Мария Хомутовская
Железная роза
Глава 8. Дубецкий бастион
Джон лежал неподвижно, как неживой. Если бы не его сбивчивое дыхание, Розалин так бы и решила.
Закусив губу, она взглянула на рану. Ее стягивало несколько грубых стежков. Нужно выбраться отсюда и отвезти его в больницу!
Но все, что оставалось – ждать, когда Сэм передаст ее рассказ сэру Уоррену, а тот свяжется с отцом. Если свяжется, конечно…
На тумбе стояла кружка с водой и лежало нечто, завернутое в газету. Заинтересовавшись, Розалин осторожно раскрыла сверток.
В нем оказалось несколько ломтей черного хлеба. Глядя на него, Розалин ощутила, как рот наполняется слюной. Не задумываясь, она отломила кусок и сунула в рот. Но уже прожевав, поняла, что это, должно быть, еда Джона. Нельзя оставлять его голодным!
Подавляя сильнейшее желание проглотить все до последней крошки, Розалин завернула хлеб обратно и попыталась присесть на койку рядом с телохранителем. Он дернулся и застонал.
– Роззи… – вдруг позвал он.
Глаза Джона были открыты и смотрели на нее.
– Все в порядке, Джон. Я здесь, – с трудом проговорила Розалин, потому что горло сжалось от боли за верного друга.
– Где этот… чертов мясник? – простонал он.
Голос Джона был хриплым, слова явно давались ему непросто.
– Ушел, – ответила она. – Он извлек пулю. Ты поправишься!
Розалин старалась говорить уверенно, отметая назойливую мысль: «А что, если нет?..»
Джон стиснул зубы и, протянув здоровую руку, коснулся ее плеча.
– Роззи… Он тебя не обидел?
Обидел? О, еще как! Заставил паниковать и отказался помочь, оставив здесь с раненым другом без единой возможности что-то сделать!
Но Розалин вовремя сообразила, что Джон говорит не об этом, и отрицательно замотала головой.
И тут же вспомнила о своем заключении. Холод и голод. Но у Джона в камере куда теплее! За переживаниями она и не заметила, что давно согрелась.
– Хочешь пить? – спросила она.
Джон облизнул пересохшие губы.
Розалин помогла ему напиться из кружки, а потом и сама сделала пару глотков. Удивительно, какое облегчение могут приносить такие простые вещи, как еда и питье!
Поставив кружку на тумбу, она услышала:
– Я не смог защитить тебя, Роззи… Тебе нужно бежать… без меня…
Розалин вновь присела на край койки.
– Я рассказала Сэму о папе, – проговорила она. – Я надеюсь, что он позвонит, и папа нас выкупит.
– Нет, Роззи! – резко выдохнул Джон и, сжав ее руку, приподнялся на локте. – Если они знают, что ты дочь мэра… они не выпустят нас отсюда ни за какие деньги! Уоррену не нужно, чтобы ты рассказала в Ньювасле, что тебя держали в подвале с рабами! Его темные делишки должны оставаться в пределах Лэмпшира!
Он обессиленно опустился на подушку.
– Ты в беде, Роззи…
В беде. Наверное, она знала об этом с самого начала, но обманывала себя. Гораздо легче надеяться на чужую помощь, чем признать, что все теперь зависит только от нее.
Сглотнув, Розалин сказала:
– Я не могу сбежать без тебя!
– Можешь! – Джон прикрыл глаза, продолжая говорить. – Свали всю вину на меня… усыпи их бдительность… улучи момент…
Розалин накрыла его ладонь своей.
– В соседней камере со мной – Лиз! Я не могу бросить ее!
Но Джон, кажется, не слышал. Он лежал с закрытыми глазами и тяжело дышал.
– Тебе плохо? – встрепенулась Розалин.
– Я устал… – еле слышно отозвался он.
– Отдыхай, – проговорила она. – Я буду рядом.
Она смотрела на его бледное лицо, пока его дыхание не выровнялось. Хлеб не насытил Розалин, но страх за Джона сжал внутренности в тугой узел, не оставив голоду места.
Очень осторожно, чтобы не потревожить раненого, Розалин взобралась в ноги Джону. Приняв позу Аленушки из картины тусского художника, она положила руки на колени и задумалась.
Единственный шанс сбежать – побить охранника и завладеть его оружием и ключами. Но если Джон не сможет идти… Освободить Лиз и всех, кто еще здесь томится. Кто-нибудь поможет вытащить Джона… Но в доме сэра Уоррена полно охраны…
От тепла и усталости Розалин стало клонить в сон.
Она тряхнула головой. Не время спать!
Нужно выбраться самой и вызвать полицию… Но полиция подчиняется мэру!
Тогда нужно схватить самого сэра Уоррена… Угрожать ему… Сначала добыть пистолет… Идти по темному коридору…
Полутемный коридор немного расплывался. Быстрым и уверенным шагом Розалин шла вперед. На ней был мужской костюм и перекинутая через плечо лента патронов. Слева тянулись решетки, но то, что за ними скрывалось, ее не интересовало. Ее цель совсем близко, хотя сейчас она не могла вспомнить, какая именно. Только сердце тревожно замирало с мыслью, что уже может быть поздно.
Внезапно Розалин замерла: впереди открылась дверь, впустив в коридор немного света и темную фигуру, а еще…
Страшный, хриплый крик.
В ночной тишине он эхом ударился о стены и заставил Розалин вздрогнуть.
– Эй, кто здесь? – вышедший заметил ее.
Не дождавшись ответа, он вынул оружие.
Но еще до того, как он щелкнул затвором, ужасный крик повторился вновь.
Мелко дрожа, Розалин прицелилась и нажала на спусковой крючок.
Мужчина упал. На звук выстрела из-за его спины показались еще несколько человек. Выхватив второй пистолет, Розалин принялась палить по темным фигурам, кто-то вскрикнул, другие скрылись.
Прижавшись к стене, она подбиралась к двери все ближе.
Один из противников снова выглянул, Розалин осыпал град пуль, но она не почувствовала боли. «Промахнулся,» – мелькнуло в мозгу. Страха не было, простая констатация факта.
Крепко сжимая рукоятки двух пистолетов, она отвечала на выстрелы тем же. Шаг за шагом она приближалась к заветной двери, не видя ничего вокруг. Стрелявшие отступили, и Розалин ворвалась в комнату.
Внутри были люди. А на самом деле – звери. Тонкие пальцы решительно нажимали на курок. Поворот-выстрел-поворот-выстрел двумя руками сразу… Смертоносным вихрем Розалин промчалась по комнате. Стоны и пальба громом стучали в ушах.
Ее руки были в крови. Нет, на самом деле пальцы были чисты, но с каждым выстрелом ей все сильнее хотелось хорошенько их отмыть.
Когда враги были повержены, Розалин взглянула на человека, за которым пришла.
Мужчина сидел привязанным к креслу… Кровь… много крови… Сердце Розалин впервые дрогнуло. Вынув из сапога скальпель, она быстро перерезала веревки. Все вокруг плыло, и только незнакомое красивое лицо с разбитыми губами смотрело на нее.
– Розалин… – прошептал он.
Она знала, что в целом мире для нее нет человека дороже него!
– Розалин…
Собственное имя вернуло ее в реальность.
В двух шагах от койки стоял Сэм, испытующе глядя на нее. Заметив, что она проснулась, он отвел глаза и сказал:
– Пора идти, мисс Ферроуз.
Розалин растерянно моргала, пытаясь понять, где кончился сон. Сэм назвал ее имя? Или его назвал человек во сне? Все, что она помнила, – незнакомое лицо с разбитыми губами…
Но куда начальник охраны собирается ее вести?
– Идемте! – настойчиво повторил он.
– Куда? – не сумела скрыть страха в голосе Розалин, спуская ноги вниз.
– В вашу камеру.
Вспомнив события ночи, она взглянула на Джона, который то ли спал, то ли был без сознания.
– Постойте, а как же Джон? – выдавила она.
Глядя на нее исподлобья, Сэм ничего не отвечал.
Соскочив с койки, Розалин подошла и пощупала пульс раненого. Сердце Джона часто стучало, и лоб был обжигающе горячим.
– У него жар! – воскликнула Розалин. – У вас есть какие-нибудь лекарства?
– Тут не госпиталь, мисс, – холодно отозвался Сэм.
– Но ему нужен уход! – проговорила она. – Позвольте… Позвольте мне остаться здесь!
– Нет! – отрезал начальник охраны и сделал ей приглашающий жест.
Розалин колебалась: подчиниться или настоять на своем? Словно почуяв ее сомнения, Сэм невзначай коснулся кобуры на поясе и повторил приглашение. Не найдя в себе сил спорить с маузером, Розалин поплелась к выходу. Она чувствовала себя совершенно разбитой.
Сэм не хватал ее, как вчерашний солдат. Как и прежде, его обращение было подчеркнуто уважительным. Но Розалин больше не очаровывалась. Она поняла, что ночью попалась в его ловушку отчасти потому, что на фоне остальных он располагал к себе вежливостью. И она поверила, что он поможет ей…
Нет, должность начальника охраны досталась Сэму не за хорошие манеры! Он умеет пользоваться и скальпелем, и психологией.
Розалин внимательнее пригляделась к коридору, по которому шла, провожаемая Сэмом. Камера Джона была последней справа в самом дальнем от входа углу. Ее камера – слева, вторая от входа. По четыре двери с каждой стороны разделены на пары пустой стеной в центре коридора. Возле этой стены вчера сидел часовой с винтовкой. Но сейчас его скамья была пуста.
Внезапно Розалин осознала со всей ясностью, что другого такого шанса ей может не представиться. Если она сейчас нападет на начальника охраны, то ему никто не поможет. А если одолеет его, то заберет ключи и освободит Лиз и Джона!
Конечно, у нее могло ничего не выйти… Но об этом она предпочла не думать.
Чувствуя себя заштатной актрисой в дешевой пьесе, Розалин застонала и покачнулась, приложив руку к голове, будто ей стало дурно. Что было бы неудивительно, ведь в последний раз она ела позавчера.
Сэм тут же придержал ее под локоть. Пользуясь тем, что его правая рука занята, Розалин выхватила у него из кобуры пистолет.
Мужчина среагировал мгновенно. Не успела она направить оружие, как ее руку зажало в тиски. Розалин ударила противника коленом, но в следующий миг стены коридора покачнулись, а боль в руке заставила выпустить оружие. Мир вокруг опрокинулся.
От удара об каменный пол у нее вышибло дух. Часто дыша, она взглянула на стоящего над ней Сэма, поигрывающего возвращенным маузером.
К ее удивлению, он улыбался. Даже уродливый шрам натужно растянулся.
– Неплохо, мисс Ферроуз! – заявил он, подавая ей руку. – Но очень глупо.
Розалин взялась за его ладонь, которая оказалась мозолистой и неожиданно теплой, и поднялась на ноги.
– Глупо думать, что я хочу окончить свою жизнь в этом подвале! – возразила она.
– И что бы вы сделали с пистолетом? Застрелили меня? – поинтересовался Сэм.
– Нет, – неуверенно произнесла Розалин, понимая, что вряд ли смогла бы его убить, – я бы…
Одернув себя, она отвернулась и пошла по коридору. Он опять вызывает ее на откровенность. Рассказывать ему план побега, пусть его толком и нет, точно глупо.
А потом она поймала себя на мысли, что больше не боится ни Сэма, ни его ужасного шрама. И ей стало не по себе. Он втирается к ней в доверие так искусно, что она этого даже не замечает!
***
Едва ступив за порог своей камеры, Розалин почувствовала холод. Она обернулась к начальнику охраны.
– Почему здесь так холодно? – спросила она.
Сэм взглянул на нее исподлобья.
– Сэр Уоррен считает, что так вы будете сговорчивее, – пояснил он.
– А вы так не считаете? – вырвалось у Розалин.
Но Сэм не стал отвечать. Он вышел, захлопнув за собой дверь.
Розалин вновь закуталась в одеяло. Она вспомнила, как читала о Дубецком бастионе. Там у каждой камеры имелась отдельная печь, как раз для подобных целей: использовать отопление как инструмент влияния на заключенных.
И как ее угораздило очутиться в настоящей тюрьме!
Через пару минут лампы вспыхнули ярче.
Утро.
Чего ей ждать от него?
Холод вновь неотвратимо подбирался к Розалин, но прежде чем зубы начали стучать, она услышала какой-то другой звук.
Удары жестянкой по стене.
Ритмичные удары.
Тук-тук-тук тук тук-тук-тук-тук тук-тук…
Розалин бросило в жар.
Затаив дыхание, она прислушалась и стала считать.
Три-один-два-четыре-три-три.
Три-один-два-четыре…
Да! Несомненно! Есть определенный ритм!
И если она верно поняла, звук доносился с той стороны, где находилась камера Лиз! Дубецкий бастион! Перестукивание!
В волнении Розалин стала судорожно шарить в карманах в поисках карандаша. Наконец нащупав его, она подошла к стене и начертила небольшую таблицу с алфавитом. Розалин не помнила ее наизусть и сначала у нее получилось шесть столбцов и пять строк. Но потом она еще раз прислушалась к стуку. Ей удалось выделить три буквы, и она предположила, что Лиз выстукивает свое имя. Тогда третья строка должна начинаться с буквы «Л».
Так таблица стала состоять из шести строк и пяти столбцов. А слово, которое повторяла Лиз было…
«Лин»
Дрожа от возбуждения, Розалин схватила жестяную кружку и принялась стучать.
«Лиз»
Звук гулко отдавался в стенах. Наверное, здесь есть какая-то изоляция. Отстучав последнюю букву, Розалин прислушалась. Стало тихо.
«Лиз» – повторила она.
И услышала новый стук. Внимательно сопоставив его с таблицей, она поняла, что Лиз сказала «Привет».
Розалин почувствовала, как губы расплываются в улыбке. Какая же Лиз молодчина! Запомнила шифр и догадалась им воспользоваться!
«Привет» – ответила она.
«Как ты» – настучала Лиз.
Дело шло медленно, для каждой буквы приходилось сверяться с таблицей. Не всегда они понимали друг друга с первого раза. Но у них получился разговор, из которого Розалин узнала, что с Лиз все в порядке, ее кормят и никаких объяснений не требуют. Сэр Уоррен приходил к ней только один раз, еду ей просовывают в специальную дверцу и даже дали несколько книг. Но она не знает, что с ней собираются делать дальше, и это очень пугает.
Розалин рассказала подруге о том, как они с Джоном пытались ее спасти, а потом угодили сюда. Она успела упомянуть, что Джон был ранен, как вдруг дверь в ее камеру распахнулась.
На пороге показались сэр Уоррен и Сэм. Розалин в этот момент сидела на полу у стены, закутанная в одеяло и с кружкой в руке. При виде посетителей она отложила свое средство связи и встала. Бесполезное одеяло упало к ее ногам.
Сэр Уоррен окинул пленницу недовольным взглядом, словно она была пятном на его галстуке, которое никак не оттиралось. Сэм стоял позади, поглядывая исподлобья.
– Полагаю, вы провели приятную ночь, юная леди? – полюбопытствовал сэр Уоррен.
– Я бы так не сказала, – ответила Розалин.
Он усмехнулся и бросил через плечо Сэму:
– Видал, какова?
Тот веселья мэра не разделил.
– Ну а теперь пришла пора тебе рассказать, кто же ты такая, и кто послал тебя ко мне, тогда ты получишь приличную комнату и завтрак, – сказал сэр Уоррен, безуспешно изображая добродушного дядюшку.
Розалин растерянно посмотрела на Сэма за его спиной. Лицо со шрамом было непроницаемо.
Он ничего не рассказал сэру Уоррену? Или Уоррен не поверил его словам?
Розалин сглотнула.
– Послушайте! Мой отец серьезно ранен, ему нужно в больницу! – твердо сказала она.
– Ну конечно! – отозвался мэр. – Расскажи нам правду, и я сделаю все необходимое.
– Но я все объяснила вам еще вчера! – заявила Розалин.
Сэр Уоррен некоторое время холодно сверлил ее взглядом, а затем прошипел:
– Я по-твоему идиот? Фредерик доложил мне, чем вы с подружкой тут занимаетесь! Тюремное перестукивание! Еще скажи, что вас в школе этому научили!
У Розалин внутри все оборвалось. Он не поверил! Он все еще считает ее шпионкой!
Мэр обернулся к Сэму.
– Что сказал ее папаша?
– У него сильный жар и ничего связного от него не добиться, – доложил начальник охраны.
При этих словах Розалин сжала руки в кулаки. Им наплевать, что Джон может умереть!
– Ну что ж, – протянул сэр Уоррен. – У меня дела в ратуше, я уеду на два часа. Девчонка в твоем распоряжении. Когда я вернусь, она должна отвечать на мои вопросы с большой охотой! Тебе все ясно?
На лице Сэма не дрогнул ни один мускул, он лишь едва заметно кивнул.
Сэр Уоррен вновь поглядел на Розалин, видимо дожидаясь эффекта, который должны были произвести его слова. Глядя на его самодовольное одутловатое лицо, Розалин почувствовала то, чего не испытывала еще ни к кому в своей жизни: густую обжигающую ненависть.
– А папашу пристрели! – нанес последний удар сэр Уоррен.
– НЕТ! – вскричала Розалин.
Она бросилась вперед и со всей силы оттолкнула мэра с дороги. Сэр Уоррен, не ожидавший нападения, не удержался на ногах и завалился на бок. Теперь на ее пути был лишь Сэм.
Розалин вцепилась в его китель и ударила коленом в пах. Но каким-то образом промахнулась. А в следующий миг на ее запястьях сомкнулась стальная хватка.
– Пусти! – кричала Розалин, отчаянно вырываясь и пиная его ногами. – Отпусти меня!
Глядя на застывшее половинчатое лицо, Розалин пришло в голову, что он вовсе не человек! Уродливая кукла! Марионетка Уоррена!
Резким движением Сэм развернул ее лицом к Уоррену и крепко прижал к себе, продолжая держать за руки. Справиться с ним Розалин не удавалось. Она поняла, что сейчас разрыдается, и, закусив губу, направила все силы на то, чтобы этого не произошло.
Терпеливо дождавшись, пока она перестанет биться, мэр приблизился, потирая ушибленное бедро. Он наклонился к ней. И хотя на его лице не было уродливого шрама, оно показалось Розалин отвратительным.
– А за подобные выходки ты дорого заплатишь! – прошипел он и двинулся к выходу. – Приступай, Сэм!
– Позвольте вас на два слова, сэр? – произнес начальник охраны.
Он подтолкнул Розалин к койке, заставив сесть, и отпустил. В отчаянии она вцепилась пальцами в железный край. Все происходящее казалось нереальным, будто кошмар, в котором тонешь, и что бы ты ни делал, все бесполезно.
Сэр Уоррен бросил на нее уничтожающий взгляд, и они с Сэмом вышли в коридор, закрыв дверь.
С трудом разжав руки, Розалин бросилась к двери и прижала ухо к грубому дереву.
– Я просил вас дать мне три дня, сэр, – различила она бесстрастный голос Сэма.
– Три дня! – возмущенно фыркнул сэр Уоррен. – Если ее подослал Корнштейн, то и мне, и тебе угрожает виселица. Или это все же проделки Эстера? Я должен знать, черт возьми!
– А если ее никто не посылал? – тихо спросил Сэм.
– Докажи! – сэр Уоррен и не думал понижать голос. – Но даже если это так, она слишком много видела. Избавься от нее.
Повисло молчание, а потом Сэм произнес:
– Но может быть, продать ее с остальными?
– Ты идиот? Кому такая строптивая нужна! С ней хлопот не оберешься!
Вновь стало тихо.
– Я вас понял, сэр, – наконец холодно произнес начальник охраны.
– Я рассчитываю на тебя, Сэм! Ты свое дело знаешь. Девчонка явно не проста, пусть расскажет, где научилась своим трюкам!
Ответа начальника охраны Розалин не расслышала. Ее била дрожь. Ей впервые стало страшно по-настоящему. Сэм будет пытать ее, а потом убьет… И она ничего не может сделать, чтобы помешать ему!
Страх ледяной волной разливался по телу, сковывая движения. Ей захотелось умолять Сэма отпустить ее и Джона, но она не смогла бы вымолвить и слова. Ей захотелось, чтобы все это закончилось, и она вернулась домой к отцу, подальше от этого жуткого подвала…
Дверь резко распахнулась, и Розалин оказалась с командиром охраны лицом к лицу.
Его вид напугал Розалин еще больше: из-под уродливой маски смотрел лютый зверь. На щеках Сэма ходили желваки, а руки были плотно сжаты в кулаки. Едва взглянув на Розалин, он бросил:
– Идемте, мисс!
– Прошу вас, мистер Робертс… – беспомощно начала она.
Но слова повисли в воздухе: Сэм уже вышел в коридор.
Мысли путались, в горле стоял ком, и она могла лишь последовать за ним.
Сэм быстрым шагом приближался к камере Джона. Розалин чувствовала, что ноги стали ватными. Рыжий парень на месте охраны провожал их заинтересованным взглядом. Когда Сэм остановился и принялся отпирать замок, Розалин словно очнулась, осознав, что он собирается делать.
Она подбежала и схватила его за рукав.
– Не надо! Не трогайте Джона! – в панике закричала она.
Но Сэм уже открыл дверь. Не отвечая, он грубо втолкнул Розалин в камеру.
– Сэр Уоррен разрешил вам проститься, – рявкнул он и запер их.
Джон лежал на прежнем месте и тихо стонал, ворочаясь на койке.
Розалин чувствовала, что это уже слишком. У нее нет больше сил! Сжав зубы, она ощутила, как глаза заполняют горячие слезы. Каменные стены в зловещем свете газовой лампы каруселью кружились вокруг. У нее подкосились колени, и Розалин опустилась на пол, зашедшись в рыдании.
Кровь на рубашке Джона, куски черного хлеба, завернутые в газету, приказ сэра Уоррена убить ее и ощущение полной беспомощности – все разом обрушилось на Розалин, и ей казалось, что ее выворачивает наизнанку.
Ни тренировки с Джоном, ни меткость выстрела, ни изучение книг не помогли ей справиться с настоящей опасностью.
И она не спасла Лиз!
Какую страшную глупость она совершила, приехав в Суинчестер! Какая ужасающая самонадеянность!
Розалин плакала навзрыд, до боли в груди. Это было единственное, на что она сейчас была способна. Но скоро и это закончится…
«Мама… Как ты могла так поступить со мной? Как ты могла послать меня сюда на верную смерть?»
Розалин ни за что не сказала бы этого вслух, но мысли беспорядочно прорывались в сознание.
«Мама… Прошу тебя, помоги мне!»
– Помоги мне… – едва слышно прошептала Розалин, спрятав лицо в ладонях.
И сквозь собственные рыдания она услышала чей-то тихий голос. Розалин отняла руки от лица и подняла голову.
Это был голос Джона.
– Воды… воды… – хрипел он.
Продолжая судорожно всхлипывать, Розалин заставила себя подняться. Одной рукой держась за стену, а другой размазывая слезы по лицу, она добралась до койки. Ее рука плясала, потянувшись за кружкой. Неловкое движение – и кружка опрокинулась и полетела на пол, расплескав содержимое.
Стараясь унять дрожь, Розалин полезла за ней под койку, не подумав о том, что смысла теперь в этом никакого. Чтобы дотянуться, ей пришлось встать на четвереньки.
Она подцепила пальцем жестяную ручку, и в этот момент каменная плита под ее второй ладонью провалилась, оказавшись сантиметров на пять ниже остальных. Розалин убрала руку, и камень снова стал вровень с полом, но стоило нажать… Что это?
Забыв о кружке, она села и вытерла слезы. Непослушными пальцами попыталась поддеть плиту. Это удалось не сразу. Содрав ноготь под корень и расцарапавшись о грубые края, она наконец вытащила ее.
Под полом оказалось каменное углубление, в котором журчала вода. Розалин с удивлением запустила в нее руку. Откуда она здесь взялась?
Понюхав ее и набрав в горсть, Розалин несмело сделала глоток. Чистая родниковая вода! Отбросив сомнения, она стала жадно пить прохладную влагу.
– Воды… – вновь выдохнул Джон.
Вытерев рот рукавом, Розалин достала из-под койки кружку и зачерпнула из родника.
Ей пришлось самой понемногу вливать воду Джону в рот. Телохранитель слабо шевелил губами, но все же сделал несколько глотков.
Поставив кружку на тумбу, Розалин вдруг заметила, что ее содранный ноготь больше не болит. Она на взглянула на руку. Все ногти целы. И ни следа царапин.
Она тупо рассматривала пальцы несколько секунд. Ее мозг отказывался находить объяснение тому, что видели глаза. А потом ее будто ударило.
Метнувшись к Джону, она осмотрела его рану. На ее месте красовался полузаживший шрам. Розалин вновь взяла кружку и выплеснула ее содержимое на пострадавшее плечо. Стоило жидкости попасть на рану, как она начала зарастать прямо на глазах, пока не исчезла полностью.
Розалин ошарашенно смотрела на это чудо. Живая вода! Она существует!
Проведя ладонью по только что выросшей гладкой коже, Розалин заметила, что Джон стал дышать ровно и спокойно. Он спал.
Розалин обессиленно опустилась на холодный пол, сжимая кружку в руке.
Живая вода!
Спасибо, мама…
