Мария Мартова
Рассказки

Эхо зловещим звоном отозвалось на их несчастье. А через мгновенье разнесло радостный звон спасшейся девчонки. Маленькие лучики солнца, сорвавшиеся с ее ладоней, весело заиграли на покоренной вершине. Но тут же веселье оборвалось

– Какая высота! – с замиранием в сердце прошептала она. – Как страшно!

Посмотрев вниз, и Восток пришел в ужас.

– Неужели мы так высоко поднялись? – не поверил он. – А город вон там, за полями, смотри, точно игрушечный.

– А вон смотри! – Весна показала ему на стоявший в двух шагах от них маленький сказочный замок. – Неужели это он?

Восток оглянулся и увидел тот самый сказочно красивый дом с высокими башенками, с красной черепичной крышей и высоким полукруглым крыльцом, над которым возвышались деревянные резные двери с тяжелой железной ручкой в виде большого кольца.

Дети переглянулись и быстро поднялись по ступенькам. Восток потянул за кольцо, и дверь медленно со скрипом открылась.

– Что там? – шепотом спросила Весна, не решаясь войти.

– Ничего.

И вправду, внутри роскошного древнего замка не было ничего, кроме пустоты. В огромной, как зал, комнате, не было даже лампочки. Робкий солнечный свет, проникавший через решетку одинокого слухового окошка под потолком, освещал голый пол в шахматную клетку и единственный стоявший на нем предмет мебели – массивный дубовый стол, покрытый толстым слоем пыли.

– Смотри, Восток, а что это на нем?

Любопытство девочки победило ее неуверенность в себе, и она вслед за братом проникла в странное опустелое жилище. На широком столе по углам слева и справа они увидели два больших блюда тоже под покровом пыли. Восток с интересом стал их рассматривать. Каково же было его изумление, когда в этих двух огромных кругах он узнал часы и компас.

– А они ходят! – обрадованно воскликнула Весна и указала на дрогнувшие черные стрелки на часах, которые дружно остановились на цифре двенадцать.

– Ходить-то ходят, да врут.

– Почему ты так думаешь?

– Сейчас еще раннее утро, а они показывают полдень… а может, полночь.

Весна только плечами пожала и подошла ближе к компасу.

– Погляди, какие странные часы: синяя стрелка смотрит вверх, а красная вниз.

– Это не часы, а компас, и он тоже врет, – заключил Восток. – Позади нас дверь, а за ней склон, по которому мы поднимались. Солнце светило нам в спину. Значит, там восток, а не юг. Красная стрелка показывает неправильно.

Весне ничего не оставалась, как согласиться с мнением брата. Но вдруг она вздрогнула, словно тонкая минутная стрелка часов.

– Ой, гляди-ка! А на часах уже не полдень и не полночь, а ровно шесть часов.

– И на компасе север с югом поменялись местами. Здесь что-то не так.

Восток задумался, глядя на оба круга, на которых стали сами по себе беспричинно двигаться, словно живые, шаловливые стрелки. А Весне было не до размышлений, она с интересом рассматривала стол, будто надеялась найти на нем ключ к разгадке.

– А это что такое? – вдруг спросила она и ткнула пальцем в середину стола, где ровным счетом ничего не было, если не считать яркого светового круга, нарисованного солнечным лучом, который пробивался через круглое окно над дверью.

Это обстоятельство заставило Востока еще глубже погрузиться в свои думы. Наконец складки на его лбу разгладились, и он радостно объявил:

– Молодец, Весна. Ты первой заметила этот след. А ведь он о многом может нам рассказать.

– О чем же? – таинственным шепотом произнесла Весна и пристальней вгляделась в загадочный солнечный круг на столе.

И тут только она заметила, что он в точности совпадает со следом еще одного большого круга, оставленным посреди толстого слоя пыли. Вероятно, это было тоже какое-то блюдо, которое исчезло по непонятной причине. А в самом центре этого круглого следа торчал из стола толстый ржавый стержень.

– Помнишь, я рассказывал тебе про Гнуса? – начал с воодушевлением Восток. – А это след от колеса времени, за которым он охотился.

У Весны открылся рот так широко, что в него вполне могло бы проскочить то самое колесо. Не обращая внимание на удивление сестры, Восток принялся показывать ей на круглый след от обода, на прямые и тонкие, как солнечные лучи, следы от спиц, ведущие к ступице, и, наконец, на железный штырь в самом центре стола – ось, на которой когда-то и держалось загадочное колесо.

– А оно совсем недавно было здесь, – убежденно заключил он. – Видишь, пыль на столе лежит толстым слоем, а следы совсем чистые, еще не запыленные. Интересно, куда оно подевалось?

Задумалась и Весна. Мысли путались у нее в голове и не находили никакого ответа. Меж тем Восток, не выходя из задумчивости, продолжал говорить сам с собой:

– Возможно, Гнус уже успел до нас похитить его… или колесо опередило Гнуса. Но не все так просто.

– Что же еще? – не вытерпела Весна.

– Видишь ли, колесо по своей сути может вращаться только вокруг себя, то есть обод вокруг оси. А это возомнило себя центром мира и желает, чтобы весь мир вращался вокруг него. Но ведь что представляет из себя колесо?

– Что?

Глаза У Весны округлились, как два колеса, и в них заиграло солнышко, заглядывавшее в окошко.

– А ничего – ноль, пустоту, вон как эта дырка от колеса.

Весна рассмеялась звонким смехом, словно ручеек, сбегающий с горы. Но Востоку было не до смеха.

– Надо что-то делать, – серьезно сказал он.

– Что? – улыбка застыла на губах Весны.

– Спасать мир.

– Что? Кого? Как?

Восток собрал остатки дум и выложил ей свое последнее окончательное решение. Колесо, наверняка, само пустилось в путь, узнав о гнусных намерениях Гнуса, и покинуло кладовую времени, как назвал Восток этот дом. Но, сорвавшись со своей оси, оно теперь не будет подчиняться законам времени и пространства и принесет в этот мир беспорядок. Жизнь пойдет кувырком.

– Оставим этот дом, он все равно нежилой и никогда не будет нашим. Бежим за колесом! – с жаром произнес Восток и, ухватив сестру за руку, настойчиво потянул ее к выходу.

Она вздрогнула.

– Я боюсь.

– Не бойся, я с тобой. Вместе мы не пропадем и сумеем догнать колесо. Иначе им может завладеть Гнус, и тогда…

– Тогда уже ничего нельзя будет исправить, – вздохнула Весна и с грустью посмотрела в глаза брата, в которых сверкал яркий огонь.

– Надо бежать! – с той же уверенностью повторил он.

– Но куда?

– Весна начинается на востоке. Надо спуститься с восточного склона, по которому мы сюда пришли. Солнце нам будет в помощь.

И Весна послушно пошла вслед за Востоком, оставив позади себя пустоту дома с бешено двигавшимися стрелками часов и компаса на запыленном столе. Они встали на самом краю вершины и посмотрели вниз на крутой склон, по которому им суждено начать долгий путь, полный трудностей и неизвестности. Солнце светило им прямо в глаза холодным неприветливым светом.

Гнус проснулся в благодушном настроении. Потянувшись на полу, послужившем ему постелью, он бросил взгляд окно. Солнце, пробивавшееся сквозь плотные занавески, возвестило ему о наступившем рассвете. Яркий свет вызвал недовольство в темной душе старика, он сморщил и без того морщинистый лоб и, что-то вспомнив, быстро вскочил на ноги. То, что он увидел, а точнее не увидел, вызвало в нем еще больший гнев.

– Где эти мерзкие дети? – прохрипел он, глядя на пустой коврик на полу возле двери. – Сбежали!

Он бросился к двери, – она оказалась запертой. Тогда Гнус принялся метаться как затравленный зверь, не находя выхода своей злости, пока наконец не остановился перед большим зеркалом в темной раме, перед которым все еще тускло горела свеча.

Он опустился на колени и стал всматриваться в холодную темную гладь, что-то ища в ней, а потом гнусаво заговорил:

 
– Где ты, мерзкий, подлый Глад?
Ты меня увидеть рад?
От меня не прячь лица,
Негодяя, подлеца.
Покажись, коль ты не трус.
 

– С добрым утром! Здесь я, Гнус, – приветливо ответило зеркало сладким голосом.

Пламя свечи, отраженное в зеркале, дрогнуло, и на его месте показалось заспанное лицо Глада, которое при виде хозяина приобрело самое миролюбивое и благообразное выражение.

Однако Гнус не спешил разделить с ним радость.

– Где эти маленькие твари? – прорычал он, и морщины на его сухом сером лице густо собрались, как складки на пасти разъяренного хищника.

Это навело страх на зеркального гостя, но, овладев собой, он принялся быстро моргать глазами и самым невинным взглядом показывать свое полное недоумение.

– К-ка-какие такие… т-твари?

– Дети! Тупица!

– Ах, дети… Они же спят спокойно…

Тут Глад по свирепому виду хозяина понял, что такое объяснение его не спасет.

– Это ты их выпустил, гадкий Глад?

– Я… мне…

– Молчать! Отвечай, а то я убью тебя. Ты с ними в сговоре?.

– Ну что ты, господин…

– Молчать! Ты должен был их стеречь. А ты что делал?

– Я и не…

– Молчать! Ты им помог бежать, пока я спал. Я тебя…

Гнус размахнулся. Глад зажмурился и пролепетал:

– Я глаз не сомкнул, я стерег, я… я…

Тут терпение Гнуса лопнуло, жажда расправы выплеснулась через край. Со словами: «Ты более ничтожен, чем я!» – он схватил схватил с чурбака подсвечник со свечой и со всей силой запустил в обидчика. Зеркало с болезненным звоном треснуло, оставив густую паутину едва уцелевших осколков, и Глад исчез навсегда.

Через минуту Гнус был уже за дверью, выходящую на Темную улицу. Кутаясь в черные лохмотья и косо глядя на восходящее солнце, он глухо пробормотал:

– Куда же они могли деться?

Не находя ответа, он бросил беспомощный взгляд себе под ноги и увидел на сырой от дождя земле следы детских ног.

– Туда! – уверенно прогнусавил он и устремился в начало улицы, куда убегали оставленные следы.

Но вскоре они перешли на тротуар и пропали из поля зрения Гнуса. Он был в растерянности. Диким зверем метался обманутый старик по всем окрестностям, вынюхивая упущенную добычу, и не находил ее. Наконец он оказался за городом в пустынном поле.

Начинало смеркаться. В воздухе заметно похолодало. Гнус понял, что заблудился, и от безнадежности побрел в первую попавшуюся сторону, пока вплотную не подступил к высокой скалистой горе. Он не нашел ничего лучшего, как взобраться по ней наверх и осмотреться с высоты. Нужно было торопиться, чтобы успеть до наступления ночи.

Но не успел он сделать и шагу, как наткнулся на знакомые отпечатки детских ног у самого подножия горы на узкой дорожке, ведущей вверх. Кровь закипела в жилах старика. Он злорадно потер свои сухие костлявые руки и припустился быстрее. Неудержимая злость и холодный попутный ветер придали необыкновенную легкость и проворность его старым костям. Не обращая внимания на мелкие и крупные каменные препятствия по пути, он быстро достиг вершины и остановился в недоумении.

Открытые настежь двери старинного замка с черепичной крышей, зубчатыми башенками и высоким полукруглым крыльцом приглашали его в гости. Он с недоверием принял приглашение и, поморщившись, вошел внутрь.

В мрачном и унылом жилище никого не оказалось. Вероятно, дети, не удовлетворенные неласковым приютом, уже ушли. Гнус собрался последовать их примеру, как вдруг его внимание привлек единственный предмет в доме – стол с двумя круглыми блюдами и пустым местом между ними. Он сразу же сообразил, что здесь произошло.

– Ах, вот где оно было! – проревел он и стал рвать на себе остатки седых клоков на морщинистой плеши. – Оно было здесь, а эти мерзкие дети похитили его. Да, да, это они. А может… может, им помог этот гадкий Глад? Я убью его, если он не скажет… Ах, да… нельзя убить то, что уже уничтожено.

Гнусу пришлось покинуть злосчастный дом. Сумерки сгущались все сильнее, и он уже не надеялся увидеть что-либо с горы. А когда вышел на крыльцо, обнаружил, что стало по-зимнему холодно и с неба посыпались редкие снежные хлопья.

Закутавшись потеплее в свое отрепье, он, кряхтя и охая, спустился вниз и остановился в нерешительности возле огромного камня у самого подножия горы. И вдруг он заметил, как в ночном мраке с поля двигались в его строну две тени – одна в чем-то розовом, другая в голубом. Они шли медленно, едва переставляя ноги. Гнусу хватило времени, укутавшись поплотнее, спрятаться за камнем и ждать, что же будет дальше. Правда, его сгорбленную спину и без того было трудно разглядеть в потемках. Да и ночным скитальцам явно было не до случайных попутчиков.

– Я очень устала, Восток, – еле слышно произнесла тень в розовой одежде.

– Потерпи, Весна, сейчас доберемся до дома и там заночуем.

Гнус узнал голоса детей и пригнулся еще ниже к темной холодной земле.

– Ой, что это? – вдруг спросила Весна и показала на странные следы возле самого камня, за которым прятался Гнус.

Он с головой ушел в свое черное одеяние и сжался в комок.

Восток подошел ближе и, глядя на хорошо проступавшие на нетронутом снеге маленькие кружочки с тоненькими лучиками, уверенно произнес:

– Это колесо оставило свой след. Он ведет в обратную сторону, и его скоро заметет снегом.

– И нас тоже заметет, – обреченно заметила Весна.

Им ничего не оставалось, как бросить поиски и отправиться на ночлег в гору, в мрачный безлюдный дом.

А Гнус, сидя в укрытии, решил, что ему будет разумно оставаться на том же месте.

– Пусть себе идут, – размышлял он вслух, когда шаги детей смолкли в ночной тиши. – Никуда от меня не денутся. Завтра они пойдут за колесом, а я за ними.

Не напрягая больше сил, он повалился на мерзлую землю. Вскоре перекатистый старческий храп огласил заснеженное подножие высокой горы.

«Откуда такой холод? – недоумевал Эн, торопясь с работы домой на своем автомобиле, который то и дело застревал в глубоких лужах. – Еще с утра было настоящее летнее тепло. А сейчас…»

А сейчас наступила глубокая осень. Вечер, клонясь ко сну, наполнился не только сырым промозглым воздухом, но и проливным дождем и резким злым ветром. Темнело на глазах, и Эн гнал на большой скорости. Но машина, будто вовсе не желая никуда спешить, подчинилась капризам погоды и встала на полдороги, намертво увязнув в осенней грязи.

В это время Эна вышла на крыльцо, чтобы встретить мужа. Ежась от холода в тоненьком пальто, она сжимала в руках теплый шарф и шапку, предназначенные для Эна. Но он все не появлялся, а меж тем холод все нарастал, мрак становился все гуще и зловещее. Напрасно женщина вглядывалась в темную даль дороги, залитой дождем, и вслушивалась в завывания ветра: ни души не было на холодной безлюдной улице. Но она все же двинулась в путь.

Вскоре вечерние сумерки сменились ночной мглой, вместо дождя посыпались с неба хлопья снега, ветер уступил место жестокой вьюге. Эн, не надеясь больше на свой автомобиль, вышел из него и пошел пешком вперед навстречу ненастью, полагая, что выбрал правильное направление. И действительно, среди снежной мглы он вдруг заметил темно-коричневое пятно, издали напоминавшее дверь их дома. Он поспешил к нему и тут же заметил, что пятно тоже движется, и услышал едва доносившийся сквозь завывание стихии знакомый голос:

– Эн… Эн…

Сердце Эна забилось в волнительном предвкушении встречи, но радость была недолгой: темный силуэт исчез под пеленой вьюги, а следом пропал и голос. Напрасно он кричал в ночную тьму: «Эна!» – беспросветный холодный мрак не давал ответа.

Однако сама Эна слышала зов мужа и пыталась его отыскать в этом снежном безумии. Ей казалось, что голос доносился откуда-то справа, и она уверенно поворачивала все время туда, совершая бесчисленные круги вокруг одного и того же места.

Неизвестно, чем бы закончилось это кружение, если в какой-то миг она не услышала совсем близко:

– Эна, дорогая!

Она бросилась в объятия мужа. Задыхаясь от волнения, Эна надела на него шарф и шапку, а потом рассказала, как отправилась на его поиски. Сначала она одна шла по пустынной улице, а потом вдруг услышала чей-то жалобный плач. В вечерней тьме она увидела на дороге промокшую от дождя маленькую девочку. Малышка плакала и горестно звала:

– Киса, киса…

– Кто ты такая? Что ты здесь делаешь? – спросила Эна и взяла ее на руки.

– Я потеряла кошку, – пожаловалась малышка.

– А где твой дом? Где твои родители?

– Не знаю… – еще сильнее заплакала девочка.

– Значит, и ты, и кошка – вы обе потерялись.

Эна укрыла девочку шарфом, взяла ее на руки и отправилась вместе с ней на поиски ее родителей. А девочка всю дорогу плакала и повторяла:

– Киса, моя киса…

– А что же дальше? – с нетерпением спросил Эн и крепче обнял жену.

– Очень скоро мы нашли маму девочки, а вот кошку…

– Что кошка? Нам бы сейчас свой дом найти.

Эна растерянно посмотрела ему в глаза и сильнее укуталась в свое коричневое пальто. Им ничего не оставалось, как идти дальше. Они шли долго, пока не поняли, что окончательно заблудились. И тут ветер донес до них чей-то тихий жалобный плач.

– Как? Еще одна девочка?

Голос доносился сзади. Оба обернулись и, ничего не увидев, кроме густой снежной мглы, поспешили на помощь. Уже через минуту перед ними показалась заледенелая коричневая дверь их дома, к которой прижимался, дрожа и горестно мяукая, маленький серый котенок.

Когда все трое вошли в теплый светлый дом, Эна сказала:

– За одни сутки пронесся целый год.

Утро наступило теплое и солнечное, будто не было вовсе ни ночного мрака, ни зимней стужи. Первым проснулся Восток.

– Вставай, Весна, пора идти, – разбудил он сестру, спавшую на краешке стола.

– Иди один. Я не хочу, я устала, – вяло проговорила она.

– Нет, надо идти вдвоем. Я тебя не оставлю.

– Я есть хочу, – захныкала она.

Тогда Восток поднял свои ладони, и с них запрыгали солнечные зайчики прямо в рот девочки.

– Я пить хочу.

Тогда с ладоней Востока потекли холодные капли чистого талого снега.

Наевшись и напившись, Весна повеселела, ее голос снова зажурчал точно ручеек. Восток же, напротив, стал серьезен и сосредоточен.

– О чем ты думаешь, брат? Разве ты уже не хочешь идти за колесом?

– Нет, что ты! Конечно, хочу, но не знаю, успеем ли. Ведь за прошлые сутки прошел целый год: утром была весна, днем – жаркое лето, к вечеру пришла осень с дождями и холодным ветром, а ночью наступила зима. Что же ждать нам сегодня?

Вопрос завис в воздухе и так и не нашел ответа. Вдруг девочка заговорила:

– Смотри, смотри! А теперь стрелки на компасе и на часах стоят неподвижно.

– И правда, – Восток посмотрел внимательно на стол, – на часах семь утра, а синяя стрелка компаса указывает точно на восток.

– Значит, все наладилось, и нам не надо бежать за колесом, – обрадовалась Весна.

– Не думаю, – задумчиво произнес Восток и нахмурил лоб. – От него можно ожидать любого подвоха. Возможно, оно только на время отказалось от своих намерений, а может…

– Что? – с дрожью в голосе произнесла Весна.

– Боюсь, как бы оно не задумало вовсе остановить ход времени, а заодно и движение солнца и земли.

Весна с тревогой посмотрела на брата.

– В любом случае нам нужно начать поиски, и время для этого самое подходящее.

– Да, да, весна! – обрадованно проговорила Весна и захлопала в ладоши.

Солнечные лучики брызнули в лицо Востока, и он заулыбался.

– Не шали, сестренка. Пойдем лучше поскорее.

Они вышли на крыльцо. Солнце слепило им глаза. Утро было по-весеннему прохладно, а воздух свеж и упруг. Дышалось легко и весело.

– Мы пойдем с востока на юг, – Восток указал рукой направо.

– Почему туда?

– Потому что туда покатится солнце. Мы пойдем следом за ним. Оно будет указывать нам путь, и по нему мы выйдем на колесо времени.

– Только бы колесо не так быстро катилось, а солнце не так быстро садилось, – пожелала Весна.

Восток с ней молча согласился.

Спустившись с горы вниз, брат с сестрой обнаружили, что от недавней весенней прохлады не осталось и следа, – солнце пекло по-летнему жарко, и на небе не было ни облачка. Легкий ветерок, дувший с юга, не приносил свежести. Ребят ждала длинная пыльная дорога, щедро обласканная беспощадным зноем.

Весна с усталой грустью поглядело на небо.

– Какое сегодня недоброе солнце.

Восток поднял голову. И вправду, светило, единовластно пылавшее на бескрайнем синем небосклоне, выглядело неживым, зловещим и не предвещавшим ничего хорошего. Раскалившись добела, оно будто хотело растопить все небо, и землю, и всех людей на земле.

Но ни Весна, ни Восток не поддались угрожающей силе небесного владыки и, не обращая внимания на предстоящие трудности, без долгих проволочек с завидной настойчивостью пустились в свой бесконечный путь прямо на юг.

А дорога не собиралась заканчиваться и казалась будет вечной, как непрекращающийся солнечный день. Напрасно дети опасались близкого наступления темноты и холода: солнце и не думало сходить с небесного пьедестала. Оно не опускалось к земле, не умеряло пыл своих обжигающих лучей и, сохраняя свое достоинство в самом зените, торжествовало над миром, забыв о времени года и времени суток.

Сколько дней шли два непоколебимых маленьких человека по бесконечной дороге среди зноя и пыли, они и сами не могли сказать. А когда стало совсем невыносимо, Весна взмолилась:

– Послушай, Восток, давай бросим эти бесполезные поиски, вернемся в дом на горе, будем сидеть там в теньке и никуда не выходить.

– Но тогда мы никогда не найдем колеса, и этот жаркий летний день никогда не закончится, – возразил Восток и продолжил путь.

Весна капризно топнула ножкой и, выпустив сноп искр, упрямо заявила:

– Иди, куда хочешь. А я больше не могу так. Я возвращаюсь.

С этими словами она резко повернулась и, не оглядываясь, пошла назад, оставив за собой беспощадно палящее солнце и несговорчивого брата. Однако, сделав несколько шагов, она на минуту остановилась и медленно повернула голову. Восток продолжал шагать своей дорогой, будто ничего не случилось.

– Восток! – с безнадежным отчаянием крикнула Весна, но с места не тронулась.

Восток не остановился и даже не оглянулся. Расстояние между ними неумолимо росло.

И вдруг до девочки донесся отчаянный крик брата, точно его обожгло чем-то горячим:

– Сюда, сюда!

Весна недоверчиво посмотрела на Востока, а он показал левой рукой куда-то на землю, а правой настойчиво замахал ей с призывом подойти ближе.

– Быстрей, Весна! – крикнул он в нетерпении.

Подбежав, она увидела на пыльной дороге едва заметный след уже знакомого ей кружочка с лучиками. И тотчас они оба услышали где-то вдалеке, в слепящем солнечном зареве, песенку, исполненную скрипучим голосом:

 
– Я круг солнца золотой.
Мир, вращайся подо мной.
Спица, весело крутись,
Обод, весело катись.
Чтобы мне не оступиться,
Ровно ступица кружится.
Время, время, торопись.
Мир земной, за мной гонись.
Выше солнца стану я,
Подчинится мне земля.
В круге времени со мной
Закружится шар земной.
Там, где север, будет юг.
Там, где жарко, ждите вьюг.
Вместо лета быть зиме,
Вместо дня – кромешной тьме.
Мир пройду я, колеся!
Подчинись мне, все и вся!
 

– Это оно! – воскликнула Весна.

– Бежим за ним! – воскликнул Восток.

Он рванул туда, откуда долетел голос, крепко держа сестру за руку, будто боялся новой разлуки. Они долго бежали, запыхались и очень устали. Наконец дорога решила пощадить бедных беглецов и привела их в тупик: перед ними как из-под земли выросла высокая горная гряда, уходившая в обе стороны до самого горизонта. Они остановились в нерешительности.

– Куда же теперь идти? – пропела печальным голосом Весна.

Восток не знал, что ответить, и принялся метаться влево и вправо в поисках выхода.

– Есть! – наконец радостно провозгласил он. – Есть выход.

И впрямь, меж двух огромных каменных исполинов оказалась узкая прямая расщелина, будто нарочно сделанная для того, чтобы преодолевать это неприступное препятствие.

Дети медленно боком прошли этот тесный каменный коридор и вышли на другую сторону хребта. Каково же было их разочарование, когда там они не обнаружили ничего, кроме бескрайней гладкой равнины, пустой и безжизненной. Впереди была сплошь сухая жесткая трава и редкие низкорослые кустарники. Ни деревца, ни крыши дома, никакой дороги и никаких следов колеса. А слева и справа все это дикое голое пространство было надежно оцеплено непроницаемой горной стеной.

– А теперь куда? – вновь прозвучал вопрос Весны.

Восток развел руками и посмотрел почему-то на небо. Там солнце, стоявшее почти над самой головой, задевало за острую, как шпиль башни, вершину горы возле самой расщелины и как будто делилось ею надвое. Он растерялся еще больше.

– Нам надо туда, – вдруг услышал он звонкий голос Весны.

Восток всмотрелся налево, в серую даль широкой долины, куда указывала она, и увидел там маленькую черную точку, катившуюся вдоль горной гряды в сторону зарослей какого-то кустарника.

Дети тут же направились туда, но нагнать колесо им так и не удалось. Добравшись до кучки сиротливо стоявших кустов жимолости, они заметили на песчаной почве круглые следы.

– Здесь было колесо, – обрадовалась Весна.

– Да, но не наше, – в расстройстве произнес Восток и озадаченно поглядел на след.

– Как?

Весна пригляделась получше: след от обода, недавно прокатившегося здесь, оставил не знакомые солнечные кружочки, а маленькие цветочки с круглыми лепестками.

– А как похожи! – поразилась Весна. – Что же это?

– Проделки Гнуса, – догадался Восток. – Он пытается сбить нас с толку и путает нам следы.

– Что же теперь делать? – с дрожью в голосе спросила Весна.

– Не знаю, – признался Восток и заметно погрустнел. – Боюсь, мы с тобой попали не просто в горную долину, а в кольцо гор. Есть такие места на земле, славящиеся своей безысходной замкнутостью.

– Это ловушка, а заманил нас в нее подлый Гнус.

– Не думаю. Мы ведь ясно слышали песню колеса и видели его настоящие следы. Значит, оно здесь, а Гнус идет за ним так же, как и мы. И мы должны его во что бы то ни стало опередить.

– Но как?

– Думаю, есть только один путь – вдоль хребта гор.

– Тогда мы пойдем по кругу и снова окажемся у выхода. Может, лучше сразу пойти назад?

Восток покачал головой:

– Нет, нужно идти только вперед, иначе мы можем разминуться с колесом. К тому же неизвестно, какой путь короче – пройденный или оставшийся.

– Тогда идем сейчас же, – быстро согласилась Весна, – и не будем останавливаться ни на минуту.

– И не будем никогда разлучаться, – добавил Восток.

Однако их радостное настроение очень скоро было испорчено. Сделав не более сотни шагов, они вдруг услыхали страшный грохот, потрясший раскаленный воздух. Дрогнула под ногами раскаленная земля, точно в приступе безудержного испуга, затряслись, словно картонные, каменные громады. Грохот повторился. Казалось, горы вот-вот рассыпятся.

– Что это? – затаив дыхание, прошептала Весна.

– Не… не знаю… Это не гром… и не самолет.

Он посмотрел вверх. Солнце над головой гневно нахмурилось на безучастном безоблачно-чистом небе.

Городской парк, вечно наполненный шумной детской суетой, выглядел опустелым и неживым, как старое заброшенное кладбище. Перед главными воротами не стояли украшенные флагами шатры и не трубила праздничная музыка. На извилистых дорожках парка, несмотря на ясную солнечную погоду, не было ни души. Качели и карусели сурово молчали и стояли неподвижно, будто приговоренные к смерти.

Лишь одно колесо обозрения все еще продолжало однообразно крутиться с жалобным скрипом, но скорее по многолетней привычке, чем по желанию какого-нибудь посетителя. Единственный оставшийся здесь служитель, дядька в синем комбинезоне, никак не хотел покидать любимое детище и раскручивал, раскручивал его…

Наконец и ему стала невмоготу такая жизнь, и он, запустив в последний раз свое колесо, побрел усталой походкой к выходу, понурив голову и не оборачиваясь. Лишь за воротами парка он остановился в нерешительности. Там, где раньше стоял цирк шапито, не осталось ничего – ни широкого красного шатра, ни клеток с животными, ни ящиков с реквизитом. Только покосившийся забор позабытым сторожем все еще охранял унылую пустоту площади.

И тут до оператора колеса донесся топот чьих-то ног и гул заводившегося двигателя. Он поднял голову и заметил вдалеке целую колонну машин, отъезжающих в сторону городской окраины. Солидный толстый мужчина с пышными усами и папкой под мышкой последним усаживался в автомобиль в самом начале колонны. Оператор поспешил к нему.

– Прошу прощения, – окликнул он толстяка. – Куда это вы направляетесь?

Мужчина свысока поглядел на странного прохожего, погладил свой живот и гордо заявил:

– Дальше гастролировать. А вам, собственно, что угодно?

– А мне угодно знать, в какую сторону?

– На юг. А что?

Дядька в комбинезоне с подозрением покосился на собеседника и тихим голосом медленно произнес:

– Но ведь это опасно.

– Почему же? – с самым невозмутимым видом ответил тот. – У меня давно подписан контракт с городскими властями. Сейчас лето – самое время гастролировать на свежем воздухе. Я директор этого цирка и ожидаю много публики на своих выступлениях. А вы кто такой?

И оператор все рассказал о себе и своем замечательном колесе, которое он, к сожалению, должен покинуть.

– Но почему же? – у директора даже усы приподнялись от удивления.

– Все из-за войны.

– Какой войны?

– Как? Разве вы не знаете? Войны на юге.

У директора цирка папка выпала из рук. Ни он сам, ни артисты его цирка, разъезжающего по всему миру, знать не знали, что в нем творится. И только сейчас он узнал, что наступившее необычайно жаркое лето утомило всех людей на свете, вселив в них злобу и ожесточение. Его пагубная сила особенно повлияла на души южан. Там и развернулась междоусобная война, не собиравшаяся никак заканчиваться, впрочем, как и сам бесконечный знойный день, задержавшийся на все лето.

– Неужели вы не слышали никаких взрывов? – недоумевал взволнованный оператор.

– Как же, слышали. Но мы думали, что это салют в честь праздника…

– Салют, – уныло повторил расстроенный дядька. – А вы разве не видели, что народ не идет на представления?

– Как же, видели и потому торопимся уехать. Не стоит терять время.

– По машинам! Трогаемся, – услышали они голос водителя.

Дядька-оператор с поникшей головой отошел в сторону.

– А вы теперь куда? – спросил его директор, все еще не решавшийся сесть в машину. – Поезжайте с нами, будете служить в цирке до лучших времен.

У оператора лицо засияло радостью.

– Я согласен, только мне бы на север…

Толстый директор стоял в замешательстве с поднятой с земли папкой и уныло обвисшими усами.

В этот момент где-то за пределами парка раздался оглушительный взрыв. В вагончиках зазвенели стекла, задрожали клетки с животными. Недолго думая, оба случайных попутчика заскочили в автомобиль, и колонна, подгоняемая страхом, поспешно тронулась прочь.

Война на юге достигла слуха двух маленьких беглецов – Весны и Востока. Безуспешно блуждая вдоль горной гряды, свернувшейся кольцом, словно змея, они оказались оторванными от внешнего мира. Но теперь они были в безопасности, и взрывы бомб и снарядов, сотрясавшие землю, им были не страшны. Легко попав в эту каменную западню, они уже не могли из нее выбраться. Впрочем, дети и не спешили найти выход из своего невольно приобретенного каменного укрытия.