелькало мимолётное желание остаться в этой серой тунике с розами навсегда и встречать потёмки у тёплого пламени алтаря среди спокойных, вежливых людей.
Но сюда они пришли не за этим.
Прошло восемь дней с тех пор, как их корабль сел на мель у старого маяка. Восемь странных дней с того момента, как тёмный заклинатель Альхиор наслал на них полчище глубинных чудовищ и Верных с затуманенным разумом. Восемь долгих дней с последнего раза, когда Ладаим видел Химеру.
Светозарная воительница Тельма, суровая женщина со стеклянным взглядом и обветренным лицом, отправила Лис на остров Истабаль дожидаться вердикта от некоего лорда Бримма. Их тут же разместили в гостевом корпусе, выдали одежду и велели ждать.
А чего ждать?
С того самого мгновения, как Тельма одним кивком попрощалась с ними под аркой гостевого корпуса, никто из местных обитателей и словом не обмолвился о битве на соседнем островке. Будто магический вихрь не разворотил старый маяк, а его окрестности не оказались усыпаны трупами гребенников и Верных.
Рыцари ордена Мальны унесли Химеру и следопыта Каддара с собой. На робкие попытки товарищей узнать, жив ли ещё Варион, они получали лишь расплывчатые отговорки. Да и говорить было не с кем. Воительница Тельма более не появлялась в гостевом корпусе, оставив Лис на юных служек и госпожу Маритель, что заведовала трапезной.
Они не понимали, кем считать себя. Были ли Лисы гостями одной из важнейших обителей Западных Королевств или же узниками её рыцарского ордена? Ладаим считал, что правда, как обычно, укрывалась где-то посередине. Их не заковали в кандалы и даже позволяли свободно ходить, пусть и только вокруг гостевого корпуса – по небольшому садику до стройной часовни.
Особо их не охраняли, но оружие попросили сдать «на время паломничества». И всё же Лисы редко оставались одни, да ещё и в полном составе. Жили они по двое, а в коридорах и саду то и дело сновали служки. Волосы, неизменно забранные в пучок, весьма удобно открывали их уши любым интересным разговорам.
Раз уж так вышло, что большинство гостей были мужчинами, в наиболее полном составе они собирались раз в три дня в мужской купальне для паломников. Дальше, в редкие встречи с женской частью их компании, Хлыст уже передавал все размышления, что появились в этом царстве пара и тёплой воды.
Лисы решили, что проходили проверку. Тогда, ещё у маяка, они объяснили воительнице Тельме, что были обычным наёмничьим отрядом, попавшим в немилость неведомого тёмного мага. Словно и не было среди них наёмных убийц, разыскиваемых всем герцогством Бассельским. Не стали они рассказывать и о том, что Вийм с Таделией были их собственными пленниками на момент крушения. Один – за то, что выдал планы Лис следопыту в Басселе. Другая – за то, что её разумом овладел тот самый тёмный маг, что разворотил маяк на Гряде.
Крысолов согласился с таким подходом. Одной истории Сойки хватило бы рыцарям, чтобы совсем по-другому взглянуть на гостей. Магию – тем более, тёмную – презирали даже обычные верующие в Далёкую Звезду. Страшно подумать, что бы за такую, пусть и невольную, связь сотворили рыцари, призванные защищать божественное светило огнём и сталью.
Наверняка, хозяева обители выжидали. Баловали Лис пышными трапезами и приятными купаниями, дабы те расслабились и дали знать, кем же являлись на самом деле. То, как служители нарочито обходили стороной даже прямые вопросы о происходящем, явно должно было спровоцировать хоть кого-то из гостей. Заставить сорваться и потерять терпение.
Лисы решили им подыграть. Раз служители и рыцари сочли, что ничего особенного не происходит, вполне можно было насладиться ролью почётных паломников.
– Присаживайтесь, гости дорогие, – госпожа Маритель приветствовала трапезников низким поклоном. – Надеюсь, Далёкая Звезда хранила ваш сон.
– Благодать Мальны отгонит любой кошмар, светозарная сестра, – подтвердил Арбо с ответным кивком. – В святости лежит покой души и тела.
Маритель была женщиной немолодой и грузной, но на редкость обаятельной. Глубокие складки вокруг носа лишь подчёркивали радушие её широкой улыбки, а штрихи седины в туго стянутых волосах словно говорили о глубокой мудрости старшей по трапезной. Указания четверым служкам она раздавала легко, почти без слов. В ней не было ни толики чёрствости или надменности, которую Ладаим часто улавливал в летарских жрецах. Те считали себя выше простолюдинов, недостойных толковать волю Далёкой Звезды. А уж смуглолицый иноверец со Старой Земли и вовсе не заслуживал даже беглого взгляда таких возвышенных особ.
А ещё Маритель подавала восхитительные завтраки. На столе всегда стояли блюда с рыбой, свежайший хлеб и замоченные в собственном соку на зиму овощи. Служки щедро наполняли деревянные чарки мёдом, что готовили прямо в недрах обители.
Пусть ели Лисы лишь дважды в день – утром и вечером – в такие мгновения Ладаим чувствовал себя королём.
Он занял привычное место между Ним и Хлыстом. Как и обычно, провёл пальцами по тыльной стороне её ладони. Улыбнулся.
– Как нынче спится в мужском крыле? – проговорила Нималия. – Надеюсь, лучше, чем в нашем. Петух этот не затыкается даже ночью, честное слово.
– Просто ты любишь поспать, а ему – невдомёк, – рассмеялся Ладаим и потянулся за добротным ломтём вываренной щуки.
Крысолов надеялся, что после таких трапез забудет о голоде на долгие луны, но оказалось, что привычки работали иначе. Чем больше он ел – тем чаще ему хотелось наполнить живот ещё хоть чем-то. Раньше, ещё в Приюте, он мог и три дня провести на одном куске хлеба да воде. Сейчас же каждое утро начиналось с навязчивой тирады пустого желудка.
– Что скажете, гости дорогие? – спросила Маритель сквозь тёплую улыбку.
– Превосходная рыба, – одобрительно кивал Бертольд. – Просто восхитительная.
– Матушка, вы сами себя превзошли, – добавил Калач, не прекращая жевать. – Я и не знал, что хлеб бывает такой мягкий. Не знай я, где мы, то подумал бы, что вы его наколдовали.
– Нашёл, где такие вещи говорить, – шикнул Арбо через стол.
– Ну что вы, брат, – Маритель кокетливо отмахнулась. – Все мы любим пошутить. Уверена, что и Далёкая Звезда не против хорошей хохмы. Наслаждайтесь.
Ей не нужно было напоминать Лисам о наслаждении, ведь и они так с этим справлялись. Чавканье и звуки перекусанных костей то и дело сменялись довольными стонами. Рыбу тут подавали каждый день, но какой же разной она была. Варёные до нежной мякоти щуки, тушёные под травами судаки, жареные до золотистой корочки сазаны. Готовить рыбу тут умели – а как иначе жить посреди самого крупного озера Большой Земли?
И всё же наслаждались не все. Хлыст уже довольно долго жевал один и тот же кусок, держа перед собой обглоданный фрагмент щучьего позвоночника с белёсой щёткой рёбер. Взгляд его уходил поверх голов Полоза и Котелка, сидящих напротив, и устремлялся в высокое окно. За толстым стеклом виднелась стена обители, а над ней, как гнилой зуб, проступал в тумане остов маяка.
Не елось и Нималии. Девушка справилась только с парой вымоченных огурцов, а рыбу и вовсе едва тронула. Она тяжело вздыхала и смотрела вниз, на свои колени, хотя в начале трапезы казалась вполне бодрой. Ладаим к такому привык: настроение у Ним менялось чаще, чем погода в осеннем Басселе.
– Всё хорошо? – вкрадчиво спросил тивалец.
– Не знаю, – девушка пожала плечами и продолжила рассматривать швы на чёрной тунике.
– Лунные дни начались? – Ладаим сделал вид, что понимает её боль и закивал.
– Чего? Нет, – Ним отстранилась от него и едва не выбила ложку из руки Вдовы. – Отстань.
И вновь Крысолову досталась роль предсказателя, вынужденного отгадывать, что свалилось на веснушчатую девушку в этот раз. В такие мгновения он успевал разозлиться и вспомнить о том, что жить было легче, наблюдая за Ним со стороны. Но затем он одёргивал себя. Ладаим ценил чувства этой девушки и желал её радовать. Раз она злилась – причина тому была веская.
– Господа, надеюсь, все наелись? – обеспокоенная госпожа Маритель вбежала в трапезную. – Добавки как-то совсем мало осталось.
– Всё хорошо, матушка, – подтвердил Арбо. – Мы наедимся.
– А вот от мёда не отказался бы, – Полоз оттопырил губы и неуклюже улыбнулся служке Кариде.
Крысолов подумал, что от такой улыбки могло и зеркало треснуть, но дама, кажется, её оценила. Она зарделась и поправила свободной рукой выбившуюся из пучка прядь, пока наполняла чарку Полоза. Пожалуй, она и впрямь была миловидной.
– Госпожа Маритель, – вдруг заговорил Хлыст.
Инелай встал и все четыре ножки его стула со скрежетом проехались по каменному полу.
– Слушаю, дорогой гость, – дама чуть наклонила голову и подошла ближе к Лису.
– Как вы думаете, наш друг мог бы присоединиться к вечерней трапезе? – Хлыст задрал подбородок и взглянул на хозяйку трапезной. – Думаю, пора бы нам с ним увидеться.
Со стороны Вийма и Арбо раздалось шипение.
– Ваш друг? – улыбка на лице Маритель не дрогнула ни на мгновение. – О ком вы? Все же здесь?
– Наш друг по имени Варион, – холодно пояснил Инелай. – Тот, которого воительница Тельма забрала на лечение.
– Увы, лекарями я не заведую, – и всё же уголки её губ медленно опадали. – Вы, кстати, рыбку-то подъешьте, а то совсем остынет. Не понравилась, да?
– Тогда я хочу поговорить с лордом Бриммом, – Хлыст вышел из-за стола и медленно двинулся на госпожу. – Нам обещали встречу.
– Хлыст, сядь, пожалуйста, – шепнул ему в спину Ладаим.
Но Инелай так и шагал на хозяйку трапезной, пока его аккуратно не прихватил за рукав Бертольд.
– Что же вы, дорогой мой гость, – Маритель водила головой из стороны в сторону. – Насколько я знаю, лорда Бримма пока нет в обители. Но он ведь мне не отчитывается, такой важный человек нынче! Простите, кажется, на кухне что-то выкипело.
Дама спешно покинула трапезную, а Хлыст всё же занял своё место под колкие взгляды Лис. Не менее зорко за ним следили и служки. Даже розовощёкая Карида отвлеклась от неуклюжих попыток Полоза завладеть её вниманием.
– Ну и ну, – выдохнул Ладаим, прежде чем расправиться с остатками щуки. – Так и проблем нам наживёт.
– Он хотя бы пытается. Тебе бы тоже не помешало., – заявила Нималия, чуть отвернувшись от него. – Что? Долго ещё будем притворяться, что всё хорошо? Кормят, моют – благодать! Тут и останемся, наверное, пока все игры не закончатся и нас не казнят.
– А что ты предлагаешь?
– Не знаю. Я тут, что ли, боец всем на загляденье?
Крысолов набрал побольше воздуха и решил не продолжать этот разговор, пока рыжий шторм по имени Ним не стихнет.
Остаток трапезы вышел гнетущим, так что Лисы спешно покинули зал, как только представилась такая возможность. Как и все разы до этого, верный момент обозначили две служки, открывшие двустворчатую резную дверь с обратной стороны.
Ладаим брёл с товарищами к мужскому корпусу и ощущал напряжение в каждом их вздохе, в каждом движении плеч и щелчке пальцев. Но они не могли говорить открыто, пока вокруг сновали рыцари и служители. Оставалось довольствоваться шептанием с соседом по комнате.
Остаток дня до вечерней трапезы Лисы обычно проводили в недолгих прогулках по садику или же за отдыхом в корпусе, где даже имелось несколько любопытных книг для тех, кто хорошо умеет читать по-альдеваррски. К Ладаиму это не относилось: его познания в письменности ограничились чтением вывесок и простейших записок.
Увы, и снаружи задержаться было сложно. Служители и их помощники всячески намекали, что прогулку лучше завершить, если она не ведёт к ближайшей часовне.
Но сегодня им вдруг объявили о необходимости посетить купальню, пусть с предыдущего похода и прошла всего пара дней. И лишь Бертольду было позволено отлежаться после трапезы: его ломота разгуливалась всякий раз, когда погода резко менялась. Стало быть, стык зимы и весны становился для отца семейства тяжёлым временем.
– Наверное, воняет от кого-то знатно, – предположил Калач уже в банном зале.
– От Котелка, точно тебе говорю, – Полоз стянул полотенце с бёдер и слегка толкнул Грауса локтем.
– Мудила, – насупился обиженный им Котелок.
– Или они надеются, что теперь мы разговоримся, – добавил Хлыст, усевшись в сочащуюся паром купель.
– После твоего выступления-то? Немудрено, – хмыкнул Арбо. – Кто просил на рожон лезть?
– Тебя спросить забыл.
Ладаим разделся и проскользнул в купель, встав точно меж Инелаем и Арбо. Драк им ещё не хватало.
– Всё равно муть какая-то, – Вийм как обычно сопел в дальней части округлой купели и говорил крайне редко. – Сколько ещё нам играть в паломников?
– А что, хочешь, чтобы я опять тебя связал? – Хлыст не унимался. – Не думай, что мы всё забыли.
Крысолов мягко коснулся плеча Инелая и взглядом попросил замолкнуть. К тому же, Вийм неплохо помог тивалийцу на соседнем острове, когда зашиб Пастушку. Но вряд ли это искупит вину за предательство в глазах остальных. Тем более, в глазах Химеры.
– Мы всё равно ждём, пока поправится Варион, – промолвил Ладаим. – Значит, продолжаем играть в паломников.
– Да сколько можно? – вдруг завопил Калач.
Он выскочил на середину купели и принялся топтать воду, поднимая брызги. Жестами он попросил товарищей собраться вокруг и заняться тем же самым.
– Чего воду баламутишь, совсем рехнулся? – Вийм подбрёл совсем через силу.
– Чтобы за шумом не было слышно ваши тупорылые речи, – пояснил Калач. – Вдруг стены полые, и нас оттуда слушают, не подумал об этом?
– Смысл в этом есть, – согласился Полоз и тоже начал плескать воду. – Как и в том, чтобы дождаться Химеру.
– А жив он вообще, Химера ваш? – Арбо призадумался. – Что, если он умер уже, а они не решаются нам сказать?
– Для рыцарей это бы не было проблемой, – сказал Ладаим.
В последние дни они видели милых дам навроде госпожи Маритель, но Крысолов старался не забывать, какими на самом деле были местные обитатели. Чего стоила одна воительница Тельма: от одного взгляда на эту холодную женщину пропадало малейшее желание учинять проблемы ордену.
– Болтайте быстрее, – попросил Калач. – Ноги отвянут щас.
– Болтать не о чем, – отрезал Полоз. – Ждём, когда вернут Химеру – а там будем думать.
– Долго ждать придётся, если вопросы не задавать, – не согласился Хлыст. – Они же пытаются всё замять. Может, вербуют так? Чтобы мы прониклись всей их этой одухотворённостью и пошли в обитель?
– Обитель-то – женская, – напомнил Котелок.
– Значит, в рыцари…
– Ничего они не хотят, – вмешался Крысолов. – Просто ждут, пока мы потеряем терпение и выдадим себя хоть как-то. Дадим знать, кто такие, на самом деле…
Его прервали тяжёлые шаги со стороны входа. В купальню вошёл мужчина такой ширины, что мог бы обнять всех Лис сразу. Всё его тело покрывали объёмные мускулы, поверх которых змеились выпуклые сосуды. Широкая, как пень, шея удерживала массивную голову, а на затылке новый купальщик стянул седеющие волосы белой лентой.
– Вы извините, что я вас прервал, – глубокий голос гостя был под стать его грозной внешности. – Вижу, у вас тут веселье. Примите ещё одного?
– Не обращайте внимание, – с улыбкой отмахнулся Граус. – Так, порезвились немного.
– Ну, и вы на меня не обращайте, коль так, – громила широко улыбнулся, но глубокие голубые глаза ничуть не переменились. – Или можем пообщаться, если вы не против.
Он сорвал с себя полотенце, и Крысолов с завистью подметил, что телесная одарённость господина была поистине всеобъемлющей.
– Ого, – не удержался Калач.
– Ещё раз извините за вторжение, – мужчина прошёл сквозь купель и встал под струю тёплой воды, что била из пасти каменного льва. – Я только вернулся после долгой дороги, промёрз – жуть! А тут, как услышал, что у нас гостевая купальня разогрета, и не удержался. Ничего, в тесноте да не в обиде, так ведь?
– Как и наши предки на альдеваррских кораблях не заботились о тесноте, – подтвердил Арбо.
– Точно, – оценил громила. – Теснота сплачивает. Так, откуда будете?
– Сами из Летары, но судьба сюда занесла, – объяснил Хлыст.
– Так вы не паломничать прибыли?
– Наш корабль разбился о соседний остров.
– С маяком-то? То-то я думаю, что он целёхенький был в последний раз… Такая высокая волна поднялась что ли?
Крысолов усмехнулся. Ну, конечно. Слишком уж по-свойски вёл себя этот посетитель гостевой купальни при доме паломников. Будто хозяин. Когда он отвернулся и подставил под воду лицо, Ладаим разглядел побледневшую татуировку в виде шестиконечной звезды над правой лопаткой.
– Лорд Бримм? – озвучил свою догадку Крысолов и едва сдержал ликование.
– Верховный воитель Бримм Саггард, если полностью, но купальня – не место для титулов, – лорд отвёл тяжёлую челюсть и улыбнулся. – Тут я просто Бримм. Раньше нас вообще звали герцогами. Ваша Светлость, и всё такое. Но мои предшественники решили, что герцог – это про большое пузо, пьянство и сон на советах. Не совсем похоже на то, чем занимаемся в ордене.
– Ох ты ж! – Калач аж подскочил и прикрыл достоинство ладонями.
Арбо склонил голову, Вийм почтительно кивнул. Полоз и Котелок обменялись удивлёнными взглядами.
– Рады встрече, – Хлыст повёл себя сдержанно и просто поднял ладонь в приветствии.
– Что-то вы побледнели аж, – рассмеялся Бримм Саггард. – Не ждали, да?
– Почему же? – произнёс Ладаим. – Ждали, но в несколько другой обстановке.
– Я за открытое общение, – верховный воитель чуть погрустнел. – Знаете, откуда я такой замёрзший вернулся? Из Анора. Каждую третью зиму царь собирает светозарные ордена у себя в Небесном Царстве. Оно и неплохо, что зимой. В Аноре даже на Большое Новолуние тепло, так хоть местные холода можно переждать, но вот дорога… Жуть! На озере ветра такие, что я из каюты не вылезал. Так вот, дней шесть мы с ним беседовали, совещались. Прямо во дворце. А там всё серебром покрыто – даже петли дверные, представляете? И сам царь сидит на позолоченном троне, а мантия у него тоже золотом расшита. В руке ещё посох с таким камнем, что с новорожденного ребёнка размером будет. И вот сидим мы, беседуем о важных делах. Да вот только говорю я, как показалось, не с царём, а с этим долбанным камнем. Или с золотым дельфином на царской шапке. Боюсь, в общем-то, лишнего брякнуть, каждое слово выверяю. Какой же это открытый разговор, скажите ведь?
– Возможно, – Хлыст сощурился и согласился для вида.
– А яйца я всё же прикрою, – пробормотал Калач и потянулся за полотенцем на краю купальни.
– Дело ваше, – продолжил лорд Бримм. – Хотите – и в красивом зале встретимся, чтобы всё, как надо. Так и придётся, наверное, если остальные решат вас выслушать. Не поведу же я Тельму в купальни в мужской день?
– А как же открытый разговор? – с лёгкой издёвкой бросил Хлыст.
– Ну, всему свой предел есть, – верховный воитель размял шею и вытянул руки к потолку. – Тельму я уважаю, знаете ли. После Восстания Роз женщинам у нас многое разрешили – править, служить. Даже воевать! И оно правильно. Столько талантливых воинов сразу нашлось. Над Тельмой остальные посмеивались, шептались. И каким же, мол, заслугами она титул заработала? Но только не те, кто видел её в бою. Я бы и сам не рискнул с ней сражаться.
Ладаим про себя решил, что Бримм лукавил. Такой мордоворот и против Чёрта не забоится выйти.
– Господин… – начал Арбо, но тут же осёкся, когда лорд поднял ладонь.
– Никаких господ в купальне, договорились? – верховный воитель дождался кивка в ответ на свои слова и улыбнулся. – Продолжай, друг.
– Бримм, – теперь Арбо будто изумился собственной дерзости. – Вы, наверное, ждёте от нас объяснений. Так вот, мы…
– Наёмники из Летары, которых подкараулил на островах тёмный маг, – закончил Бримм. – С Тельмой я уже говорил, да. Объяснения о своих делах сохраните для общей встречи, если придётся её устроить. Мне интересно узнать, какие вы люди.
Лисы переглядывались, как юнцы из Приюта, когда наставники пытались выяснить, кто же пронёс в катакомбы выпивку или дурман. Не лучший способ впечатлить сурового лорда.
Тогда Ладаим вспомнил, как разочарованно вздохнула Ним, обвинив его в нерешительности. Вспомнил и стиснул кулаки, погружённые в купель.
– Мы хорошие люди, лорд Бримм, – заговорил тивалиец.
– Другого ответа я и не ждал бы, – воитель скривил рот. – Даже самый прожжённый насильник, которому я рубил голову, не признавался, что он плохой.
– И всё же, так и есть.
– Тогда ответь мне, заморский друг. Я уже понял, что вы считаете себя хорошими людьми. Но почему? Что делает вас хорошими? Что делает вас достойными мыться в этой купальне и почивать в свете Далёкой Звезды?
– Мы стоим друг за друга, – заявил Ладаим и позволил себе взглянуть точно в глаза лорда Бримма. – Мы оказались здесь, потому что не смогли бросить товарища, которого сейчас лечат ваши служительницы. И не бросим. Мы прождём столько, сколько потребуется. Было бы иначе – мы бы исчезли посреди ночи, а ваши служители и не заметили бы ничего. Хотите нас допросить? Пожалуйста. Мы люди честные. Это знают наши друзья, это же знают наши враги. Это познал маг с маяка. Полагаю, его тело вы тоже нашли.
Воитель опустил голову и положил ладони на точёные, словно у мраморной статуи, бёдра. Он смеялся. Заливисто, по-доброму. Почти по-ребячески. Крысолов виновато глянул на Хлыста с Калачом и сделал шаг назад.
– Ладно, как знаете, – лорд Бримм протяжно выдохнул. – Мне нужно подумать над тем, что я услышал. Когда мы будем готовы задать остальные вопросы, я дам вам знать.
Верховный воитель выбрался из купели и прямо на ходу подхватил полотенце. Его широкая спина скрылась за изгибом коридора, но Лисы ещё долго не решались заговорить, пока Вийм не нарушил молчание.
– Хорошие, мать его, люди? – выпалил старший Бертольдов сын. – Мы восемь дней ждали эту встречу, и это всё, что ты смог сказать? Мы охренительно честные и хорошие люди?!
– И в чём он не прав? – Хлыст хмыкнул.
– В том, что наврал лорду грёбаных рыцарей.
– Бримм сам сказал, что каждый по-своему видит хорошее, – возразил Котелок.
– Точно, – Инелай отошёл от остальных и вытянул руки. – Мы хорошие не для своих жертв и не для всяких чародеев. Не для предателей. Мы хорошие друг для друга, и это всё, что меня волнует.
– А надо быть хорошими для тех, от кого наша жизнь зависит, – бросил Вийм.
– Химера так никогда не считал, – Ладаим раздвинул плечи и уставился на Вийма. После встречи с Бриммом старший брат Ним смотрелся совсем не громилой.
– И далеко это его завело?
– Дальше, чем всех, кого мы знали в Приюте, – сказал Хлыст. – Дальше, чем Настоятеля.
Лисы вернулись к купанию под тяжкое сопение друг друга. Никто и подумал, что лорд Бримм мог задержаться за углом и подслушать их спор.
Да и в Бездну его. Не похож любитель обнажённых бесед на того, кто подслушивает через полые стены.
