Мария Летова
Алекс и Адель. Рождество в Нью-Йорке
Глава 5
В воздухе кружат крупные снежные хлопья, добавляя повсюду магии. Этому рождественскому городу и этому подсвеченному с размахом вечеру. Через два дня сочельник, и я очень рада, что попала сюда именно в это праздничное время. Уже совсем скоро Кевин останется дома один, и я решаю внести пункт о просмотре этого фильма в список наших с этим невыносимым человеком дел.
Оглядываюсь по сторонам, беспричинно улыбаясь и забыв на этот вечер обо всех своих терзаниях и бедах.
У меня дух захватывает!
Кажется, мне здесь действительно нравится.
Навстречу идут два Санта-Клауса, переговариваясь на испанском.
Запрокинув голову, рассматриваю фасады из красного кирпича и выкрашенные в чёрный пожарные лестницы, которые опутали их от самой крыши. Настолько знакомые виды, будто я здесь всю жизнь прожила. Всë-таки эта нация умеет спекулировать на каждом клочке своей собственности. Почему я не была здесь раньше? Кажется, потому, что мой отец терпеть не может перелёты длительностью более восьми часов. В самолёте он обычно становится капризным как ребенок, поэтому они с мамой уже лет семь проводят годовщину своей свадьбы в Дубае, лететь куда-то дальше Арабских Эмиратов он принципиально отказывается.
Это немного омрачает ситуацию, и моя беспечность на секунду притупляется.
Вчера в самолёте я нервничала и думала о том, что мне будет кошмарно сложно начать новую жизнь так далеко от дома и родителей, но как только я сошла с эскалатора и увидела…
Повернув голову, смотрю на точëный профиль Алекса.
У него на голове бейсболка с эмблемой «Нью-Йорк Янкиз» и капюшон толстовки. Выглядит он глубоко задумчивым.
С тех пор как я увидела его вчера, мне уже всё без разницы. Если он поблизости, я смогу ассимилироваться со скоростью света хоть в Ираке. Именно поэтому мне просто необходимо, чтобы всё стало как раньше! И я хочу, чтобы он тоже это понял и перестал на каждом шагу ставить мне палки в колеса. Неужели он не понимает, как легко можно всё разрушить нашими… сиюминутными прихотями. Да, чëрт возьми, теперь я прекрасно знаю, что он тоже этого хотел.
Обрывки моих воспоминаний вихрем проносятся в голове, глаза опускаются на его губы. Я так и не вспомнила наш первый поцелуй, и это выводит меня из себя больше всего.
Чëрт.
Чëрт.
Чëрт.
Тряхнув головой, обеими руками хватаюсь за его бицепс и спрашиваю беспечно:
– Как называется эта улица?
– Не имею понятия, – отвечает Алекс, напрягая мышцы, потому что мои ноги просто разъезжаются в разные стороны.
По всем каналам трубят про гололёд и про то, что городские больницы завалены пациентами с переломами. Я не хочу стать одной из этих жертв, поэтому цепляюсь за Немцева ещё крепче, потому что, в отличие от меня, он чувствует себя очень уверенно.
– Ты же знаешь, куда идти, да? – улыбаюсь, заглядываясь на украшенную сверкающими звездами витрину «Тиффани».
У меня на шее болтается их знаменитая подвеска в форме ключика, которую Немцев подарил мне на позапрошлый Новый год, перед тем как подписать контракт на работу в своей лаборатории. Он её узнал, чем снова взволновал мои расшатанные нервы.
– Не уверен, – говорит, тормозя нас на светофоре и осматриваясь. – Здесь дорогу перекрыли, придётся обходить.
– Тебе нравится тут жить? Не думал перебраться ближе к океану?
– Здесь предлагают лучшие условия для лабораторной практики.
– Я не про это, Алекс. Я про мечту. И про твои желания. А не про работу, – тихо смеюсь, ударив его кулачком в плечо.
– Намекаешь на то, что зануда из нас всë-таки я? – повернув ко мне голову, спрашивает Алекс.
– Ты гений, – мурлычу, улыбаясь.
Алекс довольно улыбается мне в ответ, чуть щуря свои зелёные глаза, и ровно говорит:
– Здесь таких полно.
Замерев, смотрю на него в ответ не моргая, потому что перед глазами вспыхивает картинка…
Твою мать!
К щекам приливает кровь. Будучи парализована откровенностью видений, чувствую приливы крови в тех местах, которым я бы посоветовала заткнуться!
Под трусами у него всё в полном порядке…
Настолько, что ниже пояса у меня вдруг всё напрягается и сжимается, а потом ноет и требует…
Господи, Немцев!
Смотрю на него, не зная, смеяться мне или плакать!
В его трусах помимо… сглатываю слюну… помимо всего прочего…
Мамочки…
Помимо всего прочего есть татуировка в виде подковы! Прямо над… над…
Что за идея такая! Только он мог до такого додуматься! Это что, на удачу?!
Меня раздирает от потребности спросить и от потребности посмотреть на его ширинку.
Прикусываю язык и сжимаю губы.
Его взгляд становится пристальным и таким… опасным. Будто он загнал меня им в угол и не собирается отпускать.
– Что с тобой? – выгибает светлые брови, с любопытством рассматривая моё застывшее в ужасе лицо. – Вспомнила что-то интересное?
– Э-э-э… – прячу от него глаза, – Ничего. В моем мозгу просто белое полотно. Ну знаешь, там, где должен был быть вчерашний вечер, там, слава богу, чистый лист!
Отпускаю его бицепс и засовываю руки в карманы. От греха подальше.
Алекс молчит, награждая меня в ответ тяжелым взглядом. На его скулах пляшут желваки, так сильно он сжимает челюсти, и я опускаю глаза, разглядывая носы его потрëпанных жизнью тимбов. Не могу же я ему сказать, что только что вспомнила, какой бархатный на ощупь его член! Какой он правильный и не маленький, когда он возбуждён…
Может быть, в добавок ко всему я вспомню, какой он на вкус?!
Боже…
И от этого воспоминания в животе зарождается тёплый вихрь, который спускается мягким томлением между моих ног.
– Адель, ты же знаешь, что можешь сказать мне всё что угодно, да, милая? – делает он ласковый голос.
– Да… потому что мы лучшие друзья, – решаю ему напомнить, растягивая губы в картонной улыбке.
Выходит паршиво, потому что Алекс не спешит улыбнуться в ответ. Между нами повисает тягостное молчание, перерастающее в почти осязаемое напряжение.
– Верно, друзья… подруга, – выдаёт Немцев и делает шаг в сторону дороги, отворачиваясь первым. – Зелёный загорелся. Не отставай, потеряешься – искать не буду.
– У меня навигатор есть! – рычу ему в спину, борясь с желанием запустить в его светлую башку пригоршней снега.
Почему он так упорно сопротивляется тому, чтобы мы вернулись в ту точку, в которой были до вчерашнего вечера? До того момента, пока не залезли друг к другу в трусы? Да я почти уверена, что его пальцы побывали в моих!
И от этой мысли щëки начинают гореть огнем.
– Он тебе никогда не помогал.
Обиженно поджимаю губу и выдыхаю в беззвëздное нью-йоркское небо.
– Алекс… – прошу примирительно, возвращая ладонь ему на бицепс. – Давай не будем…
– Отстань, Зануда, – раздражëнно бросает он через плечо, скидывая мою руку. – Просто, блин, помолчи сейчас, окей?
Насупившись, пихаю руки в карманы.
Глава 6
– Где ты жил в Париже? – спрашиваю у чернокожего француза по правую руку от себя.
У него на голове кудрявый бес и ослепительно белая улыбка на лице. Даже несмотря на то что он кажется немного непривычным, я не могу не признать его красавчиком. Здесь, в Штатах, смешалось столько разных культур, что к этому тоже нужно привыкнуть. Кажется, Немцев уже привык… судя по тому, что всю осень он провел с этой… как там её… Британи.
С усилием выталкиваю его из своей головы. Вместе с содержимым его трусов, кубиками его пресса и чëртовой подковой вокруг его… его…
Схватив стакан, делаю жадный глоток колы. Я решила завязать с алкоголем навсегда! Судя по всему, он пробуждает во мне самые тёмные и неуправляемые стороны, о которых я до вчерашнего дня даже не помышляла!
– Любишь Париж? – обаятельно улыбается парень, поднося к губам пиво и заглядывая в мои глаза.
Его внимание немного смущает. Я чувствую, как розовеют щëки, потому что его глаза всматриваются в мои так пристально, будто мы не о Париже говорим, а о том, что у нас с ним что-то в нём было.
Кажется, он меня клеит, и, несмотря на то что я не планирую звать его «к себе», мне его внимание льстит.
– О да, – улыбаюсь ему в ответ.
Не молчать же как отсталой, лишь потому, что моё правое ухо пылает от пристального взгляда одного охламона.
Заправив за уши волосы, увлечённо продолжаю:
– Два раза. Один раз я прожила там полтора месяца. Люблю этот город, мечтаю ещё раз там побывать…
– Что мешает купить туда билет? – мрачный голос Немцева бесцеремонно вклинивается в наш разговор, моё ухо продолжает пылать.
Повернув голову, смотрю на Алекса в упор, отвечая не без раздражения:
– Ничего. Может, я так и сделаю.
Изобразив абсолютный покерфейс, он подносит к губам третий за последние сорок минут бокал тёмного пива и… допивает его залпом, после чего демонстративно грохает стаканом о стол, а потом встаёт и направляется к бару.
Чтобы успокоиться, выпускаю из себя весь воздух и пытаюсь сконцентрироваться на своём приятном и обаятельном собеседнике! Жиль. Так зовут приятеля Алекса, на которого он меня бросил, сразу как мы пришли в этот бар, наполненный незнакомыми людьми всех национальностей. Ведь у него нашлись очень важные дела. Кажется, он собирается напиться или уже сделал это, потому что ведет себя отвратительно.
– Восемнадцатый округ тебе о чëм-нибудь говорит, красотка? – улыбается француз, крутя на деревянном, потрëпанном жизнью столе свой мобильный.
– А всего их сколько? Двадцать? – поддерживаю я разговор. – В восемнадцатом никогда не была. В путеводителе писали, что северные округа небезопасны.
– О да, детка. Там настоящее гетто, как здесь в Детройте. Не ходи туда одна, – понизив голос, подаётся он ближе.
– Да я и не собираюсь, – отвечаю, бросая взгляд на барную стойку поверх его плеча.
Туда, где мелькает чёрная толстовка Нью-Йоркского университета и русая макушка её владельца, в которую мне весь вечер хочется чем-нибудь запустить.
– Большой мальчик не в духе? – усмехается Жиль, проследив за моим взглядом.
Подойдя к стойке, мой худший друг перебрасывается с барменом какими-то шуточками, и перед ним возникает шот текилы, а после этого, словно по велению волшебной палочки, рядом с ним материализуются две девицы.
Впившись пальцами в свой стакан, наблюдаю исподлобья.
Судя по всему, они знакомы. Блондинка с высоким хвостом и силиконовой грудью и тощая мулатка с косичками, на которой такая микроскопическая юбка, что я начинаю непроизвольно переживать за её будущее потомство!
– Что-то не похоже, – цежу, сводя брови к переносице.
Я не ревную. Нет. Пусть делает, что захочет…
Переведя на Жиля глаза, натянуто улыбаюсь.
Он милый и всё такое, но я знаю его от силы сорок минут. Немцев же не бросит меня здесь, укатив с одной из «этих»? Это было бы настоящим свинством с его стороны!
Нервно одëргиваю собравшийся на талии свитер и жгу глазами коротко стриженный светловолосый затылок у барной стойки. Шоты текилы всё прибывают и опустошаются, а мулатка наклоняется и кладёт руку на плечо Немцева, что-то шепча ему в самое ухо. При этом Алекс смотрит прямо на меня, пьяно улыбаясь. Это выглядит отвратительно, потому что грудь мулатки буквально распласталась на его бицепсе, и кажется, Немцева это не парит, но вдруг совершенно не устраивает меня!
Мои внутренности натягиваются в струну, когда, зажав зубами дольку лайма, девица обнимает его за шею и тянется к его лицу. Ещё несколько секунд, и они целуются.
Какого чёрта?!
Вскочив на ноги и открыв рот, в шоке наблюдаю за тем, как её губы жрут губы Немцева, а руки шарят по его плечам и спине, но при всём этом этот кобель каким-то чëртовым образом умудряется смотреть прямо мне в глаза! Как чëртов статист фиксируя все оттенки моего шокового состояния.
– Я… мне надо… в туалет… – Пихаю плечи Жиля, чтобы он выпустил меня из-за стола, и улепетываю в сторону уборной.
Мне требуется вагон времени, чтобы привести свои мысли в порядок.
Глядя на свое отражение, в ужасе понимаю, что ревную как ненормальная. Что представляю, как выдëргиваю этой мулатке руки, а потом волосы. У меня никогда не было этого зловещего чувства собственности к нему, а теперь появилось! Вдруг в панике думаю о том, что однажды он встретит девушку, которую полюбит по-настоящему. Она перевезëт в его квартиру своё барахло, и они заживут долго и счастливо… а я… буду крестить их многочисленных белокурых детей…
– Мамочки… – шепчу, до боли закусывая губу, когда от стресса мой мозг активно включается в работу.
«– Трусишка… – шёпот Алекса обжигает дыханием кожу на шее.
Тёплая волна накатывает на моё тело…
Мы в такси, и я не могу оторваться от него даже на миллиметр. Теперь, когда могу его трогать, не получается остановиться. Вожу носом по его шее, как чокнутая кошка извиваясь в его руках.
Он тихо смеётся и ловит мои губы своими. Надавив ладонью на затылок, погружается в мой рот языком и издаёт похожий на рычание звук, шумно втягивая носом воздух.
– Девочка моя сладкая… – шепчет мне в губы. – Ты ко мне приехала?
– Да… – Упираюсь своим лбом в его. – Поцелуй меня… пожалуйста…
– Куда? Сюда? – прикладывает палец к моим губам.
– Алекс…– шепчу со всхлипом, запуская пальцы ему в волосы и подставляясь для его торопливых и жадных поцелуев и укусов.
– На тебе чулки? – хрипит он, оглаживая мои бёдра ладонями.
– Д-да-а…
– Для меня..?
– Тебя…
Его рука с силой сжимает мою талию, когда он пересаживает меня к себе на колени. Со стоном впечатываюсь промежностью в твердый пах, пока его губы лижут и покусывают мою шею. Сдëрнув вниз платье, всасывает кожу на моей груди и захватывает сосок через тонкую ткань лифчика. Обводит его языком и легонько ударяет, лаская. Ладонь медленно скользит вверх по бедру, поддевает пальцами край стрингов и оттягивает их в сторону…»
Закрыв ладонями лицо, визжу так, чтобы меня никто не слышал, потому что я понятия не имею, как жить дальше с той информацией, которую сейчас исторг мой услужливый мозг.
