bannerbannerbanner
Кошка, живущая на крыше

Мария Зайцева
Кошка, живущая на крыше

Полная версия

3

А уже с самого утра я получала огромное удовольствие, слушая постоянные звонки и разраженные вопли соседа, что он не делает ремонт, не продает котят породы сфинкс, не ищет женщину строго от сорока лет, пухлого телосложения, не оказывает интимные услуги на дому. И массаж простаты тоже не делает!!!

Конечно, это подло, но Господи, до чего классно! Хоть какая-то компенсация за мои мучения!

Я давилась смехом в подушку, вытирая слезы и нацеловывая Бусину удивленную мордашку. Вдоволь наслушавшись, как соседский гад отбивается от телефонных маньяков, я вспомнила о делах насущных, и повезла Бусю в ветклинику делать прививки. На обратном пути зарулила к подружке, недавно съехавшеся со своим парнем. Лара давно звала, но я со всеми этими ремонтами, переездами, работой и затяжной войной с соседом никак не могла вырваться.

Наумилявшись на Бусю и квалифицировав ее, как той-пуделя, Лара начала интересоваться моей личной жизнью в логичном желании человека, уже устроенного, помочь с тем же самым счастьем подруге. Я вяло отбивалась, не желая грубить. Лару я знала со школы, дружили мы крепко и любили друг друга, как сестры. Поэтому к бесцеремонности ее я привыкла за столько лет.

Перевела разговор на основную свою печаль – соседского гаденыша. Поржав над удавшейся местью, Лара задала неожиданный вопрос:

– А сколько ему лет-то?

– Восемнадцать исполнилось, похоже, – пожала я плечами, – слышала, как родители его говорили, что надо мальчику на восемнадцатилетие подарок придумать.

– Надо же! В институте учится, наверно. И такой говнюк.

– Учится. Каждый день ходит, урода кусок. И возвращается вечером. И сразу музыку свою проклятую врубает. – Пожаловалась я уныло.

– А как это он летом учится? – удивилась Лара.

– Не знаю… – Я задумалась. – Может, какие-нибудь занятия подготовительные?

– А ты его видела вообще?

– Нет! И не горю желанием. А то не сдержусь и прибью. Еще и посадят из-за такого урода.

– Коть, – опять свернула на наезженную трассу Лара, – вот видишь, как плохо одной? А был бы мужик у тебя, поговорил бы с ним по-мужски.

И, наблюдая мое скривленное лицо, смилостивилась, отставая:

– Давай я Лелику скажу. Он решит.

Лелик у нее всю жизнь занимался гиревым спортом, в совокупности различными видами единоборств, и в недавнем прошлом был постоянным участником подпольных боев без правил. В том, что он мог решить вопрос, я не сомневалась. Но опасалась опять же, что перестарается, и тогда в тюрьму въедем вместе. Он, как исполнитель, а я, как заказчик.

Нет уж. Буду своими силами справляться.

После Лары я прошлась по магазинам, вызывая у всех встречных веселые улыбки маленькой задорной мордяшкой Буси, выглядывающей из кармана легкого летнего кардигана.

Потом прогулялась в парке, посидела на зеленой травке, умиляясь на пушистый светло-кремовый комочек, с энтузиазмом катающийся вокруг меня.

Столько положительных эмоций я не получала уже очень давно. Последний раз, когда диплом получала. С отличием.

Лениво покусывая травинку, я думала о том, что в моем свободном графике работы есть множество положительных моментов. И почему я раньше вот так вот днем не выходила на прогулку? Столько всего упускала, оказывается. Так что маленькая Буся своим появлением открыла еще одну прекрасную сторону жизни.

Явившись домой уже вечером, я сразу получила дополнительный огромный позитивный вброс адреналина от охрипшего и усталого голоса за стеной, доказывающего, что номер неверный, и никакого отношения к вязке котов породы мейкун он не имеет.

Какой чудесный день!

Не сдержавшись, захихикала в голос и испуганно зажала рот ладошкой.

Стена замолчала, а потом спросила подозрительно:

– Тетя, а это не твоих ли рук дело?

Тут меня все же прорвало диким хохотом, и я повалилась на диван, под трехэтажный мат придурка, расписывающего в красках, что он со мною сделает, если я ему в руки попадусь, и взволнованный лай Буси, решившей, что со мной плохо.

Но со мной было хорошо, просто отлично. Ровно до тех пор, пока пол квартиры опять не сотрясло от диких басов. И это было вообще без музыки, просто дикий вой на одной металлической ноте, до того пронзительный, что Буся, взвизгнув, спряталась под диван.

Я сразу же разозлилась на гадского соседа. Посмел мне собаку нервировать! Она-то в чем виновата?

Я приветливо постучала металлической тарелкой о стену, звук чуть приглушили. О, может, готовы к переговорам?

– Слушай, ты, – вежливо начала я, помня, что приветствие и установление контакта – это уже половина сделки, – давай все же поговорим, а?

– О чем, теть? – голос бухтел прямо над ухом, я даже отскочила на шаг. Офигеть, совершенно картонная стена! Как я этой тарелкой металлической ее еще насквозь не пробила?

– Давай находить какие-то точки соприкосновения что ли… Часы, когда твое увлечение музыкой будет наименее травматично для меня.

– Да я же не виноват, что ты гуляешь всю ночь, а потом спишь до обеда? – возмутился сосед, – я устаю, должен же когда-то отдыхать?

– А я? – Нет, ну надо же, гад какой! Он, то есть, отдыхает, а я тут на стену лезу! – Я должна отдыхать? И я работаю ночью, сколько тебе говорить?

– Ага, – ехидно хмыкнула стена, – точки соприкосновения ищешь!

– Тварь!!!

– Климактеричка!

Металлический звяк тарелки и мощный удар басов в ответ.

Переговоры зашли в тупик.

4

Утром я опять вскочила ни свет ни заря, потому что Буся устала спать. И потребовала еды и внимания. Да, похоже, владельцам собак тяжело приходится…

Раз уж поспать не удалось, я налила какао, встретила рассвет, полюбовавшись невероятными переливами солнечных лучей в перьевых облаках у горизонта, словила отчего-то невозможный заряд бодрости и решила пойти на пробежку. Ну а что, надо же когда-то начинать? А то поправилась, работая дома. Уже сороковой размер не налезает.

Я отыскала старые треники и кроссовки, завязала волосы в пучок, укоризненно посмотрела на Бусю, выполнившую свою миссию по побудке меня и увалившуюся досыпать на освобожденную кровать, и вышла из квартиры.

Настроение было потрясающим, приподнятым и даже где-то лирическим. Ровно до того момента, пока взгляд не уперся в намалеванную жирной зеленой краской надпись у моей двери:

" Катя – овца! "

Я встала, как вкопанная, не веря глазам своим. Потом потерла пальцем уже успевшую подсохнуть краску. Акрил, похоже. Фиг сведешь.

И так разозлилась, что чуть не набросилась на соседскую дверь с кулаками. Сомнений, кто накалялкал эту мерзость, у меня не было. И имя мое знает, скот!!!

Я попыталась все же ногтем отколупать краску, испортила маникюр и взъярилась еще сильнее!

Хотела было вернуться в квартиру, постучать в ненавистную стену и высказать гаду все, что о нем думаю, но поняла, что он, скорее всего, только этого и ждет, чтоб опять обматерить меня, поэтому развернулась и пошла выполнять свою миссию.

Я хотела побегать? Я побегаю! И никакие соседские гады меня не остановят!

Спорт не отвлек от мыслей об убийстве придурка, и на нервах я пробежала гораздо больше, чем планировала. Обратно возвращалась пешком и прихрамывая. После такого хотелось только доползти до дивана и рухнуть. С чего это я решила, что спорт – это мое? Нисколько не мое!

Выйдя из лифта, я задержалась, зашнуровывая кроссовок, и услышала стук соседской двери, топот, а затем подозрительную возню.

На цыпочках я прокралась по коридору до двери, отделяющей две наших квартиры, и застала соседскую тварь прямо на месте преступления, увлеченно царапающим что-то на стене, возле моей квартиры.

От усталости и боли не осталось и следа, и я, переполненная гневом, с диким воплем: "Скотина!", бросилась прямо на спину преступника.

И, только подлетев ближе и треснув несколько раз кулаками, куда попало, я поняла, что слегка переоценила свои возможности.

Потому что парень, вздрогнув от внезапного подлого нападения, распрямился, став ровно на две головы выше меня, молниеносно перехватил мои молотящие кулаки и легко поднял за оба запястья вверх одной рукой, заставив беспомощно болтаться, еле доставая ногами до пола.

Сделал шаг, прижимая меня к двери моей же собственной квартиры, и удивленно спросил:

– Ты чего, припадочная?

Я, на секунду зависнув, потому что ну вот совсем иначе я представляла себе восемнадцатилетнего парня, опомнилась и брыкнула его ногой. Никуда не попала, но попытка была засчитана, и меня подняли в воздух и насадили на упертое в стену бедро. Мощное такое, крепкое.

Я взвизгнула и опять задергалась, после чего широкая ладонь зажала рот. Тут-то меня и накрыло осознание.

Утро. Пустой подъезд. Я одна с таким дегенератом, что и слов-то приличных не подберешь. Да еще и обездвиженная полностью! Даже крикнуть не могу!

Я испуганно замерла, уставившись в серые злые глаза, оказавшиеся внезапно очень близко от моего лица.

– Кричать будешь, овца? – тихо и грозно спросил гад, продолжая меня держать железной хваткой.

Я все же еще разок дернулась. Наудачу. Мало ли? Но нет, безрезультатно. И как это только умудрился меня так быстро и ловко спеленать?

Фыркнула ему в ладонь, признавая свое поражение, и помотала головой. Не буду. Отпусти только.

Ладонь тут же убралась с моего рта. Правда, все остальное осталось на месте.

– Пусти, скот! – яростно зашипела я и опять дернулась.

– Боюсь, а вдруг снова кинешься? – усмехнулся этот подонок, – кто вас, климактеричных баб, знает?

– Гад! Сволочь! Скотина! – я опять дернулась, выкрикивая оскорбления прямо в мерзкую физиономию, но он лишь перехватил покрепче, да подкинул меня на бедре повыше, заставив испуганно взвизгнуть и замолчать.

– Теть, у тебя если крыша едет, и ты на людей бросаться начинаешь, то надо лечиться! Или уже в дурку ехать сдаваться. – Он говорил, насмешливо кривя губы, выпаливая мне издевательства прямо в лицо. Хам малолетний!

 

– Хам малолетний! Сотри эту гадость со стены!

– А с чего ты взяла, что это я сделал?

– А кто еще? – возмутилась я.

– Да мало ли, кому ты тут на мозоль наступила, стерва!

– Ах ты! – да что же это такое! И не вырваться никак! Держит, как обучами железными сковывает! – Убирай все! И меня отпусти! Я в полицию!

– Да это мне в полицию надо, – рассмеялся он, – ты на меня первая напала! Со спины! Таракашка мелкая!

– Тварь! Какая же ты тварь! Да я матери твоей! Пусти!!!

Я не выдержала и расплакалась злыми слезами.

Сосед молча опустил меня на пол и убрал руки.

Я, еле сдерживая рыдания, развернулась, с трудом попала в замок ключами, распахнула дверь и забежала к себе.

И тут же задохнулась унизительных слез.

Гад, какой гад все же!

Выпив воды, я немного успокоилась. Ужасное происшествие совершенно выбило меня из привычной колеи. Сколько я не плакала? Боже мой, даже и не вспомню. А тут какой-то соседский ушлепок…

Стало невозможно стыдно и обидно.

Поставила кружку на стол и увидела, что на запястьях наливаются уверенным красным цветом синяки от железных пальцев соседского гада.

Кошмар какой! Припомнились его злые серые глаза, кривящиеся в ухмылке губы, щетина на щеках. И точки пирсинга на брови. Очень высокий, сильный, крепкий. Если бы точно не знала, что ему только восемнадцать, никогда бы не подумала. Сосед смотрелся моим ровесником, по меньшей мере.

Акселерация, чтоб ее. Страшно подумать, как выглядят его однокурсницы. Я, наверно, на их фоне вообще девочка пятнадцатилетняя.

Смазав синяки гепариновой мазью и утешив себя мороженым, я без сил уселась в любимое кресло и с горя уснула прямо в нем, под мерное покачивание и уютное сопение Буси.

5

– Слышь, теть? – за стеной что-то мощно грохнуло, слава богу, об пол. Мысленно изо всех сил пожелав, чтоб это была тупая башка соседа, я немного подождала, решая, можно ликовать, или пока что скорую вызвать?

– Теть! Ты спишь там что ли? Не ныкайся, я же знаю, что дома, я палил.

Да, пожалуй, что даже если тот грохот был от соприкосновения пола с пустой головой, очевидно, голове ущерба никакого не причинилось. Нечему там ущерб причинять.

– Чего тебе? – недружелюбно спросила я, рассматривая посиневшие следы от железных пальцев на запястьях и размышляя, а не пойти ли мне побои снять? А что? Отличный способ давления! В конце концов, никому не позволено вот так вот хватать, удерживать, запугивать.

Хотя, интересно, мои кулаки нанесли хоть малейший вред его каменной спине? А если да? Вдруг тоже пойдет побои снимать, мне назло? С такого гада станется… И будем мы, как дураки, друг на друга заявления писать. И все отделение над нами ржать будет…

– Я это… – стена смущенно замолчала, потом явственно раздался перетоп, словно бегемот на водопой пришел и топчется, – я тебя не сильно там… Напугал?

– Да пошел ты! – я фыркнула, вставая с кресла, пытаясь прийти в себя после незапланированного дневного сна, и топая на кухню за запеканкой, – тоже мне… Еще щенок какой-то будет мне… Я, если хочешь знать, вообще ничего не боюсь! – повысила я голос, ставя запеканку в микроволновку.

– Ага, я заметил, – съехидничала стена, – по ночам шляешься одна влегкую.

– Да какое твое щенячье дело? – возмутилась я, забыв про запеканку и подойдя к стене, – я – взрослая женщина! Мне двадцать четыре года! Я…

– Фигасе! – раздался из-за стены насмешливый присвист, – старуха совсем!

– Ах ты гад! – я подхватила незаменимую тарелку и с наслаждением грюкнула о стену, – немедленно стирай с моей стены эту гадость! А то сфотографирую и в полицию пойду, понял? Ты уже взрослый, по малолетке не пройдешь!

– Рехнулась совсем, старушка, – забубнил голос, удаляясь, – за надпись зоной грозит… Нездоровая у тебя какая-то тяга к местам лишения свободы, а, теть? Любишь одиноких брутальных мужиков?

И, пока я придумывала, что бы такое уничтожающее сказать, пол в очередной раз сотрясся, и на всю квартиру запел Круг.

Проникновенно, размеренно и очень громко!

И вот что я вам скажу! Лучше бы я Раммштайн слушала!

Я обреченно вздохнула, заткнула уши специальными шумопоглощающими наушниками, на которые пришлось недавно разориться из-за этой твари, поела и попыталась работать.

Буся забралась мне на колени, на Круга никак не реагируя.

Работа не шла. Руки дрожали, настроения не было, Круг удачно пробивался даже через хваленые наушники за двадцать пять тысяч рублей. Врут производители. Вводят покупателей в заблуждение, обещая полную тишину. Ну, или русский шансон настолько едкий, что в любые щели пролезет.

С расстройства я отложила Кошку, которая все равно не шла, а, презрительно вильнув хвостом, растворилась в темноте рисунка. Ну да, я помню, красотка, ты гуляешь сама по себе. И, наверно, тебе Круг не очень нравится…

Раскрыла заказ Вадима Петровича, который, на удивление, под шансон сваялся. Даже странно… Хотя, чего тут странного? Шинный бизнес… Как раз под такое хорошо идет. Надо взять на заметку.

Сделав наброски и накинув примерный концепт, чтоб было от чего плясать завтра, я улеглась на диван, сунула радостную Бусю под бок, и, попав в паузу между двумя песнями о девочках-пай, громко сказала:

– Вот не понимаю я одного: неужели никто не жаловался на такого скота? Ведь до первого этажа грохот. Внизу, наверно, с ума сходят не хуже, чем я…

– А не живет никто внизу, теть, – тут же раздался довольный басок из-за стены, – обе квартиры пустые. А остальным нравится!

– Дааа, – я задумчиво погладила Бусю, та, решив поиграть, с готовностью куснула меня за палец, – какая культура низкая в доме. Кто бы мог подумать…

– А, может, это ты старая стала, теть? – ехидно поинтересовался гад, ритмично грюкая чем-то тяжелым, – рок тебе не нравится, металл тоже… Я думал, хоть шансон зайдет, нихрена.

– Ты зато очень молодо выглядишь, щенок, – позевывая, съязвила я.

Настроение было почему-то умиротворенным, Буся, мягко отталкивая лапками, как котенок, с увлечением грызла мои пальцы, смотреть на нее было одно удовольствие. И мерзкий сосед уже не особо раздражал. Тем более, что шансон он наконец-то выключил и теперь топтался за стеной, громко пыхтя и гремя чем-то.

Мне даже интересно стало, что он там такое делает?

– Ты чем там бьешь о пол? – не сдержав любопытства, спросила я, – головой, надеюсь?

– Качаюсь, – пыхтение раздалось громче, за ним скрип, словно сосед сел на кресло или диван.

О, ну все понятно. Я перевела взгляд на свои синие запястья, поморщилась. Конечно, чтоб так умело и сильно схватить, надо специально тренироваться. Скот…

Но привычной ярости почему-то не ощутила. Наверно, перетрудилась. Да и соседский гад отвечал с ехидством, конечно, но без привычной озлобленности. Может, воспользоваться моментом, и все же попытаться наладить хоть худой, но мир?

Но не успела я придумать и выстроить в голове примерный диалог, как зазвонил телефон. Черт! Такой хороший момент упущен!

Я тапнула на зеленую трубку:

– Коть! – Лара звучала довольно возбужденно и очень громко, – собирайся давай! Я тут одна и мне плохо!

Я замерла изумленно, забыв отрегулировать динамик. Лара была явно не в себе, запиналась, то смелась, то плакала, на заднем фоне шумели мужские голоса и музыка. Беда. Неужели опять за старое?

Был в ранней юности за Ларой такой грех: при любом срыве ее несло, как листок в осеннюю хмарь, и обычно выносило туда, где все очень хорошо с алкоголем и все очень плохо с безопасностью. В притон, короче говоря. Там Лара обычно давала себе волю, поглощая все, что горит, и чувствуя себя звездой местного танцпола. Посетители подобных заведений ужасно радовались и проявляли инициативу. Сколько раз я ее вылавливала и спасала от горячих намерений приблудных кавалеров, не сосчитать. Сначала было страшновато, не скрою. Но опыт приходит с практикой.

Лара, дитя бомонда, гуляла, как в последний раз, ее модельная внешность делала ее звездой любой тусовки. И, конечно, желающих было без счета. И даже вполне приличные попадались. С серьезными намерениями.

Вот только Лара, со своей бедовостью, выбирала вмегда не тех. Разочаровывалась, расстраивалась, загуливала. И все шло по кругу.

Но на последнем курсе института Лара встретила Лелика, и он с первой же встречи жестко взял мою безбашенную звезду в оборот. Я, сначала неимоверно напуганная страшным мужиком в татухах, бесконечно осаждащим Лару, через какое-то время все же заметила, что Лелик, хоть и жуток неимоверно, но к Ларе относится с невозможным трепетом, буквально пылинки с нее сдувает. Никогда ни слова поперек. Будь его воля, так и носил бы все время на руках, не разрешая маленьким ножкам по земле ступать, чтоб не испачкались. При этом Лелик с несвойственной его внешности сообразительностью споро очистил ближний круг своей принцессы от каких бы то ни было особей мужского пола. Она повоевала, конечно, но потом успокоилась. Слишком счастлива была.

Я искренне радовалась за подругу, понимая, что такой бешеный нрав может удержать только очень спокойный и любящий мужчина, и была уверена, что дело идет прямиком к свадьбе.

И вот на тебе!

Лара одна, в каком-то притоне, и, судя по всему, Лелик не в курсе! Иначе бы давно уже ее там не было.

– Лара, сядь, пожалуйста, за столик, – громко и как можно более спокойно попросила я. – И выпей кофе.

– У меня нет столика! Здесь бар! И я иду танцевать на стойку! Помоги мне, мальчик… – Раздалось кряхтение, потом грохот и хриплый, совершенно пьяный смех подруги, от которого меня морозом пробило. Что же такого должно случиться, чтоб она так расслабилась?

И где, черт возьми, Лелик???

– Лара, ты как? – тревожно спрашивала я, влезая одной ногой в брючину и выискивая кофту с длинным рукавом и на пуговицах.

Судя по музыке, вырывавшейся из динамиков телефона, в платье там появляться нельзя было.

– Я? – удивленно пропыхтела подруга, – да я – супер! Супер! Приезжай, а? – последние слва она произнесла до того тихо и тоскливо, что я задохнулась и стала собираться в два раза быстрей, пытаясь попутно выяснить, в какую забегаловку занесло мою бедовую подругу.

Услышав сакраментальное "Огонек", смогла только застонать в ужасе. Из всех злачных мест своего немалого и довольно криминального района Лара умудрилась выбрать самое днище.

Набирая в приложении такси адрес, я опасалась, что машины не будет. Ну кто туда поедет, даже пусть на улице летний длинный вечер?

Но, на удивление, машина нашлась быстро.

Я вылетела из дома, как пробка из бутылки шампанского, и даже не задумалась о странности в поведении соседского гада.

За все время, что я разговаривала, музыка не врубилась ни разу.

6

– Ларочка, ложись спать, я тебя умоляю… – уже в десятый раз укладывала я беспокойную подругу, никак не желавшую угомониться. Судя по тому, какое количество спиртного сидело в ее организме, Лару должно было вырубить еще час назад. Но нет!

Каждый раз, отправленная спать, успокоенная, она через пять минут упрямо вставала и шла ко мне на кухню, пытаясь донести мысль о том, что свобода – самое главное, а все мужики – козлы! И свободой надо пользоваться, а всех козлов – прочь!

В принципе, я была с ней согласна по многим пунктам. Но выяснить, куда девался главкозел Лелик, и отчего моя подруга так внезапно сменила жизненный вектор, пока что не удалось.

Ну, допустим, сначала было не до выяснений. Пока я доехала, пока зашла, пока сняла Лару со стойки бара и оторвала от блудливых лап многочисленных поклонников ее танцевального таланта, времени на откровения не нашлось как-то.

Только предельная концентрация, упорство, умение делать лицо кирпичом и немалый подобный опыт в прошлом помогли избежать серьезных разборок.

Я, несмотря на свою малогабаритную внешность, была вполне способна оттранспортировать подругу сначала к столу, по пути отбиваясь от желающих помочь и заодно пощупать Лару, неудачно нарядившуюся в мини, а затем и к выходу из забегаловки, где уже ждало такси. Хорошо, хоть счет не пришлось оплачивать, один из поклонников уже постарался. Наверно, мужчина рассчитывал на компенсацию, но я ж не Лара! Я, в отличие от булькающей надо мной подруги, могла говорить, и высказалась по полной. После чего утащила тяжкий мой сегодняшний груз к машине, стараясь выглядеть уверенно и гордо. Чтоб никому в голову не пришло догонять и уточнять, что это такое я имела в виду.

В такси Лара начала мне сбивчиво рассказывать невозможно грустную, но абсолютно непонятную из-за пьяных слез и икания историю о своей неудавшейся любви, но уснула примерно в начале повествования.

Дома Лару разморило окончательно, я уложила подругу в кровать, оставила рядом бутылку воды и две таблетки аспирина, приткнула на пол тазик на всякий пожарный. И ушла на кухню пить чай и вызывать такси, по опыту зная, что она проспит до середины завтрашнего дня, сто процентов.

 

Но Лара, судя по всему, в этот раз пила что-то необычное, потому что буквально через пять минут возникла на пороге кухни и начала слезливо жаловаться на жизнь, козла Лелика и вообще…

Я увела, утешила и уложила спать.

Спустя пять минут она появилась на кухне снова…

Спустя полчаса акробатики мне, похоже, удалось ее успокоить. Посидев для верности еще минут десять, я решила ехать домой и вызвала машину.

Ларе я наберу завтра ближе к вечеру. Все равно раньше она не проснется, а сидеть и караулить ее сон я не могла. У меня еще работы вагон. И Буся. А вдруг соседский гад в мое отсутствие опять включал свою грохоталку? А вдруг собачка испугалась?

Возле подъезда дорогу мне перекрыла огромная фигура.

Я на инстинктах схватилась за сердце.

Вот уж точно, козел! Так пугать!

– Лелик, чтоб тебя! – прошипела сквозь зубы, еле сдерживаясь, чтоб не засветить ему по физиономии. За испуг, за нервы мои, за подругу обиженную. Правда, пришлось бы долго прыгать, чтоб дотянуться до его лица. Но я бы очень старалась!

Лелик, виновато сгорбившись и пробубнив извинения, немного сдвинулся, и я поняла, что до него уже кто-то дотянулся. И не раз. Физиономия, и так не отличавшаяся красотой (непонятно, что Лара, такая красотка, нашла в этом чудище), была основательно подправлена. Особенно досталось многократно уже ломанному носу и губам.

Я даже злорадство не стала подавлять.

– Что, – ехидно спросила, обходя его по дуге, – хорошо погулял?

– Коть… Как она?

Ну надо же, вид прямо бабочки – капустницы. Нежной однодневки! И глазки мы опустили, и ручки мы сжали умоляюще. А костяшки-то сбиты, и на пальцах кровь.

– Нормально. Спит. Я домой. Сами разбирайтесь.

У меня не было желания разговаривать с ним. Явно накосячил, пусть и находит выход из положения сам.

У меня и так день был плохой.

С самого утра не задался.

Сначала один придурок малолетний чуть не убил прямо возле двери собственной квартиры, затем уснула так неудобно в кресле-качалке, что до сих пор шею ведет, потом четыре часа работала под чудесное музыкальное сопровождение (спасибо тебе, мой маленький мерзкий сосед!), и апогей шикарного дня – отгрузка пьяной подруги домой и полчаса веселых танцев с бубном в попытках ее успокоить и уговорить не искать дальше приключений на свою пятую точку.

После всего этого, разговора еще с одним мудаком я не потяну просто. Физически.

– Я… Боюсь чего-то. Может, останешься, а, Коть?

А вот это уже интересно! То есть, про Ларин променад по злачным местам мы не в курсе, иначе бы не выглядели, как виноватый буйвол. И наглость, конечно, нереальная!

– А ты наглец, приятель, – я развернулась, изучая это чудо природы медленно и зло, и не собираясь просвещать его насчет Лары. Пусть уж сама как-нибудь. Если вообще с ним говорить будет. – То есть, накосячил, а теперь за мой зад прячешься? А ты не думаешь, что я первая тебе яйца оторву, если подруга попросит?

Он виновато помялся.

Подъехавшее такси нетерпеливо гуднуло, Лелик развернулся, резво подскочил к двери водителя и что-то тихо сказал ему.

Ну все, прощай моя машина, судя по выражению лица шофера, сейчас он свистанет так, что покрышки оставит здесь, истерично крича по рации, чтоб поставили мой номер телефона в черный список.

И пойду я до дома пешком. Хотя нет! На Лелике поеду! Ездовой козел будет!

Но машина осталась на месте, а лицо Лелика, возвращавшегося ко мне, казалось уже более спокойным.

– И что же ты такого натворил, Леля? – решила все же поинтересоваться я, раз уж застряла тут с ним.

– На бой пошел… – Лелик опустил глаза, заметно стыдясь.

– Да ладно! – не поверила я, прекрасно помня жуткие войны подруги с этим кровавым увлечением ее парня. Она, собственно, и не подпускала его к себе так долго, не рассматривала, как хоть какой-то вариант для отношений, именно по этой причине.

В итоге Лара сумела настоять на своем, согласившись съехаться с ним только тогда, когда с боями будет покончено, и взяв по этому поводу Самую Суровую Мужскую Клятву.

Я была свидетельницей всей этой ситуации, и прекрасно знала, что пережила подруга, пока не добилась своего.

Лара вообще человек миролюбивый, пацифистка, можно сказать. Лелика она увидела в одном из подпольных клубов, куда ее привел, желая пустить пыль в глаза, какой-то очередной мажор-ухажер. У нее их полно было всегда. Высокая, невозможно красивая, она подрабатывала на досуге фотомоделью и участвовала в показах. Неудивительно, что такая девушка была популярна. Я рядом с ней всегда смотрелась маленькой болонкой при шикарной гончей.

Мажор, я думаю, сильно пожалел о своем решении, потому что Лару мало того, что оскорбило даже предположение, что ей может понравиться подобное зверство, так еще и последние шансы на продолжение общения потерял. Потому что именно тогда, в толпе, задыхающаяся от омерзения и практически теряющая сознание от вони крови Лара встретилась глазами с Леликом.

Лелик пропал сразу, как увидел. Проиграл тогда бой, потому что сосредоточиться не смог. Из-за того, что его вырубили прямо на ринге, впервые, кстати, за всю профессиональную карьеру, Лелик не смог сразу заявить свои права на шикарную шатенку.

Поэтому встречал на следующий день с букетом цветов у института. И дождался только того, что красотка просто мимо прошла, даже не глянув. Сморщив носик брезгливо.

После этого Лелик закусился, и наш спокойный университет насладился нереальной историей ухаживаний, осадой крепости, с рассыпанием букетов роз под окнами аудиторий, сделанными на заказ баннерами напротив входа с признаниями и комплиментами и применением всего остального, безотказно действующего на девушек, арсенала.

Лара отбивалась долго. Возмущалась, жаловалась на приставучего поклонника, ругалась, даже прилюдно била его по страшной физиономии. Лелик сносил покорно все издевательста, только глазами влюбленно хлопал.

И методично прореживал территорию, не оставляя рядом с красоткой ни одного поклонника.

За что опять получал по морде, но терпел. И ждал. И продолжал принимать превентивные меры.

И дождался в итоге.

Лара сначала обратила на него внимание. Сложно не обратить внимание на того, кто всегда рядом. А потом присмотрелась. И тоже пропала.

Лелик был счастлив так, что его страшная физиономия даже стала казаться вполне себе ничего. Правда, Лара уверяла, что он очень красивый парень, но тут, как говорится, свое чудовище…

В итоге основное и единственное условие, выставленное Ларой, было вполне логичным. Подпольные бои – дело, конечно, прибыльное, но грязное и опасное. А Лара страшно боялась за своего парня, буквально с ума сходила каждый раз, когда он дрался.

И Самая Суровая Мужская Клятва была нерушима. И Лелик был на седьмом небе. И Лара – тоже.

И вот теперь я не могла поверить, что он взял, и все разворотил! Неудивительно, что Лара с катушек слетела.

Тут сразу же полезут мысли о том, что, может, он не первый раз так обманул? И, может, не только в этом? А отсюда и до самых страшных идей недалеко.

Вот точно, козел! Так все феерически…

– Козел! – припечатала я его и попыталась обойти, но Лелик придержал за руку, довольно деликатно, но так, что не вырвешься.

– Коть…Ну ты права, козел… Но, понимаешь, она машину хочет… И квартиру получше… А тут такой вариант подвернулся… Я думал, она не узнает…

– А она узнала, значит?

– Узнала, – уныло кивнул Лелик. – Мне только после боя сказала ее подружка, что случайно сдала… Овца, – он скрипнул зубами, отворачиваясь, – типа, она не знала ничего, болтанула просто так. А Лара не поверила. Так она страницу на сайте открыла, показала прогнозы и всякое такое.

– То есть еще и реклама была? – удивилась я тупости, – а чего ты ждал, друг мой тупой?

– Была… Я ж, типа, чемпион, типа в спорт вернулся…

Ну все понятно. Скорее всего, было написано так, что не понять, разовое это мероприятие, или Лелик давно и плотно изменяет Ларе с рингом. Дурак. Она ж не простит его никогда. И не поверит никогда больше. А он точно с катушек слетит тогда, дурак, последние неотбитые мозги растеряет.

– Выиграл хоть?

– А то!

Ну да, повод для гордости, чтоб его…

Вот что с ними делать?

Я постояла, подумала. В конце концов, можно один раз сделать поблажку. Или нет?

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17 
Рейтинг@Mail.ru