Мария Зайцева
Кошка, живущая на крыше
10
– Лара, успокойся, – вяло бубнила я в трубку, пытаясь одновременно загрузить в духовку фаршированные баклажаны и отпихнуть от плиты вездесущую собачонку, – ну все же разрешилось? Сама виновата…
Подруга от такого моего заявления перешла на ультразвук, и я, поморщившись, положила трубку на стол, включив громкую связь, поставила противень в духовку и легонько шлепнула наглую псинку под пушистый задик, задавая ей верное направление к дивану.
– Да ты! Да он! Да вы сговорились! – неслось из телефона, и чувствовалось, что истерика набирает обороты.
Я только вздохнула. Лелик, чтоб его… Перестарался… Ведь четко нарисовала план действий! Осталось только следовать! И все! Все!
Но мы же самые умные! Мы же знаем, как лучше! Вот и получил. Очередной виток скандала, любимые гантели, скинутые с балкона, хорошо, хоть не на голову прохожих(а вот интересно, как она их вообще дотащить умудрилась и через перила перекинуть? Там же тяжесть нереальная…), и, бонусом, мои основательно подпорченные барабанные перепонки.
– Лар, давай потише, Буся уже пугается…
Это я сильно преувеличила, конечно, Буся у меня – дама стойкая, закаленная в боях с соседским ушлепком, что ей какие-то визги?
Лара перестала визжать и начала рыдать. Я поставила таймер на духовке и пошла делать себе какао. От нервов.
– Котя, ну ты же понимаешь, что это никуда не годится? Ну так же нельзя! Он вообще меня не ценит! Не понимает! Не уважает!
Ну да, ну да.
Любому, кто хоть раз увидел, как они общаются, становилось понятно, что бедняга Лелик попал по самое не балуйся. Один олений влажный взгляд чего стоил! Я, не удержавшись, хихикнула, вспомнив, как Лара со всей дури лупила его подаренным букетом по физиономии на глазах всего универа, а он только голову в шею вбирал и даже не уворачивался. И смотрел, смотрел, смотрел на нее… Как на божество какое-то. Я, признаться, в тот момент даже позавидовала подруге. Потому что никогда на меня так ни один ухажер не смотрел. А хотелось. При всей моей независимости и стервозности, очень хотелось. Почувствовать себя единственной и самой главной ценностью в жизни другого человека…
И это только такая сумасшедшая, как моя Лара, могла сейчас вякнуть, что ее не любят и не понимают.
– Лар, приди в себя уже! – я не выдержала продолжительного воя и рявкнула так, что в телефоне наступила озадаченная тишина, а за стеной опять что-то железно грюкнуло и сдавленно выругалось.
Я услышала и разозлилась еще больше, потому что была уверена, что сосед свалил с утра пораньше по своим очень важным делам. А нет! Вот он, голубчик! Подслушивает, одновременно качая свои и без того слишком уж красивые мускулы. Тихонько так, без обычных хрипов и сипов. Гад какой! Мало того, что жить спокойно не дает, так теперь еще и подслушивает внаглую!
Я подлетела к стене и с криком: "Чтоб ты там себе лапу отдавил, волк позорный!", долбанула все тем же жестяным блюдом.
Сосед, судя по грохоту, явно до этого приложивший ухо к стене, чтоб было лучше слышно(сволочь!), нападения не ожидал.
Я с удовольствием послушала сначала грохот падающего, судя по всему, через штангу или еще какой другой снаряд, тела, затем цветистый мат, покивала на особо интересных оборотах, крикнула:
– Вот чтоб тебя тем же местом и точно так же!
И, очень довольная, вернулась к телефону.
– Это что было? – осторожно уточнила Лара, уже успевшая успокоиться за время моего демарша.
– А ты как думаешь? Соседский гад, конечно же. Надеюсь, отдавил себе какой-нибудь жизненно важный орган своими железяками! – повысила я голос специально.
Получила в ответ кряхтение и мрачное:
– Не дождешься, коза кудрявая.
Пожала плечами, подхватила телефон и пошла в кухонный уголок, взяла какао и уселась с ним в любимое кресло.
– Лара, я думаю, тебе надо успокоиться. Попей чай, сгоняй в магазин, развейся. У тебя карточка его осталась? Не порезала еще?
– Нет… – опять всхлипнула Лара, – а надо?
– Ненене! Не надо! Зачем пластик резать? Ни уму, ни сердцу, ни кошельку. Сходи, прогуляйся до Меги, например… Ну, или, если хочешь, с центр. Если хватит у него там.
– Да? Ты думаешь?
– Конечно! Прикупи платье и белье, помнишь, ты мне показывала? И фотку ему отправь из примерочной! Главное, геолокацию выключи, чтоб побесился!
– Точно! – Лара перестала всхлипывать, увлеченная моей идеей, – чтоб знал гад, как просто так замуж звать!
– Ага…
– Котик, пошли со мной! Веселее будет же!
– Не могу, Лар. У меня работа еще. Ты, главное, пообещай, что потом домой поедешь, а не в какой-нибудь шалман новое платье обмывать… А то я не выдержу больше, Лар.
– Нет, больше никаких шалманов! Это я что-то совсем расстроилась тогда…
– Все, звони.
Я попрощалась с подругой, погладила Бусю:
– Ну вот, видишь, песа, как важно правильно найти момент, чтоб сделать предложение? Да, ты понимаешь. И я понимаю. И Лара понимает. И до Лелика, может, тоже дойдет, после десятого торогового центра…
В том, что Лелик, увидев интимные фотки своей девушки в шикарном нижнем белье, ломанется искать ее по всей Москве, я не сомневалась. Вот найдет ли – это вопрос. Но в любом случае, они будут заняты друг другом. А я отдохну. Какао попью. Баклажаны поем, с сыром фаршированные, мои любимые. Вон, уже и запах пошел по комнате, одуряющий.
– Слышь, теть, – хрипло напомнила о своем существовании стена, – а че это у тебя пахнет так? Какая доставка?
– Отвали, щенок, – лениво огрызнулась я, – это ты всякий силос жрешь, а я сама себе готовлю.
– Да ладно… – не поверил гад, пропустив мимо ушей оскорбление, – это, типа, ты приготовила что ли? И чего это такое?
– Баклажаны, фаршированные грибами и сыром.
За стеной явственно было слышно, как сосед пытается унять слюноотделение.
– Слышь, а ты это… Мясо можешь пожарить?
Я озадачилась, отставила какао на стол. Неужели наглость до такой степени может быть? Не верится даже. Но надо проверить.
– Могу.
Стена помялась, посопела. Я ждала. Неужели???
– Слышь… А давай я мясо принесу, а ты пожаришь…
Офигеть! Да, неооценила я наглючесть соседскую! После всего, что между нами было…
– Мальчик, а ты не офигел ли часом? С чего это я должна тебе жрать готовить?
– Да я так… – убито буркнула стена, и я прямо представила себе, как он отходит, горестно опустив широченные плечи. – Жрать охота… А у тебя так пахнет…
– Так ты еще и на баклажаны рассчитываешь? – не поверила я очередному витку наглости.
– Так я же мясом поделюсь. – Возразил сосед, – у меня телятина, нежирная.
Я открыла рот, чтобы жестко послать гада, но внезапно представила телячьи отбивные под розмарином в духовке… Да, это было бы неплохо. Как раз чудесное дополнение к баклажанам. И еще салатик можно сделать витаминный…
11
Вообще-то, соглашаясь приготовить гаденышу мясо, я никак не ожидада, что он будет присутствовать при готовке. Думала, заберу телятину, а его – нафиг, ждать результата.
Но Витенька нагло вперся в мой дом, сунул мне пакет и прошел в комнату. Я открыла рот, чтоб высказать ему все, что думаю о таком поведении, затем представила весь этот разговор, заранее поразилась его глупости, и закрыла рот. Бог с ним. Может, помиримся, и перестанет меня терроризировать своими дикими музыкальными вкусами.
Я язвительно пробормотала:
– Чувствуй себя, как дома.
И ушла в кухонный угол разбираться с мясом.
Через пятнадцать минут баклажаны были выставлены на стол, а отбивные загружены в духовку. Я, одним глазом наблюдая за играющим на полу с Бусей гаденышем, начала резать салат.
Признаться, я чувствовала себя дискомфортно. Все время казалось, что, несмотря на явную занятость игрой с собакой, Витенька приглядывает за мной. Да что там приглядывает! Глаз не сводит! Но поймать на горячем мне его не удалось ни разу, зато сама чуть не спалилась, не вовремя залипнув на широкие, бугрящиеся мышцами плечи, что очень даже красиво подчеркивала голубая футболка. А как она шла к его глазам… И вообще, я в который раз поражалась акселерации нынешнего поколения.
Витенька был огромным, особенно по сравнению с моей небольшой студией. Сидел на полу, гоняя радостную Бусю от одной руки до другой, позволяя ей покусывать, рыча, пальцы, и складывалось ощущение, что моя квартирка была ему слегка узковата в плечах. Словно на полу у меня резвится, сдерживая ленивую силу, какой-то очень большой зверь, из разряда кошачьих. Двигается плавно, перекатываются мускулы под футболкой, поблескивают довольно и голодно глаза, которые за счет цвета футболки приобрели отчетливый синий оттенок… И что-то я опять на него засмотрелась, не вовремя, некстати!
Я нахмурилась, возвращаясь в нарезке. Не буду я думать о том, что это такое происходит. Потому что ничего не происходит.
Ровным счетом ничего!
И наблюдаю я за ним исключительно потому, что за Бусю опасаюсь. Такой здоровенный… Обидит мне щенка. Заиграет.
Да, дело только в этом, конечно же в этом.
И живот у меня сводит тоже только от опасения. И руки подрагивают именно поэтому. И смотрю я на его крепкий затылок исключительно со страхом. Да. Исключительно.
Задумавшись, я упустила момент, когда Витенька перестал играть с Бусей и подошел ко мне.
Встал за спиной и потянулся к баклажанам. А я, вначале вздрогнув от неожиданности, затем буквально задохнулась от злости. Вот ведь наглые какие дети пошли! Совсем края потеряли! Я резко шлепнула по заребущей лапище, развернулась, собираясь высказать все, что думаю о таком поведении, и внезапно оказалась очень близко в нему, буквально уткнувшись носом в ямочку между ключицами. Не удержалась и глубоко вдохнула запах крепкого молодого тела, перемешанный с дезодорантом и средством для бритья. Отчего-то эта смесь так дала мне по мозгам, что я сама потянулась к нему, чтоб вдохнуть еще разок, посильнее.
Витенька, гаденыш, стоял, не шевелясь, одной рукой опираясь на стол рядом со мной, чуть наклоняясь вперед, словно предоставляя мне больший плацдарм для обнюхивания.
Я облизнула губы, еле сдерживаясь, чтоб не попробовать эту вкусно пахнущую кожу, не впиться в нее зубами, задрала подбородок. И поняла, что, если в ближайшую же секунду не решу вопрос, то пропаду. И хорошо, что Витеньке есть восемнадцать, хоть за совращение не примут. Потому что соседский гад смотрел на меня вообще не по-детски. Очень даже понимающе смотрел, жестко, обволакивающе. Его тяжелый взгляд буквально придавил меня к полу, лишая всякой воли и любого желания ее проявлять. Хотелось закрыть глаза и потянуться к нему. Самой. Обхватить руками эти широкие плечи, с наслаждением исследуя каждую выпуклую мышцу, каждую вену на руках. Облизать эту вкусную кожу, прикусить манящую нижнюю губу…
Господи, ну почему этот мальчик такой сексуальный!
И тут меня в очередной раз стукнуло по голове! Мальчик! Это всего лишь мальчишка! Глупый, еще не понимающий толком своей притягательности! А я… Я просто извращенка!
Я подняла руки и вместо того, чтоб обнять его, как, наверно, он ожидал, изучая границы дозволенного и своей сексапильности, оттолкнула в сторону, прорычав:
– Не лезь руками! Не готово еще ничего!
После чего вывернулась из его лап и спешно пошла в комнату, проверить, как там Буся.
– Да ладно тебе, теть… – дурашливо заныл он, прихватив со стола помидорку и смачно сунув ее в рот. – Так пахнет… Давай пока баклажаны сожрем, а потом мясо, а?
Я взяла на руки собаку, потискала ее, повернувшись к нему спиной и пытаясь успокоиться. Слава Богу, он либо не понял ничего, либо просто не обратил внимания, с легкостью отпустив ситуацию.
Конечно, с произошедшим никак не вязался его тяжелый, понимающий взгляд, но, может, мне показалось?
– Баклажаны вообще мои, – огрызнулась я, не оборачиваясь, чувствуя себя очень неловко. Все время казалось, что он по-прежнему смотрит на меня так, как там, у стола. А обернуться и проверить догадку боялась. – Не примазывайся.
– Да ладно, теть, не мелочись, – примирительно сказал он и по-хозяйски достал тарелки и вилки.
Я обернулась, не в силах терпеть такую наглость, опять пошлепала губами, ощущая себя не кошкой, а какой-то глупой рыбкой, и молча пошла к столу. А то так глазом моргнуть не успеешь, как все мои баклажаны сожрет, проглот мелкий.
В итоге мы очень даже мирно пообедали сначала баклажанами, а затем и отбивными с салатом. Физиономия моего соседа с увеличивающимся количеством съеденного становилась все довольнее и умильнее, да и я немного расслабилась и решила, что то, что произошло совсем недавно, просто небольшое наваждение, глупость. И хорошо, что я не поддалась этой глупости, и не натворила дел. Вот бы по-идиотски выглядела! Это же кошмар какой-то!
Да и как вообще можно было увлечься этим вот… Ребенком?
Витенька сидел напротив, блаженно прихлебывая чай, и имея вид совершенно довольный и придурковатый.
– Слышь, теть! А пошли вечером в кино сходим, а? – огорошил меня Витенька.
Я от нежиданности резко хлебнула чаю и закашлялась.
– Эй, ты чего? – он обеспокоенно подскочил ко мне и легко постучал по спине. – Не, если не хочешь в кино, пошли в театр… Или в оперу. Или на балет. Я просто не в курсе, как твое поколение развлекается…
Мой кашель как рукой сняло от вновь накатившей злости.
Ах ты ж! Гад малолетний! Мое поколение, значит…
Я встала, молча собрала остаток мяса в тарелку, сунула Витеньке в руки, и указала на дверь. Картинно. Пальцем.
– Да ладно тебе, – покорно топая на выход, продолжал бубнить гаденыш, – я же не в курсе, вот честно… Ну пошли в клуб… Со мной тебя фейс-контроль пропустит…
Я с трудом удержалась, чтоб не добавить пинка в зад для ускорения, притопнула ногой, подгоняя, и с грохотом закрыла дверь, вся кипя от негодования.
Мелкая скотина! Неблагодарная! И что это на меня такое нашло сегодня, что я вообще прониклась… Подумала… Допустила мысль…
– Теть! – донеслось из-за стены, – а вкусно получилось! Давай я завтра еще мяса принесу, а?
– Пошел к черту! – рявкнула я, кидая уже привычную ко всему жестяную тарелку в стену.
– Истеричка. – Пробубнил сосед.
И через секунду пол в квартире сотряс мощный бас Металлики.
Я вздохнула, уже успокаиваясь от привычных звуков. Ну вот, никакого перемирия. А все из-за чего? А все из-за неспособности некоторых держать язык за зубами. И явного длительного отсутствия личной жизни у других, из-за чего они чуть не бросились на шею совершенно неподходящему парню.
И если с языком длинным я ничего поделать не могу(и нечего даже фантазировать на эту тему, извращенка!), то с другой стороной конфликтующей стороны я уж что-то решу.
А значит что?
А значит, надо искать решение вопроса.
12
Работалось мне под Металлику славно. Образы получались яркие, интересные, Вадим Петрович должен быть доволен. А вот интересно, что все-таки там за друг такой, от которого у мамуленьки рукотрясение и словонедержание? Ужасно любопытно!
А, учитывая, что вчера я от нее ничего, кроме злопыхательства и истерики, не добилась по телефону, то градус любопытства зашкаливал.
Тем более, что по все внешним признакам этот Юрий очень даже мамуленьке подходил. Высокий, красивый, и сразу видно, что не такой альфа-самец, как мой заказчик. Такой, очень спокойный и брутальный мужчина. Как раз в мамуленькином вкусе. И чего не устроило? Что же это такое надо было сделать, что ее так раскипятить?
Хотя, зная ее ведьмовский характер, бедняга мог просто поздороваться некстати и огрести по самое не балуйся.
А мамуленька ведь его зацепила, сразу видно. Глаза, как у котика из Шрека, только что не мяукает. "Погладь меня, обними меня, я хороший…"
Знаем мы все про них, пока ты глазкам умиляешься, он уже в постель залез, гад. Как они такими становятся? Может, рождаются сразу с этим вот умением бабам в мозги залезать и полностью их отключать? Наверно, так и есть. Вон, соседушке моему восемнадцать только стукнуло, а уже ведь рядом находиться сложно. Так и тянет облизать. И в постель пустить. А он, похоже, и не в курсе еще до конца, как на женщин действует. Так, на интуитивном уровне работает. Хитрый малолетний гад.
Если этот Юрий такой же, то, пожалуй, правильно мамуленька от него морозится. Одни проблемы от них, котиков-пушистиков.
Зазвонил телефон, на заставке появилась страхолюдная рожа Лелика.
Я глянула на часы. Ничего себе, четыре часа проработала, вот и вечер уже. И чего это мне этот шкаф звонит? Неужели Лара его опять отправила? Или не нашел ее? Или… Что-то случилось с ней?
Я схватила трубку.
– Да, Лелик!
– Слышь, Коть, выйди, а…
Голос у Лелика был совершенно убитый.
– Что случилось? Что с Ларой?
– Да все нормально с ней. Дома она. А я здесь.
– Так поднимайся.
– Не могу.
Ничего себе заявки.
Я выглянула в окно. Здоровенный зверь, который Лелик по недомыслию именовал машиной, раскорячился на три парковочных места прямо возле подъезда. Вообще, у нас такого не любят, сразу же объясняют пришельцу, чья здесь грядка, но, судя по всему, с Леликом, как обычно, никто связываться не захотел.
Я критически оглядела домашние шортики и топик, решила, что не буду переодеваться, облезет, накинула на себя кардиган, влезла в мятные конверсы и вышла на площадку. И, по закону подлости, столкнулась с соседским гадом, тоже куда-то намылившимся.
Он оглядел мой нелепый наряд, усмехнулся.
– И куда ты в таком прикиде? Мусора вроде нет в руках…
– Не твое щенячье дело, – я гордо задрала нос, потуже запахнула кардиган и пошла к лифту.
Который один. И сосед тоже на нем поедет. Черт.
В лифте гаденыш опять демонстративно медленно оглядел меня с ног до головы, начиная от нелепых пучков, похожих на рожки, и заканчивая салатовыми конверсами.
Я отвернулась, отступила чуть дальше, прислоняясь к стене. А он, каким-то непонятным для меня образом оказавшись совсем близко, тихо и серьезно спросил:
– Слушай, может хватит, а? Давай мириться.
– Как только ты прекратишь меня терроризировать! – рявкнула я, по прежнему не глядя на него и испытывая невозможные мучения в низу живота от его близости.
– Да ну ты ж сама начала…
– Я?!!
Моему негодованию не было предела!
То есть это я виновата?
Начала? Когда?
Да я – само очарование! Самая тихая и мирная соседка на свете!
Я подпрыгнула на месте от злости, развернулась к нему, сразу же понимая, что совершила очередную стратегическую ошибку.
Гаденыш смотрел, как в обед, у стола. Серьезно, пристально, тяжело. Поставил руку возле моей головы. Я скосила глаза, залипая на крупные пальцы и волосатые предплечья. Вот никогда я на волосатых мужиков не залипала, тут на тебе… И на кой мне сейчас об этом думать???
Главное, в глаза ему не смотреть… Когда же этот проклятый лифт приедет???
– Слушай, Кать, давай и в самом деле сходим куда-нибудь, пообщаемся… – мурлыкал у моего уха этот котяра, шумно дыша в шею, отчего у меня по коже прямо веером рассыпались мурашки.
Мамочки… Не надо, не надо так… Я же не железная…
Тут мне совершенно неожиданно повезло, лифт приехал, и двери открылись.
Я, как перепуганный зайчишка, вывернулась из его рук, и побежала на выход.
– Кать!
Но я не обернулась на удивленный голос, плевать мне было на то, что он обо мне подумает, потому что еще немного, и причины для стыда были бы куда более значительные.
Я подбежала к огромному трактору Лелика, двери которого были раскрыты с водительской и пассажирской стороны, и на весь двор гремела какая-то бодрая дичь. Лелик, увидев меня, радостно рявкнул и буквально вывалился из машины. Не упал лишь потому, что вовремя зацепился за дверь.
– Котик! – заорал он, растопыривая лапы и сграбастывая меня с объятия, – ты одна меня любишь!
Я, беспомощно бултыхаясь в его ручищах, и поняла, что он еле на ногах стоит, что он невозможно, нереально пьян! Это Лелик! Который алкоголь вообще на дух не переносил! Злился, когда мы с Ларой выпивали по бокалу шампанского в теплый летний вечер!
Да я вообще не думала, что когда-либо увижу его в таком состоянии! Ну что сказать? Молодец, Лара, довела мужика.
Барахтаясь в его руках, пытаясь хотя бы выровнять это животное, а то, если ж упадет, тут и смерть моя настанет, я краем глаза увидела притормозившего и наблюдающего за происходящим соседа.
Он смотрел зло и серьезно, аж покраснел, мне кажется.
Кардиган от моих попыток освободиться слетел, и я оказалась в домашнем топе и шортах на глазах у всего двора.
Вот стыд-то!
Да еще и Лелик, обрадовавшись родственной душе, все норовил прилечь мне на плечо и пустить слюни. Кошмар какой!
Я обняла его за шею, потрясла, похлопала по щекам.
Не знаю, как это выглядело со стороны, наверно, не очень, потому что сосед, зло сплюнув, двинулся прочь, не оглядываясь. Да и ладно…
У меня тут будущий муж подруги, практически в неадеквате, так что будем решать проблемы по мере их поступлнения.
Интересно, почему это Лелик здесь? А не со своими приятелями? Ехал бы к ним горе заливать, рассуждая о том, чего ж этим бабам-дурам надо. Почему он здесь? Как он вообще в таком состоянии сюда доехал???
– Лелик, давай ты домой, а? Такси тебе вызовем… – бормотала я, устраивая его обратно на сиденье.
– Нееее… – он тяжело вздохнул, – мне домой нельзя. Там Ларочка. Сказала, если появлюсь, уйдет совсем…
– Да что опять случилось-то? Ты ее нашел в торговом центре?
– Да, – уныло кивнул он, – нашел. С каким-то хмырем…
– Понятно.
Я облокотилась на дверцу машины. Ситуация была ясна. Этот идиот все же выследил Лару в торговом центре, скорее всего, к ней там подошел или знакомый, или просто кто-то познакомиться, и тут нелегкая принесла Лелика. А, зная его характер, и понимая, что Лара, скорее всего, своими фотками уже довела его до белой ярости, дальнейшие события можно было угадать со стопроцентной вероятностью.
– Хмырь жив? – со вздохом спросила я.
– А чего ему сделается, твари? Так, может, в больничку угодил… Я не успел ничего, только один разок… Ларочка отбила, по морде меня опять отоварила, – жаловался бугай, выглядя при этом как-то невозможно трогательно и беззащитно.
Да, определенно у меня с головой беда. То соседский гад кажется сексуальным, то чемпион боев без правил беззащитным… Пожалуй, надо мне к врачу. Хоть витаминок каких-нибудь пропишет, томограмму головного мозга сделает. Мало ли, вдруг там необратимые процессы начались?
– Ох, Лелик… – покачала я головой, – как тебя так угораздило? Ну ведь сказала же я тебе, что делать? Зачем самодеятельность проявил? Зачем замуж позвал?
– Я думал, что она обрадуется, что она, может, только и ждет, – пробубнил Лелик, нашаривая на соседнем сиденье бутылку и убирая мощность колонок.
– Так разве так делают предложения? Между делом? После ссоры? Когда только и надо, что свою вину зализывать?
– Ну, я вроде старался… Ей понравилось… – Лелик отхлебнул из бутылки, а я, вовремя среагировав, отобрала ее и выкинула в мусорку.
– Ну так и надо было подождать, а потом сделать все красиво. С рестораном, розами, ну, я там не знаю, воздушным шаром, скрипкой… Ну ты же так ухаживал красиво, чего ж так сплоховал?
– Так это мне пацаны подсказали сначала, – признался Лелик, стыдясь и отводя глаза, – а потом вообще одну контору посоветовали, они и делали все. Я только цветы таскал и по морде получал.
– Ясно, – устало кивнула я, нисколько не удивившись. А чего удивляться-то? Это я, скорее, раньше в толк взять не могла, откуда столько фантазии у этого недалекого бугая, так красиво ухаживать. Теперь понятно. Любой каприз за наши деньги.
Ладно, с этим все понятно, но вот что делать дальше? Домой его не отправишь, Лара, пожалуй, опять на нервах сорвется, надо бы ей позвонить, кстати, выяснить, как она там.
– Лелик, а давай ты друзьям позвонишь, а? Пусть они тебя заберут?
– Не, не хочу! – помотал он тяжелой башкой, – они и так с меня стебутся, что каблук совсем стал, после этого вообще…
– Ладно, – вздохнула я, – пошли потихоньку, проспишься, а завтра с Ларой мириться будешь.
– Котик, я тебя люблю! – опять полез обниматься зверюга, но я прицельно пихнула его локтем в солнечное сплетение. Как сам учил когда-то.
Он хрипнул, помотал головой, и даже пришел в себя, по крайней мере настолько, что смог передвигать ноги. Вот что оплеуха волшебная делает!
Еле затащив Лелика в квартиру, я кинула на ковер одеяло и подушку и указала место. Лелик, облегченно вздохнув, завалился, нисколько не испытывая дискомфорта от твердой поверхности, и захрапел. Буся, удивленно обнюхивая неведомого зверя, добралась до его лица, чихнула от запаха перегара, и отпрыгнула, возмущенно вертя хвостом.
Я полубовалась на натюрморт, сделала несколько фоток и отправила Ларе. Она перезвонила, жалуясь на свое животное, и мы остаток вечера мило провели время, веселясь и пересылая друг другу фотки. Я ей – ее парня, пускающего слюни на мой коврик, она – себя в новом белье и платьях, полностью опустошивших карточку Лелика.
А в десять приперся сосед.
Я слышала, как он ходит, хлопает дверями, потом стоит у стены, прислушиваясь к громкому храпу Лелика, затем матерится, и, наконец, все звуки перекрывает пронзительный гитарный вой.
Я вздохнула, отыскивая наушники, покосилась на Лелика, которому музыкальное сопровождение, похоже, понравилось, потому что храпеть он стал в такт с мелодией, и села работать. Кошка по-прежнему не получалась, а вот покрышки выходили отменно.
Хоть какая-то польза от этого гаденыша, кроме вреда.
