Мария Владимировна Устюгова
Моя прекрасная прабабушка
Ушаковы быстро поняли, что их новая родина – это не просто земля, а целый мир возможностей. Близость к китайской и маньчжурской границам открывала невероятные перспективы для торговли.
Спиридон Петрович научился говорить на простом китайском, завёл знакомства с купцами из пограничных городков. Они меняли русские товары – ткани, металлические изделия, муку – на китайский фарфор, шёлк и чай.
– Восток – дело тонкое, – любил повторять он. – Здесь каждое слово на вес золота.
Через полтора года родился Максим – сын земли.
Он рос неординарным ребёнком. С малых лет он впитывал языки – русский, отчасти китайский, слышанный от соседей и отцовских торговых партнёров. Высокий, склaдный, с быстрым умом и цепкой памятью.
Когда ему исполнилось десять, отец брал его с собой в дальние поездки. Максим видел, как устроен мир на границе империй – мир торговли, переговоров, хрупкого межнационального баланса.
– Запоминай, сынок, – говорил Спиридон. – Граница – она не только линия на карте. Это целый мир, где каждый шаг – это диалог.
Так начиналась история семьи Ушаковых – простых крестьян, ставших частью великого переселения, частью истории освоения восточных рубежей Российской империи.
Маленькая Настя. Становление
Лесково, тихое село на краю необъятной Российской империи, где земля дышит первозданной силой, а небо касается тёмно-зелёных сопок Забайкалья, было совсем не похоже на парадные картинки столичной жизни. Здесь каждый клочок земли был завоёван упорством и трудом, каждый день – борьбой за существование.
В самом начале лета 1904 года, когда черёмуха цвела белыми метёлками, а в нижних долинах таяли последние пятна весеннего снега, в семье Андрияна Петровича Колобова родилась девочка. Назвали Анастасией – в честь бабушки по материнской линии.
Андриян Петрович был человеком сурового склада. Высокий, широкоплечий, с резкими чертами лица, он напоминал корявый сосновый корень – крепкий, неломающийся. В его глазах всегда читалась твёрдая решимость и глубокое понимание законов сибирской жизни. Он умел всё: и землю пахать, и телегу чинить, и скотину держать. Мать Анастасии, Евдокия Михайловна, напротив, казалась истощённой и малозаметной, словно тень среди бесконечных домашних забот.
Маленькая Настя унаследовала от отца упорство, а от матери – мягкость и наблюдательность. С самого детства она была необычным ребёнком: темноволосая, с раскосыми зелёными глазами, которые выдавали какую-то далёкую, инородческую примесь в роду. Соседи исподтишка перешёптывались, что в их семье, наверное, есть китайская или маньчжурская кровь – слишком уж экзотичны были черты лица девочки.
Улица в Лесково была единственная – широкая, утоптанная телегами и конскими копытами. Деревянные дома с резными наличниками, крытые дранкой или толем, стояли плотно друг к другу. Каждый двор – это целый мир: куры, гуси, огородик с картошкой и капустой, небольшой сарай для скота.
Маленькая Настя обожала бегать босыми ногами по траве, её тонкие длинные косички, заплетённые матерью с утра, развевались на ветру. Холщовое платьице, выстиранное до белизны, всегда было в пыли и траве после долгих игр во дворе.
Особенно ей нравилось наблюдать за кроликами – пушистыми и осторожными. Она могла часами сидеть рядом с их клетками, придумывая невероятные истории об их жизни. Фантазия у девочки была богатая, воображение – безграничное.
Окружающий мир был для неё огромной загадкой. Китайцы и маньчжуры, которые жили по соседству и часто бывали в селе, казались ей существами из другой реальности. Их непонятная речь, странная одежда, манера общения – всё это восхищало и притягивало маленькую Настю.