Мария Николаевна Сакрытина
Принцесса Намонаки
Ли с кривой усмешкой посмотрел на меня, а потом сполз на пол, растянувшись ниц. Я только-только хотела приказать ему вернуться в кровать, повредит же рану, как он начал:
– Я клянусь вам, Ваше Высочество. Клянусь служить, хранить и оберегать вас, умереть за вас, убивать за вас и выполнять любой ваш приказ. Я вверяю вам мою жизнь и мою верность. Принимаете ли вы мою клятву?
Я поймала себя на том, что довольно усмехаюсь. Видеть этого Ли не мог, но уверена, он все прекрасно понял.
– Принимаю.
Теперь Ли был моим, действительно моим, ведь его ненаглядный Ванъян принадлежал мне. Интересно, что Ли чувствовал тогда, зная, что недавно обманул меня?
Телохранитель выпрямился и больше не смотрел на меня, только на Ванъяна.
– Вернись в кровать, – приказала я. – И поешь. Ты нужен мне здоровым.
Ли покорно залез на постель и растянулся на ней совсем без сил.
– Как… вам … удалось… забрать его… господин? – Он опять тяжело задышал, но крови я не заметила. Значит, рана не открылась.
Я усмехнулась. Вдаваться в подробности не хотелось совершенно, но Ли смотрел так взволнованно – на Ванъяна, конечно, до меня ему дела не было, – что я ответила:
– Ванъян и мой брат тоже, поэтому здесь ему будет удобно. Я позову слуг. Будь добр, поешь и до завтра приди в себя. Ты мне нужен.
К сожалению, это было правдой.
На этом я его оставила, забрав Ванъяна. Вслед услышала только тихое: «Да, господин».
Так у меня появился один гарантированно преданный – на Рен я надеяться не могла, ее брата у меня в заложниках не было – слуга, ценой унижения и двадцати палок. Плюс я стала обладателем одного испуганного недоразумения, которое предпочла сдать на руки слугам, потому что понятия не имела, что с ним делать.
О да, жизнь налаживалась.
Свиток пятый
Десятый день четвертой Луны
Ура, император подарил мне новый, улучшенный, совершенно чудесный набор для каллиграфии! Наконец-то удобные кисточки! И листы бумаги из какой-то там мицуматы – тонкие, белые и даже от влаги не размокают и не рвутся! А еще у меня появился раб для создания чернил!
Теперь я смогу писать быстрее и уже вот-вот дойду в этом дневнике до сегодняшнего дня. Действительно, ура!
Когда слуга отдавал мне подарок, император сказал: «Расти, Ичи, умный и пиши красиво». То есть он не так сказал, красивее, но смысл был тот же. Этим подарком он унизил меня, но – к черту.
В тот момент я думала только об этих записках.
Если Ли ждал, что я на нем отыграюсь, то он угадал. На следующий день я замучила его тренировками: заставила придумывать полосу препятствий и следить, правильно ли я держу стойку, а еще поправлять меня. Постоянно поправлять. Проклятое тело норовило расслабиться и отдохнуть. Я, конечно, знала, что Москва не сразу строилась, и быстро ничего путного не происходит, но столь медленный прогресс удручал. Просто руки опускались, если честно.
Загнанный до седьмого пота Ли пытался меня умаслить:
– Ваше Высочество, вы учитесь очень быстро. Недостойный слуга молит вас пожалеть себя.
– Пожалеть? – шипела я, пытаясь разрубить столб настоящим мечом, который, к слову, оказался удобнее, чем тренировочная палка. У клинка хотя бы имелась рукоять. – А убийцы меня тоже пожалеют?
– Ваше Высочество, для убийц у вас есть этот слуга, – возражал Ли. Он снова вернулся к третьему лицу и эпитетам вроде «недостойного» и «никчемного». Бесил меня ужасно!
Я зло смеялась:
– Ты ненадежен!
Ли недоумевал:
– Ваше Высочество, этот слуга поклялся!
– И что? Предал один раз – предашь снова!
– Зачем тогда вы сохранили слуге жизнь, господин?
– Чтобы ты научил меня… этому! – Я сделала выпад, и меч застрял в проклятом столбе, десятый раз! Десятый, мать его, раз подряд!
Ли безмятежно достал меч, который я от отчаяния бросила, и поинтересовался:
– А после – убьете?
– Посмотрим на твое… поведение… А-а-а! Да когда же у меня хоть что-нибудь получится?!
Крутым мечником я точно стану нескоро. Если вообще стану. А раскидывать врагов, как самураи в фильмах, вообще никогда не смогу. Обидно. И почему я не попала в тело какого-нибудь силача? На худой конец, колдуна, вроде Ли. Почему этот неудачник-принц с его больным сердцем?! Почему я такая невезучая?
– Тем не менее вы действительно учитесь очень быстро, Ваше Высочество, – добавил Ли, спокойно наблюдая за мной. – Всего несколько дней назад этот меч вывалился бы из ваших рук.
– Глядишь, кого-нибудь бы и прихлопнул, – пробурчала я, мысленно добавив: «Например, тебя».
В такие моменты я буквально ненавидела Ли. Он воплощал все то, что у меня не получалось. Терпеть не могу, когда я стараюсь, но ничего не получается! Терпение вообще не моя добродетель.
После полудня еще канцлер проявил себя, подложив мне свинью. Здоровенную такую, жирную свинью.
Дело было так: в покои принца явились правый и левый министры одновременно, вот же делать старикам нечего! Они привели с собой целую армию лекарей и витиевато объяснили, что, дескать, пошел, слух, будто принц после неудачного покушения вместе с памятью потерял мужскую силу. Раньше-то из гарема не вылезал, по три наложницы за раз звал, а то и больше. Теперь же и дорогу туда забыл. Подозрительно это! И перед тем, как выбирать невесту, кстати будущую императрицу, нужно жениха проверить. А то мало ли!
Я и так чувствовала себя паршиво: вокруг одни предатели, все болит, ни черта не получается! И вот только этого мне для полного счастья не хватало.
Бросив Ли меч, я героическим усилием воли удержала себя в руках и вздохнула:
– Ну, проверяйте.
Любой нормальный мужчина со стыда бы помер во время этой процедуры. Какие они вопросы мне при слугах задавали – мама дорогая, извращенец покраснеет!
Подробности вспоминать не хочу – мерзко. Я пыталась относиться к происходящему философски, размышляя, кому эта проверка выгодна и кто выиграет, если я ее не пройду. Канцлер? Возможно, но как тогда он выдаст за принца свою дочь? Император? Вряд ли, ему нужен полноценный наследник. Кто-то третий? Наверняка среди придворных полно тех, кто принца ненавидит. Завистники те же.
– В гарем-то сходите, – сказал напоследок левый министр, старичок чуть моложе правого. – Заболеете, Ваше Высочество, нельзя долго держать тетиву натянутой – порвете.
Я чуть лесом его не послала, но кое-как смогла удержать лицо и кивнуть.
– Обязательно.
Когда лекари и советники убедились в моей полной мужской состоятельности и ушли, Рен осторожно предложила:
– Позвать наложниц, господин?
Я посмотрела на нее очень красноречиво, думала, сорвусь. Но нет, сдержалась.
Рен не вняла моему взгляду и стала перечислять имена фавориток принца. Штук двадцать назвала точно.
– И что, я со всеми спал? – не выдержала я. У меня в голове не укладывалось: как? Задохлик от ветра качается, а глядите-ка – в постели просто гигант!
Рен хихикнула.
– Что вы, господин, не разом. Впрочем… – Она не договорила, прикрыв рот широким рукавом, и засмеялась.
Я помрачнела. Получалось, для поддержания репутации принца в гарем идти все-таки придется. Как там быть, я пока не придумала. Подкупить сразу двадцать наложниц казалось мне невозможным. Во-первых, дорого, а деньги мне пока в руки так никто и не дал. Во-вторых, я не верила, что два десятка девиц, пусть и подкупленных, никому ничего не разболтают.
Ладно, разберусь с этим позже.
Я сослалась на усталость от тренировки, и Рен, конечно, спорить не стала, но вздохнула с разочарованием.
Тренироваться дальше смысла не было – про усталость я не лгала. Чтобы не терять время, мне показалось разумным повторить иероглифы и почитать. Только не стихи, а что-нибудь полезное. Есть у них тут энциклопедии или справочники? Я думала, что нет ничего проще: отправлю Ли в библиотеку, и он все принесет. Уж он-то лучше знает, как тут обстоят дела с энциклопедиями и справочниками.
Ли меня выслушал и твердо сказал, что в архив его не пустят. Принца – да, а телохранителя – нет.
Что ж, я решила прогуляться. Вечер, закат, какие-то там пионы недавно зацвели, ими даже слуги бегали любоваться. Вот и я по дороге посмотрю, заодно после новостей о гареме успокоюсь.
От дворца принца до архива идти оказалось довольно далеко. Наверное, потому, что Ли вел меня террасами, где цвели те самые пионы, а не через главный двор, унылый и навевающий тоску.
Где-то на полпути случился казус.
Перед нами неожиданно возникла группа придворных юношей в богатых одеждах. У меня в глазах зарябило: и белые шелка, и красные, и все оттенки зеленого. А когда один из юношей заступил мне дорогу, я уставилась на него как на привидение, потому что он был белым! То есть одет-то в зеленое с лиловым, но лицо у него было очень сильно набелено, а когда он открыл рот, я и вовсе остолбенела: зубы у юноши оказались черные. Не гнилые, нет, а покрытые черной краской, точно лакированные. Естественно, я смотрела на него как на чудо света!
Нас обступили другие юноши, тоже густо накрашенные, а потому все одинаковые, и различить их можно было только по цвету одежд. Один из них меня толкнул, не помню, кто конкретно, но я полетела на землю – прямо в те пионы. Пахли они так сладко и терпко, что от этого запаха сделалось дурно. Уверена, без Ли я бы не встала.
– Наш принц бессилен во всем, точно младенец, – проговорил юноша, которого я увидела первым, в зеленом с лиловым. Голос у него был капризно-тонкий, очень смешной. Только смеялись почему-то не над ним, а надо мной. – Он и ходить не может. Какая печаль для его царственного отца!
– Наш, как же! – поддакнул кто-то. – В Лянь совсем сдурели, раз пригрели его ведьму-мать.
Я удивилась: император был вежлив с послом Лянь, а за глаза его придворные так поносят королеву? Этот балаган надо было прекращать.
Я выпрямилась, оттолкнула руку Ли, подошла к зачинщику, который все еще заступал мне дорогу, и спросила:
– Ты кто?
Повисла тишина. Улыбка на лице юноши сменилась недоумением, но затем появилась снова. Он скривил алые напомаженные губы и протянул:
– Ах, наш принц не только силой скорбен, но и памятью?
Снова раздался смех, угодливый и неприятный. Хотя ничего неизвестного двору юноша не сказал. Разве император не объявил, что принц после покушения ничего не помнит?
Этот юноша кто-то влиятельный, подумала я. Наверное, сын какого-нибудь министра. У них же не только дочери и племянницы имеются, чтобы на отбор отправить, но и такие вот оболтусы – очевидно, чтобы принца оскорблять.
Нужно было спасать репутацию Его Высочества, и я, подражая юноше, протянула:
– Мне что, нужно помнить каждую собаку, которая меня облаяла?
Судя по реакции, раньше принц так себя не вел. Я отошла на несколько шагов от этой веселой компании и приблизилась к пруду. В моем саду в таком водились карпы, и я любила их кормить, так что Ли всегда носил с собой корм для рыб. Здесь они тоже водились, суетливые и яркие, очень красивые на закате, когда солнце пускало по воде алые с золотом блики.
До юноши, наверное, долго доходило, но вспыхнул он моментально: бросился ко мне, схватил за грудки – грозный такой, хоть и размалеванный, как кукла. Ли взялся за меч, но я мотнула головой: «Не смей».
Друзья юноши тоже подошли и с интересом наблюдали. Для них все это наверняка было излюбленным представлением. Неужели наследный принц раньше участвовал в этом безобразии? Исполнял роль шута и терпел?
– Если бы не твой титул, гаденыш, – прошипел юноша, брызгая слюной мне в лицо, – я бы вызвал тебя на поединок. Не боишься, что однажды в темном углу тебя случайно кто-нибудь прирежет?
Ого, подумала я. Не боишься, что я тебя императору сдам? Ты же вслух только что признался, что хочешь наследному принцу смерти. Да еще и при свидетелях. Канцлер, для сравнения, делал это тихо, на ушко.
– За языком следи, – холодно приказала я. – И руки. Убери. Немедленно.
Он послушался, полагаю, инстинктивно. За время, проведенное здесь, я привыкла приказывать.
Через мгновение юноша понял, что произошло: принц приказал, и он подчинился. Ужас, согласна.
– Гаденыш, как ты смеешь?! – возмутился он.
Я поправила ворот верхней накидки и чуть подвинулась – так, чтобы грубиян оказался спиной к пруду. Он был слишком удивлен и ничего не заметил.
– А может, это ты меня вызовешь? У тебя нет чести, и если я назову тебя ничтожеством, тебя это вряд ли заденет. Но если скажу, что твоя мать…
Закончить он не успел – я его толкнула. Достаточно сильно, чтобы наглец потерял равновесие и полетел к карпам в пруд. Такую тучу брызг поднял, ух! Сзади донеслось аханье остальных юношей-придворных. Намокли, наверное, бедняги, меня-то Ли закрыл собой.
– У нас еще остался корм для рыб? – поинтересовалась я из-за плеча телохранителя.
– Да, господин. – Ли протянул мне шелковый мешочек.
Я высыпала крошки на ладонь и бросила их прямо на барахтавшегося в пруду грубияна. Вспугнутые карпы кинулись к угощению с большим энтузиазмом.
Пока придворные разбирались, кто вытащит товарища, а тот отмахивался от рыб, я кивнула Ли, и он увел меня подальше от этого безобразия.
– Кто это был? – спросила я позже.
– Младший сын канцлера, господин Такихи́ро, – ответил Ли.
Я обернулась.
– Серьезно? Канцлера?
Ли, не поднимая глаз, кивнул. И я не смогла сдержать смех:
– Не повезло канцлеру с младшим сыном! И что, принц… то есть я раньше сносил подобное? Этот Такихиро, кажется, был удивлен моим поведением.
Ли мельком взглянул на меня.
– Ваше Высочество очень изменились после потери памяти.
– Надеюсь, в лучшую сторону, – пробормотала я и уже громче приказала: – Идем.
В архиве меня ждал облом. Нет, нас с Ли пустили и книги нам выдали. Хотя на вопрос «Что Вашему Высочеству угодно?» отвечать пришлось Ли, потому что я смогла с умным видом выдавить только «Все!», чем привела архивариуса в состояние шока. Ах, да, не архивариуса, их называют здесь «куро́до». Любой работник архива – это куродо. Как я поняла, по совместительству они писцы, и должность эта весьма почетна.
Облом начался с книг: они совершенно меня разочаровали. Я ожидала фолианты размером с меня, в тисненой коже, с пожелтевшими страницами. А получила только страницы – в прямом смысле. Они были сшиты друг с другом и напоминали большие тетради. Гору таких книг я приказала Ли отнести в покои принца.
Карт среди них не нашлось. А то, что нашлось, я бы назвала рисунком на свободную тему.
– А что, модернизм у вас уже изобрели? – вырвалось у меня при виде одной такой карты.
– Господин? – непонимающе переспросил Ли.
Я промолчала, хотя очень хотелось материться.
Местные карты состояли из пояснений вроде «где-то тут земля», «а тут море… наверное», «о, а это наша столица!» и «идите на Глаз Собаки, а потом поверните к Северной звезде». Самое обидное, Ли в этом безобразии был как рыба в воде и на раз-два объяснил мне дорогу от Коконоэ (столицы империи) до границы с Лянь.
Я схватила бумагу, кисточку и заставила его повторить все еще раз. А потом еще, потому что, повторяя, Ли косился на мои записки с таким интересом, что терял нить рассказа. А когда закончил, даже не постеснялся спросить:
– Господин, что это за знаки?
Писала я, конечно, на русском.
Вместо ответа он получил кистью по носу – я раскрасила ему самый кончик – и только тогда угомонился.
Где взять обезболивающее, я выясняла уже у Рен. Ответ был близок к бородатому анекдоту: «Есть у вас что-нибудь от головы? Да, топор». В обстановке строгой секретности (Ли заставили отвернуться и зажать уши) Рен вытащила из складок одежды малюсенький пузырек с чем-то черным и пообещала, что это чудодейственное зелье мгновенно уберет боль. Правда, вместе с сознанием. А еще побочным эффектом была потеря либидо, но мне после утреннего осмотра ничего терять не хотелось. Так вот потеряешь, а потом тебя еще раз осмотрят, признают импотентом и отправят к императору в пыточную. Нет уж.
Я отказалась. Рен уверяла, что лучше зелья нет даже у придворных лекарей, оно ведь ужасно редкое и очень дорогое. Кажется, она обиделась, что я не приняла ее драгоценную жертву.
У меня все язык чесался спросить, зачем она до сих пор носит с собой эту дрянь, но, зная местные нравы, понимаю, предосторожность тут не лишняя. Сегодня ты старшая служанка, а завтра – враг императора. Страшно здесь жить. Страшно, но весело.
Ночью меня снова попытались убить. Нет, никаких наемников во тьме, ядов, стрел или чего-то в этом роде. Я просто спала, а Ли дежурил в комнате, как обычно. Мне снилось, что я привязана к столбу. Мои белые одежды трепал ветер, а длинная челка постоянно падала на глаза – в лунном свете она казалась белой, даже серебристой. В какой-то момент потом луна скрылась за облаками, и стало так темно, хоть глаз выколи. Но в этой темноте я отчетливо расслышала чье-то хриплое дыхание. А потом ближе, совсем рядом, раздалось рычание.
Луна засияла снова, но от этого стало только хуже. Я его увидела. Хотя увидела, пожалуй, сильно сказано. Это был сгусток тьмы, чернее ночи, и тьма эта была живой, словно внутри нее копошились черви, с зубами странной формы, похожими на паутину, и восьмью алыми глазами, как у паука. Тварь приближалась ко мне и рычала. А я стояла, связанная по рукам и ногам, и ничего не могла сделать. Это было не просто страшно – ждать. Страшно – слишком обычное слово. А мое сердце, казалось, вот-вот лопнет и грудь разорвется, и если бы не веревки, я бы точно не смогла стоять.
Оно приближалось.
Наверное, надо было позвать на помощь. Хотя кто мне поможет в моем же сне? Самое жуткое – я четко осознавала, что это сон, но проснуться не получалось. Странно, ведь когда спишь, не чувствуешь запахи, а я ощущала сладковатое зловоние и откуда-то знала, что так пахнет гниющая плоть. Я чувствовала, как веревки впивались в мои запястья, было больно, очень. Но все это не шло ни в какое сравнение с ужасом, рвавшим мою грудь.
Чудовище все приближалось, так неторопливо, словно намеренно.
Когда оно придвинулось ко мне вплотную и распахнуло пасть, а мою грудь сжало, будто в тисках, неожиданно случились две вещи.
Во-первых, я отстраненно удивилась, почему слабое сердце принца еще не отправило его на тот свет. И только тогда поняла, что под складками одежды у меня виднелась грудь – значит, во сне тело было моим, настоящим.
Во-вторых, откуда ни возьмись свистнул меч. Серебристый росчерк молнией сверкнул в свете луны и напополам разрубил чудовище, только тьма просто распалась на два копошащихся сгустка. Но меч не сдавался: вжик-вжик! – он рубил и рубил, пока от тьмы не остались какие-то жалкие лохмотья, съежившиеся в ярком свете.
Луна засияла как ненормальная.
– Ваше Высочество, – выдохнул Ли, убирая меч и доставая кинжал, – простите за медлительнос…
Телохранитель поднял голову и, не договорив, уставился на меня.
«Он меня видит, – подумала я. – Видит меня настоящую!»
Ли действительно смотрел, а в руке у него поблескивал кинжал. Помните, что здесь делают с самозванцами?
Ли закрыл наконец рот и крутанул кинжал так, что лезвие указало на меня. Я очень хорошо помню, как лунный луч сверкал на острие. Если честно, по сравнению с чудовищем из тьмы и червей это не так уж и впечатляло. Наверное, поэтому я очень легко оторвала взгляд от лезвия и прямо посмотрела на Ли, со всей злостью, которую чувствовала. И приказала:
– Освободи меня. Немедленно. – Мой настоящий голос слушался куда лучше и звучал внушительнее, хоть и тоньше, чем голос принца.
Ли вздрогнул, я хорошо это увидела, а потом снова замер, пристально глядя в ответ.
Ты сделаешь то, что я хочу. Почему-то я была в этом уверена. Сделаешь, иначе и быть не может.
– Ты клялся мне! – Злость прорвалась в голос и придала ему сил. Я не удивилась, когда Ли снова вздрогнул, будто я огрела его этой фразой, как плетью. – Ты забыл?
Глаза Ли расширились, а потом он их спрятал, опустив голову. В три шага телохранитель подошел ко мне и перерезал веревки.
Просыпаясь, я улыбалась. И сжимала в руке драгоценную шпильку, с которой практически с первых дней не расставалась во сне. В комнате горел светильник, и в его лучах шпилька как-то празднично искрилась.
Ли сидел на кровати рядом со мной и смотрел на меня по-прежнему дико. Одна его рука сжимала шуршащий свиток с иероглифами, которые слабо светились, вторая лежала на моей груди. Впалой мужской груди принца.
Я прекрасно понимала, что шансов у меня немного, но сдаваться не собиралась, о чем тут же сообщила Ли:
– Я не дам себя убить.
И прижала шпильку к его шее.
Ли мог легко со мной справиться: выбил бы шпильку, выкрутил бы руку. Он не был безоружен, кинжал и меч висели у него за поясом. Я заглянула телохранителю в глаза, но он словно ничего не замечал, острую шпильку у своего горла в том числе. Лишь обалдело смотрел на меня, тяжело дыша, и не двигался.
Это грозило затянуться, и я прикрикнула, оттолкнув его от себя:
– Ну!
Ли покорно упал на кровать, наконец посмотрел на шпильку, которую я по-прежнему прижимала к его шее, а потом заглянул мне в глаза. И снова завис.
– Ты донесешь на меня императору? – хриплым от волнения голосом спросила я.
– Невозможно, – невпопад пробормотал Ли, не сводя с меня взгляда.
Я, конечно, была с ним согласна: женщина в теле мужчины – ненормально даже для этого чокнутого мира. Но у меня был более насущный вопрос, который стоило решить здесь и сейчас.
– Ли! – Я хлопнула в ладоши.
Только тогда телохранитель наконец опомнился, взгляд стал осмысленным, и Ли пробормотал:
– А? Г-господин…
– Не знаю как, но ты ведь все видел, – вздохнула я и с улыбкой добавила: – «Госпожа» будет точнее.
Вид Ли снова стал жалким, словно это я его раскрыла, а не он меня.
– Так ты донесешь на меня императору? – прямо спросила я снова.
Ли растерянно моргнул и ответил:
– Нет, что вы, конечно, нет…
– Продашь меня кому-нибудь другому?
Ли снова моргнул и зажмурился, а потом глухо сказал:
– Я клялся вам. Я служу вам… Госпожа.
Да, я сама во сне напомнила ему про клятву, но вдруг там Ли повиновался, не подумав? Я была убедительна, вот и все. Полагаться на что-то эфемерное вроде клятвы совершенно не хотелось, но… Что мне оставалось?
Ли, будто прочитав мои мысли, повторил ровно тот же трюк, что и пару дней назад: скатился с кровати, вытащил меч, сунув его мне, а сам встал на колени и склонился к моим ногам так, что шея оказалась открыта. И твердо произнес:
– Моя жизнь в ваших руках.
Я смотрела на него, понимая, что выход он предлагает правильный: когда секрет знают двое, это уже не секрет. Ли могут пытать, и тогда он все расскажет, ему могут предложить что-нибудь ценное, и он меня продаст. Да мало ли, что может произойти!
Но я неотрывно смотрела на его открытую, беззащитную шею и понимала, что меч поднять не смогу и отдать приказ, чтобы это сделал кто-нибудь из слуг, – тоже.
Пауза затягивалась.
– Не зови меня госпожой. Пожалуйста, встань, – попросила я.
Он лишь коротко взглянул на меня, но не поднялся.
– Я не хочу умирать, – тихо добавила я и протянула ему меч.
Ли кивнул, а потом повторил так, словно это что-то меняло:
– Я служу вам.
На самом деле и правда меняло: здесь к клятвам относятся серьезно, тогда я просто еще не понимала насколько.
На моих запястьях и щиколотках после сна остались следы, как от веревок. Ли обрабатывал их какой-то зеленой мазью, которая безбожно щипала и пахла тиной, и мы оба молчали. Я ждала, когда он начнет спрашивать – должны же у него быть вопросы! – но страшно мне больше не было, хоть я и не верила какой-то там клятве, тем более клятве человека, однажды меня предавшего. Нет, страха не было. Ничего не было. Я ничего не чувствовала, только смертельную усталость.
Ли спросил:
– Откуда вы, госпожа? Демоны с севера имеют такой же разрез глаз и цвет волос, как у вас, но вы не похожи на них. Или я ошибаюсь и вы все же демон?
Я поежилась и огляделась.
– Если нас услышат…
Ли покачал головой.
– Не услышат, госпожа, – он показал мне еще один свиток с иероглифами. – Я оградил комнату. Никто не войдет сюда без моего разрешения и ни звука отсюда не услышит.
Я посмотрела на него и прищурилась.
– Сон у тебя, значит, чуткий?
Ли поднял взгляд и серьезно кивнул.
– Да, госпожа. Если кто-то развеет заклинание, я узнаю об этом даже во сне. Со мной вы в безопасности.
Надо же, а император считал, что ничего выдающегося в Ли нет, и обещал мне с десяток таких подарить. Сомневаюсь, что каждый телохранитель здесь – колдун.
Мы с Ли смотрели друг на друга. Ничего интимного в этом моменте не было, хотя мои руки и лежали у него на коленях. Все в этом мире как-то не так, неправильно.
Я спросила:
– Никто ведь не знает, что ты колдун?
– Шепчущий, – поправил Ли, поднял тот свиток с иероглифом, и показал мне. – Колдун умеет создавать такие офу́да. Я же Шепчущий. Но вы правы, госпожа, никто во дворце об этом не знает.
Так я и думала.
– Прекрасно. Предлагаю сделку: ты рассказываешь мне о себе, я в ответ – о себе. И мы оба сохраним наши тайны. Согласен?
Ли опустил взгляд и снова занялся моими руками.
– Госпожа, вам не нужно ничего предлагать, достаточно приказать. Вы, кажется, не понимаете, что значит моя клятва? Я не посмею ослушаться.
Он был прав, я не вполне понимала суть его клятвы, но тогда решила, что это его способ сказать «да». Поэтому, помолчав, ответила:
– Я не демон. Я из… из другого мира. Я очнулась в этом теле и… Я просто хочу выжить, вот и все.
Ли нахмурился.
– Но как вы здесь оказались?
Я пожала плечами.
– Не знаю. Правда. Я не помню, кто я и как меня зовут. Только то, что раньше жила совсем не здесь.
– Вы не помните свое имя, госпожа? – зачем-то уточнил Ли, и я кивнула.
Он какое-то время смотрел на меня, а потом пробормотал:
– Значит, принц все-таки мертв…
– Почему ты так решил?
Он замер, поймав мой взгляд.
– Потому что есть обряд, госпожа, который исполняет желания. Его может провести любой, кому есть что терять, быть колдуном для этого не обязательно. Ты обращаешься к духам и предлагаешь им что-то очень для тебя ценное…
– Жизнь, – перебила я, холодея от догадки. – Думаешь, принц предложил жизнь? Но он же принц, неужели ничего ценного у него не нашлось?
– Вы не поняли, госпожа. Ценной может быть и чужая жизнь. Или часть себя, которая очень важна, например, голос. Все зависит от просьбы – от того, насколько она велика.
– А почему я не помню свое имя? Обряд пошел как-то не так?
– Наверное, госпожа. – Ли отвел взгляд.
То есть одно из двух: или принц-неудачник что-то напутал с просьбой духам, или я тоже мертва.
– Госпожа, как вам удалось не выдать себя? – спросил Ли.
Я снова пожала плечами.
– Император тут же объявил, что я потеряла память.
– Понятно, – пробормотал Ли.
– Ты думаешь, он знает? – Эта мысль уже возникала, но я настойчиво ее гнала. Очень не хотелось думать, что Его Величество играет со мной, как кошка с мышкой.
Ли не стал лгать, но ответил уклончиво:
– Не обязательно, госпожа. До этой ночи я знал, что с разумом принца что-то не так, однако, если бы сейчас своими глазами не увидел, кто вы, я бы не поверил… – Он осекся, взглянув на меня. – Как вы смогли, госпожа? Почему вас не убили в первый же день?
Я вспомнила Шуи.
– Пытались.
Ли отмахнулся, словно спрашивал вовсе не это.
– Вы же… женщина. Как?..
– Очень жить хочется, – просто ответила я и поскорее напомнила: – Твоя очередь отвечать на вопросы. Кто такие Шепчущие?
Ли объяснял буквально на пальцах. Сначала было длинное вступление – что-то там про энергию, силу и другие физические термины. Джедаи, чтоб их… Все это меня совершенно не интересовало, так что я спросила в лоб:
– А что ты умеешь?
Ли усмехнулся и максимально упростил ответ. Оказалось, он умеет залезать в чужой разум и там хозяйничать, поэтому таких, как он, называют Шепчущими – они как будто нашептывают человеку приказ, а тот принимает его за свою волю.
– То есть ты мысли читаешь? – уточнила я разочарованно.
Ли вздохнул, словно устал объяснять.
– Нет, госпожа. Мысли невозможно читать, ведь люди мыслят не только словами, но и ощущениями, образами. Но я могу все это узнать и могу это изменить. Так, как я заставил вас обратить на меня внимание.
Так же, как император однажды попытался заставить меня забыть. И у обоих этого не получилось, что наводило на вопрос: а действует ли на меня местная магия?
Хотя во сне к столбу какой-то колдун сумел меня привязать. Значит, действует, хотя бы частично.
– Ясно. И это все?
Ли удивленно посмотрел на меня, словно намекал, что и это уже очень много. Но меня, избалованную историями о супергероях, сложно было впечатлить.
– Да, госпожа.
– Император тоже Шепчущий? – спросила я.
Ли усмехнулся.
– Вы уже видели? Да, госпожа, он часто пользуется своей силой, иначе его давно бы свергли. Ванъян… – Ли замялся, но продолжил: – Он уже не будет прежним. Император сломал его.
Ванъян меня сейчас совершенно не интересовал.
– Шепчущих много? Ты, император, кто еще?
– Очень мало, госпожа. – Ли справился с эмоциями и ответил спокойно. – Однако нас сложно обнаружить, если мы не пользуемся своей силой. Считается, что власть над умами доступна только избранным. Ваша мать… простите, мать принца, королева Лянь, была очень расстроена, когда узнала, что вы не унаследовали силу отца.
М-да, ее можно понять. Я тоже сейчас была расстроена: с магией все было бы куда проще. Заколдовала бы, например, канцлера – и нет проблем.
– Этот задохлик хоть в чем-то был хорош? – вырвалось у меня.
По губам Ли скользнула слабая улыбка.
– Он был верным, госпожа. Верным сыном и верным братом.
Ну да. Поэтому и помер, а я тут вместо него за верность отдуваюсь.
– Расскажи, как меня пытались сегодня убить, – попросила я, помолчав. – Это же был колдун, а не Шепчущий?
– Да, госпожа. Но убийца не рассчитывал, что с вами рядом окажется кто-то, владеющий офуда. – Ли снова показал мне свиток. – Это амулет. Я не умею их создавать, но для меня не составит труда их использовать. Это не колдовство, но тоже искусство.
– Да? А меня ты ему научишь?
Ли замялся.
– Госпожа, его легче освоить, если ты Шепчущий, а у вас уйдет на это несколько лет.
Повисла тишина, в которой мой разочарованный вздох прозвучал очень выразительно.
– Да, ты мне нужен, – пробормотала я. – Можешь сделать так, чтобы этого больше не повторилось? Я не хочу видеть по ночам кошмары, мне их и днем вполне хватает.
– Простите, госпожа, я все же не колдун, – покачал головой Ли.
Я снова разочарованно вздохнула.
– А обезболивающего у тебя нет? Желательно без побочных эффектов.
– Нет, госпожа. Зачем? – Ли удивленно поднял брови.
– Забудь. – Я улеглась обратно на кровать. – На этом все, я хочу спать.
Ли удивился еще больше.
– Вы сможете заснуть, госпожа? Если желаете, я, то есть этот слуга…
– Пожалуйста, не называй себя так, – перебила я. – «Недостойный», «никчемный» и так далее… звучит фальшиво и глупо. У меня от этого болит голова.
