полная версия

Мария Никольская
Предание о балии

– И это все, что осталось от вашей армии? – усмехнулся Земирад, стараясь скрыть за фальшивой уверенностью расползающееся чувство страха.

Что-то действительно было не так, Колояр оказался прав. Даже воздух этом в прокля́том лесу был другим, тяжелым и густым, Земираду вдруг стало трудно дышать.

– Ваше величество, – почти издевательски проговорила Есения, – видимо, вы забыли, чем закончилось последнее нападение на Гринхорн. Кто приходит в этот лес с дурными намерениями, пропадает здесь навсегда.

Великий Олень вдруг издал низкий протяжный гул, от которого у Земирада, казалось, зазвенели все кости. Несколько секунд все было тихо, и гвардейцы стали напряженно оглядываться по сторонам. И только Земирад подумал, что все обошлось, как земля содрогнулась. По ней пошла рябь, и жизнь, спавшая несколько веков, пробудилась, готовая разорвать их на части.

– Убить оленя! – резко закричал он, сразу догадавшись, кто управляет ужасом, скрытым в недрах земли.

Несколько гвардейцев ринулись на хранителя леса, однако не успели достигнуть цели. Гигантские зеленые лозы, словно смертоносные щупальца вырвались на волю. Будто сама земля Гринхорна протянула свои покрытые мхом и травой руки, чтобы остановить их. Могучая сила отбросила их от Великого Оленя, словно те ничего не весили. Остальные гвардейцы в страхе попятились, но они знали, что за предательство им грозит смерть. Земирад развернулся к матери, быстро приказав ей куда-нибудь спрятаться, и надеялся, что она хоть раз в жизни послушает. Затем он обратился к своим людям:

– Не дадим этим животным сломить нас! Разобьем их раз и навсегда!

Он первым бросился вперед, верным мечом отсекая щупальца и пробивая себе дорогу к Великому Оленю. На поляну высыпали все звери, что сражались с ними у врат в Гринхорн. Земирад понимал, что сейчас они были на своей территории, а значит, у них было преимущество. Его единственным шансом на победу было убить хозяина леса. Вокруг короля царило пекло, кровожадные лозы разрывали солдат на части, а других утаскивали под землю. Медведи, волки, дикие кошки добивали остальных когтями и зубами. Оборотень в своем зверином обличии прикрывал Надию, и Земирад отстраненно подумал, что похоже матери так и не удастся сегодня свершить свою месть. Все они были слишком заняты битвой и оставили Великого Оленя без защиты, что ему и было нужно. Подобравшись к хозяину леса с правой стороны, Земирад занес над ним меч.

Ему помешал взгляд Великого Оленя. Глаза цвета сочной весенней зелени, казалось, проникли ему под кожу, и дальше, прямиком к сердцу. Он увидел себя со стороны, свое детство под гнетом жестокого отца и неутолимую жажду завладеть лесом – единственное, что передал ему Радислав. Увидел смеющиеся глаза Софии, как в них погас огонь привязанности, превратившейся в страх. Великий Олень будто давал ему шанс передумать, покаяться. Слабый отзвук вины мелькнул в сердце Земирада. Но он зашел слишком далеко, слишком многим пожертвовал ради этого момента.

В глазах Великого Оленя на секунду мелькнула жалость, а затем три огромных щупальца пробили землю и напали на Земирада. Теперь нужно было только выжить. Острым мечом он безжалостно сек гиганта. Когда Земирад отрубил одно из щупалец, монстр грозно взревел, и еще четыре конечности поднялись на поверхность. Один против шести – Земирад размахивал мечом, но силы были неравны. Зеленое кольцо продолжало сужаться вокруг него, пока не обвилось вокруг ребер и не перекрыло дыхание. Меч выпал из ослабевшей руки. Монстр схватил Земирада и поднял его высоко, к кронам деревьев.

В последний миг король увидел пронзительную синеву неба, такого чистого, словно бойня, разворачивающаяся под ним, была сном. Ребра затрещали, пустив по телу обжигающую боль. А затем была лишь пустота.

Глава 32

Есения, как и все на поляне, замерла, когда древние защитники Гринхорна подняли короля к небу. С высоты полета орла его тело рухнуло вниз, а затем земля забрала Земирада с собой, не оставив ничего оплакивающим его гвардейцам. Увидев, что король мертв, они наконец бросились прочь, подальше от проклятого леса, несущего гибель.

Битва была окончена… но не для всех. Густую тишину разорвал громкий вопль, словно раненое животное билось в предсмертной агонии. Из-за дерева, обагренного кровью людей и жителей Гринхорна, пошатываясь, вышла Велина. В ее дрожащих руках был арбалет, что бросил кто-то из гвардейцев.

Ирбис сразу же зарычал и присел, готовясь к атаке, но Велина целилась только в Надию. Ее глаза горели бешеным огнем, теперь ей нечего было терять, и она обратила свой гнев на ту, кого она ненавидела много лет.

– Ты… это ты во всем виновата! – прошипела она. – Ты убила моего сына!

Надия спокойно смотрела на королеву-мать, будто они были на приеме, а смертоносная стрела не целилась ей в сердце.

– Вашего сына убила непомерная жажды власти, – бросила она. – И в этом нет моей вины.

– Сначала ты забрала моего мужа, что помешался на тебе, словно мальчишка, – будто не слыша ее, продолжила королева-мать. – Ты соблазнила его своими чарами, а теперь мой сын мертв из-за твоего предательства.

Пока она говорила, Атана тихо кралась позади Велины, ее рыжий хвост разметал листья, когда она приготовилась прыгнуть. Все произошло слишком быстро. Видимо, краем глаза королева-мать заметила лисицу, и понимая, что это ее последний шанс отомстить, выпустила стрелу в Надию.

Есения не думала. Что-то большее, чем инстинкт, заставило ее броситься к Надии и оттолкнуть ее с пути смертельного удара. Грудь пронзила острая боль, словно тысячи костяных игл мгновенно вонзились в ее тело. От силы удара Есения отшатнулась, мир закружился перед глазами, и она упала на спину. Густой гул в ушах приглушал все звуки, но она различила, как раздался пронзительный вой, а затем, спустя пару секунд, рядом с ней рухнул Оборотень.

– Есения… Есения, сейчас…  – лихорадочно бормотал он, прижав ее к себе.

Она уткнулась носом в его голую грудь, и ее окутал запах теплого дерева и молодой зелени. Никогда она еще не была так близко к нему.

– Я сейчас выдерну стрелу, не смей умирать, слышишь! – прорычал Оборотень, и грудь вновь разорвало жгучей болью, когда он зажал рану ладонью.

Туника сразу намокла, горячая кровь заструилась из раны, и Есения чувствовала, как по капле жизнь утекает из нее. С трудом она положила ладонь поверх скользкой руки Оборотня, умоляя его посмотреть ей в глаза.

– Слишком поздно, – прошептала она, во рту появился привкус меди. – Прошу, дай мне уйти.

– Никогда… – сквозь зубы пробормотал он, продолжая давить на рану. – Ты не оставишь меня, я не позволю!

– Я всегда лишь хотела… чтобы меня приняли, и чтобы… полюбили. Ты дал мне все это, Оборотень. Ты стал… моей мечтой, – прошептала Есения, и его протяжный вой был последним, что она услышала.

***

Мир вокруг напоминал старый сон, который при пробуждении никак не удается вспомнить. Есения стояла посреди Рощи Предков, древние дубы шелестели зелеными ветвями, а в воздухе разливался терпкий запах лета. На ней был чистый лазурно-голубой сарафан, а грудь больше не разрывалась от жгучей боли.

Низкий, могучий, как гроза, голос позвал ее вперед. Ведомая им, Есения вышла на поляну, где должны были стоять идолы. Но вместо гладкого дерева ее ждали семеро богов и богинь.

Молодая русоволосая Лада нежно улыбалась ей, словно говоря, что бояться нечего. Статная Мокошь, с косами, переплетенными пшеничными колосьями, чуть наклонила голову, приветствуя ее. Сварог и Перун – оба плечистые и черноволосые, строго глядели на Есению, но в глазах их не было гнева. Словно в насмешку над угрюмыми богами, юный златовласый Хорс хитро улыбнулся и подтолкнул локтем Стрибога, что задумчиво перебирал струны гуслей.

Есения перевела взгляд на Велеса, который рядом с остальными богами и богинями казался великаном. Его мощную голову венчала корона из оленьих рогов, в густую каштановую бороду были вплетены костяные бусины и звериные клыки. Он внимательно оглядел Есению, а затем довольно хмыкнул.

Она замерла, охваченная трепетом при виде богов и богинь, что стояли перед ней, как обычные люди. Она рухнула на колени, коснувшись лбом густой листвы.

– Встань, избранная балия, дочь Велеса, – пророкотал голос рядом с ней, и Есения встретилась взглядом с главным богом Элейнии.

Род был точно таким, каким рисовали его во всех преданиях. Седовласый старец с пронзительными полуночно-синими глазами, он серьезно смотрел на нее из-под кустистых бровей. Есения поднялась и тихо спросила:

– Где я, создатель всего сущего?

– Разве ты не узнаешь это место? – удивился Род.

– Да, но почему вы здесь?

– Ты в Прави, балия, – густым, как липовый мед, голосом проговорил Велес. – Так он выглядит для тебя.

– Душам смертных не место в Прави, но для тебя, избранная балия, мы решили сделать исключение, – лукаво бросил Хорс, словно тысячью солнечных лучей оживив поляну.

– Так я… мертва? – осторожно спросила Есения.

– Это зависит от тебя, – пронзил ее взглядом Род. – Ты можешь вернуться в Явь… или присоединиться к своей матери в мире Светлой Нави.

Вина пронзила Есению острым клинком. Только из-за нее мать погибла страшной смертью, не будь она так упряма, то уговорила бы ее покинуть Хорсан гораздо раньше.

– Не тревожь свое сердце напрасными сожалениями, – нежно проговорила Лада, словно прочитав ее мысли. – Твоя мать приняла тяжелую смерть, но теперь ее душа свободна в мире Нави.

– Ее смерть открыла врата в Гринхорн… – сквозь слезы проговорила Есения. – Но как мне справиться с этой болью?

– Балия, жертвой была не твоя потеря… а твоя жизнь, – мягко проговорил Велес. – Ты отдала ее добровольно, защитив другое существо. Это и откроет врата в лес, пророчество было исполнено.

Сердце сжалось, отказываясь верить в горечь истины.

– Так гибель моей матери была напрасной? Земирад убил ее просто так? Как вы могли допустить это? – воскликнула Есения, на миг забыв, где она находится, и как могут разъяриться боги и богини на ее обвинение.

– Судьбы всех людей и существ переплетены тонкими нитями, – острым, как наточенный серп, голосом произнесла Мокошь. – Даже боги не всегда могут предугадать, когда нить порвется.

– Значит, моя нить уже оборвалась, раз я стою здесь? – нахмурилась Есения.

– Лишь истончилась. Твое время еще не пришло, – сверкнув охровыми глазами, ответила богиня. – Сейчас в твоих руках перерезать ее или сплести вновь… не многим дается такой выбор.

Встретиться с матерью, попросить прощения за все зло, что причинили ей по вине Есении. Ее сердце страстно желало этого… но насмешливые глаза цвета голубоватого льда не позволяли согласиться. Как может она покинуть Оборотня, чья жизнь так прочно переплелась с ее?

– Что ты решила, балия? – нахмурил густые брови Род.

– Пожалуйста, верните меня в мир людей… – прошептала Есения, низко поклонившись создателю всего сущего.

– ДА БУДЕТ ТАК! – разящим громом разлился по поляне его голос, и она почувствовала острое жжение в груди.

Есения согнулась пополам, багровая дымка затуманила глаза, когда живительная сила проникла в нее, заставляя сердце забиться вновь.

***

Оборотню казалось, что он сошел с ума от горя. Он изо всех сил прижимал к груди Есению, отказываясь признавать, что ее тело, все еще такое теплое, было лишено жизни. Он молился всем богам и богиням, что мог вспомнить. Скорбь, казалось, сгустилась в воздухе. Надия безмолвно опустилась рядом с ним, прикрыв его плащом, но Оборотню было все равно. Он готов был просидеть так сотни лет, если потребуется, только бы она вернулась.

Неровный стук ее сердца показался ему насмешкой надежды, что жестоко обманывала его разум. Но тут он повторился, и Оборотень замер, когда рваная рана на груди Есении начала затягиваться. Резкий вдох разорвал тишину, и она открыла глаза.

– Есения… – рука предательски дрожала, когда он убрал жемчужную прядь с ее лица. – Как… как это возможно?

Оборотень почувствовал, как Надия рухнула на колени рядом с ним.

– Есения! – зарыдала она. – Хвала богам и богиням, ты жива!

– Почему ты голый? – хрипло спросила Есения.

Оборотень с трудом усмехнулся, хотя все, чего ему хотелось, – это также разрыдаться от облегчения.

– Знаешь, как-то не было времени одеться, пока ты умирала у меня на руках, – бросил он.

Есения коснулась его щеки, ее лазурно-карие глаза серьезно сощурились, словно она готовилась дать обещание.

– Благодаря богам и богиням я вернулась, Эйрон. И больше не покину тебя.

Она ухватилась за его руку и, пошатываясь, встала. Казалось, ее связь с этим миром еще не была достаточно прочной, и Оборотень крепко прижимал ее к себе, готовый с боем вырвать ее из мира мертвых, если потребуется. Больше он ее не потеряет.

– Есения, прошу, прости меня… – тихо проговорила Надия, глядя под ноги. – Эта стрела предназначалась мне.

– Ты не виновата, и даже не смей думать обратного! Это было моим решением, и я не жалею о нем, – строго посмотрела на нее Есения и перевела взгляд на Велину, что лежала без сознания. – Что с королевой?

– Когда ты упала, я почувствовала такую ярость. Похоже, я перестаралась со своей силой. Она жива, просто… слегка забылась.

«Будь я на твоем месте, я бы не оставил ее в живых», – прорычал Оборотень про себя.

Оставшиеся члены Совета подошли к Есении и почтительно поклонились. Битва забрала больше жизней, чем кто-либо готов был отдать. Ксантина и Адамун пали, и теперь по ним будут проводить ритуал прощания в течение семи дней. Атэнэйс ласково потерлась о бок Есении, проговорив:

– Я так рада, что ты выжила, балия.

– Кстати, как это произошло? – прорычал Иазэн. – Никогда еще мы не видели, чтобы мертвые возвращались к жизни.

– Боги и богини решили, что мое время еще не пришло, – улыбнулась Есения.

Затем она перевела внимательный взгляд на Великого Оленя и добавила:

– Вы знали о том, что жертвой была моя жизнь, а не жизнь моей матери, верно?

– Да, боги поведали мне об этом, – чуть кивнул головой он. – Но я не мог вмешиваться. Это должно было произойти только по доброй воле. Ты прошла испытание, избранная балия.

– Так теперь врата в Гринхорн вновь открыты для людей? – спросила Надия.

– Да, раз пророчество было исполнено. Надеюсь, люди докажут, что они достойны того, чтобы обладать нашими знаниями, – вздохнул Великий Олень.

Глава 33

Когда София открыла глаза, она сначала не поняла, где находится. Крошечные затхлые покои ей не принадлежали, а шелковое нижнее платье было вызывающе-алого цвета. Никогда бы королева не позволила себе такую безвкусицу, неужели Анисья переодела ее, пока она, измученная долгими родами, прилегла отдохнуть? Да и вообще, кто перенес ее сюда? Разве что Земирад придумал новые способы наказать ее.

Станимир… ее маленький сынок, где он? В панике София попыталась позвать Анисью, но из горла донесся лишь задушенный хрип. Приподнявшись на локтях, королева поразилась, как затекло тело всего за пару часов. Страх за сына заставил ее упрямо сползти с кровати, но едва она выпрямилась, как сразу рухнула на ледяной каменный пол. По лицу потекли слезы отчаяния. Да что с ней такое?

Все оставшиеся силы ушли, чтобы подтянуть свое непослушное тело к дубовой двери. Ладонь, удар которой был не тяжелее птичьего крыла, опустился на дверь, но, хвала богам и богиням, кто-то услышал ее безмолвный крик. Плечистый немолодой стражник, появившийся на пороге, ошарашенно застыл.

– По… помоги мне, – прохрипела София, и тот мгновенно наклонился и поднял ее на руки, словно она весила не больше ребенка.

– Ваше величество, вы проснулись… – неверяще пробасил стражник, вновь опустив ее на ненавистную кровать. – Я сейчас позову кого-нибудь.

– Нет! – поддавшись мгновенному ужасу, смогла выдавить София. – Не… оставляй меня… одну.

Словно поняв ее состояние, стражник чуть наклонился. Его теплые зеленовато-карие глаза смягчились, и он успокаивающе ей улыбнулся.

– Ваше величество, то, что вы очнулись – великая радость для всего королевства. Но позвольте знахарю осмотреть вас.

– Очнулась? – проговорила София.

С каждым словом ее голос креп, словно вспоминая, как слушаться хозяйку.

– Вы спали два года, моя госпожа, – осторожно проговорил стражник, и сердце ее похолодело.

Она тяжело опустилась обратно на подушки и даже не заметила, как стражник покинул ее.

***

Спустя пару часов по всему замку, она уверена, уже разлетелась весть о «чудесном пробуждении королевы». Стражник, которого звали Огнеслав, привел к ней двух знахарей, а также Ведомира, а потом встал у изголовья ее кровати, словно готовый дать отпор любому врагу, что угрожает ей.

«Боюсь, от моего мужа тебе меня точно не защитить», – мрачно усмехнулась про себя София.

Знахари долго осматривали ее, не найдя никаких недугов, кроме разве что истощения да слабых мышц. Королева была благодарна им за то, что вновь почувствовала силу в ногах от их мазей, но сердце по-прежнему разъедал гнев. Где они были, когда она валялась в постели два года?

Это все еще не укладывалось у нее в голове. Она помнила, как, взглянув на рыжеватую головку сына, прикрыла глаза, а потом… все было будто покрыто вязким слоем тумана. Ведомир рассказал, что Земирад отправил Станимира к ее родителям в Зэлию. То, что король избавился от их ребенка, совершенно не удивило Софию, но мысль о том, сколько она пропустила, легла на сердце тяжелым камнем. Ее драгоценный сын рос без нее, разделенный с ней Замятным морем.

Когда знахари удалились, София, стараясь сдержать ярость, спросила у Ведомира:

– Где сейчас король?

Она догадывалась, что Земирад приложил руку к ее двухлетнему отсутствию, и хотела поглядеть в его лживые глаза.

– Земирад повел армию в лес Гринхорн, – вздохнул старик. – Боюсь, я не смог помешать ему.

– Так он все-таки добился своего… – прошептала София. – Надеюсь, теперь его непомерной жажде придет конец.

– Это… еще не все новости, ваше величество, – осторожно добавил Ведомир.  – Весть пришла совсем недавно… войско короля было разбито, остатки гвардейцев сейчас стекаются обратно к замку.

Сердце на миг замерло, терзаемое одновременно надеждой и горечью.

– Советник… король мертв? – побледнела София.

– Боюсь, что так, моя госпожа.

Столько лет… разочарования и боли, страхов, сожалений. Неужели все закончилось? Она вдруг освободилась от клетки, но не знала, что теперь делать с этой свободой. Еще до того, как она уместила в сердце эту оглушающую весть, она решила, что первым делом вернет сына домой.

Ее королевские покои, оказывается, заняла мать короля. Эта старая ведьма всегда смотрела на Софию свысока, так что она совсем не удивилась такому повороту. Решив разобраться с Велиной позже, она вызвала служанок, и ее скромные покои наводнили незнакомые девушки. Они лишь отвели глаза, когда София спросила, где Анисья, и королева поняла, что больше никогда не увидит свою пожилую защитницу. Еще один родной человек, с которым разлучил ее Земирад.

Служанки помогли Софии надеть громоздкое верхнее платье, расшитое золотом, а медные волосы, отросшие почти до пола, убрали в тяжелые косы. Рубиновая корона ощущалась на голове совсем чужой, но королева должна была показать всем, что не беспомощна, несмотря на долгое «отсутствие». Огнеслав ждал ее за дверью, чтобы проводить во двор замка. София хотела лично встретить остатки армии короля.

Командир Колояр, желчный и неприятный человек, едва увидев ее, стал похож на огромную жабу. София, стараясь сдержать смех, выслушала его опасения по поводу ее здоровья.

– Благодарю вас, командир, я прекрасно себя чувствую.

– Но, ваше величество, теперь, когда войско разбито, нам нужно…

– Я сама решу, что нам нужно, – отрезала София, вмиг став серьезной. – Теперь, когда мой муж… погиб, я встану во главе нашего королевства, пока мой сын не вернется домой. Так что осторожнее с советами, командир.

Колояр побледнел от злости, но София уже не смотрела в его сторону. Ее внимание привлек небольшой отряд, который не был похож на бегущих с битвы гвардейцев. В центре шла совсем юная девушка с косами цвета лунного луча. Несмотря на хрупкость, казалось, что именно ей подчиняются все остальные. Оборотень, ищейка Земирада, шел рядом с девушкой. София напряглась, заметив на его руках неподвижное тело Велины. Как бы ни относилась София к королеве-матери, она не могла позволить, чтобы та пострадала. Поэтому она строго бросила все еще пыхтящему рядом Колояру:

– Позовите сюда стражу. Мы не знаем, с какими намерениями прибыл сюда этот отряд.

– Сразу ясно, с какими, – проворчал командир, но пошел выполнять ее приказ.

София вновь обратила взгляд на странную маленькую группу и среди нее вдруг узнала Надию, придворную балию короля Радислава. Королева была уверена, что она умерла четыре года назад. Видимо, это была еще одна ложь Земирада. Чуть позади балии следовали уж совсем невероятные существа: темно-рыжая лиса и олень с ветвистыми рогами. Когда первое удивление прошло, София поняла, что это существа из Гринхорна.

Советник Ведомир шустро сбежал по ступеням замка, за ним следовал отряд из пяти стражников. «Будто такое жалкое количество охраны защитит меня от балий», – фыркнула про себя королева. Огнеслав – ее молчаливый страж, который, похоже, возомнил себя ее защитником, напрягся, когда отряд подошел ближе.

– Ваше величество, – тихо произнес Ведомир, наклонившись к ней. – Я понимаю, все выглядит худо, но, прошу вас, выслушайте балию.

София и сама поняла кто перед ней, когда девушка с белыми волосами шагнула вперед. Ее разные глаза сразу говорили о ее даре.

– Ваше величество! – звенящим от напряжения голосом произнесла она. – Меня зовут Есения, я была балией в этом замке. Мы очень ждали вашего пробуждения и рады, что вы в добром здравии.

– А уж как я рада… – пробормотала София, улыбнувшись про себя от такой пылкости юной балии. – Что вы сделали с королевой-матерью? – строго произнесла она.

– Королева пострадала в битве, – уклончиво ответила Есения. – Но она будет в полном порядке… когда немного отдохнет.

Увидев Ведомира, девушка расплылась в радостной улыбке и почтительно ему кивнула.

– Так что же вам нужно? – стальным тоном спросила София. – Вы пришли обменять Велину на помилование?

– Что? – побледнела балия. – Нет, ваше величество, мы пришли с доброй вестью.

– Едва ли весть о смерти короля можно считать доброй, – покривила душой королева.

– Мы соболезнуем вам, – мягко проговорила лисица. – Битва окончена, обе наши стороны понесли большие потери. Сейчас от вас зависят дальнейшие отношения с Гринхорном, будь они мирные или нет.

Ее янтарные глаза испытывающе оглядывали Софию, пока она старалась справиться с потрясением. Она конечно читала предания о том, что существа из Гринхорна говорят, но это все равно было… странно.

– Мы здесь по поручению Великого Оленя – защитника леса, – присоединился олень. – Он послал нас вместе с избранной балией, чтобы сообщить, что лес откроет свои врата для людей, если вы будете поддерживать мир.

София прекрасно знала о планах Земирада. Он собирался выжечь лес дотла, и со стороны Великого Оленя было странно предлагать открыть врата после такого предательства.

Видя ее сомнения, Есения вновь обратилась к ней:

– Ваше величество, я прошу лишь выслушать нас.

Положение Софии в замке сейчас было шатко, как никогда. Она не могла ошибиться в своем решении, однако мысль о том, что она сможет наладить мир с лесом, приятно грела ее душу.

– Что ж, хорошо, – наконец выдохнула она. – Сейчас мы отправимся в замок, и вы расскажете мне все, что произошло в Гринхорне.

***

Неделю длился Вящий траур, когда Элейния прощалась со своим королем. Несмотря на то, что Земирад не был милостивым правителем, подданные отовсюду стекались в Хорсан, чтобы помолиться в храме Рода и поглазеть на новую королеву. Перемены всегда пугают, и люди пока сомневались в Софии, однако весть о мире с прославленным лесом Гринхорн была добрым знаком даже для самых недоверчивых сердец.

Наконец настал тот день, когда Ратные вновь встретились с существами из леса. После того как Есения рассказала королеве все, София приняла решение лично приехать в Гринхорн и выказать свое уважение Великому Оленю. В качестве исключения, он позволил королеве посетить лес, и они о чем-то долго говорили у Мирового древа. Есению удивило, что хозяин леса открыл тайну божественного дуба одной из Ратных, но, как всегда, доверилась его мудрости.

Когда торжественная процессия вернулась в замок, королева вызвала Есению к себе. Ее ореховые глаза, сначала такие недоверчивые, теперь тепло ее поприветствовали. После смерти короля, она заняла его мнитые покои, где принимала советников и раздавала приказы.

– Теперь, когда мир с Гринхорном заключен, что ты планируешь делать? – сразу перешла к делу София, откинувшись на спинку бархатного зеленого кресла.

Этот вопрос сбил Есению с толку. В бешеном колесе, в которое превратилась ее жизнь за последнее время, не было места мыслям о будущем.

– Я… не знаю, ваше величество, – наконец растерянно ответила она.

– Ты можешь остаться в замке и быть посредником между людьми и лесом… но есть и другой путь. Мой сын сейчас в Зэлии. Я бы с радостью вернула его домой сама, но теперь я глава этого королевства и не могу отлучаться надолго. Я отправляю делегацию и хочу предложить тебе поехать вместе с ней.

– Но зачем?

– Признаюсь, мне было бы спокойнее, если бы за Станимиром присмотрела балия… да и настоящий оборотень тоже пришелся бы кстати, если кто-то посмеет напасть на принца. Уверена, Оборотень поедет с тобой, если ты попросишь, – хитро усмехнулась София.

Есения почувствовала, какими горячими стали щеки от намека королевы. После того, как боги и богини вернули ее к жизни, Оборотень не выпускал ее из виду, и ни для кого больше не были секретом его чувства к ней.

– Ваше величество, но, если я уеду, кто будет связываться с Гринхорном? – смущенно пробормотала Есения.

– Надия согласилась вновь стать балией при Ратных, если я пообещаю безопасность ее семье. Если ты примешь решение отправиться в Зэлию, мы справимся.

– Так вы знаете…

– Что это она держала меня в магическом сне? – приподняла бровь София. – Да. Она рассказала мне обо всем, что сделали с ней короли. Мне было нелегко принять правду, но я справилась.

– Ваше величество, могу я подумать над решением? – наконец произнесла Есения.

– Конечно. Но недолго, делегация уплывет через неделю.

Есения вышла из покоев Софии и отправилась туда, где всегда ей думалось лучше всего. Оранжерея встретила ее благоуханием цветов. Этот сад словно вновь вернулся к жизни, почувствовав, что его хозяйка пробудилась ото сна. На скамье у фонтана сидела Елена. После того, как погиб король, Есения почти ее не видела. Она ухаживала за матерью, которая так и не оправилась от битвы. Здоровью Велины ничего не угрожало, но она не могла смириться с гибелью сына.

От яркой девушки с огненными волосами и заразительным смехом, какой Елена была раньше, почти ничего не осталось. Принцесса словно потускнела, вуаль скорби опустилась на ее лицо, а синевато-черное траурное платье печально охватывало ее фигурку. Услышав шаги, она посмотрела на Есению, а затем вновь перевела взгляд вперед.

– Зачем ты здесь? – безжизненным голосом спросила принцесса.

– Я пришла подумать, но теперь рада, что увидела вас, – осторожно ответила Есения.

– Я постоянно прихожу сюда. Здесь никто меня не тревожит.

– Я соболезную вашей потере, Елена.

Неожиданно принцесса резко вскочила, а ее лицо превратилось в уродливую маску гнева.

– Не смей соболезновать мне! – прорычала принцесса.

– Елена…

– Ты не имеешь права на это, ведь именно ты виновна в смерти моего брата! Я помогла тебе сбежать, и как ты мне отплатила?

Есения растерялась от такой атаки. Ей не было жаль короля, ведь он причинил ей страшную боль, однако принцесса любила брата, и ее можно было понять.

– Елена, – постаралась убедить она принцессу, – король сам избрал такую судьбу. Когда он пришел в лес…

– Не надо перекладывать вину на Гринхорн, Есения! Я знаю, кто вел их в бой. Неужели ты думала, что после всего мы сможем быть друзьями? Каждый раз при виде тебя я буду вспоминать смерть брата. На следующей неделе мы с матерью уплываем в Тэйнерию, ее родное королевство. Она больше не может оставаться здесь, как и я. Мы покинем Элейнию навсегда, и не обижайся, но я бы никогда не хотела видеть тебя снова.

Едва Есения успела оправиться от хлестких слов принцессы, как та уже покинула оранжерею.

***

Есения отыскала Оборотня в библиотеке. Развалившись в кресле, словно у него было все время мира, он лениво листал какой-то фолиант в изумрудно-зеленой обложке.

– Что, решил подтянуть знания о богах и богинях? – улыбнулась Есения.

– Подумал, что мне стоит изучить страну, в которую мы, возможно, скоро отправимся, – фыркнул в ответ Оборотень.

– Так ты уже знаешь…

– Что королева предложила нам уплыть в Зэлию? Да. Вопрос только в том – хочешь ли ты этого?

Есения опустилась в кресло напротив и вздохнула.

– Пока я не могу решиться. Сам знаешь, Зэлия связана для меня… не с очень уж приятными воспоминаниями.

– Ты о Селинии? – прорычал Оборотень, словно ему тоже пока было трудно держать себя в руках.

– Да, но еще в Зэлии живет Дианзэ. Мы не очень хорошо поладили, и это неудивительно, но что, если она захочет отомстить или…

– Или что? – внимательно посмотрела на нее Оборотень. – Ты ревнуешь?

– Нет, я…

– Есения, иди сюда, – строго произнес он, протянув к ней руку.

Раздраженно выдохнув, она приняла его ладонь и в тот же миг оказалась на коленях Оборотня, носом уткнувшись в его шею. Есения замерла, жар пополз от ее лица ниже, пока не охватил все ее тело. Дыхание перехватило, когда Оборотень устроил ее поудобнее, словно они сидели так уже тысячи раз. Есения почувствовала его усмешку и поняла, что его забавляет ее скованность.

– Неужели ты до сих пор сомневаешься в моих чувствах к тебе? – удивительно серьезным голосом спросил он.

– Конечно нет! – вспыхнула она, подняв глаза.

– Тогда тебе нечего бояться, – нахально улыбнулся он. – Дианзэ не причинит тебе вреда, я об этом позабочусь.

– Мне кажется, что нужно посоветоваться с Великим Оленем, – сменила Есения тему, сгорая от смущения. – Он проводник богов и богинь, может, он подскажет мне решение.

– Хорошо, отправимся в Гринхорн… как только я решу выпустить тебя из плена, – лишь его хищный взгляд стал ей предупреждением, когда Оборотень накрыл ее губы своими.

***

Великий Олень, как всегда, ждал ее под Мировым древом. Его зеленоватые глаза приветственно сощурились, когда она низко поклонилась хозяину леса.

«Я знаю, зачем ты пришла, балия, но, боюсь, я не дам тебе ответа», – услышала она его низкий голос в голове.

– Я лишь хотела спросить, правильно ли я поступлю, оставив Элейнию… оставив Гринхорн.