Мария Меньшикова
На обочине жизни
Глава 2
Фая, вымотавшись, всё же прилегла на лавочку. И тут же уснула. Ни сколько её передвижения по городу и за город вымотали, сколько бесконечная боль. Она даже в какой-то момент подумала, не умрёт ли без медицинской помощи? Вдруг у неё серьёзные травмы? Но мысли оставили её, стоило только закрыть глаза. Вздремнув час или два, Фаина проснулась. Солнце уже опускалось, значит, время было вечернее. Она немного посидела и прислушалась к себе. Вроде частично боль утихла. По крайней мере, теперь она чувствовала, где конкретно болит, а до этого казалось, что ноет всё тело.
Очень хотелось пить.
Но идти куда-то совсем не было сил. Фая смотрела на памятники и вдруг вспомнила бабушку. Она никогда не была на её могиле и даже не знает, где та похоронена. В то время, когда мама занималась похоронами свекрови, девочки были в приюте. А когда вернулись домой, там уже и духа бабушкиного не было.
Никогда мама не водила их на кладбище. От других Фая слышала, что бывают такие дни, когда все ходят к умершим. Но в их семье такого не было. Впервые она познакомилась с поминальными днями, только когда уже начала встречаться с Федей.
И вот сейчас, когда казалось, что в жизни не осталось ничего светлого, вдруг захотелось найти могилу бабушки. Что это было за странное желание, Фая не понимала. Она по ней никогда не скучала, не вспоминала добрым словом. Не скучала и сейчас, когда думала о её могиле. Может, ей просто захотелось наполнить своё пребывание на кладбище смыслом?
«Но как же хочется пить! – подумала Фая. – А здесь же есть вода! Правда, техническая. А выбор есть у меня?»
Выбора не было. До тех же бараков она будет ползти не менее часа. Магазинов поблизости тоже не было. А пить хотелось со страшной силой. Вздохнув, Фая пошла в сторону бака, из которого все брали воду. И она когда-то брала, чтобы помыть памятники у родных Феди.
Пить она её всё же не стала. Лишь прополоскала рот и смочила губы. А потом, вместо того, чтобы пойти в город, побрела по кладбищу.
– Девушка! – воскликнул рядом чей-то голос. Фая оглянулась, но никого не увидела. – Девушка! – снова позвал её голос. Он был немолодым. – Я внизу, внизу! Посмотрите вниз!
Фая стала шарить глазами по сторонам и увидела старушку, стоящую на четвереньках у могилы.
– Помогите мне, девушка! Я хотела могилку прибрать, а спину как защемило! Встать теперь не могу!
Очень медленно соображая, Фая подошла к старушке. Старушка была не маленькая, а довольно объёмная женщина. Наверное, самым правильным было бы попросить у неё телефон и вызвать подмогу. Скорую или родственников. Но Фаина просто не сообразила. Она ухватилась за женщину и усадила её на скамейку. От напряжения боль, начавшая утихать, усилилась и она не сдержала громкий вскрик.
– Что с тобой? – испугалась старушка.
– Всё нормально, – процедила сквозь зубы Фая. – Как вы домой добираться будете?
– А меня сын заберёт, – беззаботно сказала она. – А уж двигаться не буду, посижу. Возьми, деточка. Это всё, чем могу тебя отблагодарить!
Она протянула ей пакет с семью сухими печеньями.
– Привезла, чтобы на могиле оставить, – пояснила старушка. – Но ты уж не побрезгуй, возьми!
– Спасибо, – буркнула Фая, засовывая печенье в карман.
– А ты кого навестить приехала?
– Ищу бабушкину могилу. Но я не знаю, где она похоронена.
– Э, милая! Так ты до ночи рыскать будешь. Год-то, когда умерла, помнишь?
– В 2004 или 2005.
– Вот гляди, – принялась разъяснять старушка, – кладбище на квадраты поделено. Видишь дорожки?
– Вижу.
– Подходишь к квадрату, смотришь на ближайшем памятнике год смерти. В одном квадрате примерно одного года покойники лежат. Если, конечно, твою бабушку в семейное место не захоронили.
Фая кивнула, и не поблагодарив старушку, пошла дальше. Ей не понравилось, что та внимательно на неё смотрела. Вдруг запомнит? Она не чувствовала себя в безопасности рядом с другими людьми. Не могла отделаться от мысли, что если Федя запустит её поиск, эти люди её запросто сдадут. Лучше ни с кем не контактировать.
Она брела по кладбищу, забыв смотреть на памятники, но вспомнив цель своего визита, остановилась и огляделась. Перед ней была страшно заброшенная могила с небольшой табличкой. Почему-то Файке подумалось, что бабушкина будет выглядеть примерно так же. И как же она удивилась, поняв, что это и есть могила её бабушки!
Здесь не было оградки, скамейки. Не росло цветов. Много старой сухой травы, и свежей, отросшей уже в этом году. Смотрелось убого, но именно такой и была жизнь бабули. Разве человек, постоянно крывший матов родных внучек, невестку и сына, заслужил, чтобы они ухаживали за её могилкой?
– Ну здравствуй, бабушка. Не ожидала меня увидеть?
Та, конечно, ничего не ответила. Фая буравила взглядом табличку, на которой было написано:
Ичетовкина Ольга Аркадьевна
12.03.1946-07.04.2005
И всё. Больше никаких приписок, на вроде «Вечная память» или «Покойся с миром» не было.
– Ты, наверное, сейчас в могиле переворачиваешься, – усмехнулась вдруг Фая. – И здесь твоё обиталище посмели потревожить! Как тебе пукается в одиночестве? Ах, прости. Наверное, уже отец, твой сын, тебя потеснил. Может, и я скоро к тебе присоединюсь. И будет у меня такая же заброшенная могилка. Никому я не нужна. Никто обо и не вспомнит. Мать с Маринкой разве что, и то из-за того, что денег им давать будет некому.
Она замолчала, продолжая глядеть на бабушкину могилу. Внутри всё переворачивалось. Перед глазами строем маршировали дни её жалкой жизни. Файка вспомнила, как бабушка била её по рукам, когда та тянулась за добавкой. Вспомнила, как она матом кричала на неё, когда, встав рано, Фая шумела. И как била её веником, если она приходила после прогулки в грязных ботинках.
Внутри что-то щёлкнуло. Фая опустилась на колени, и уже не чувствуя боли в избитом теле, руками стала вырывать траву с могилки бабушки. Она рвала её так остервенело, что сама бы испугалась, увидев себя со стороны. Некоторые растения не так-то просто было вырвать. Но Файка всё равно дёргала, обрывала и складывала в кучу. А спустя время могилка бабушки приобрела более ухоженный вид. Пройдясь вдоль могил, Фая приметила одну, сплошь покрытую цветами. Недолго думая, она прямо пальцами выкопала один небольшой цветочек, вернулась к могиле бабушки и посадила его. Подумала, что хорошо бы полить ещё, но воды у неё не было, да сил бегать до бака и обратно тоже нет.
– Спи спокойно, – произнесла Фая торжественно. – Хотя ты и не заслужила спокойный сон!
Она поплелась обратно немного другим путём, чтобы снова не встречаться со словоохотливой старушкой. Авось, не запомнит её. Добравшись до бака с водой она, как могла, оттёрла свои перепачканные кладбищенской землёй руки, и плюнув на все соображения гигиены, попила. Хотелось принять душ и сменить одежду, но где взять другую? Конечно, можно отправиться на рынок. Там есть совсем недорогие вещи. Но тратить единственную тысячу не хотелось.
Умывшись и кое-как приведя себя в порядок с помощью расчёски, Фая задумалась, что теперь ей делать. Нужно было решить что-то с ночлегом, но, кроме тех же бараков, в голову ничего не шло.
«Может, пронесёт, – подумала она. – Вряд ли в один день две облавы устраивать будут!»
Она достала из кармана пакет с печеньем, достала одну и с хрустом разжевала. Печенье, само по себе сухое, было ещё и старым. Но она съела его с аппетитом, оставив остальные шесть штук на завтра. Было пока непонятно, что готовит ей новый день, поэтому растрачивать имеющиеся ресурсы не хотелось.
На улице темнело и кладбище пора было покинуть. Фая не хотела оставаться здесь на ночь. Она не боялась, но здесь не было укрытия, а к вечеру набежали тучи. Да и тёплый день закончился и воздух стал весьма прохладным. Делать было нечего, и Файка поплелась обратно в сторону заброшенных бараков.
Самая сложная часть пути – трасса. Она не боялась машин, но людей, которые сидели за рулём. Это могли быть знакомые Феди. Или она могла бы попасться на камеру видеорегистраторов. И снова Фая старалась держаться стороной от дороги, по возможности укрываясь за редкими деревьями.
Ночного города она никогда не боялась. Не боялась злых людей, асоциальных элементов. Со всеми она встречалась в жизни и не раз. Она и сама, по сути, была таким вот асоциальным элементом по праву рождения, поэтому шла без страха, даже тогда, когда солнце село и над городом сгустилась ночная тьма.
Несколько раз она делала передышки. Просто было настолько больно, что Фая была готова в любой момент лечь и спокойно умереть. Но в голове стучала одна назойливая мысль, которой она себя и подбадривала:
«Я обязательно выживу!»
Жить хотелось со страшной силой. Сама с собой рассуждая, Фая не видела выхода из своей ситуации. Она без денег, без крыши над головой. Единственное место, где она может приткнуть голову – полуразрушенный барак, и то никто не даст ей гарантии, что и туда наведаются бомжи и просто прогонят её.
«Мне нужна работа, – размышляла Фаина. – Пожалуй, это первое, что я могу попробовать сделать. Найти неофициальную работу. Дворником или уборщицей, например. И желательно всё в том же районе. Федя не будет искать меня там. А если будет… Ну что же. И я не так проста. Попробую удрать. Сегодня же получилось! Но жить в таком страхе нельзя. Страх загоняет меня в угол, заставляет суетиться. Нужно действовать слаженно и чётко. Именно так учил меня Федя, когда мы с ним только познакомились. Какая же я была тогда дура! Развесила уши и позволила загнать себя в такое положение! Изнежилась за восемь лет относительно комфортной жизни. А Федя-то, Федя! Вот уж кто совсем не дурак! Легко нашёл себе жертву, которую можно подчинить, поработить и удовлетворять свои садистские наклонности».
Ненависть обожгла сердце, заставив его биться. Пока Фая рассуждала, она сидела на том же камне, где днём ела сворованный шашлык. И чувствовала себя уставшей, обессиленной и неспособной двигаться дальше. Но эта ненависть к мужу, подхлестнула её и она, встав, отправилась дальше.
Фая вспомнила, как он потушил об неё сигарету. В тот день он её не бил. Конфликт начался на ровном месте…
К Фае пришла подруга по училищу, принесла вино и они, заболтавшись, просидели до самого вечера. Фёдор пришёл с работы, познакомился с подругой, а та, поняв, что засиделась, ушла, даже не представляя, что случится дальше.
Федя закурил, не сводя внимательного взгляда с жены. А потом спросил:
– Это кто был?
– Катя, – ответила Фая, быстро накрывая на стол, чтобы накормить мужа. – Моя подруга из училища.
– Проститутка, – коротко заявил Федя. – Шалава. Таким не место в нашем доме!
– Да ты что! Катя хороша девушка, – возмутилась Файка. – Замуж собирается. Работает поваром в детском саду. Очень детей любит!
– Я сказал, что ей не место в нашем доме! – рявкнул Федя. – Поваром работает! Ворует мешками! И ты не будешь с ней общаться! Забудь свою прошлую жизнь! Мне и так хватает твоих родственничков-дармоедов, ещё подружек не хватало! У тебя есть я и только я! Поняла?
– Да ты чего взъелся-то? – осторожно спросила Фая, делая осторожный шаг назад.
– Ты замужем, – тихо сказал Фёдор. – И единственный человек, о котором ты должна думать, единственный твой друг, единственный с кем ты будешь общаться – это я.
Он встал, усадил жену за стол, взял её руку и потушил о запястье сигарету. Фаина негромко вскрикнула.
– Это лишь предупреждение. Чтобы больше я никого здесь не видел. Ни твою мамашу, ни сестру. Ни подруг сомнительного происхождения. Поняла?
Фая кивнула. Ей вдруг захотелось заплакать, но слёз не было. Она никогда не плакала.
Шрам с того дня оставался до сих пор. Крошечный, едва заметный, но он был, как напоминание о жестокости мужа. И сейчас Фая непроизвольно провела рукой по месту, где он располагался. И снова ненависть обожгла её изнутри.
Нет, она точно выживет. Она будет вгрызаться в жизнь зубами и когтями. Найдёт выход из этой тупиковой ситуации. А пока поспит. Тем более что нужный ей барак уже замаячил на горизонте.
Глава 3
Вторая ночь выдалась просто ужасная. Стоило Файке добраться до барака, как на землю обрушился настоящий ливень! Внутри, к счастью, снова никого не было. И Фая быстро сообразила почему. Бараки были двухэтажными, деревянными, прогнившими. И этот, самый разрушенный, практически не имел крыши. Внутрь попадала дождевая вода, а от сырости стало совсем уж холодно.
Фаина нашла себе небольшой пятачок, где сохранялась относительная сухость, села и обхватила руками ноги. Её колотило от холода. Непогода принесла похолодание. У неё не было ничего, чтобы согреться, ничего, чтобы попытаться разжечь костёр. Да и как его здесь разжечь? Так и спалить барак можно. Даже в дождь.
Она пыталась уснуть, но ничего не получалось. От холода снова усилилась боль и терпеть её уже не было никаких сил. Дома у Фаи были и обезболивающие, и тёплые вещи. В голову так и лезла сухая и чистая квартира, которую она считала своей последние восемь лет. Она представила, как встаёт под горячие струйки воды в душе. Почему-то от этих мыслей стало не теплее, а ещё холоднее.
«Вернусь, Федя меня убьёт, – мелькнула спасительная мысль. – Убьёт точно! Ни за что не простит мне, что я посмела сбежать. Тогда и весь комфорт, о котором я сейчас могу только мечтать, покажется мне мучительным. Но как же холодно!»
Дождь постепенно стих, но внутрь продолжали попадать капли. Фая стала проваливаться в какое-то тяжёлое полузабытье, но приходила в себя, сильно вздрагивая всем телом.
«Вот так засну навсегда, а утром найдут уже мой труп, – подумала она вяло. – Нет никаких сил бороться. Хочется уже просто закрыть глаза и не проснуться».
И Файка расслабилась. Словно отпустила всю ситуацию на самотёк. Тело перестало колотить крупная дрожь, хотя она ничуточки не согрелась. Тяжёлые веки сомкнулись, и она уснула.
Ей снилось, словно она стоит на огромной свалке, а рядом кто-то говорит:
– Вот такая у тебя жизнь. Помойка.
– Фу! – сказала Фая. – Воняет! Не хочу здесь жить.
– У тебя есть варианты?
– А кто это вообще говорит? – возмутилась Фая и стала оглядываться. Свалка исчезла. Она оказалась стоящей в квартире Феди. Теперь погром был здесь, и он почему-то отозвался болью внутри. Эта квартира, где она с такой тщательностью и старательностью поддерживала порядок! Фая рассматривала покрытую пылью мебель, мусор на полу, смотрела на жирные и старые пятна на диване. Диван почему-то был не Федин, а тот, на котором когда-то спала бабушка. В носу стоял всё тот же неприятный запах. В конце концов, Фая не выдержала и чихнула. И только теперь проснулась.
На неё смотрели два страшных глаза из густой растительности на лице. Казалось, что за ней пришёл чёрт, чтобы забрать её душу в преисподнюю. Но это первое впечатление было обманчивым. Перед ней на корточках сидел ни чёрт, ни леший, а самый настоящий бомж. И это от него воняло так, что она проснулась.
– Чего тебе? – буркнула Фаина недовольно.
– Ты кто такая? – хрипло спросил бомж и закашлялся. Фая прикрыла своё лицо руками. – И как здеся очутилася?
– Тебе какая разница? – буркнула Фая в ответ. Она встала, потянулась.
– Да мне без разницы. Только это мой барак.
– На нём этого не написано.
– Дерзкая, да? – жалобно спросил бомж и поёжился. Фая не чувствовала, чтобы он был для неё опасен. Слишком хилый, даже для бомжа. – А выпить есть у тебя? Душа горит, мочи нет!
– Выпить нет. Да ты бы завязывал, – посоветовала Фая. Её маленькая сумка с небольшой суммой денег была припрятана за пазухой, и она слегка провела рукой, чтобы убедиться, что та на месте.
– Поучи меня ещё, – буркнул бомж. – Как ты здесь оказалася-то? Вроде чистенькая. Ручки белые. Не наша ты, не бродяжка. Муж из дома выгнал, что ли? – и он хрипло рассмеялся.
– А если и так, то что? Что ты ко мне прицепился? Дел других нет, что ли?
– Не кричи, девушка! – простонал бомж морщась. – И так башка раскалывается, мочи нет! Ещё ты визжишь, курица недорезанная! Денег бы лучше дала. Вона какая ты!
Фая хмыкнула. Она встала, потянулась и посмотрела в окно. Сквозь щели досок, которым оно было заколочено, пробивались лучи солнца. Хотелось скорее выйти и подставить своё замёрзшее, онемевшее тело их теплу.
Она пережила ещё одну ночь. Выжила, не загнулась, не сгинула.
Бомж рядом продолжал стонать и жаловаться на жизнь, но Фая его не слушала. Большинство из местных обитателей сами выбрали себе такую жизнь, и она их не жалела. Она помнила дядю Петю, местного «авторитета». Ей тогда было лет пятнадцать, и вместе с компанией Фая пришла сюда как-то вечером, чтобы вдали от дома и родительских глаз пить, кутить и веселиться. Но вечер тогда пошёл не по плану.
К их костру, разведённому в старой бочке во дворе барака, пожаловал дядя Петя. Они его знали, но раньше он не стремился провести с ними время. А в тот вечер присел к огоньку, угостился, как вдруг, одна из «залётных» в их компанию девчонок, спросила:
– Что же вы в ночлежку не пойдёте? И у меня мама там волонтёром подрабатывает. У них есть еда, кровати, одежда…
– Ага, – хрипло сказала дядя Петя. – А ещё работу они готовы найти. Не хочу! Я свободный художник.
– Художник? – удивилась та же девчонка, чьего имени Фая уже и не помнила.
– Рисую свою жизнь яркими красками. Никто мне не указ. Нет у меня ни законов, ни государства. Еда находится, выпить появляется. Крыша какая-никакая тоже есть. А все эти заморочки, этикеты-шметикеты, соцпакеты и работа с утра до ночи – это не для меня.
И только тогда Фая впервые задумалась, что не все бомжи – заложники обстоятельств. Большинство выбрало такую жизнь сознательно. Но сейчас, став взрослой и узнав, что жизнь может быть сытой, чистой и уютной, она не собиралась выбирать для себя бродяжничество. Но вот только выбора у неё никакого не было.
На улице было прохладно. Фая надеялась согреться, но у неё ничего не получилось. Плюс вода в колонке, которой она умылась, была очень холодной. Даже пить её Файка не стала. Сегодня она решила добрести до местного магазинчика, и купить бутылку минералки.
Тело продолжало болеть, но Фае показалось, что она как-то свыклась с этой болью. Боль казалась неизменной спутницей её жизни. Немного постояв на солнце и ветру, чтобы лицо и руки обсохли, Фая двинулась в сторону магазина. Она его хорошо знала. Раньше там можно было купить алкоголь и сигареты без паспорта. Поэтому подростки так любили это место. Как обстоят сейчас дела, Фая не знала, но надеялась, что единственный в этом районе магазинчик продолжает свою работу.
Он был всё там же и выглядел так, словно шагнул из прошлого. Вывеска изрядно выцвела и издалека было даже не прочесть, что на ней написано. Да и вблизи этого сделать не получилось, если бы Фаина не знала, что на ней большими буквами выведено: «Вкусные продукты». На старенькой пошарпанной двери висела такая же выцветшая бумажка с надписью: требуется продавец. И было непонятно, нужны здесь ещё продавцы или её просто забыли снять.
Внутри магазин совсем не оправдывал своё название. Здесь пахло старыми, давно не мытыми холодильниками, затхлостью. Расположенный в подвале с единственным крошечным окном под потолком, забранным решёткой, он был каким-то тёмным. Особенно когда сюда заходишь с улицы в такой яркий и солнечный день.
Ассортимент магазина был всё таким же бедным, каким Фая его помнила. На одной полке в ряд стояли сахар, мука, макароны, гречка, рис и пшено. На полке ниже расположились тушёнка, консервированный горошек, килька в томатном соусе и сардины. Ещё одну полку занимали соль, немного специй, два вида подсолнечного масла. Дальше шёл большой стеллаж с пивом разных видов, но все как один дешёвые. Ещё пара видов водки, и гордость магазина – коньяк неизвестного происхождения. Здесь же стояла одна холодильная витрина, где тосковал пакет кефира, пакет молока, немного сыра, пачка масла, чуть-чуть какой-то неаппетитной с виду колбасы. Рядом с кассой лежали пакетики семечек, сухарики, чипсы и большой стеллаж со свежим, вкусно пахнущим хлебом.
В магазине было пусто, если не считать мужчины, стоявшего с недовольным лицом за кассой. Ещё раз бегло оглядев ассортимент, Фая поняла, что магазинчик не соответствует никаким нормам. Здесь вряд ли официально трудоустраивают, но это-то Фае и нужно.
– Чего тебе? – спросил он, оглядывая покупательницу.
– Воды, – попросила Фая.
– Колонка на улице есть, – снова буркнул мужик, но достал бутылку минералки. – 48 рублей.
Фая достала сумочку, протянула ему пятьдесят рублей и спросила:
– Вам продавец нужен?
Мужик снова осмотрел её придирчивым взглядом. Выглядела она явно не лучшим образом: помятая, уставшая, в старом спортивном костюме.
– Нужна, – процедил мужик. – А работать-то ты умеешь?
– Умею.
– И где до этого работала?
– Поваром в кафе «Райское наслаждение».
– И чего ушла? Выперли? Поди воровка?
Фая вздохнула.
– Обстоятельства так сложились, вот и ушла. Так нужна продавщица или как? Долго думаешь, сейчас уйду и ищи-свищи! Что-то я у тебя тут очереди из желающих не наблюдаю.
– А ты с характером, – улыбнулся мужик. – Здесь так и надо. Контингент тут двух видов: алкаши и бомжи, а ещё старики. И те и другие мозг выносят конкретно. Все кругом надуть пытаются! Как звать?
– Фаина.
– А меня Саня. Только что-то ты больно неопрятно выглядишь. Словно бродяжка какая! На улице живёшь, что ли?
Фая помолчала, но глаза не опустила, а продолжала смотреть Сане прямо в глаза. Тот крякнул, и самым великодушным тоном произнёс:
– Можешь жить в подсобке. Там есть раскладушка. Вечно ко мне сюда всех сирых и убогих приносит! Но если выясню, что от полиции бегаешь, сдать не сдам, но выпру отсюда. Поняла? Мне неприятности с ментами не нужны!
Фая кивнула.
– А ежели сопрёшь чего, сам тебя ментам сдам. У меня здесь всё схвачено. Крыша какая-никакая имеется. Так что я тебя предупредил.
И снова Фаина лишь молча кивнула. Она не ожидала, что найдёт работу так быстро! И пусть подвальчик не лучшее место для жизни, здесь, может, будет теплее, чем в бараке.
– Плачу триста рублей за смену, – наконец подошёл к сути Саня, ещё раз внимательно глядя на свою посетительницу.
– Сколько? – удивилась Фая. Она быстро прикинула, что если работать без выходных, не наберётся даже прожиточного минимума! Да она за один поход в продуктовый магазин в своей прежней семейной жизни тратила в два, а то и в три раза больше!
– Работа не пыльная, большого наплыва клиентов не бывает, – пояснил мужик. – Выручка маленькая, отсюда и оплата такая. Плюс жить ты здесь будешь. Считай, на аренде сэкономила. У меня три точки. Вот на двух других покупателей побольше. Но там медкнижка нужна. И работа по договору. Есть у тебя?
Фая покачала головой.
– Ну вот видишь, – противнее улыбнулся мужик. – Паспорт-то есть хоть?
– Паспорт есть.
– А трудовая?
И трудовая, и медкнижка у Фаи были. Но были дома. Не объяснять же это Сане?
– Нет.
– А телефон у тебя, убогая, хоть имеется?
Чуть заметно вздохнув, Фая снова покачала головой. Её аппарат остался дома, на зарядке. И она даже не вспомнила про него, когда убегала из дома. Саня довольно хмыкнул и подытожил:
– Значит так: 300 рублей и работаешь без договора и бумаженций.
– Оплата тогда ежедневно, – быстро сказала Фая.
– Ну по рукам! – обрадовался мужик. – Пока без выходных работаешь. А там или я тебя подменю, или замена какая отыщется. Вставай за кассу, буду тебя учить.
Безропотно Фая прошла за прилавок. Она понимала, что Саня, видя её положение, просто им воспользовался. И снова внутри вспыхнула злость. Пока все мужчины на её жизненном пути пользовались тем, что у неё просто нет выбора.
