Мария Николаевна Сакрытина
Принцесса Намонаки
Не знаю, почему я решила, что сумею помочь. Может, сообразила, что делала это раньше. Точно ведь делала. Но когда?..
Я растолкала телохранителей и наклонилась над государем – он действительно не дышал. Жить ему оставалось всего ничего. Пункт первый «Вызовите скорую помощь», то есть лекаря, слуги уже побежали исполнять. Я рявкнула на кого-то из не в меру ретивых телохранителей и принялась откапывать грудь императора в слоях шелковых одежд. В голове мелькнул эхом воспоминаний чей-то знакомый голос: «Не сломай ему ребра!» и «Спиной, не руками работай».
Положив руки императору на грудь, я перенесла на них свой вес и стала с силой, мерно, считая про себя, нажимать.
Когда руки устали – очень быстро, тренировка же была, да еще и с луком, – я прижалась к императорским губам и пару раз вдохнула. Потом вернулась к груди и начала снова.
Не знаю, сколько прошло времени, но лекарь точно прибежал к самой развязке. Император уже задышал сам, открыл глаза, мутно посмотрев на меня, и вдруг тихо засмеялся:
– А тебе же выгодно, чтобы я умер.
– Что?! – опешила я.
Он вяло отмахнулся. Я присела на пятки, с меня ручьем тек пот. Лекарь понатыкал в императора иголок и заявил, что угрозы здоровью нет, так что уйти Его Величество умудрился на своих двоих. Хотя, подозреваю, вряд ли далеко.
– Поосторожнее бы вы с сердцем, – заикнулась я.
Император не понял. Наверное, медицина тут на каком-то древнем уровне.
Позже эта история имела странное продолжение. И началось все снова с Ли.
Вечером последнего дня моего домашнего ареста, когда я устала вусмерть, заснуть почему-то не получалось. Бывает такое: устал, в постель падаешь и думаешь: «Сейчас глаза закрою, сон сразу придет». А его все нет и нет.
– Ваше Высочество, желаете, чтобы недостойный слуга вам сыграл? – спросил вдруг Ли.
– На чем? – зевнув, уточнила я.
Ли вытащил откуда-то флейту.
– Это поможет вам заснуть, господин.
И заиграл, не дожидаясь моего позволения. Музыка была красивой, но монотонной, медитативной. Глаза закрылись сами собой, и я крепко заснула.
Проснулась посреди ночи, словно от толчка. Резко села на постели. Голова была странно ясной, сна ни в одном глазу. Вокруг стояла мертвая тишина и кромешная тьма.
– Ли? – настороженно позвала я. Когда никто не откликнулся, повторила уже нервно: – Ли!
Тишина.
Я сжала шпильку под подушкой, вдохнула, выдохнула…
– Рен!
Прошло минут пять, но заспанная служанка вбежала в спальню, неся бронзовый светильник.
– Господин?
Я уже стояла посреди комнаты.
– Где он?!
– Кто, госпо… – Рен огляделась, однако, кроме меня, в комнате никого не было. – Я н-не зн-наю…
– Пошли искать.
Шататься по ночному дворцу без личного телохранителя – глупая идея для того, кто планировал остаться в живых. Но покои казались мне еще опаснее. К тому же приставленные к принцу стражники все-таки увязались следом. Может, добить, если что?
– Господин! – Рен нагнала меня, тяжело дыша. – Куда же вы босиком?..
Я торопливо обулась на ходу, а служанка накинула на меня верхнюю накидку, теплую, с подкладкой.
Мы уже дошли до императорского дворца – я почему-то была уверена, что Ли там. И не ошиблась: шум мы услышали еще за поворотом, а свет факелов вообще заметили издалека. Пройти мимо было невозможно. Я бросилась туда.
Ли стоял на коленях перед императором. Точнее, двое стражников держали его, причем один из них тянул Ли за волосы, заставляя запрокинуть голову и обнажить шею.
Император смотрел на Ли со спокойной усмешкой. Рядом с ним полукругом стояли телохранители, а у ног государя, скуля, лежал тот самый пленник, который почему-то называл меня братом, но сыном императора не был. Кажется, его звали Ванъян.
Но я почти не заметила его. Так, лежит что-то, может, собака скулит. Мое внимание целиком захватил сверкнувший в свете факела меч – начальник императорских телохранителей вынул его из ножен и занес над Ли. Наверное, я тогда рекорд по скоростному бегу поставила, но успела. Клинок не опустился. Я вцепилась в руки начальника телохранителей.
Тот обомлел и замер. Поймав его взгляд – шальной от испуга – я приказала:
– Не смей!
– Ичи! – изумился император. – Что ты тут делаешь? Ох, да ты же поранился. Лекаря немедленно, болваны!
– Отец, – я выпрямилась, закрывая собой Ли, – это же ваш подарок. Зачем вы его ломаете?
– Ах, это! – Император пнул от себя Ванъяна (только тогда я и поняла, что это человек, а не собака), подошел ко мне и взял за руки. – Он оказался вором. Забудь, я тебе другого телохранителя найду.
– Но мне нравится этот!
– Ичи, – император осмотрел мои руки и поморщился, – хватит спорить, помни свое место.
– Но отец!..
Государь отодвинул меня и кивком указал на Ли.
– Ну, что встали? Убить.
Думать требовалось быстро, и все, что мне пришло в голову, было:
– Отец, вы так низко цените свою жизнь?
Император махнул рукой, и начальник телохранителей снова замер, даже не успев занести меч.
– О чем ты?
– Я спас вас. – Я старалась не отводить от государя взгляда и не смотреть на Ли. – Если бы не я, вы бы умерли в моем саду, помните?
Император задумался.
– И что?
Я вдохнула поглубже.
– Мне не причитается награда?
«Папа» скривился.
– Ну хорошо. Так он тебе понравился? – Он покосился на Ли. – Ничего, ровно ничего особенного в нем нет, Ичи, я тебе таких десятки найду. К тому же он действительно вор. Уверен, что не передумаешь?
– Уверен, Ваше Величество.
– Тогда забирай, – махнул рукой император и отступил, положив руку на макушку Ванъяна – грязную, вихрастую. – Все равно он скоро снова сбежит и милость твою не оценит. Ты только зря тратишь время, сын.
Я стояла и смотрела им вслед. Как шел император, выпрямившись, преисполненный достоинства. Как за ним семенил больше похожий на зверя человек, назвавший меня братом. Как вокруг них, но на приличном отдалении, шагала стража.
Ли развязали, но с колен подняться он не спешил.
– Император прав, господин. – В его голосе сквозь обычную невозмутимость звучала теперь обреченность. – Я сбегу. Но я вам благодарен.
– Благодарен? – повторила я. – Ли, зачем?!
Телохранитель впервые посмотрел на меня прямо и оставил свою манеру называть себя недостойным, ничтожным слугой в третьем лице.
– Так нужно, господин. Я прошу прощения.
А потом встал и направился вслед за императором.
– А ну вернись! – Мой голос дрожал, но Ли, конечно, и шага не замедлил. – Вернись! Я тебе помогу, Ли!
Только тогда он обернулся.
Я стояла, ломая руки, даже не заметив, что по запястьям от ран на ладонях течет кровь.
– Вернись и объясни мне, что происходит. Мы вместе что-нибудь придумаем. Пожалуйста!
Я просто не могла дать ему уйти, потому что иначе он бы не вернулся. И я снова осталась бы совсем одна. Этого я допустить не могла.
– Ваше Высочество… – выдохнула изумленная Рен, единственный свидетель этой сцены.
Я сделала вид, что не услышала.
– Дай мне помочь. Если у меня не получится, сбегай сколько хочешь! – И добавила слабым голосом, совсем не мужественно и уж точно не как подобает принцу: – Хорошо?
Ли усмехнулся. Это практически первая эмоция, которую я увидела на его лице. Раньше-то лишь по глазам читала изумление и злость, оказывается, у него лицо – не застывшая маска буддийского спокойствия, оно и другие выражения принимать умеет.
– Хорошо… господин.
Он вернулся, снял с рукавов ленты – как раз две – и невозмутимо перевязал мне руки. Словно ничего и не случилось.
Все это время я старательно на него не смотрела. Глаза были на мокром месте, а все силы ушли на то, чтобы голос оставался твердым.
– Идем, расскажешь мне все.
– Ваше Высочество, да его за такое убить мало! – очень тихо прошептала Рен.
Но я услышала. И приказала:
– Заткнись. И если завтра слухи поползут по дворцу, я тебя лично в кипятке сварю.
Рен только вздохнула: человек в кипятке тут не редкость.
– Итак… – произнесла я, когда мы вернулись в покои принца.
Слуг я выставила вон, и Рен тоже, хотя она настаивала на том, чтобы остаться. Но хоть кто-то должен был выспаться этой ночью.
– Итак, что я могу для тебя сделать?
Свиток четвертый
Девятый день четвертой луны
О, сегодня я опишу, как мне удалось повесить на себя сразу двух принцев, один из которых абсолютно невменяем, а второй – незаконный, но от него имелась хоть какая-то практическая польза.
Итак, разговор с Ли…
– Вы не станете мне помогать, – уверенно заявил Ли и покосился на мои руки, все еще перевязанные его лентами. – Но теперь я верю, что вы ничего не помните.
Начало, что называется, многообещающее. Мы сидели на циновке у кровати. Из приоткрытых окон дуло, на улице нещадно стонал ветер, похоже, собиралась буря. В сумраке лицо Ли казалось неестественно бледным и изможденным. Я налила ему воды и терпеливо подождала, пока слуга напьется.
Однако продолжать Ли не собирался. Он сидел, молча уставившись на бамбуковую занавеску, которая качалась и тоскливо хлопала о раму, и мысли его, казалось, витали совсем не здесь.
Я устала ждать.
– Кто он такой, этот… этот Ва́нъя́н? – Ли перевел на меня взгляд, какой-то болезненный, и я добавила: – Однажды он назвал меня братом, но я не понимаю, как это возможно, если он не сын императора.
Ли усмехнулся.
– Правда не помните… Вы же приехали в Да́йко́ку ради Ванъяна. Как же еще император мог выманить вас из Лянь?
– Я раньше жил в Лянь? – удивилась я. – Но я же наследник этой империи… Как ты сказал? Дайкоку?
Вот, значит, как она называется: Дайкоку. Несколько раз повторила про себя, чтобы запомнить, и встретила взгляд Ли, усталый и равнодушный.
– Вы наследник не только Дайкоку, господин, но и Лянь. – Он позволил себе усмешку. – Забавно, что вы не помните.
– Поверь, ничего забавного в этом нет, – пробормотала я. – И как же я умудрился стать наследником сразу двух государств?
Вместо ответа телохранитель спросил:
– Вы и мать не помните?
– А она не местная императрица? – осторожно предположила я.
Ли хмыкнул.
– Императрице Ши́зу́ке восемнадцать лет, она младше вас, господин. Она уж точно не годится вам в матери. Нет, ваша мать – королева Лянь, Степная Волчица Аши́на. Поверьте, она за вас глотку перегрызет кому угодно, даже императору. Вы очень давно стали разменной монетой между Лянь и Дайкоку. Вы или ваш сын объедините эти два государства, вам даровано великое будущее. – Он говорил все это монотонно, скучно, словно хотел показать, как утомительны мои расспросы.
– По твоему голосу прекрасно слышно, какое оно великое, – проворчала я. – Ладно, так кто такой Ванъян и как он с тобой связан?
– Он мой младший брат, – выдохнул Ли.
Ого! Какая-то «Санта-Барбара» получается. Не хватает только, чтобы сейчас еще близнец или клон откуда-нибудь появился, и клише станет полным.
– Продолжай.
Ли мрачно посмотрел на меня, а потом оглянулся, словно понять не мог, что он тут делает, но все же объяснил:
– Ваша мать родила вас, господин, а после – Ванъяна. Его отец – почивший король Лянь, Тай-кан.
Ага. То есть получается…
– Постой, а с тобой мы что, тоже братья?
Ли опять усмехнулся.
– Нет. Я сын рабыни. Но мой отец был королем Лянь, как и у Ванъяна. А ваш – император Дайкоку.
– Изумительно, – пробормотала я.
Получалось, что принц Рюичи и Ванъян – братья по матери. А Ли и Ванъян – по отцу. И Ли у нас – сын рабыни и правителя Лянь, который, кстати, умер. Что ж, теперь ясно, почему мой телохранитель так начитан и владеет каллиграфией.
– А почему тогда не Ванъян наследник Лянь, а я?
– Потому что, умирая, король назвал наследником вас.
Я подумала немного, потом предположила:
– Кажется, мама меня очень любит.
– Еще как! – улыбнулся Ли, только совсем не весело.
Я заметила, что он как-то странно держал правую руку, прижимая ее к боку, но не придала этому значения – мысли были заняты совсем другим.
Император притащил меня посмотреть, как он пытает этого Ванъяна, а потом что-то говорил про контроль. Что ж, теперь все ясно: принц Рюичи тут вроде добровольного заложника. Интересно, а что делал Ванъян в Дайкоку, если он без пяти минут наследник другой страны?
Я спросила у Ли и добавила:
– Почему королева Лянь до сих пор его отсюда не забрала? Она не знает, что с ее сыном делает император?
Ли замялся, но потом все-таки сказал:
– Королева не любит Ванъяна. Он был ей нужен, чтобы получить титул супруги правителя Лянь, а теперь Ванъян стал для нее помехой. Она отправила его в Дайкоку с якобы тайной миссией, которую быстро раскрыл император. Наверное, хотела, чтобы здесь Ванъяна убили и вашим правам на престол ничто не угрожало. И она этого, в принципе, добилась. Император прислал в Лянь некоторые… части… тела Ванъяна. Император его оскопил и… Вы же видели. Евнух не может быть принцем. Королева долго это скрывала, но как только вы узнали… Наверное, не без помощи отца вы поехали в Дайкоку, где и остались, полагаю, заложником. Пользуясь вами, император может диктовать свою волю королеве Лянь, которая сделает все что угодно для своего любимого сына.
Раньше я думала, что мое положение печально, но я, оказывается, в полной… Ну вы поняли.
– А ты, значит, любишь Ванъяна?
– Как и вы когда-то, – тихо ответил Ли и закрыл глаза. – Только вы ничего не можете сделать, иначе он не был бы сейчас… таким. Игрушка императора. Как вы это допустили?
Последние слова прозвучали так отчаянно, что мне даже стыдно стало. За настоящего Рюичи, конечно, меня-то тут не было.
– Значит, ты приехал его спасти? – помолчав, мягко спросила я.
Ли прислонился спиной к кровати и, кажется, сильнее побледнел.
– Да. Мне нужно было остаться при дворе, чтобы найти Ванъяна. Проще всего было сделать это с вашей помощью. Вы сопротивлялись, но… Никто не может противостоять Шепчущим.
Прозвучало как полный бред, поэтому я спросила:
– Что?
Ли открыл глаза и посмотрел на меня прямо.
– Вы никогда не видели меня, не могли узнать, а я должен был привлечь ваше внимание. И для этого я воспользовался магией.
– Магией? – переспросила я.
Мир в очередной раз сделал кульбит: тут еще и магия есть. Впрочем, чему я удивляюсь? Как-то же мне удалось попасть в тело местного принца! Так может, это недотепа Рюичи что-то не то намагичил?
Ли продолжил, не сводя с меня глаз:
– Вы должны были заметить меня и оставить при себе, чтобы я оказался поближе к Ванъяну. Став вашим телохранителем, я мог свободно передвигаться по дворцу. А получив ваше расположение…
– Расположение, – перебила я, холодея от догадки.
Неужели эта влюбленность – с первого же взгляда – была просто магией? И эти чувства уюта и защиты, которые внушал мне Ли, – ненастоящие?
Нет, неправда. Не верю.
Я торопливо стерла набежавшие слезы и усмехнулась. Я понимала, что Ли, скорее всего, предатель. Как выяснилось, еще и колдун. Расположение он, может, и внушал, но на любовь уж точно не рассчитывал, потому что откуда ему было знать, что принц теперь женщина? Так что это я сама, дуреха, виновата. Любовь, как говорится, зла, полюбишь и предателя.
Все это время Ли смотрел на меня, но в его глазах не было никакого раскаяния.
– Вообще-то, я должен был стать вам настолько нужным, чтобы вы исполнили любое мое желание, – снова заговорил он. – Сначала мне казалось, что так и будет, но потом вы начали меня подозревать, и я испугался, что вы меня отошлете, поэтому поспешил и…
Телохранитель не закончил и наконец отвел взгляд. Повисла тишина, в которой особенно тоскливо выл за окном ветер.
– А теперь вы меня убьете, – сказал вдруг Ли, и я вздрогнула. Его голос звучал тихо, но очень уверенно. – Мне все равно, как и где умереть – у вас или от рук императорских слуг. Но рассказать вам всю правду было бы честно. И умереть от ваших рук тоже.
Заявив это, Ли наклонился и опустил голову, открывая шею. И стал ждать.
Я уставилась на него в полном недоумении.
– Ли, ты сдурел?
– Не тяните, господин, – пробормотал он, а потом вдруг обмяк и повалился на циновку, заливая все вокруг кровью.
– Рен! – закричала я. – Лекаря! Немедленно!
Минуты не прошло, как лекарь явился. Предусмотрительная Рен выдернула его из постели и заставила ждать, пока я не позову. Она-то видела, что Ли ранен, это я думала о другом.
Лекарь хмурился, разглядывая рану. Слуга подавал ему то одну мазь, то другую, то какие-то флакончики, наверное, с бальзамами.
– Сделайте так, чтобы он выжил, – приказала я, не желая смотреть на происходящее.
А сама ушла в купальню и велела Рен позвать служанок, до рассвета оставалось всего ничего.
Император тоже вставал рано. Когда я со свитой явилась под дверь его покоев, ждать долго не пришлось.
– Ичи! – обрадованно воскликнул государь. – Что за беда привела тебя в такую рань? Я весь в нетерпении. Расскажи, что заставило тебя наконец меня навестить, да еще и так срочно, даже не позавтракав?
Я не стала уточнять, откуда ему известно, что от завтрака в то утро я и правда отказалась. Ничего удивительного – тут все за всеми следят. Я улыбнулась, уселась на подушки у столика, на который уже поставили приборы для меня: вогнутую доску вместо тарелки и палочки на крошечной низенькой подставке.
– Соскучился, отец, только и всего, – пожала я плечами и, не дожидаясь приглашения, сразу потянулась к чему-то вроде тертой редьки. Блюдо казалось аппетитным.
Император вдруг оттолкнул мои палочки своими и наклонился.
– Не надо, оно отравлено, – прошептал он и с любопытством посмотрел на меня.
Я спокойно осмотрела стол, поймала палочками гриб в масле и спросила:
– Это тоже?
– Это нет, – император улыбнулся и взял другой гриб.
Еда снова была пресной, совершенно невкусной.
– Итак, Ичи, что ты хотел? – спустя минут десять поинтересовался император, насытившись.
Он сидел, откинувшись на подлокотник своего «кресла». Хотя креслом это сложно назвать, от него там только спинка и сиденье, без ножек. На сиденье клали подушки, а рядом устанавливали огромные валики, словно подлокотники. Откинуться на спинку было совершенно невозможно, она казалась хлипкой. Оставались подлокотники, и поза получалась скрюченной, неудобной. Первое время я никак не могла к ней привыкнуть.
Я отложила палочки, подалась вперед и прямо посмотрела на императора. Выдержала паузу, дождавшись, пока он в нетерпении поднимет брови – мол, ну? Вздохнула и печально сказала:
– Домой хочу. Отпустите меня в Лянь, отец, прошу.
Император от неожиданности округлил глаза. Смотрелось это совсем не царственно, но довольно забавно.
– Ичи, ты что? Мы тебе невесту ищем, забыл? Отбор будет проходить здесь, даже твоя мать с этим согласилась.
Я еще раз вздохнула и тоскливо окинула комнату долгим взглядом. Ничего нового – те же драконы на раздвижных панелях и золотые птицы на деревянных вставках у низкого потолка в ажурную клеточку. Даже почти не пришлось притворяться скучающей.
– Тошно мне здесь, отец. По матери скучаю. Отпустите, прошу.
Для демонстрации полной искренности я отодвинулась от столика и наклонилась, коснувшись лбом пола. Просили императора всегда только в позе ниц, на это я уже насмотрелась. Даже советники падали на колени, когда умоляли прислушаться к их решению – по протоколу, наверное.
Государь долго молчал, изучая меня, потом хмыкнул и ответил:
– Нет. Ты остаешься здесь, и даже думать не смей об отъезде. Раз уж ты вспомнил про Лянь, тогда, конечно, помнишь, зачем ты сюда приехал?
– Не вспомнил, и вы это знаете, – ответила я, снова сев ровно. – Но раз я здесь из-за Ванъяна, отдайте мне его. Вы его мучаете, а это несправедливо – я-то сбежать не пытаюсь. – Император в изумлении уставился на меня, а я продолжила: – Хочу убедиться, что с ним все в порядке. Или сделка нечестная, не так ли, отец?
Государь моргнул, а потом хохотнул:
– Ичи, ты этой ночью спал головой на север? Ты не в себе.
– Я отлично себя чувствую, Ваше Величество, – улыбнулась я, не поняв, при чем тут север.
Наступила тишина. Император снова изучал меня взглядом, но уже куда внимательнее. Наконец он хмыкнул:
– Что ж, ты продолжаешь меня веселить. Сделка честная, Ичи: ты уже здесь, не забывай, и никуда не денешься. Ты же понимаешь?
Я фыркнула. Аргумент был, мягко говоря, так себе. Что мешает мне, так сказать, куда-то деться? Хотя бы попытаться.
– А если сбегу? – с улыбкой спросила я.
– Как? – Император тоже улыбнулся, словно все происходящее было шуткой. – Кто тебе поможет? Ты не выберешься даже за пределы Ко́ко́но́э, а если и выберешься, куда поедешь? Ты и обратную дорогу наверняка забыл… Если вообще ее знал. Карты читать не умеешь, как и вообще читать. Это просто смешно.
Хорошо смеется тот, кто смеется последним, подумала я. А вслух сказала:
– А если попытаюсь?
– Давай, – снова улыбнулся император, разглядывая меня так, словно впервые увидел. Ему было весело, как и мне: эта игра увлекала.
– И пока буду пытаться, меня может кто-нибудь случайно убить, – проговорила я тихо, спокойно и сама себе верила. Мне откуда-то было известно, что лучшая на свете ложь – это правда, а чтобы ложь стала правдой, нужно самой в нее верить. – Вы даже не свалите мою смерть на канцлера – я ведь сбегу от вас, отец. А если умру, вы не сможете оправдаться перед моей матерью, и начнется война. Разве вы хотите войны? Вряд ли.
Да, я блефовала. То есть, основываясь на информации от Ли, это было логичным, но на сто процентов уверенной я быть не могла. Странно, но блефовать мне нравилось. Все это очень напоминало какую-то игру, которой я увлекалась, наверное, в прошлой жизни.
– А если хочу? – Улыбка с лица императора сползла, и выглядел он абсолютно серьезным.
Похоже, игры кончились.
– Не хотите, – возразила я, стараясь сохранить свое ненормальное спокойствие. – Или давно бы уже воевали. Я слышал ваш разговор с послом и сделал определенные выводы.
Император поднял брови и снова улыбнулся.
– А ты поумнел после потери памяти, Рюичи.
Я обратила внимание, что он впервые назвал меня полным именем, и подобралась. Самым сложным было казаться расслабленным и спокойным. Блефовать, так уж до конца.
– Я всегда таким был, Ваше Величество, просто вы не замечали.
Император взмахнул рукой, и слуги принялись торопливо убирать со стола. Мы ждали. Внутри меня словно натянулась струна и готовилась вот-вот зазвенеть, стоит только слегка задеть ее. Настолько я нервничала.
Слуги поставили перед нами клетчатую доску с деревянными фигурами в виде пятиугольников, подписанные сверху и снизу. Король, ладья, конь, слон, пешка, а еще дракон, золото, серебро и стрелка.
– Что это?
– Твой выбор, сын, – улыбнулся император. – Я отдам тебе Ванъяна, но только если ты выиграешь.
Признаться, что-то такое я и ожидала, но поспешила уточнить:
– А если проиграю?
Улыбка императора стала шире. Он окинул меня внимательным взглядом и объяснил:
– Тогда ты извинишься перед канцлером за грубость и получишь двадцать ударов палкой. На совете. При министрах.
Я представила эту картину и с сомнением посмотрела на игральную доску.
– Разве это честно, Ваше Величество? Я ведь даже не помню, как играть.
– Честно, – усмехнулся император. – Зачем тебе помнить, что раньше ты всегда проигрывал? А правила я тебе объясню.
Подвох даже искать не требовалось. Я снова покосилась на доску и опять представила себя на коленях перед канцлером. Решила, что, конечно, не сломаюсь, встану, но вот палки… Это вроде тех досок, которые я уже видела на тюремном дворе? Задохлика-принца такими и убить можно. Стоит ли игра свеч? Да, Ванъяна жалко: родная мать бросила ради другого сына, брат вообще его забыл и помощи ждать неоткуда. Но положа руку на сердце, помогать незнакомцу только потому, что он в беде, я бы не стала. Но мне хотелось жить, и верный телохранитель, а еще проводник по этому миру, всем мне обязанный, был очень нужен. И без Ванъяна я его не получу.
Я представила Ли на коленях передо мной, вспомнила, как он говорил про расположение, которого пытался добиться магией, и в груди потеплело.
– Объясняйте, Ваше Величество.
Правила похожи на шахматные, то есть слон, например, ходил так же. Но фигуры можно было переворачивать, и тогда они превращались в другие. Двое слуг записывали наши ходы, и мне повезло, что я уже достаточно изучила иероглифы, чтобы понимать их заметки.
Играть мы начали медленно, даже лениво. Император, наверное, не сомневался в победе и хотел позабавиться со мной, как кот с мышкой. Я наблюдала за ним и просто повторяла его действия, пытаясь понять логику ходов. У меня вроде даже получалось: государь строил из своих фигур что-то вроде крепости, затрудняя мои атаки.
К середине игры бой завязался прямо-таки смертельный, и как-то так получилось, что наши короли оказались в лагерях противников: мой – у императора, а его, соответственно, у меня. И не просто оказались, а хорошенько там закрепились. До меня начало доходить, что мат поставить в такой ситуации не получится никому. Вырисовывалась ничья.
Император долго изучал доску в задумчивости, а потом подозвал слуг и стал подсчитывать какие-то очки. Меня кольнуло беспокойство, но император так скривился, когда подвел итог, что стало ясно: если я и не победила, то уж точно не проиграла.
Император впервые взглянул на меня с чем-то похожим на уважение.
– Ты стал удивительно хорошо играть, Рюичи. Я нахожу это забавным.
– Рад, что доставил Вашему Величеству удовольствие, – ответила я, стараясь, чтобы голос не дрожал.
Император снова задумчиво посмотрел на доску.
– Что ж… Ничья. Значит, каждый из нас сделает то, на что мы играли. Я отдам тебе Ванъяна, а ты получишь двадцать палок. Согласен? Или мы сделаем вид, что этой игры никогда не было, и все забываем? – В глазах императора мелькнул нехороший огонек, и я тут же вспомнила его «Забудь!» после посещения пыточной. В свете рассказанного вчера Ли у меня забрезжило подозрение: а не был ли и император колдуном?
Впрочем, выбирать не приходилось, и я поспешила ответить:
– Хорошо. Палки так палки. Когда?
– На следующем совете. – Император снова откинулся на подлокотник. – Бить будет канцлер. Ты все еще согласен?
М-да, все интереснее и интереснее. Но лапу в бутылку я уже сунула, поэтому…
– Я действительно был с ним непочтителен, вы правы, отец. И если таково мое наказание… Где Ванъян?
– Да, таким ты мне нравишься больше, – пробормотал император и позвал слуг.
Ванъяна привели в покои принца сразу после того, как я вернулась от императора. Ли по-прежнему валялся на моей кровати, а рядом дежурил мрачный лекарь. Я посмотрела на них и на дремавшего у ширмы слугу с чашкой отвара у ног, вздохнула, но ничего говорить не стала.
Вообще, это форменное свинство: сначала Ли меня использовал, а теперь еще и кровать занял. Нет, мне не было жалко этого телохранителя, пусть он мне все еще нравился. Но как же я злилась! На себя, конечно, сама виновата: влюбляюсь непонятно в кого.
Ванъяна привели, и выглядел он не лучше, чем ночью: обнял мои колени и испуганно что-то забормотал, тычась в мои ноги лбом, словно собака. Мы с Рен одинаково задумчиво посмотрели на него. Я размышляла о том, что способны сделать с человеком пытки. А еще – не сглупила ли я. Что теперь с этим сумасшедшим делать?
О чем думала Рен, не знаю, но помолчав, она спросила:
– Господин, это кто?
Я наклонилась, изучая спину Ванъяна. Казалось, она сплошь состояла из шрамов.
– Это мой брат.
– Что?! – ахнула Рен и тут же закрыла рот руками.
– Поэтому он мой гость, – добавила я. – Пока что. Найди ему комнату. И… займитесь им, в общем.
– Конечно, господин, – отозвалась Рен, думая вроде бы совсем о другом.
Впервые я радовалась титулу принца: махнул рукой «займитесь» – и все, можно быть свободным, пока Ванъяна купают, одевают и устраивают. Можно вообще о нем забыть.
Император сказал, что следующий совет через три дня. Интересно, у них тут есть обезболивающее? Мне ж, поди, придется еще и достоинство принца беречь. Ну, там, кричать нельзя и все такое… Бред.
Полдня я честно стреляла в мишень и отрабатывала движения с мечом. Заниматься этим в одиночку было скучно.
Ли определился с тем и этим светом на закате. Лекарь продиктовал Рен, что больному можно есть, а что нельзя, и заверил меня, будто угрозы жизни больше нет. Хотя вид Ли совершенно опровергал это утверждение: он казался слабым и беспомощным, как младенец.
А после ухода лекаря телохранитель так на меня посмотрел, словно я ему крупную сумму задолжала. Смех и слезы.
– Пытать… будете… господин? – Ли с трудом выдохнул и стиснул зубы.
Я обиделась.
– Пытать? Ты весь день провалялся в моей постели! Какие пытки? Если бы я хотел, тебя бы давно подбросили в покои императора. Пусть забирает свой гнилой подарок.
Ли промолчал, но взгляд был очень красноречивым.
«Ну погоди», – подумала я, усмехнувшись, и пошла за Ванъяном.
Даже после мытья он выглядел страшно, и дорогая шелковая одежда делала только хуже: сразу становилось понятно, что этого человека плохо кормили и долго, с наслаждением били. Тот еще видок, в общем. Я изучающе осмотрела это жалкое существо и запоздало усомнилась, что оно способно хоть кого-то вдохновить на верную службу мне, но делать было нечего.
Когда мы зашли в спальню, Рен упрашивала Ли поесть. То есть как упрашивала… скорее, угрожала. Рядом с кроватью стоял столик, уставленный чашками, у ширмы собрались слуги. При виде меня Рен торопливо встала с кровати и поклонилась.
– Оставьте нас, – приказала я.
Слуги потянулись к дверям, а Рен бросила сердитый взгляд на Ли, но мне перечить не стала.
Ли сидел на кровати чинно, с достоинством, будто это он был принцем, а не я. Кажется, ему и правда стало лучше – во всяком случае, говорил он уже без пауз.
– Ваше Высочество, повторяю: вы впустую тратите время. Если не собираетесь меня убивать, тогда просто отпустите, и я уйду сам.
«Размечтался!» – подумала я, а вслух сказала:
– Как будто я тебя держу.
И мягко подтолкнула к кровати Ванъяна.
Ли сначала вскользь глянул на него, потом вдруг зажмурился, словно глазам не поверил, резко выдохнул, посмотрел снова… И бросился ловить руки брата. Он еще что-то бормотал при этом, но тихо, и я не могла разобрать. А если честно, не больно-то и хотела.
Время шло. Ли обнимал Ванъяна, а тот тихо, по-собачьи поскуливал.
– Император отдал его мне, – устав от лицезрения этой идиллии, сказала я. – Если верить лекарю, твое здоровье скоро поправится. Завтра сможешь встать. Я тебя не держу – забирай его и уходи.
Ли отпустил Ванъяна – тот упал на колени и снова пополз к моим ногам. Я уже знала, что поднимать его бесполезно, и даже не стала пытаться.
Повисла напряженная тишина. Я злилась. А Ли… спокойно сказал:
– Я недооценил вас, Ваше Высочество, – и, помолчав, добавил: – Вы знаете, что теперь я не могу уйти.
Я рассчитывала на это, но играть стоило до конца. Ты сделал мне больно, красавчик-колдун. Я бью в ответ.
– Почему же? Ты ведь пришел сюда за братом. Вот он. Все, вы свободны, валите отсюда! – На языке принца прозвучало это немного иначе, но не менее грубо.
