Мария Хомутовская
Железная роза
Книга 1.
Глава 1. Мама
– В поединке побеждает Розалин Клиффорд! – громко объявил распорядитель.
Родители и участники соревнований разразились недружными аплодисментами.
Розалин сняла защитную маску и, обведя глазами зрителей, поклонилась. На ее лице сияла улыбка.
Ее соперник, невысокий поджарый паренек с досадой швырнул шпагу на поле, за что был удостоен укоризненного взгляда тренера.
Легким шагом Розалин сошла с подмостков. Ее отца сегодня не было в зале. Вместо этого мэр Ньювасла должен был присутствовать на встрече с работниками железной дороги. Зато к победительнице подбежала стайка подруг-одноклассниц.
– Роззи, ты была великолепна! – вскричала Каролина, затянувшая свое полное тело в нарядное платье с корсетом.
Не успела Розалин опомниться, как подруга сжала ее в объятиях.
– Не задуши чемпионку, Кара! – пожурила ее более сдержанная Кэти, но ее голубые глаза тоже горели торжеством.
Розалин бросила хитрый взгляд на Джона, своего телохранителя, который наблюдал за ней, стоя у стены. Он должен оценить ее успех. Ведь именно на нем она последнюю неделю отрабатывала выпады.
Суровый Джон едва заметно подмигнул ей.
– Поздравляю, Розалин! – важно пожал ей руку тренер, мистер Маккалистер, протолкавшись через стайку девчонок. – Думаю, в следующем году ты сможешь участвовать во взрослой лиге!
Розалин было шестнадцать лет, и она побеждала во всех возможных соревнованиях по фехтованию для своего возраста.
– Где же наша звезда? – позвал ее распорядитель.
Последовали вручение наград и очередные поздравления.
Позже, сняв наконец неудобную пластину, защищавшую грудь, и переодевшись Розалин сидела в машине с Джоном.
– Поздравляю с победой, мисс! – сказал телохранитель, обернувшись к ней с водительского места.
– Благодарю, Джон! Наши тренировки не проходят зря, – улыбнулась Розалин, поглаживая золотую медаль.
– Они еще не видели, как вы стреляете, мисс! – заметил Джон, вызвав у нее новую улыбку, и нажал на газ.
Автомобиль тронулся. За окном проносились изысканные здания центра города, утопающие в зелени. Сентябрь только начался, и дыхание осени едва коснулось листвы. И все же сумерки сгущались гораздо раньше, а ветер, проникающий в щели, пока «форд» скользил по улицам, был прохладнее, чем летом. Розалин плотнее укуталась в жакет.
Когда автомобиль въехал в поместье «Линнет», принадлежащее семье Клиффорд, уже стемнело. Но юная чемпионка сразу заметила машину отца. Он дома!
Спеша обрадовать его своей победой, Розалин выскочила из машины и, подобрав юбку, побежала в дом.
Отца она нашла в кабинете. Филипп Клиффорд сидел в кожаном кресле и небольшими глотками цедил виски из низкого бокала. На языке мэров это означало, что у него был непростой день.
В свои сорок два года Филипп хорошо выглядел. Он был подтянут, темные усы и бородка, легким ореолом обрамлявшие рот, очень ему шли. Глаза чуть навыкате сегодня покраснели и подернулись дымкой от выпивки.
– Папа! – воскликнула Розалин, ворвавшись в его мысли с блестящей золотой медалью. – Я снова заняла первое место!
Филипп поставил бокал на стол и улыбнулся. Его внимание всегда принадлежало дочери полностью.
– Ну конечно, Роззи! Я в тебе не сомневался!
Розалин порывисто его обняла.
– А как прошел твой день? – спросила она, устраиваясь в кресле напротив.
– Как обычно, – отозвался Филипп, вновь взявшись за бокал.
– А по-моему что-то случилось, – сказала Розалин, выразительно поглядев на виски.
– Ты хорошо меня знаешь, – усмехнулся отец. – Но это не из-за работы. Просто осень пришла, и мне стало грустно.
Розалин была уже достаточно взрослой, чтобы понимать, в чем кроется грусть отца.
Мать Розалин умерла при родах. Розалин считала это ужасной несправедливостью: ведь она была врачом!
Многие мужчины, потерявшие жену, позже женятся снова. Но только не Филипп! За шестнадцать лет дочь ни разу не видела его с женщиной. Зато часто заставала в компании виски.
Но давать советы отцу – последнее дело. Поэтому Розалин стала рассказывать о сегодняшних поединках и школьных делах.
– Я приняла решение, папа, – сказала она. – В следующем году я собираюсь изучать психологию в Лэмбриджском университете.
– Лэмбридж? – задумчиво проговорил Филипп. – Но они не принимают женщин, ты же знаешь.
– Я собираюсь убедить их взять меня! – решительно заявила Розалин. – Я читала, что иногда они делают исключения. В крайнем случае, притворюсь мальчишкой.
– Что? – поперхнулся Филипп.
Он отставил бокал и закашлялся. Дочь лишь небрежно пожала плечами. Она считала, что ничто не сможет помешать ей учиться там, где она хочет.
– В любви к науке все средства хороши! – перефразировала она.
– Я в тебе не сомневаюсь, – наконец рассмеялся Филипп. – Но у них есть медицинское направление в колледже… Подумай! Будет жаль обрезать твои волосы.
Хотя он старался не говорить этого напрямую, Розалин знала: отец хочет, чтобы она стала врачом, как мама.
– Психология – очень перспективная область, – упрямо повторила она. – Уверена, мама была бы рада, что я занимаюсь тем, что мне интересно!
Бокал с виски снова оказался в руках Филиппа.
– Конечно, дорогая. Если ты так считаешь, пусть будет психология.
Глаза отца вновь подернулись дымкой. Так бывало, когда кто-нибудь упоминал о маме. Розалин тут же пожалела о своих словах.
– Через год я уеду, папа, – негромко произнесла она. – В любом случае. А ты сможешь устроить свою жизнь.
– О чем ты, Роззи? – недоуменно взглянул на нее Филипп.
– Да так, ни о чем.
Она чмокнула его в щеку и выскочила из кабинета.
***
В эту ночь ей приснилась мама: красивая молодая женщина в простом платье с передником и заплетенными наверх каштановыми волосами.
Розалин никогда не видела маму. Как ни странно, у отца не сохранилось ни одного портрета или фотографии. Но едва женщина появилась перед ней, как сердце Розалин замерло в узнавании.
– Мама?
Они словно парили в невесомости, вокруг мелькали тени и блики, но Розалин не могла отвести взгляда от карих глаз.
– Да, это я, Роззи, – улыбнулась Алика. – Я так рада видеть тебя!
Затаив дыхание, Розалин коснулась ее руки, но мама никуда не делась. Она была совершенно живой, теплой и настоящей. Не дав Розалин опомниться, Алика заключила дочь в объятия.
– Почему ты раньше не приходила? – сдавленно спросила Розалин.
У нее были странные ощущения: она знала, что спит и мама снится ей, и в то же время встреча была пронзительно реальной. Даже аромат на одежде Алики был смутно знакомым и родным.
– Я не могла, Роззи, – тихо ответила мама. – Сейчас я пришла к тебе по делу.
– Делу?
Розалин разомкнула объятия и взглянула Алике в лицо.
– Я пришла указать тебе путь, – сказала мама. – И помочь раскрыть свое призвание.
– О чем ты говоришь? – удивилась дочь.
Ее вспомнился разговор с отцом. Неужели этот сон – лишь его продолжение? Мама скажет, что ей нужно идти в медицинский колледж?
– Ты должна поехать в Суинчестер, округ Лэмпшир, – заявила Алика. – Там ты будешь возглавлять организацию по борьбе с рабством.
Мысли о колледже пулей вылетели у Розалин из головы.
– С рабством? – изумленно переспросила она.
– Да, дорогая, – кивнула Алика. – Мы с твоим отцом посвятили этому всю свою жизнь.
– С отцом?
Розалин была в шоке. Отец никогда не рассказывал ей ничего подобного! Какое рабство? Что мама имеет в виду?
Пространство вокруг медленно сгущалось, неясные блики показались ярче и ближе. А мамин образ стал расплываться.
– Это очень важно, Роззи! – говорила она. – Тебе нужно ехать как можно скорее!
– Но я не понимаю… – пробормотала Розалин. – Я собиралась в Лэмбридж…
– Конечно, у тебя есть выбор, – сказала Алика. – Ты можешь остаться дома или отправиться на учебу, но тогда жизнь сама приведет тебя в Лэмпшир. И далеко не самым приятным способом. Я пытаюсь тебе помочь.
Черты лица Алики становились все менее четкими.
– Постой, мама! – воскликнула Розалин.
– Поговори с Филиппом. Пусть он расскажет тебе про «Экскалибур»!
Розалин больше не могла рассмотреть мамины черты. Она попыталась взять ее за руку, но вместо этого словно провалилась в плотный туман. Призрак! Видение!
– Я люблю тебя, – сказала Алика.
Бесформенным облаком она растворилась в ярком белом свете.
Свет ослепил Розалин, и она проснулась, резко сев на кровати. Ее сердце бешено колотилось. Это определенно был не обычный сон!
***
Весь день сон не шел у Розалин из головы. Лэмпшир так далеко! Зачем ей отправляться туда? А рабство запретили давным-давно! Все кончено! Розалин никогда не слышала ни о каких организациях, борющихся с ним. И при чем тут легендарный меч короля Артура?
На ужин к Клиффордам были приглашены сэр Виктор Аддерли и его жена, крупные акционеры Ританского банка, поэтому поговорить с отцом Розалин не удалось. После ужина она шепнула Филиппу:
– Папа, можно поговорить с тобой в кабинете?
Он благосклонно кивнул.
Когда гости ушли, было уже около полуночи, но Розалин дожидалась отца на стуле в кабинете. Она не могла лечь спать, не выяснив хоть что-то.
– Роззи, что стряслось? – спросил, войдя, Филипп.
Он снял пиджак и небрежно кинул его в кресло.
– На самом деле ничего особенного, – отозвалась Розалин. – Но мне прошлой ночью приснилась мама.
– Как интересно, – бросил Филипп без особого интереса.
Он снял галстук и положил его на стол, а потом расстегнул верхнюю пуговицу рубашки и сел в свое кресло.
– И что тебе снилось?
– Мама сказала, что я должна ехать в Лэмпшир и там бороться с рабством, – ровным голосом произнесла Розалин.
Отец уставился на нее во все глаза.
– Что???
– Вот и я так подумала, – рассмеялась она. – Нелепица какая-то.
– Тебе в самом деле это приснилось? – отец был предельно серьезен.
И даже напуган.
– Да, так и было, – Розалин удивленно разглядывала Филиппа. – Мама просто стояла там и говорила…
Она прервалась, потому что Филипп резко поднялся. Он вынул из шкафа позади кресла бокал для виски и квадратную бутылку. Поставив бокал на стол, он плеснул туда выпивку.
– Что ты об этом думаешь? – спросила Розалин, наблюдая за его действиями.
Она не ожидала, что ее рассказ произведет на отца такое впечатление.
– Хм… Это очень странно, – напряженно сказал он, сделав большой глоток. – Ты читала о рабстве накануне? Домашнее задание делала?
Филипп старательно отводил глаза, и Розалин стало совсем не по себе. Он что-то скрывает!
– Нет, папа. Ни о каком рабстве я даже не думала! И этот сон… – она пыталась поймать его взгляд. – Он не похож на обычный сон, понимаешь?
– Я понимаю, – тихо проговорил Филипп и тяжело опустился в кресло.
Задумчиво глядя на коричневую жидкость в бокале, отец не спешил продолжать разговор.
– Мама сказала, что ты расскажешь мне про Экскалибур, – не выдержала Розалин.
Филипп поднял покрасневшие глаза на дочь, губы у него дрожали.
– Она так и сказала: «Экскалибур»? – выдавил он.
Розалин кивнула. Отец сделал еще глоток виски.
– Пап, что всë это значит?
– Ну как же она могла! – проговорил он.
Лицо его исказилось судорогой, а по щеке скалилась слеза.
Филипп плакал.
– Папа! – испуганная Розалин вскочила и подошла к нему.
Она положила руку на его подрагивающее плечо.
– Что еще… Что еще она сказала, Роззи?
– Ничего, – она поглаживала его плечо. – Только про Лэмпшир и про Эскалибур. Сказала, что ехать надо как можно скорее. Ты думаешь, мне и правда стоит поехать?
Филипп вытер лицо и снова приложился к бокалу. Он коснулся руки дочери.
– Присядь, Роззи. Я расскажу, а ты сама решишь.
Вернувшись на свое место, Розалин вся обратилась в слух.
– Не ожидал я, конечно… Но, видимо, время пришло, – отец задумчиво покачивал бокалом. – Ты ведь знаешь, что Ньювасл – один из самых прогрессивных городов Ритании. Даже Рондон выглядит по сравнению с ним закоснелым стариком…
Филипп бросил взгляд на дочь.
– Так было не всегда. Это заслуга твоей мамы.
Розалин вмешалась:
– Я думала, это твоя заслуга, ведь это ты мэр Ньювасла!
На это Филипп ничего не ответил. Он глотнул еще виски, словно собираясь с духом, и продолжил:
– Ты же изучала историю в школе? Что вам рассказывали про рабство?
– Его запретили в тысяча восемьсот шестьдесят третьем году. Это важная веха в истории и все прочее, – отозвалась она. – Ты это хотел услышать?
– Прошло пятьдесят лет, Роззи, – сказал Филипп. – Что такое пятьдесят лет по сравнению с многовековой историей?
От этих слов Розалин ощутила, что ее мир стал хрупким, как стекло. Когда мама сказала про рабство и Лэмпшир, это было сном, странной игрой воображения. Только теперь Розалин ощутила страх, пугающую реальность происходящего. Это больше не сон, это происходит прямо сейчас.
– Рабство существовало нелегально еще многие годы, – говорил Филипп. – Ты ведь помнишь бабушку Анжелику?
Розалин кивнула.
– Она была одной из основательниц подпольной организации по борьбе с рабством, которая называлась «Экскалибур».
Розалин ошеломленно смотрела на отца. Конечно, интеллигентная и строгая бабушка Анжелика отличалась от образа милой старушки. Но подпольная организация?..
– Мы выслеживали работорговцев и освобождали людей из рабства, – сказал Филипп.
Его глаза сурово сверкнули. Всего несколько раз Розалин видела его таким. С какими бы богатыми или высокопоставленными людьми ни общался Филипп, он вел себя одинаково: бывал и резок, и по-юношески порывист, но сговорчив. Но когда на его лице появлялся отблеск стали, значит затронут принципиальный вопрос, и ничто не заставит его изменить мнение или отступить от принятого решения.
– Я еще со школы знал, чем буду заниматься, – вспоминал он. – В шестнадцать лет я учился в медицинском. А на практику приходил к бабушке Анжелике. Твоя мама работала с бабушкой. Там мы и встретились.
Он умолк.
Не дождавшись продолжения, Розалин сказала:
– Ты рассказывал мне об этом. Что мама на пять лет старше тебя. Что ты добивался ее два года. Что она была врачом…
– Не только врачом, – встрепенулся Филипп. – Она многое делала в нашей организации. И была очень предана делу. Ради спасения других она могла пойти на многое. И даже на смерть.
По спине Розалин пробежал холодок.
– Что ты имеешь в виду? – прошептала она. – Разве она не умерла при родах?
– Все было совсем не так! – вздохнул Филипп. – В нашей организации была одна тайна… Мы базировались на Белой улице в самом начале. Там было большое и удобное для наших целей здание.
– Не понимаю, о каком здании ты говоришь? – нахмурилась Розалин. – Ведь там только парк и озеро!
– Вот на том самом месте, – подтвердил отец. – У нас был настоящий город внутри города! А в подвале был источник живой воды.
– Живой воды? – у Розалин голова шла кругом.
– Она исцеляет, – просто сказал Филипп. – В зависимости от дозировки она могла вылечить любые раны. Избавляла от рабского клейма за секунду.
Подозрительно покосившись на почти пустой бокал в его руке, Розалин подняла брови. Филипп усмехнулся.
– Если бы я сам не видел, тоже бы не поверил. Ее держали в строжайшем секрете, всего несколько человек знали о ней. Тем не менее, слухи ходили. Многие влиятельные люди хотели ее заполучить. Но мы сделали все, что могли, чтобы ни одному работорговцу она не досталась.
Он потянулся за бутылкой и плеснул себе еще виски. А Розалин казалось, что отец, как в детстве, рассказывает ей сказку на ночь. Но почему тогда ее сердце в страхе замирает, ожидая ее окончания?
– В тот день твоя мама и ее помощница, Анна, поехали в город, чтобы обсудить с мэром строительство новой больницы. Тогда с рабством и рабовладельцами в Ньювасле уже было покончено. Это было спокойное время. Мы занимались в основном проблемами из других городов и помогали мэру, с которым у нас был договор. Наша организация состояла всего из нескольких человек, хотя в самом начале у нас был большой штат. Так вот, по пути твою маму и Анну похитил некий Фрэнк. Он требовал обменять Алику на бутылку живой воды. Твоя мама бывала в подобных переделках, и всегда ей удавалось выбраться, но на этот раз она была беременна. И той же ночью родилась ты.
Филипп одним глотком осушил бокал. Розалин увидела на его щеках дорожки слез.
– Тогда Фрэнк отпустил Алику и потребовал обменять тебя на живую воду. Тяжелее решения в нашей жизни еще не было! Спасти твою жизнь и отдать в руки негодяя рецепт бесконечного исцеления и возможность бесконечных страданий. Или потерять тебя, нашу единственную дочь и внучку… Мы согласились на все.
Филипп налил себе еще.
– Мы встретились с Фрэнком в заброшенном здании: Алика с бутылкой живой воды напротив Анны с тобой на руках. В тот момент, когда Анна передала мне тебя, твоя мать отдала живую воду Фрэнку. Но он решил убедиться, что мы его не обманули. Он выхватил револьвер и выстрелил в Алику, а потом плеснул на рану живой водой.
У Розалин перехватило дыхание.
– Но она подменила живую воду на обычную…
Филипп спрятал лицо в ладонях.
– Прошло шестнадцать лет, – глухо проговорил он, – а ее лицо все так же стоит у меня перед глазами. Она сказала: «Назови ее Розалин».
Розалин не могла это осознать. Историю, больше похожую на одну из популярных пьес. Такого не бывает в жизни!
– И что было потом? – тихо спросила она.
Собравшись с силами, отец продолжил рассказ:
– Потом? С Фрэнком мы конечно разобрались. Я смутно это помню… Но зато я помню, как раздобыл огромный молот и пошел к источнику. Я разрушил подвал до основания. Завалил источник огромными камнями. Источник нашей силы и всех наших бед. И, видимо, я повредил что-то в фундаменте, потому что рухнул весь дом. Бабушка и остальные силой вытащили меня оттуда, не позволив остаться в подвале… Сказали, что я должен жить ради тебя, Роззи. И ради всего, за что боролась твоя мама.
Он взглянул на Розалин.
– Я смог не сразу. Первый год я… Мне понадобилось время, чтобы прийти в себя. О тебе заботилась бабушка. Через год я пришел на Белую улицу. Я перекопал там все, заглянул под каждый камень, но я не нашел живую воду. Источника больше нет.
Он умолк. Розалин не могла вымолвить ни слова. Как это может быть правдой? В каком безумном мире ее жизнь может быть куплена такой ценой?
– Но, папа, ты сказал, что вы боролись с рабством и победили! А теперь… этот сон! Я все еще не понимаю!
– Ты же знаешь, где находится Лэмпшир? – поинтересовался Филипп.
Розалин лишь кивнула.
– Ньювасл, Парлайл, Ванчестер – в наших краях нет рабства, – продолжал он. – Но есть места, где все не так радужно. В Рондоне до сих пор существуют подпольные аукционы…
– И ты думаешь, мне в самом деле нужно туда ехать? – с ужасом перебила Розалин.
– При других обстоятельствах я бы ответил «нет». Но твоя мама… У нее была особая связь со снами. Ее сны сбывались несколько раз. Даже тот, где ее застрелит Фрэнк… Ей снился этот сон много раз… Анна рассказала мне после… Алика знала…
Филипп взглянул на дочь.
– Я думаю, тебе надо ехать.
Стеклянный мир Розалин разлетелся вдребезги.
Сглотнув, она произнесла:
– Значит, мне придется бросить школу. Оставить тебя и своих друзей. Из-за какого-то сна?
Филипп ответил:
– Я поеду с тобой. Все организую и возьму проверенных людей. Я не позволю, чтобы ты была одна!
– А что я там буду делать? – опомнилась Розалин. – Бегать по улицам в поисках работорговцев?
Она вскочила со стула так резко, что он опрокинулся. Подготовка к поступлению в Лэмбридж стремительно летела к чертям собачьим!
– А как же мои планы? – вскричала Розалин. – Вы с мамой может и хотели бороться с рабством и даже пожертвовать ради этого всем! Но я не хочу! Я ничего не желаю об этом знать! Я не поеду в Лэмпшир!
Филипп тоже встал.
– Успокойся, Роззи! Все будет в порядке.
– В порядке? – Розалин душили злые слезы. – Мою маму убил работорговец! И поэтому мне придется загубить свою жизнь! Ничего не будет в порядке!
Филипп очутился рядом и прижал ее к себе.
– Я понимаю, дорогая. Такое нелегко узнать.
Розалин всхлипнула, как обиженная пятилетка.
– Как это может быть правдой, папа? – глухо проговорила она.
– Не знаю, Роззи, – ответил Филипп, обнимая ее дрожащими руками. – Я не знаю…
Глава 2. Отец
За окном проходил урок физкультуры. Девочки в одинаковых нелепо широких штанах до колен делали наклоны и приседания, повторяя за суровой женщиной в таком же наряде. Подобный компромисс между женским и мужским костюмом всегда казался Розалин ужасным: некрасиво и неудобно. В отличие от этого убожества, ее спортивная форма для фехтования, сшитая на заказ по образцу мужской, действительно давала свободу движений.
Но сейчас, наблюдая сквозь стекло, как одна из учениц то и дело поправляет сползающий из-под штанины чулок, Розалин думала вовсе не о костюмах.
Мир вокруг больше не будет таким, каким она его знала. В то время, как самой большой проблемой этих девочек остаются сползающие чулки и хорошие оценки, где-то в Суинчестере есть совсем другие девочки, которые могут только мечтать о школе…
В свете новой информации стало понятным, почему отец с пеленок научил ее стрелять из револьвера, а Джон периодически устраивал ей тренировки по самообороне. И когда Розалин выбрала в качестве спортивных занятий фехтование, отец, разумеется, ее поддержал… Хотела она того или нет, вся ее жизнь теперь выглядела иначе.
– Вы уже решили уравнение, мисс Клиффорд? – прервал размышления Розалин отрывистый голос.
Она отвела взгляд от окна. Перед ней возникло круглое лицо миссис Резерфорд. На нем читалось недоумение, ведь обычно на алгебре Розалин ловила каждое учительское слово и задавала дополнительные вопросы, а не считала ворон.
– Еще нет, миссис Резерфорд, – ответила Розалин.
– Так приступайте!
Принявшись за уравнение, Розалин с грустью осознала, что школьные задания ее в последнее время не интересуют. Все, что составляло ее жизнь раньше, вдруг поблекло и потеряло смысл.
С решением о поездке Розалин не торопилась. И чем больше времени проходило, тем более странной выглядела эта затея: бросить все и отправиться на другой конец страны, где у нее не было ни знакомых, ни жилья, ни определенных планов. Будто на вокзале к ней подойдет какой-нибудь джентльмен и скажет: «Не желаешь ли возглавить нашу подпольную организацию, Роззи?»
И к чему эта спешка? Она окончит школу, а потом уже определится с тем, что делать дальше. Она гораздо больше поможет людям, если будет психологом, чем охотником за работорговцами.
Звон колокола возвестил окончание урока, и Розалин с раздражением поняла, что с уравнением так и не справилась. Но не успела она захлопнуть тетрадь, как к ней подскочила Кара:
– Так что ты решила насчет Лэмпшира?
Тетрадь полетела на пол.
– Что? – выдохнула Розалин.
Она ни единой живой душе, кроме отца, не рассказывала про сон!
– Пикник, Роззи! – щебетала подруга. – Папа сказал, что отвезет нас в Вестершир, скорее всего рядом с Гилденом, там сейчас так красиво! Только бы погода не испортилась!
– Вестершир? – тупо повторила Розалин.
– Ну да! – радостно подпрыгивала Кара. – Так ты поедешь или нет?
– Да, конечно! – ответила Розалин и полезла под парту в поисках тетради, пытаясь скрыть свое замешательство. Она готова была поклясться, что Каролина сказала: «Лэмпшир»!
***
Подруги быстро заметили, что Розалин сама не своя, но она не хотела обсуждать с ними ни сон, ни прошлое родителей, поэтому наврала, что ее тревожит поступление в Лэмбридж.
И вскоре оно действительно стало ее тревожить. Ее задумчивость стоила ей снижения баллов по алгебре и биологии. Когда через неделю Розалин подошла на перемене к доске с табелем успеваемости, ее бросило в жар: ее законное первое место заняла выскочка Аннет Фишер!
Руки Розалин сами собой сжались в кулаки. Конечно, это глупость, и злиться она могла только на себя, но пигалице Аннет лучше сейчас не попадаться ей на глаза! Справившись с собой, Розалин собралась вернуться в класс, как вдруг взгляд ее упал на висящую рядом школьную газету. Ее зацепило слово «Лэмпшир». Розалин прочла:
«Школа «Вариотт» с радостью сообщает об открытии в этом году филиала в городе Суинчестер округа Лэмпшир. Филиал расположился в старинном особняке прошлого века, где ученицам будет обеспечен полный пансион. Первые ученицы уже заняли свои комнаты, но из-за ремонтных работ начало занятий отложено до 1 октября».
Розалин так и замерла, забыв об Аннет. Филиал в Лэмпшире! А что, если это знак?
Она раздраженно тряхнула головой. Что за чепуха? Просто совпадение. Проекция в духе доктора Фрейда. Когда долго думаешь о чем-то, мозг выхватывает из реальности только ту информацию, которая соответствует навязчивой идее, делая ее еще более навязчивой.
– Роззи, ты чего застыла? – подошла Кэти. – Ох, ты увидела табель? Ну знаешь, Аннет наверху не удержится.
– Вообще-то я читаю заметку о филиале в Лэмпшире, – ровным голосом ответила Розалин. – Ты знала, что наша школа открыла там отделение?
– Нет, – ответила подруга, подходя к газете поближе. – Но нам-то какая разница? Лэмпшир за тысячу километров отсюда!
– За четыре тысячи километров, – поправила ее Розалин.
Но Кэти уже утратила интерес к заметке.
– Ты сделала задание по латыни? Покажи, как ты перевела стихотворение! Пожалуйста!
Розалин вздохнула и принялась вынимать из сумки тетради.
***
– Наши партнеры из Лэмпшира не желают принимать ваши условия, мистер Клиффорд, – говорил усатый джентльмен за обеденным столом.
Розалин вздрогнула и уронила вилку.
К счастью, сэр Корнелл Уорт, глава железнодорожной компании, не обращал на нее внимания, горячо обсуждая с отцом какую-то сделку.
– Корнелл, – чуть улыбнулся Филипп. – Ты же знаешь, чего они хотят. Нам придется пожертвовать частью акций, чтобы они убедились в серьезности наших намерений.
– Но, Филипп, акции на дороге не валяются! Нельзя же просто…
– Сделаем, как я сказал! – отрезал Филипп. – Доуширские связи очень важны!
Розалин поняла, что ослышалась: они говорили о Доушире. Но легче не стало.
Извинившись, она вышла из-за стола.
Розалин отправилась в сад. Уже стемнело, и ровные дорожки были освещены фонарями. Несмотря на труды садовника, их усыпали желтые листья. Розалин пошла по одной из них и, подняв голову к небу, постаралась разглядеть звезды. В давние времена они указывали путь путешественникам. Но звезды прятались за облаками, лишь изредка подмигивая в рваные проплешины неба.
Уже три недели с того злополучного сна ей повсюду мерещится одно: Лэмпшир, Лэмпшир, Лэмпшир… В учебниках, в магазинах, в разговорах, даже в записках подруг! Когда она меньше всего ожидала, напоминание о сне выпрыгивало на нее, выбивая почву из-под ног. Так не может больше продолжаться!
За спиной зашуршали листья – Джон всегда следовал за ней, куда бы она ни пошла. Розалин обернулась.
– У вас все в порядке, мисс? – спросил он.
Этот могучий великан с лицом бывалого воина охранял ее с самого младенчества. Розалин видела его досье. Сейчас Джону Грину было сорок лет, у него за плечами военная служба, а судя по некоторым пробелам в карьере – и служба в разведке. Отец говорил, что Джон прекрасно владеет оружием и приемами уличного боя. К счастью, Розалин никогда не доводилось проверить эти его качества на практике.
Зато она могла ему доверять. По-настоящему. С подругами она могла обсудить запрещенные родителями любовные романчики, с отцом – любые свои идеи, зная, что он поддержит ее. Но в случае настоящей опасности опоры лучше Джона ей не найти.
– Ты поедешь со мной в Суинчестер, Джон? – неожиданно спросила Розалин.
Если он и удивился, то вида не подал.
– Конечно же, мисс.
– Отец не должен ничего знать, – продолжала она. – Иначе он отправится со мной, а он не должен. Его место здесь.
Филипп ни за что не отпустит ее одну. Конечно, он все равно сможет найти ее. Но когда она уже будет на месте, ей легче будет убедить его в правильности своего решения.
– Купи билеты на поезд на воскресенье, – сказала Розалин. – И еще мне понадобятся фальшивые документы.
– Фальшивые документы? – удивленно переспросил Джон.
– Я же дочь мэра Ньювасла! Нельзя, чтобы об этом узнал кто-то за его пределами! – тряхнула головой Розалин. – Ты сможешь это организовать?
Телохранитель задумчиво умолк, а через минуту спросил:
– А можно узнать, зачем вы едете, мисс? Это же не из-за молодого человека?
– Молодого человека? – усмехнулась Розалин. – Нет! Сейчас молодые люди волнуют меня в последнюю очередь!
Джон подумал еще немного.
– Я все организую, мисс, – наконец произнес он.
– Прекрасно!
Она двинулась к дому. Телохранитель следовал за ней.
– Ты веришь в знаки, Джон? – уже на крыльце обернулась к нему Розалин.
– Нет, мисс, – улыбнулся он.
– И я не верю! – сказала она. – Но иногда они очень настойчивы! Я просто не могу спокойно жить дальше, так и не узнав, куда они меня приведут. Что-то случится в Лэмпшире, и я должна узнать, что.
Джон перестал улыбаться.
– Но почему Лэмпшир, мисс? – поинтересовался он.
– Мне приснился сон, – неуверенно взглянула на него Розалин. – Не считай меня дурой. Это был очень странный сон.
Но, судя по его серьезному лицу, Джон не считал ее дурой.
– Я понимаю, мисс, – сказал он.
Его слова поставили точку в этом вопросе. На душе у Розалин вдруг стало так легко! Она словно вытащила занозу, не дававшую ей покоя три недели. Ни за что она не призналась бы, как ей страшно. Но теперь, когда решение принято, что бы ни случилось, можно считать это приключением.
***
В возникшей тишине часы противно тикали, мешая Розалин быть собранной и твердой.
– Значит, вы хотите перевестись в наш филиал в Суинчестере, мисс Клиффорд? – наконец нарушила молчание мадам Голденблад, изумленно подняв бровь.
При этом ее монокль едва не выпал из второго глаза.
– Совершенно верно, – отозвалась Розалин.
Сердце ее бешено колотилось, но внешне она была само спокойствие. Только бы директор не позвонила отцу!
– И в чем причина, позвольте узнать?
– Я не могу назвать вам причину, – твердо произнесла Розалин. – Скажу только, что мой отец в последнее время озабочен моей безопасностью. Я уезжаю совершенно секретно и анонимно. Но я не могу бросить учебу! Я пришла к вам только потому, что хочу продолжать обучение в «Вариотт». Но без вашей протекции простую девушку туда не возьмут.
Мадам изумленно смотрела на нее.
– Безопасность? Что случилось, мисс Клиффорд?
– Это дела отца, я ничего не знаю. Но вы переведете меня?
– Под этим фальшивым именем? – мадам подозрительно покосилась на документы на имя Линнет Ферроуз, которые протягивала ей Розалин.
– Да.
Директор колебалась.
– Но это же незаконно, – пробормотала она.
– Что именно? – надменно уточнила Розалин. – Документы сделал мне отец. Вы хотите сказать, что мэр Ньювасла не соблюдает закон?
Монокль все же упал на стол. Рука мадам Голденблад накрыла его и, ухватив за цепочку, вставила обратно.
– Нет, я хочу сказать… – строго начала она.
– Я могу позвонить отцу, – перебила ее Розалин. – Только боюсь, он будет недоволен. Никто не должен был знать, под каким именем я собираюсь скрыться.
