Мария Ворожей
Вызов Кьянаха
– Сожжет? Затопчет? Перекусит? – бубнил Кьянах, даже не глядя на происходящее.
У Ириты пересохло горло, и она поспешила глотнуть вина. Фарая забила крыльями сильнее, норовя взлететь, и Элиот прикрикнул на драконицу. Прикрикнул на драконицу? Ирита сделала еще глоток. Лицо Янарды посерьезнело, царящее за столом веселье вмиг потухло. Кьянах положил голову рядом с тарелкой и тяжело выдохнул, проиграв в борьбе сну.
Сам вынудил и даже не смотрит!
Ирита обиженно отвернулась и устремила взгляд на Элиота. Стеклянные пузырьки в набедренной сумке стали жечь кожу.
Раствор росы. Нет. Зачем? Бурая гибица остановит кровь. Но не оживит! Если бы я знала, дала бы выпить настой сосредоточия!
Ирита мысленно пробежала по содержимому сумки. Там, за стеклом и пробками, плескались разного цвета и вязкости зелья, или жижи – как называл их Элиот. В чем Ирита была уверена – так это в них и своих знаниях, но сейчас всё казалось бесполезным. Сейчас всё решит только сам Элиот и злющая драконица. Это их состязание, и ни склянки, ни она сама здесь не помогут. Это вопрос чести.
Элиот начал медленно обходить Фараю сбоку. Драконица следила за ним, поворачивая голову, и нервно прихлопывала крыльями – только оступись, неловко дернись, и тебе несдобровать. Элиот не отводил взгляда, старался дышать спокойно и глубоко, но сердце его, неистово стучащее по обратной стороне ребер, норовило сбить ритм этого укротительного танца. Он одновременно понимал и не понимал, что делает. На службе он работал с мальчишками над их физической подготовкой и фехтованием, но не с драконами. Элиот только наблюдал, как это делают другие, и обрывки воспоминаний теперь вставали перед глазами, чтобы он, соблюдая границы контуров, точно так же вытянул руку или переместил ногу.
…показать свой характер, уверенность, силу!..
Кто же это сказал?
Лицо говорящего расплылось, имя затерялось в событиях, лишь голос звучал четко.
…хоть проблеск слабости, и всё! Поскачешь на лошади, коль целым останешься!
Фарая фыркнула, прожигая Элиота прямым немигающим взглядом. Ее черные зрачки расширились, оставив от золотой радужки тоненькую каемку.
– Я сейчас на тебя вскарабкаюсь, – твердым голосом сказал Элиот, но каких усилий это стоило! – Мы взлетим, и ты меня не сбросишь. Договорились?
Ноздри Фараи раздулись. Она втянула в свое нутро запах чужака, норовя содрать его с кожи весь, поглотить этот будто только ей видимый ореол. Элиот подошел ближе; еще пара шагов, и он коснется чешуи на левом боку драконицы. Фарая переступила с лапы на лапу, скрежеща когтями о камни, дернула хвостом, и Элиот краешком глаза увидел, как сверкнуло шипастое охвостье, отразив свет факелов.
– Молодец, Фарая. Ты умная, красивая драконица.
Она боднула воздух перед собой, скаля остроконечные зубы.
– Сильная! Таких в королевской армии лишь один – Квазар. Знаешь его?
Утробно рыкнув в ответ, Фарая прошла вперед, явно стремясь зайти за спину. Элиот тут же твердым шагом сменил позицию, и они вернулись к прежней расстановке. Драконица отдернула голову, кажется, удивившись такому развитию событий, и Элиот, воспользовавшись сиюминутным замешательством, уверенно шагнул вперед. Выставленная ладонь уперлась в холодную, шершавую, жесткую как камень чешую.
– Вот так, – спокойно сказал Элиот, продолжая смотреть драконице в глаза.
Фарая громко задышала, медленно свирепея от наглости чужеземца. Приоткрыв пасть, она зажгла глотку, и лицо Элиота осветилось, как если бы он стоял перед костром. Пришлось прищуриться, но взгляд остался прямым.
– Ни к чему меня запугивать. Я не желаю тебе зла. Мне нужно только прокатиться. Один раз. Больше я к тебе и не приближусь. Понимаешь?
Пасть закрылась, щелкнули зубы, Элиот тут же схватился за выступающие чешуйки размером с ладонь и, словно карабкаясь по скале, забрался на спину Фараи. Он сел, как пришлось, и у него дух захватило от восторга и той мощи, что ощутил под собой. Ни один, самый лучший конь, не мог сравниться с этим! Элиот чувствовал напряжение Фараи, как каждый мускул под крепкой броней лишь ждет момента сорвать тело в дикий рывок. Эта драконица невероятно сильна – и с этим нужно считаться.
Фарая встрепенулась, махнув крыльями, и Элиот едва успел схватиться за гребень между ее лопатками, чтобы не упасть.
– Оу! Полегче, Фарая! – попросил Элиот и поспешил добавить: – Пожалуйста!
Фарая, гордо подняв голову, прогарцевала по вымощенной камнем площадке, заворачивая по спирали. Элиот так крепко ухватился за все, что было перед лицом, так крепко прижал ноги к спине драконицы, что ощутил отголосок приближающейся судороги. И это имея за плечами многолетние каждодневные занятия на службе. Как же справлялись другие?
Нужно немного расслабиться. Это как на лошади. Дракон – просто большая лошадь. Большая лошадь… Способная летать…
Фарая остановилась в центре площадки, встав мордой к столу. Ирита, побледневшая, сжавшаяся, оттого ставшая еще меньше, неотрывно смотрела на Элиота с немой мольбой в глазах, заклиная справиться с вызовом Кьянаха. В ответ он улыбнулся, но получилось неубедительно.
– Держись крепче! – крикнула Янарда мелодичным, поставленным голосом.
Элиот кивнул, но держаться еще крепче уже не мог. Он бросил взгляд на Кьянаха и выругался про себя – тот спал, уткнувшись лицом в стол.