Мария Николаевна Сакрытина
Принцесса Намонаки
– Ваше Высочество! – Ли упал на колени, в голосе прозвучал ужас.
Я повернулась к нему, а слуги подались вперед, чтобы хоть что-то услышать.
– В-Ваше В-высочество, вы не должны извиняться!
– Почему? – искренне удивилась я.
– Ваше Высочество… – Ли склонился к самой земле. – Вы, возможно, забыли… Принцы не извиняются.
Я почесала затылок мокрой рукой.
– Принцы делают что хотят, разве нет?
– Да, господин. Конечно.
– Ну так вот. Извини, – повторила я. – И встань. Ты уверен, что с такой позиции сможешь меня защитить? Вдруг там где-нибудь убийца подкрадывается? В траве. Проверь.
Это была шутка, но Ли действительно встал и все проверил. Я молча наблюдала за ним и думала, что это путь в никуда. Он раб, я принц. Мы мужчины. Переспать бы с ним и успокоиться – и то не могу. И что в нем такого особенного? Почему мне рядом с ним так уютно?
После завтрака я потребовала отвести меня к лекарю, чтобы проверить, как там моя ночная гостья.
Девушка лежала на животе, утыканная иглами, точно еж, а вокруг клубился такой ароматный дым, что я сразу заподозрила наркотик. Дышать пришлось очень осторожно.
– Ваше Высочество, – поклонился лекарь. – Она скоро поправится, господин. Завтра уже сможет встать. Но шрамы… останутся.
Рен в ответ застонала так безнадежно, что я вздрогнула.
– Только не шрамы… Лучше сразу убейте!
– Ну вот еще, – пряча нос за широким рукавом, отозвалась я. – Ты мне нужна.
– Да? – Фаворитка принца попыталась повернуться, но с иглами и какими-то примочками на спине получилось плохо. – Господин? Пожалуйста, все что угодно, только не прогоняйте меня!
Я сделала лекарю жест отойти (у императора подсмотрела, теперь постоянно пользуюсь), а сама, близко-близко подойдя к Рен, присела на корточки и прошептала ей в ухо:
– Почему ты хочешь остаться?
– Господин? – опешила наложница. – Я люблю вас…
Я несильно шлепнула ее по щеке.
– Говори правду. И будь добра, не шуми. Кому ты служишь, Рен?
– В-вам…
– Посмотри мне в глаза.
Она посмотрела. Я ясно увидела ответ: себе она служит. Потому что так смотрят лишь одинокие люди. Но продаться она еще никому не успела. По крайней мере, я в это поверила.
– Достаточно. Почему ты не хочешь уходить? Говори правду, или я верну тебя палачам.
Девушка опустила глаза и долго молчала. Я напряглась: а если не ответит? Про палачей – это была пустая угроза, естественно.
– Я была вашей фавориткой, – заговорила наконец Рен. – И если вы прогоните, меня в лучшем случае ждет монастырь, а я туда не хочу.
Ответ на грани дерзости, но он меня вполне устроил.
– Хорошо, – улыбнулась я и тихо добавила: – Спасибо.
Рен, забывшись, изумленно взглянула на меня. Поднявшись, я отошла и громко проговорила:
– Выздоравливай скорее, Рен, ты мне нужна. Я назначаю тебя моей старшей служанкой.
Обалдели все, особенно, старший слуга. Он согнулся, как дерево на ветру, и простонал:
– Ваше Высочество, так не принято, чтобы женщина…
– Ну и что?
Он сглотнул и с несчастным видом пролепетал:
– А как же я? То есть…
– А ты уволен, – перебила я. Слово прозвучало странно, и я спохватилась: – То есть разжалован. Не хочу тебя больше видеть.
Старший слуга – пока еще старший – упал на колени.
– За что, господин?!
– За ценные советы моим телохранителям.
– Но Ваше Высочество!..
– Смеешь мне перечить?
Видите, как я поднаторела изображать из себя принца? Хочешь жить – умей вертеться.
– А служанка? Которую вчера с Рен сюда принесли? Она где?
Лекарь не знал, сказал только, что ее забрали слуги канцлера. Я искренне надеялась, что с ней все в порядке. С одной стороны, пусть слуги знают, что верных мне я в беде не бросаю. С другой – больше я ту женщину не видела.
Наказание за нарушение традиций и… что там утром говорил канцлер? В общем, оно последовало. Император прислал приказ, предписывающий принцу провести неделю Удаления от скверны. Я понятия не имела, что это такое, потому тихонько уточнила у Ли.
– Вы не должны ни с кем видеться, господин. Вы не должны появляться при дворе – вот что это значит.
– А тебя мне видеть можно?
– Слуги и рабы не в счет, – кивнул Ли. – Нас бы прогнали, будь это не так.
– Это государь отлично придумал, – пробормотала я.
Двери моих покоев закрылись для всех, кроме слуг. Фактически меня посадили под домашний арест.
Я гуляла по саду в сопровождении Ли – слуги дежурили за оградой – и размышляла. Жди теперь беды от канцлера…
– Господин, разрешите вопрос? – подал вдруг голос телохранитель.
Я обернулась – Ли шел на три шага позади, создавая иллюзию одиночества. Заботливый.
– Да?
– Почему вы не хотели, чтобы этот ничтожный вам служил, господин? – Все это он спрашивал, конечно, опустив голову.
«Посмотри на меня!» – думала я, но он не смотрел. Как же меня бесила эта его и других слуг манера говорить о себе уничижительно в третьем лице!
– А зачем тебе за мной в могилу? – спокойно ответила я. – Есть риск, что меня скоро убьют. И тебя за компанию. Это несправедливо, не находишь?
– Несправедливо, господин?
– Конечно. – Я огляделась. – Жизнь замечательная. Смотри! – Я тронула кончиком пальца ближайший цветок, вроде бы пион. С него сорвалась ярко-синяя бабочка, подлетела к Ли и села ему на плечо, раскрыв крылья. – Это я в полной… кхм-кхм! А ты живи и радуйся! Со мной рядом опасно, понимаешь?
– Да, господин, – мне показалось, что его голос дрогнул, – простите.
Я решила, что Ли извиняется за вопрос. Они же все тут очень вежливые. Настолько, что иногда хочется ударить. Может, поэтому чиновники бьют слуг?
Я раздумывала над тем, что же мне делать. Как выбираться из этой клетки?
Солнечный блик сверкнул на ножнах меча Ли, и меня осенило.
– Научи меня фехтовать.
– Господин? – переспросил Ли. – Чему научить?
– Обращаться с мечом. Воинскому искусству меня научи.
Ничего не спрашивая, телохранитель ответил:
– Этот слуга повинуется, господин. Но вам лучше переодеться. И для начала вместо меча подойдет посох.
– Этот принц повинуется, – передразнила я.
И пошла огорошить слуг.
Жизнь, как мне тогда казалось, потихоньку налаживалась.
Свиток третий
Восьмой день четвертой луны
Заметила, что первые листы этих записок скопировали. Пятен от туши на них стало больше, а кое-где даже видны отпечатки пальцев. Думали, я не узнаю? Щас! Будь я настолько невнимательной, меня давно бы отравили.
Весь день приставала к Рен, чтобы она показала руки. Тушь тяжело смыть, если переписывала она, на пальцах должны были остаться пятна.
Нет, руки чистые.
Написала неизвестному переписчику на отдельном листе русский алфавит и инструкции, как правильно выводить буквы кисточкой – я-то уже поднаторела. Попросила не пачкать мне бумагу и списывать аккуратнее. Может, устыдится?
Интересно, кому он носит мою писанину? Императору или канцлеру? Или есть кто-то третий?
Ладно, приступим…
Для тренировок с мечом одевали меня всем миром. Старший слуга был понижен в ранге и отправился работать куда-то… Подозреваю, что к императору или канцлеру, ведь для кого-то же из них он шпионил. Остальные слуги, до появления Рен распределившие ее обязанности, суетились вокруг и сетовали, что для поединка мне нужен более родовитый партнер, но раз император предписал неделю Удаления, ничего не поделаешь, придется ограничиться тем, что есть. Еще и на Ли насели: дескать, только попробуй господина ударить!
Тогда я опомнилась и шикнула на них, а то до этого меня больше костюм интересовал – шаровары были плотнее и немного уже, не шаровары даже, а широкие красные штаны, неожиданно удобные. Их как-то хитро завязками скрепили с укороченным черным халатом, сверху надели безрукавку, тоже красную, и все это обвязали поясом в тон. И я стала не ворохом шелковых тканей, как раньше, а наконец человеком, который может нормально двигаться, не боясь запутаться в одежде.
Впрочем, настроение у меня резко упало, когда я поняла, что принц никогда не держал в руке тренировочную палку. А она тяжелая и толстая! И длинная, как жезл, еще и гладкая – сразу из рук вывернулась.
Ли поставил меня в позицию: правая нога впереди, левая позади, корпус в пол-оборота, палка должна его прикрывать. Я так немного постояла и вроде привыкла, но стоило сделать шаг, как все приходилось начинать заново: то у меня палка в другую сторону смотрит, то носки ног. Короче, я очень быстро почувствовала себя бабой со скалкой, которую к тому же шатает.
Но Ли сказал, что все в порядке, и попросил нападать. Я так и сделала.
Дальнейшее действо напоминало плохо поставленный спектакль, в котором я трясла скалкой – простите, тренировочной палкой, – а Ли пытался под нее подставиться. После пятой минуты, умудрившись в третий раз долбануть Ли по костяшкам пальцев, а он даже не поморщился, я опустила палку и отошла.
Ли немедленно потупил взор, но я неотрывно смотрела прямо на него, так что глазами мы все-таки встретились. Я попыталась вложить в свой взгляд все разочарование, которое чувствовала.
– Ты поддаешься.
Ли снова уткнулся взглядом в землю. Жаль, мне нравилось смотреть ему в глаза – так я понимала, что он меня слушает, а не таблицу умножения повторяет, например.
– Ли, я хочу научиться владеть мечом. По-твоему, я научусь, если мы продолжим в том же духе?
– Господин, вы поранитесь, – осторожно возразил телохранитель.
– Ну и чудесно, зато научусь. Ли, давай по-настоящему? Пожалуйста.
Наверное, «волшебное слово» его добило, потому что придуриваться он перестал.
Второй поединок продлился секунд десять, спустя которые я полетела носом в землю и отнюдь не сразу смогла встать. Ли молча ждал. Я поднялась и напала снова.
Третий «поединок», который больше напоминал избиение младенца, закончился еще быстрее и с тем же результатом. И четвертый. И пятый. И все последующие. Когда я встала в десятый раз, ладони у меня были сбиты в кровь – я старалась падать на них, а по плечам и бокам наверняка расцветали синяки. Очень болели руки и ломило шею.
В конце концов Ли снизошел до объяснений: поправил позу, три раза очень медленно показал основные элементы защиты и нападения. И даже сбавил темп атак, но я все равно не смогла продержаться дольше минуты.
– Ваше Высочество, может быть, хватит? – поинтересовался Ли где-то через час, когда у меня не вышло подняться после очередного поражения. Сердце принца пыталось выпрыгнуть из груди.
– Ты… у-у-устал? – выпалила я, пытаясь отдышаться.
Ли посмотрел на меня внимательнее и соврал:
– Да, господин. Простите. Мы можем отдохнуть?
– Ни за что-о-о, – простонала я. Вытерла рукавом пот со лба и, помогая себе палкой, встала. – Продолжаем.
Через полчаса, когда меня чуть не стошнило, а перед глазами потемнело, я согласилась на перерыв. И даже смогла не упасть, где стояла, а добралась до мостика через декоративный ручеек, где находился вход в сад принца.
Помню, я повисла на красных деревянных перилах низкого мостика и долго смотрела на солнечные блики. Потом уселась на колени и стала сосредоточенно считать разноцветных карпов, резвившихся в воде. Адски болели сбитые в кровь руки. Рвалось из груди сердце. Чего-то хотели от меня разевающие рты рыбки.
Думаю, у принца все-таки нет сердечного порока, иначе я бы уже заработала инфаркт. А так мне полегчало минут через десять. Выждав еще столько же, я плеснула водой в лицо, распугав карпов, и поднялась.
Ли ждал на тренировочной площадке.
– Продолжаем, – приказала я.
Кивнув, телохранитель предложил мне для начала отработать движения. Медленно и четко. Это было, конечно, проще, чем пытаться врезать ему палкой по шее. У меня словно второе дыхание открылось, я почти не запыхалась и часа через полтора (с отдыхом, разумеется) решила, что монотонного повторения достаточно.
Наверное, чему-то я все-таки научилась, потому что смогла продержаться против Ли в два раза дольше, то есть почти минуту. Вроде бы он не поддавался.
К этому времени руки у меня были липкими от пота, а тело казалось одним сплошным синяком.
– Ваше Высочество, вам нужно отдохнуть, – твердо сказал Ли, когда палка в очередной раз выскользнула из моих ладоней.
– А я еще из лука хотел пострелять… – пропыхтела я.
Ли взглянул на меня совсем обескураженно и перевел взгляд на мои руки. Дернул щекой.
– Не надо, господин.
Согласна, график тренировок стоило подкорректировать.
Слуги посмотрели на меня как на чудо света, правда, без восхищения, когда мы с Ли вернулись в покои принца. Точнее, Ли вернулся, а я втащилась. И чуть не рухнула в руки ближайшему прислужнику – ноги запутались.
– Господин! – дружно ахнули слуги.
– Мммолчать, – царственно прохрипела я. – В купальню. Сейчас же!
Видели бы вы, с какими лицами служанки меня раздевали! Как будто я перед ними голая танцевала. Ну да, кровь, да, синяки. И что? Еще и обед потом принесли такой, что я бы лопнула, если бы все съела. Но у меня были планы на этот вечер, поэтому лежать, как обжора после сытной трапезы, я не хотела. Половину блюд я даже не попробовала, впрочем, местная кухня оставляет желать лучшего, так что я ничего не потеряла.
Руки мне залили целебным бальзамом, замотали местным аналогом бинтов из плотной белой ткани, а потому я не видела ровно никаких препятствий для стрельбы из лука.
Ли опешил, когда я заявила:
– Ну что, продолжим?
По-моему, телохранитель тоже решил, что я спятила.
– Ваше Высочество, вы же устали…
– Неправда, я уже отдохнул! – браво ответила я.
Конечно, у меня все ужасно болело, но жить хотелось очень сильно. Что я буду делать, если ко мне в спальню ночью проберется отнюдь не наложница? Ли мне нравился, но я ему не верила. Кто же меня еще защитит, если не я сама?
– Ваше Высочество, – предпринял последнюю попытку Ли, – может быть, вы хотите, чтобы этот ничтожный слуга вам почитал?
Тут уже я опешила:
– Почитал? Что почитал?
– Что пожелаете, Ваше Высочество.
Голос у Ли, конечно, красивый, но великим чтецом я его себе не представляла.
– Да я и сам могу себе почитать, – фыркнула я и встретилась с Ли взглядом. Он так изумился, что даже посмотрел на меня. – В чем дело?
– Простите, господин…
– Что? – настойчивее повторила я.
Телохранитель замялся, а меня пронзила невозможная догадка:
– Хочешь сказать, я читать не умею?!
Ли моргнул.
– Да ладно! – такой подставы я от принца не ожидала. Задохлик, так еще и неуч!
Ли изумленно наблюдал, забыв опустить голову. Я отдышалась, посмотрела на телохранителя и улыбнулась.
– Убедил. Ладно, будешь учить меня читать. И писать заодно.
– Повинуюсь, господин, – отозвался Ли с такой безнадегой, что я чуть не рассмеялась.
Хорошо, с письмом-то у меня дела должны быть получше, чем с физкультурой. Ага, так я думала, пока не увидела, как они тут пишут. Именно тогда я впервые познакомилась с этими проклятыми кисточками…
Когда служанка принесла и поставила на стол поднос с четырьмя ножками, стакан, полный кистей, чашку и какой-то черный брусок вместе с бумагой, я удивилась:
– Ли, ты не понял, я не хочу рисовать, я хочу писа… Стой, вы этим пишете?
Телохранителю, наверное, очень хотелось выругаться или хотя бы закатить глаза, но из вежливости он этого не сделал и просто принялся строгать в чашечку тот непонятный черный брусок.
Короче, так они и пишут. Все очень торжественно и напоминает священную церемонию. Сначала делаешь себе тушь, она должны быть свежей и яркой, иначе проявишь страшное неуважение к адресату письма. К тому же тушь быстро высыхает и портится. Сделал ее – как следует размешай. Приготовься. Положи бумагу так, чтобы длина листа была больше, чем ширина, потому что пишут тут столбиками справа налево. Потом возьми кисточку. Проверь, чтобы волоски не торчали. Макни кисточку в тушь, только не целиком, как я первый раз, а лишь наполовину. Аккуратно проверь, чтобы с кисточки не капало, потому что если капает, то ни к черту ты сделал тушь. Держи руку перпендикулярно бумаге. Представь, что рисуешь. Выводи тонкие изящные линии.
– Ваше Высочество, как вы думаете, сколько существует иероглифов? – поинтересовался Ли, написав на листке мое имя.
Я замялась. Наверное, больше, чем букв в русском алфавите?
Ли покосился на меня и ответил, сжалившись.
– Сколько?! – обалдела я. – И что, ты все их знаешь?
Ли кивнул, заверив, что любой чиновник даже самого низкого, двенадцатого ранга, их тоже знает.
– Как? – всхлипнула я. У меня все еще оставалась надежда, что это шутка. – А я почему не знаю?
– Чиновники сдают экзамены, Ваше Высочество. Очень тяжелые экзамены, иначе пост не получить.
– Зачем им вообще пост? На госслужбе так хорошо платят? – удивилась я.
– Не всегда. Но их семьям не нужно заботиться о будущем. К тому же, господин, служить императору очень почетно. – Ли вырисовывал иероглифы, а я отстраненно подумала, что зрелища красивее мне, наверное, никогда не увидеть.
Он так уверенно держал эту чертову кисточку, и линии выходили такие тонкие и стройные, что я даже забыла, о чем мы говорим.
Повисла пауза. Я смотрела, Ли рисовал.
А потом он поймал мой взгляд…
Пауза увеличилась.
Наконец Ли склонил голову и подвинул мне бумагу.
– Попробуете, Ваше Высочество?
С первого раза у меня получилась какая-то кракозябра, со второго… кракозябра поменьше.
– Ваше Высочество, разрешите недостойному направить вашу руку?
– Угу.
Удерживать кисточку оказалось ничуть не легче, чем тренировочную палку.
Ли подсел ближе и впервые меня коснулся. То есть не кожи, разумеется – слугам до принца нельзя дотрагиваться, – Ли касался ткани бинтов и моего рукава. Но все же.
Я замерла. Сосредоточиться на письме стало безумно сложно. Зато, полагаю, Ли было удобно водить моей обмякшей рукой. Если бы не проклятое тело принца, это был бы удобный момент для поцелуя.
– Ваше Высочество? – Ли посмотрел на меня, а потом отпустил руку принца и чуть отодвинулся.
Мне понадобилось время, чтобы прийти в себя.
– Ли, повтори еще раз, пожалуйста. Я ничего не запомнил.
К закату я знала десять иероглифов и могла сносно написать свое имя. Обалдеть какое достижение, да?
– Ваше Высочество, может быть, я вам все-таки почитаю? – спросил Ли, когда я заикнулась, что теперь-то можно и из лука пострелять.
Я отдохнула, а что стемнело – ну и ладно, как будто я при свете в цель попаду. Может, хоть тетиву научусь натягивать.
Но Ли продолжал:
– Вы же могли забыть все, что вам читали раньше, в том числе и та́нки.
Звучало так, будто эти неизвестные танки забыть невозможно. Но я же умудрилась.
– Почитай, – вздохнула я.
Танки оказались стихами. Мелодичными нерифмованными стихами. Я вообще не поняла, в чем тут соль, и заснула, кажется, на пятом опусе. Голос Ли замечательно убаюкивал.
Проснулась посреди ночи невероятно голодная. Есть хотелось безумно, живот сводило, а еда в темноте спальни буквально мерещилась. И не эти их пресные супчики или рис, а нормальное что-нибудь, вроде жареного мяса.
Промаявшись так какое-то время, я поняла, что не усну, и села на кровати. Вокруг было очень тихо и кромешно-темно – я даже рук своих разглядеть не могла.
– Ли.
Отзвук моего голоса, слишком громкий в этой неподвижной тишине, еще не затих, а Ли уже откликнулся, словно и не спал:
– Ваше Высочество?
Я выдержала паузу, решаясь, потом все-таки спросила:
– Ты знаешь, где здесь кухня?
Кажется, я снова его обескуражила, судя по тому, что ответ прозвучал с заминкой:
– Да, господин.
Вздох облегчения сдержать не получилось. Я вылезла из кровати и объявила:
– Чудесно. Тогда пошли на кухню.
Ли замялся, но потом сказал:
– Господин, император предписал вам…
– Так я и не собираюсь ни с кем встречаться. Я хочу на кухню, там же только слуги?
Почти угадала: там было пусто. Стоило только сказать Ли, что, мол, хочу все сделать тайно, как он провел меня не то черным ходом, не то какой-то десятой дорогой… В общем, недалеко идти пришлось, и мы ни с кем не столкнулись.
Отсутствие нормальной плиты и наличие открытого огня, а еще чего-то вроде котлов, меня обескуражило, но я так хотела есть, что все это казалось мелочью. Огонь развел Ли, а дальше я и сама справилась.
Часа через полтора рис и мясо с грибным соусом были готовы.
Все это время Ли стоял неподалеку, следя, но не мешая, и оживился только в последний момент, настойчиво попросив:
– Ваше Высочество, разрешите попробовать.
Я подала ему миску.
– На. Думаешь, они отравят общий котел?
Телохранитель отвечать не стал, взял палочки и осторожно попробовал сначала мясо, потом рис. Я с замиранием сердца ждала.
– Ну как?
Он моргнул. И, будто задумавшись, съел еще. И еще.
Я усмехнулась, наложила себе остатки риса с мясом и села за один из длинных разделочных столов.
– Ваше Высочество, простите, недостойный слуга забылся, – встрепенулся Ли, положив палочки и встав рядом со столом.
Я обернулась и тихо рассмеялась:
– Не отравлено? Тогда ешь еще, Ли.
Он попытался возразить:
– Ваше Высочество…
– Ешь.
Это был самый вкусный рис в моей жизни! Судя по виду Ли, в его тоже, и это добавляло моменту пикантности.
– Господин, можно задать вопрос?
Я поставила пустую чашку на стол и огляделась в попытке понять, где тут моют посуду.
– Можно.
– Откуда вы узнали про это странное блюдо?
Я промолчала.
– Господин? – настойчиво повторил Ли.
Все-таки в том, что ты принц, есть своя прелесть. Можно просто сказать:
– Ли, пойдем обратно, я спать хочу.
И никуда Ли не делся, замолчал и отвел меня тем же путем в покои.
Следующим утром я впервые проспала: из-за домашнего ареста, то есть Удаления от скверны, у принца никаких обязанностей не было, и спешить тоже было некуда. Я проснулась, когда солнце уже висело высоко, и увидела Ли на полу у ширмы, крепко спящего. Он тоже проспал.
Мир опять замер. Я даже забыла, что по телу словно катком проехали и каждая клеточка болела. Смотрела на Ли, и мне казалось, я становлюсь сильнее, увереннее – точно выживу, справлюсь, и все будет хорошо. Иначе и быть не может.
Но я ничего о нем не знаю. Ли точно шпионит за мной для императора и, быть может, для кого-то еще. С его происхождением тоже нечисто. Раб он, да? Ага, лапшу на уши мне вешает. Темная лошадка, кот в мешке. Что он скрывает за своим ледяным спокойствием? Может быть, ненависть?
– Господин? – Ли неожиданно открыл глаза.
Я вздрогнула, сощурилась и не стала оправдываться.
– Ты спишь, а меня там, может, убить хотят. Попрошу у отца еще одного телохранителя. Будете у меня в спальне меняться.
Ли оправдывался:
– Не надо, господин, у этого слуги чуткий сон. – Его голос дрожал, наверное, от сна. Вряд ли от волнения, но я насторожилась.
– Да? А почему ты так хочешь остаться при мне один?
Ли снова надел маску абсолютного спокойствия. Буддистский, чтоб его, монах!
– Этот недостойный слуга повинуется вам, господин, и молит о прощении.
Молит он. Слуга недостойный. Нервы он мне треплет!
– Ли, признайся: ты за мной шпионишь?
Он дернулся – почти незаметно, но я внимательная, я за ним наблюдала. Ага! Попался!
– Что вы, господин, как слуга сме…
– А для кого? – перебила я. – Для императора? Канцлера? Своего бывшего хозяина-посла? Признавайся.
Ли посмотрел на меня с видом оскорбленной невинности. Я посмеивалась: думал, я такая дура, да? А вот и нет!
Именно этот момент старшая служанка выбрала для того, чтобы вломиться в спальню. Похоже, у нее входит в привычку появляться когда не надо.
– Господи-иин! – Рен прямо-таки лучилась от счастья. По-моему, люди не должны быть такими довольными по утрам. – Ваше Высочество, вы проснулись!
– К сожалению, – прохрипела я, делая попытку встать с кровати. С третьего раза получилось. Ох, лучше бы я лежала! Все болело просто адски.
Ко мне тут же подскочили служанки, принялись раздевать.
– Ваше Высочество, что с вами случилось?! – ошеломленно воскликнула Рен, когда я оказалась полностью голой и все синяки стали заметны. – Господин!
– Пробую новую забаву, – хмуро ответила я.
Рен оказалась кладезем полезной информации. Другими словами, она была болтуньей и обожала пересказывать сплетни. Я слушала ее открыв рот и впервые забыла, что вода в бассейне очень горячая и вонючая.
От старшей служанки я узнала все подробности подготовки отбора: чиновники пытаются друг друга подсидеть и растет недовольство канцлером, потому что тот уже открыто заявляет, что выиграет его дочь. Еще посол Лянь договорился с императором, и на отбор приедут тамошние девушки. Это ж сколько их всего будет? Десять? Двадцать? Канцлер уверен, что девушкам из Лянь рассчитывать не на что, но ходят слухи, – разумеется, только слухи, ничего больше, – что он ведет переговоры с Синими Плащами, оппозицией императора. Кто туда входит, неизвестно, иначе император давно бы всех казнил. Но действуют Плащи эффективно – недавно выкрали из казны деньги, собранные на постройку императорской гробницы. В ответ Его Величество заявил, что собирается жить вечно, так что пусть подавятся. А еще императрица снова плоха, у нее третьего дня был выкидыш, поговаривают, что она проклята, и Его Величество скоро от нее избавится, как и от предыдущих пяти жен…
Конечно, я слушала Рен открыв рот!
К слову, слуг она построила так, что те и пикнуть не смели. Позже я узнала, что в гареме принца дичайшая конкуренция и подковерные игры, а Рен в них была как рыба в воде. В общем, с выбором старшей над слугами я не прогадала: Рен предана мне со всеми потрохами. Пока что.
После купания и невкусного, особенно в сравнении с моей вчерашней стряпней, завтрака я продолжила тренировки с Ли. Он опять был невозмутим, а утренний разговор мы оба не вспоминали.
Я училась стрельбе из лука.
Как-то иначе я это раньше представляла. Как в фильмах: берешь, натягиваешь тетиву, прикладываешь стрелу, спускаешь. Чего тут сложного? Мишень я видела отлично, глаз у принца зоркий. Ну и?
Первый раз я не смогла натянуть стрелу. Второй – тоже. С пятого кое-как справилась, но у меня дуга лука и стрела почему-то смотрели в разные стороны: дуга влево, а стрела вправо. Короче, только чтобы выстрелить, мне пришлось час стоять на солнцепеке, я уж молчу про то, чтобы попасть в цель.
Ли был спокоен и бесстрастен, хотя я сама над собой хохотала. Ну правда, что за никчемный принц! Из лука выстрелить – и то не может. Что он вообще умеет?
С мечом у меня тоже ничего не получилось. Стойку я приняла теперь сама, но руки после стрельбы были настолько слабыми, что дрожали, поэтому поднять оружие я могла с трудом. Попробовала, конечно, но спустя час даже Ли запросил пощады. Наверное, держать спокойную мину и не смеяться над принцем он уже не мог.
Рен сначала причитала, как курица-наседка, когда я потребовала еще раз искупаться, и даже сама втерла мне в руки целебную мазь. Ни черта это не помогло, кстати, ладони были одной открытой раной. Я понимала, что писать вряд ли смогу.
– Ваше Высочество, разрешите недостойному взглянуть? – попросил вдруг Ли, когда служанки принесли письменные принадлежности. Я все-таки намеревалась попробовать.
Не знаю, что он сделал, вроде просто помассировал и размял мои ладони, но боль ушла, а я чуть не заснула, грезя совсем не о том, как он руки мне через ткань массажирует… М-да.
– У вас будут мозоли, – заметил Ли.
– И чудесно, – отозвалась я. – Тогда они перестанут так болеть?
Ли промолчал, зато подала голос замершая у ширмы Рен:
– Но мозоли, Ваше Высочество!..
Я оглянулась на нее и снова отметила, как все-таки меняет человека одежда. В ночь нашего знакомства Рен показалась мне изящной, но очень худой и маленькой девушкой. А сейчас в форменном костюме слуг – белая длинная юбка и халат поверх – Рен выглядела весьма внушительно.
– А что такое?
– Мозоли бывают у крестьян и рабов, но не у принцев, – ответил за служанку Ли.
– Да кому какое дело? – огрызнулась я.
В тот вечер я выучила аж двадцать иероглифов: до меня дошло, по какой системе они строятся. У всего на свете, сделанного рукой человека, есть система и логика, даже если создатель уверен, что это не так. Иногда нужно крепко задуматься, чтобы эту логику найти… Но не с местными иероглифами. Их все равно придется учить. Правда, теперь я надеялась справиться с самыми основными за неделю. Память у меня оказалась что надо, особенно с такой мотивацией. Жить очень хотелось.
Ли слегка обалдел от моих успехов, даже заявил, что «Его Высочество обладает острым умом». Я задрала нос, а Рен зачем-то вставила, мол, кто бы сомневался, я же принц, значит, во всем должен быть первым.
Что ж тогда этот «первый» принц такой неумеха?
У меня еще было много-много вопросов, особенно после сплетен Рен, но я так уставала все последующие дни, что язык не поворачивался их задать. Я даже засыпать стала раньше.
Зато головные боли исчезли как по волшебству. И сердце принца, несмотря на серьезные тренировки, слегка успокоилось. Наверное, не было у него никакого сердечного порока, просто сидячий образ жизни замучил. Понимаете, тут считают: раз ты принц, то тебе нельзя бегать. Ты должен ходить медленно и степенно, иначе всё – унижение и потеря статуса в глазах окружающих. Вы бы знали, что было, когда я однажды утром перед купанием заявила, что собираюсь на пробежку по саду!.. Теперь-то все привыкли, а я сад оббегаю за пять минут. Ай да я!
В середине той недели домашнего ареста ко мне неожиданно заглянул император. А я как раз стреляла из лука. Три раза попала в мишень, между прочим! Правда, в край, не в «яблочко», но какой прогресс! Я возгордилась, как вдруг слева раздались деликатные хлопки.
Ли опустил голову и отошел, а у меня внезапно появилось нелогичное желание взять стрелу и пустить ее императору в грудь. Я же тогда из наследника в государя превращусь? Было бы чудесно, наверное.
– Совсем ты тут от скуки зачах, Ичи, – произнес император и выразительно посмотрел на лук, который я все еще держала в руках.
Я отдала оружие Ли, коротко поклонилась государю и с вежливым равнодушием поинтересовалась:
– Ваше Величество, надеюсь, вы здравствуете?
Это была дежурная фраза, на которую отвечать император не стал. Он подошел, осмотрел мои руки, хмыкнув, и в лоб спросил:
– Что, убить меня готовишься?
Я нехорошим словом мысленно помянула местный гадючник. А вслух призналась:
– Нет, хочу выжить.
Император еще раз хмыкнул, а потом зачем-то рассказал, что императрица поправляется, и врачи заверили, что она вот-вот будет готова забеременеть снова, возможно, даже мальчиком. Я покивала, а про себя подумала: бедная императрица, прямо как племенная кобыла.
– Ваше Величество, могу я ее увидеть?
Интересно же посмотреть на мать.
Император подумал, но добро дал, почему-то добавив: «Она тебе не будет рада, Ичи». И засобирался уходить. Я заметила, что дыхание у государя слишком частое, лоб покрыт испариной и бледен он сильнее обычного. Но не придала значения: мало ли, простудился. Только император вдруг взял и упал посреди дорожки.
Телохранители сначала опешили, а потом кинулись к императору. За ними и служанки. Раздалось отчаянное: «Его Величество не дышит!» и «Лекаря!»
