Мария Никольская
Предание о балии
Глава 16
– Яра, кто принес письмо? – побледнела Есения.
– Я не знаю, госпожа. Когда я пришла, оно уже лежало на столе, – испуганно сказала Яра. – А что такое, что там написано?
Есения взяла себя в руки и улыбнулась:
– Ничего такого, я просто удивилась, вот и все. Спасибо, Яра, можешь идти.
Когда она вышла, Есения, подождав пару минут, выскользнула вслед за ней. Теперь оставалось только найти покои Оборотня, что было не так уж просто, ведь все слуги давно спали, и спросить было не у кого. Она вспомнила, как связь помогла Оборотню найти ее в резиденции Гостивара, и решила попробовать.
Не зная, как протянуть нить между ними, она сосредоточилась на своем даре, как делала всегда. Однако увидеть она смогла только парочку крыс в подвале замка, да толстого дымчатого кота на кухне, который, словно почувствовав внимание, лениво приоткрыл один глаз. Милое создание, но совсем не похожее на дикую серебристую кошку, что она искала.
Тогда она просто представила Оборотня, его льдистые глаза, насмешливо прищуренные, бледную кожу, пересеченную тонким, как костяная игла, шрамом, упрямо сжатые губы… которые еще недавно впивались в ее так крепко, словно мир скоро перестанет существовать. Жар зазмеился по ее лицу, в груди стало тесно, и тут она не увидела его, а скорее, просто поняла, в какую сторону нужно идти.
Связь вела ее на этаж ниже. На каждой лестнице и развилке Есения знала, куда нужно повернуть. Покои Оборотня, как ни странно, оказались прямо под ее. Она помедлила лишь секунду перед тем, как постучать в тяжелую дверь. Спустя пару мгновений она распахнулась, и Есения уткнулась взглядом в грудь Оборотня. Очень голую, сбивающую с мысли, грудь.
– Есения, в чем дело? – нахмурился он, словно каждый день так ходил перед ней. – Сейчас не время обсуждать то, что произошло…
– Мне оставили послание, – перебила она, стараясь не опускать взгляд ниже его глаз.
– Послание? О чем ты?
Оборотень набросил рубашку (спасибо тебе, Велес-покровитель), и Есения быстро рассказала ему о письме. Говорить, правда, было почти не о чем, ведь Яра не знала, кто его оставил.
– Мне это не нравится, но я бы пока не стал бить тревогу, – нахмурился Оборотень. – Я поспрашиваю слуг, может, они заметили, кто принес послание. А ты пока будь осторожнее на всякий случай. Старайся не ходить никуда одна.
Несмотря на то, что Оборотень, казалось, не был сильно обеспокоен письмом, оно не давало Есении покоя. Кому она успела причинить зло, раз ее пытаются выгнать из замка?
***
Утром Есения, помня предупреждение Оборотня, попросила Яру проводить ее в библиотеку. Едва ли служанка смогла бы защитить ее от реальной угрозы, но с ней было все же спокойнее. Тяжелые фолианты с хрусткими, как тонкое печенье, страницами уже готовы были открыть ей свои тайны, и Есения снова потеряла счет времени.
Очнулась она, услышав звонкий гул Солнечного круга Хорса, извещающего о том, что настал полдень. Бронзовый диск, что стоял на внутреннем дворе замка, не уступал красотой тому, что был перед храмом богу Роду, только размеры его были меньше. Подошло время обеда, после которого Есения должна была встретиться с Оборотнем.
Увы, он не оправдал ее надежд. Никто из слуг ничего не слышал о послании.
– Сегодня я хотел провести для тебя небольшую тренировку. Ты давно не использовала свой дар, пора это исправить, – отвлек ее Оборотень от тревожных мыслей.
– Ты забыл, что я пыталась использовать свой дар, однако ничего не вышло.
– Значит, сейчас тебе представится случай доказать обратное.
Оборотень решил отвести ее в Крильский лес, подальше от замка, где она смогла бы спокойно пользоваться силой. Едва они вышли из резиденции Ратных, как сразу окунулись в бурлящий, как котел с травяным сбором, Хорсан. Громкие крики торговцев и приказы моряков с причаливших кораблей создавали вечную разноголосицу. Сегодня ветер принес с собой настоящую осень, и Есения зябко куталась в короткую, расписанную рыжими и алыми листочками душегрею.
Не задержавшись в городе, Есения и Оборотень пошли дальше, по Основной улице на выход из Хорсана. Старые клены и изящные березы в Крильском лесу росли так близко друг к другу, что хлесткий октябрьский ветер был здесь едва слышен. Однако осень потихоньку добиралась и до их объемных крон и нежных листьев, сейчас лишь слегка подкрашенных огненно-желтой краской. Здесь было так тихо, что, казалось, в мире больше никого не осталось, только боги присматривали за нетронутой человеком землей. Оборотень отвел Есению на небольшую поляну, сплошь усеянную охровой календулой, и ее сразу окружили разноцветные бабочки.
– Помнишь, как ты в первый раз воспользовалась своим даром? Это было как раз на такой поляне, – улыбнулся Оборотень.
– Да, – вздохнула Есения. – Тогда у меня все получилось, я была так счастлива. Но теперь… после случая с лошадью на площади я стала сомневаться в своей силе.
– Именно поэтому я и привез тебя сюда. Тебе нужно вспомнить, как управлять даром, вновь поверить в него. Начнем с простого. Представь кролика, как тогда.
Есения закрыла глаза и сосредоточилась на внутренней силе, чувствуя, как сначала покалывание, а затем тепло начало струиться внутри нее. Она представила кролика, что выскакивает на поляну. Не открывая глаз, она знала, что зверек действительно сидит там. В этот раз она попыталась не просто вывести его куда она хотела, она попыталась пообщаться с ним, как с существами в резиденции Гостивара. Она словно проникла в его суть, увидела его жизнь в этом лесу: рождение, семью, хищных зверей, что охотились на него. Чувствуя его страх, Есения постаралась успокоить его, дать понять, что ему ничего не грозит, и наконец отпустила.
Когда она очнулась, казалось, что прошло несколько часов. Небольшая усталость была малой ценой за то, что сила вновь наполняла ее изнутри. Оборотень растянулся рядом с ней на цветастом покрывале, не мешая и не подгоняя.
Теперь Есения решила призвать животное покрупнее. Закрыв глаза, она увидела лису, что была неподалеку. Настроившись на нее, Есения попыталась наладить связь. И вновь увидела рождение, нору, где копошились маленькие лисята, голод и охоту.
Обретая связь со своим даром, Есения вновь чувствовала себя целостной. Устав от мысленных путешествий, она устроила небольшой перерыв, повалившись рядом с Оборотнем. В корзине, что он прихватил с собой, нашлись ароматные пироги с грибами, алые яблоки и терпкий ржаной квас. После сытного полдника Есению разморило, и она вяло наблюдала за пышными облаками, что стремительно нес ветер.
– Как ты думаешь, если с моим даром все в порядке, что произошло на площади? – наконец спросила она. – Почему я не смогла остановить лошадь, ведь раньше все получалось?
Оборотень лег на бок, лицом к Есении, и сказал:
– Я как раз хотел это обсудить с тобой. Чем дольше я думаю о том, что произошло, тем сильнее мои подозрения. Когда мы были на площади, нужно было думать и действовать быстро, и тогда я не придал значение своему чутью. Однако сейчас я понимаю, что кто-то, похоже, блокировал твой дар.
– Блокировал мой дар? – Есения резко села, сбросив сытую истому. – Но зачем?
– Видимо, кто-то хотел, чтобы ты не смогла справиться с лошадью. Наша связь не только помогла мне найти тебя, но и подсказала, что кто-то словно вмешался в твою силу.
– Ты хочешь сказать, меня хотели убить? – побледнела она.
– Этого я пока не знаю. Но сначала этот случай с лошадью, затем письмо с предупреждением…
– Ты думаешь, эти события связаны? Что письмо подбросил тот же человек, что вмешался в мой дар?
– Пока рано судить. Однако тебе нужно быть внимательнее и осторожнее. Я постараюсь не выпускать тебя из вида, но я не всегда могу быть рядом. Тем более скоро вернется король.
– Я еще даже не начала помогать королю. Зачем кому-то желать мне зла?
Оборотень тоже сел, внимательно глядя на нее.
– Я выясню это, обещаю. А пока не верь никому во дворце, только мне.
– Надеюсь, завтра, когда я пойду с советником Ведомиром в город, меня никто не захочет убить… – вздохнула Есения.
– В город с Ведомиром? – удивился Оборотень. – С чего бы тебе с ним идти?
– Не знаю, вчера мы обедали вместе, и он позвал меня сопровождать его в Хорсан по делам.
– Не нравится мне, что ты пойдешь одна. Но я знаю, что Ведомира всегда сопровождают стражники, когда он выходит в город, так что я за тебя спокоен. Однако… все же будь осторожна.
– Не волнуйся, буду.
С каждым словом они приближались все ближе друг к другу. Есения потянулась к Оборотню, но он резко отпрянул. Не глядя на нее, он глухо произнес:
– Есения, то, что произошло после выступления… больше не повторится. Я по-прежнему твой защитник, но этим чувствам я не могу доверять, не могу доверять себе.
– То есть ты готов так просто отказаться от меня? – вспыхнула Есения. – Со мной ничего не случилось, ты остановился вовремя…
– А если бы нет? – процедил Оборотень, прожигая ее взглядом. – Если бы ирбис вырвался и причинил тебе боль? Как бы я жил с этим? Говори, что хочешь, но я опасен для тебя.
– Ты, как всегда, все решаешь один! Не смей отмахиваться от нас, словно это ничего не значило, словно наш поцелуй не перевернул все, что было раньше!
– Я выбираю твою безопасность, а не мимолетную страсть, Есения. Надеюсь, со временем ты поймешь.
Внутри нее словно что-то треснуло и осыпалось осколками, раня все на своем пути. Если для Оборотня это была лишь страсть, то для нее он стал целым миром… миром, что он расцветил новыми красками, а теперь заставил помутнеть, как засыпанное пылью стекло. Связь между ними теперь стала насмешкой над ней.
Не сказав ни слова, она поднялась и отправилась к замку, не откликаясь на настойчивый зов Оборотня.
Глава 17
Все, чего хотелось Есении – это забиться в свои покои и никого не видеть, пока в груди не перестанет саднить. Однако она дала обещание Ведомиру, и ничто, особенно раненая гордость, не могло его нарушить.
На следующий день ближе к обеду советник ждал ее на каменном мосту. Его сопровождали четыре стражника, которые держались чуть поодаль. Едва Есения подошла, как Ведомир сразу спросил о ее здоровье. Видимо, как ни пыталась она скрыть свою боль, лицо ее выдало.
– Не волнуйтесь, советник, я здорова. Просто плохо спала, – улыбнулась Есения, и они двинулись в путь.
Погода сегодня была под стать ее настроению: тяжелые тучи закрывали небо, а резкий ветер так и норовил забраться под душегрею. Есения мысленно поблагодарила Яру, что та дала ей теплые рукавицы, расшитые жемчужными бусинами.
Ей приходилось пристраиваться к шагу Ведомира, ведь она всегда ходила стремительно, словно маленький корабль под попутным ветром. Советник, как мог, развлекал ее историями о городе. В квартале Искусств сейчас было тихо, до вечерних представлений было далеко, и лишь артисты сновали туда-сюда, занимаясь своим делами. Ведомир чуть запыхался, и Есения предложила ему немного посидеть у фонтана на Главной площади. Изумруды на дне фонтана придавали воде зеленоватый морской оттенок.
– Помню, сколько было споров у короля и его отца по поводу этих фонтанов! – вдруг хмыкнул советник.
– Предыдущий король не хотел украшать их?
– Да, ему казалось все это расточительством: вставлять в фонтаны драгоценные камни. Радислав был… недоверчивым человеком, он говорил, что камни непременно украдут. Земирад же в ответ возражал, что такие фонтаны станут особенностью Хорсана и приманят еще больше приезжих гостей из других королевств.
– Земирад в итоге, как мы видим, победил в споре? – улыбнулась Есения.
– Нет, – усмехнулся Ведомир, – боюсь, тогда он не смог уговорить отца. Однако когда тот умер, уже ничто не мешало новому королю делать с городом что он хочет.
У Есении остался странный осадок от этого разговора, однако не успела она подумать об этом, как Ведомир уже поднялся на ноги.
– Пойдемте дальше, Есения. Дела не ждут.
Покинув Главную площадь, они направились в квартал Мастерских. Советнику нужно было посетить район Знахарей. Он занимал совсем крохотную часть квартала, однако жил будто своей жизнью.
Дома в районе Знахарей отличались от квартала Мастерских – у них были разноцветные острые крыши. На домах висели обереги, стекла были расписаны символами богов, а на подоконниках стояли деревянные и каменные идолы. Над входами в дома сушились травы, Есении они напомнили об Анастасии.
На секунду она словно перенеслась в детство, когда мать учила ее отличать полезные и целебные растения от дурных. Есении тогда было около десяти летних пор, и она наткнулась в лесу на ядовитую траву – ясенец. Через несколько часов все ее руки были покрыты волдырями. Анастасия прикладывала к ранам тысячелистник, чтобы снять воспаление, однако Есения еще долго страдала от встречи с этим коварным растением.
Ведомир вытащил ее из размышлений, сказав:
– Мне нужно зайти здесь к одному знахарю. Вы пока идите, прогуляйтесь по кварталу Мастерских.
Есения ничего не имела против. Она не готова была вспоминать об Анастасии и хотела поскорее сбежать из района Знахарей. Один из стражников тенью последовал за ней, когда Есения отправилась к мастерским.
Каких только здесь не было! Портные предлагали в витринах фасоны на любой вкус: от нарядных сарафанов и тонких, покрытых изящной вышивкой, рубашек, до струящихся шелковых платьев, какие носили при дворе короля. В кожевенной мастерской была выставлена самая разнообразная обувь: от мягких, крохотных туфель, до крепких на вид зимних сапог, а также перчатки, большие сумы, разноцветные переплеты книг и все, что могло понадобиться проходящему мимо путнику.
Над ювелирной мастерской покачивалась металлическая вывеска, на которой драгоценными камнями была выложена яркая оранжевая птица, напомнившая Есении феникса из резиденции Гостивара.
В прозрачной, как воздух, витрине на бархатных подушечках, были разложены диковинные украшения. Подвески в виде экзотических птиц, сережки с драгоценными камнями. Взгляд Есении привлекла изящная брошь. Серебряный ирбис такой тонкой работы, что она невольно залюбовалась, напомнил ей об Оборотне, и сразу сердце сжалось от горечи. Если она не может смотреть даже на брошь, как она взглянет ему в глаза?
– Приглянулось что-то? – неожиданно раздался рядом голос Ведомира.
– Нет-нет, я просто немного задумалась, – слегка покраснела Есения.
Советник проницательно взглянул на нее, но ничего не сказал.
– Вы закончили свои дела? – поскорее сменила она тему. – Мы отправляемся обратно в замок?
Ведомир помолчал немного, собираясь с мыслями, а затем произнес так тихо, чтобы не услышали стражники, стоявшие в нескольких шагах позади:
– Мой поход в район Знахарей был не единственной моей целью. Боюсь, я немного слукавил, позвав вас с собой.
В ответ на удивленный взгляд Есении Ведомир продолжил:
– В квартале Ремесленников живет один мой друг. Ему сейчас приходится нелегко, какая-то хворь отравила весь его скот. Я надеялся, что вы сможете понять, что с ним.
– Конечно, я с радостью помогу, – нахмурилась Есения. – Однако к чему такая скрытность? Я бы в любом случае пошла с вами.
– Не знаю, как отреагировал бы король, узнав, что вы выполняете свои обязанности, скажем так, на стороне.
– Но король еще не вернулся из Горниграда, так что вы зря переживали. Отведите меня к своему другу, я сделаю все, что в моих силах.
Квартал Ремесленников был скромнее своих братьев. Дома здесь были попроще, словно они не нуждались в яркой, завлекающей чешуе, чтобы люди приходили сюда. Сам их вид говорил о строгости и серьезности дела, которым здесь занимались. От большой кузницы, отмеченной Звездой Сварога, веяло жаром, а воздух, казалось, звенел от ударов тяжелого молота.
Ведомир задержался у кузницы, а затем неожиданно нырнул в самое пекло, прямо к мужчине, что сам был похож на Сварога, бога-покровителя кузнецов. Высокий и широкоплечий, как старый дуб, с окладистой рыжей бородой, он не обращал внимания на зевак, сосредоточенный на работе.
Есения решила подождать его снаружи, но даже на улице ей стало жарко в плотной душегрее. Советник перебросился с кузнецом парой слов, и наконец строгое лицо гиганта смягчилось. Кликнув откуда-то из глубины щуплого мальчишку, он бросил ему наставление, а затем они с Ведомиром вышли из кузницы.
Серьезные серые глаза оглядели ее с ног до головы, а затем кузнец спросил:
– А это кто с тобой, Ведомир? Твоя внучка, не иначе?
– Нет, Озим, – тихо произнес советник. – Это ответ на все твои молитвы.
Скупая улыбка преобразила лицо кузнеца, вмиг сделав его мягче.
– Ну что ж, пойдемте. Объясните мне, кому я это там молился.
Вслед за Озимом они прошли вглубь квартала и оказались перед небольшим деревянным домиком с потрескавшимся забором. Он был еще скромнее, чем остальные, но опрятный снаружи. Дом напомнил Есении жилище Милоша, и она вдруг заскучала по другу. Внутри было чисто, везде здесь чувствовалась заботливая рука, что даже в бедности не опускается до грязи. Пахло свежестью выстиранного белья и пряными травами.
– Вот уж не думал, что удостоюсь такой чести, чтобы сам советник короля ко мне пожаловал! – хмыкнул Озим, тяжело опустившись на узкий стул, что надсадно заскрипел под его весом. – Первуши дома сейчас нет. Это моя жена, – пояснил он, глядя на Есению.
– Ну, значит, передавай ей пожелание всех благ, и детям тоже, – улыбнулся Ведомир.
Затем он стал серьезным и произнес, глядя на Озима:
– Это Есения, балия короля. Она поможет тебе с твоим скотом.
Кузнец побледнел.
– Ведомир, ты привел балию в мой дом? Ты знаешь, что будет со мной, если король узнает?
– Что король с вами сделает? – нахмурилась Есения.
Обменявшись взглядом с Ведомиром, Озим осторожно сказал:
– Балии служат только королю. Они не могут приходить в дом каждому встречному и помогать в пустяковых делах.
– Разве гибель вашего скота – это пустяк? Тем более вы друг Ведомира, поэтому я с радостью помогу.
Озим подумал пару секунд, затем, видимо, поняв, что терять уже нечего, произнес:
– Пойдемте, провожу вас в загон.
Выходя из дома через заднюю дверь, Есения спросила:
– Если вы кузнец, то зачем вам скот?
– Надо же как-то кормить семью, – нахмурился Озим.
Не успела Есения спросить, что он имел в виду, как они уже подошли к загонам. Здесь был небольшой курятник, чуть подальше загон, где лежали парочка коз, а справа жевала траву одинокая корова.
– Как они у вас умещаются на таком маленьком дворике? – поразилась Есения.
– Ничего не поделать, приходится скрывать, что у нас есть скот. Разводить его запрещено.
От расспросов Есению отвлекли животные, вернее, их состояние. У них с Анастасией тоже были куры и корова в Удолии, и она сразу поняла: что-то не так.
Куры, обычно носившиеся туда-сюда, здесь были вялыми. Они будто во сне ходили по курятнику, наталкиваясь друг на друга. Ни козы, ни корова не обратили внимание на гостей. Козы лежали почти не шевелясь, лишь подняли к ним белые головы с маленькими рожками, корова же просто не реагировала ни на какие звуки.
– Вот о чем я говорил, – повернулся Озим к Ведомиру. – Уж не знаю, что за хворь поразила их, но куры не несутся уже неделю, а козы и корова не дают молока.
Есения решила начать с коз, потому что они показались ей самыми больными. Она открыла загон и подошла к ним. Сосредоточившись на своем даре, она проникла вглубь животных. Хворь, что оплетала их изнутри, была похожа на ту, что свела с ума коня в Горниграде, однако здесь ее было больше. Черные нити обернули каждый орган внутри животных. Есения начала вытягивать их из первой козы. Это оказалось не так-то просто, хворь цеплялась за бедное животное, причиняя ему невыносимую боль. Коза бешено кричала, пока Есения окончательно не выдернула хворь. Голова резко закружилась, и она пошатнулась. Крепкая рука Озима вовремя подхватила ее, не дав распластаться на земле.
– Никогда не видел дар балий в действии, – восхищенно пробормотал он.
– Ваш скот отравили дурманом, – медленно произнесла Есения. – Я уже видела такое однажды. Дурман сводит с ума, медленно и болезненно убивая жертву.
Услышав это, Озим нахмурился.
– Кажется, я знаю, кому могло прийти это в голову, – задумчиво пробормотал он. – Мой сосед не знал, как обращаться со скотом, и он у него весь перемер. Тогда-то он и позарился на мой. Он предлагал мне его продать ему, но я отказал. Я предполагал, что он может затаить обиду, но чтобы отравить… Ничего, я с ним разберусь. Ты остальных-то сможешь вылечить? Что-то ты бледная совсем.
– Мне понадобится время, но да, думаю смогу, – сказала Есения, выпрямившись. – Хворь оказалась очень сильной, она цепляется за животных, я потратила много сил только на одну козу. Сейчас я попробую вылечить вторую, а затем мне нужно будет передохнуть.
– Что ж, тогда не откажись пообедать со мной, в знак… моей признательности. Как раз восстановишь силы.
Есения согласилась, и Озим с Ведомиром ушли в дом, чтобы ей не мешать. Вырвав яд из второй козы, она осталась почти без сил. Пошатываясь, она зашла в дом, где Озим сразу подскочил к ней и помог присесть в кресло. Он подал ей кружку горячего чая и, когда Есения сделала глоток, спросил:
– Твой дар всегда отнимает столько сил?
– По-разному. Этот яд – действительно гадкий, он меня сильно истощает.
– Я никогда раньше не разговаривал с балией, – признался Озим. – Мне всегда было интересно, как действует ваш дар. Это больно?
– Нет, – слабо улыбнулась Есения. – Это будто солнечный свет, который наполняет меня изнутри. Затем он становится горячее, и, когда он переполняет меня, ему нужен выход. Тогда я и могу помогать животным… или разговаривать с ними.
– Тяжело, наверно, жить с такой ношей?
– О, это не ноша! – возразила Есения. – До недавнего времени я вообще не знала, что у меня есть дар, но всегда чувствовала, что отличаюсь от других. Когда мне помогли осознать свою силу – я будто стала единым целым. Для меня мой дар – не проклятие, он и есть я.
– Для такой молодой девушки вы размышляете удивительно мудро, – улыбнулся Ведомир.
– Озим… – решилась Есения. – Почему, чтобы прокормить свою семью, вы разводите скот? Разве работа кузнеца не приносит вам дохода?
Озим посмотрел на Ведомира, взглядом советуясь с ним, а затем произнес:
– Все мои доходы, что я получаю с кузнечного дела, – идут на налоги королю. С каждым годом они растут все больше и больше. Несколько лет назад мы могли спокойно отдавать дань и оставалось достаточно, чтобы жить не голодая. Однако сейчас налог вырос настолько, что многие семьи попросту не могут себе позволить заплатить его, а еще нужно кормить детей. Каждый из нас выживает по-своему. Держать скот запрещено, но мы стараемся, пряча его от стражников короля. Это опасно, но что поделать.
– Король Земирад так сильно поднял налоги, что вы не можете кормить семьи? Но как же так! – возмутилась Есения.
– Хорсан кажется процветающим городом, – сказал Озим. – Однако его держат на плаву богатые приезжие из других королевств. Ты не заметила, что по набережной не гуляют простые рабочие и мастера? У нас просто нет на это времени, каждая минута – это монета, идущая в семью.
Есения решила, что она поговорит с королем об этом, когда он вернется. Она не могла так просто оставить то, что поданные короля голодают. После этого она едва ли смогла впихнуть в себя пироги с капустой, что предложил ей Озим, ей казалось, что каждым куском она объедает его семью. Сейчас она могла помочь лишь одним – вылечить животных.
Есения закончила уже под вечер. Ей пришлось еще раз выпить чаю, чтобы немного окрепнуть. Голова кружилась, ей казалось, что она бежала несколько дней без остановки. С каждой хворью, что она вытягивала, она словно сама наполнялась изнутри гнилой отравой, ее тошнило, будто она наглоталась болотной воды. Но все было не напрасно, все животные теперь были совершенно здоровы.
– Я хочу отблагодарить тебя за помощь, Есения, – произнес Озим и, не обратив внимания на ее возражения, исчез в глубине дома.
Спустя минуту он, почти смущенно, протянул ей кинжал.
– Жаль, что я не могу дать тебе в подарок что-то красивое, достойное твоей силы, ведь я всего-навсего кузнец. Но этот кинжал, по крайней мере, сможет тебя защитить.
Озим зря наговаривал на себя, даже Есения, ничего не понимающая в оружии, смогла оценить изящество кинжала. Короткий и острый, как разбитое стекло, он весь был покрыт сложным узором. Деревянная рукоять, с вырезанным на ней Триглавом Велеса, удобно легла в руку.
– Спасибо вам за такой дар, но я не умею им пользоваться!
– Это не так уж и сложно, – ухмыльнулся Озим. – Просто бей.
Затем он сразу помрачнел и сказал:
– Против обученного человека этот кинжал вряд ли тебе поможет, балия, но даст тебе драгоценные секунды, чтобы убежать.
– А почему на кинжале символ Велеса?
– Это принесет удачу. Тем более, Велес – бог-покровитель животного мира, так что вы с ним, можно сказать, заодно.
Раньше Есения не задумывалась об этом. Она молилась Велесу, чтобы попросить удачи в делах, но именно ему она, возможно, была обязана своим даром. У нее не было никакого желания сражаться на кинжалах с невидимым врагом, но она понимала, что отказываться от подарка было невежливо.
Выпив еще чашку ароматного травяного чая, пока Ведомир и Озим тихонько шептались в углу дома, она, видимо, задремала. Только когда на улице сгустились вязкие сумерки, они с Ведомиром наконец отправились обратно в замок.
