Мария Хомутовская
Башня грифонов
– А ритуал вы, очевидно, загуглили. Что-то вроде «как стать вампиром в домашних условиях»?
Парень бросил на собеседника оскорблённый взгляд и снова густо покраснел.
– Издеваетесь, господин следователь? На подобный запрос можно получить множество противоречивой информации. Но я не первый год занимаюсь темой вампиризма и могу отличить крупицы истины от пошлых выдумок!
Меня разбирал смех. Но Паша смотрел на психа со слоновьим спокойствием и выдержкой, достойной далай-ламы. Приходилось и мне держать лицо.
– Ладно, это к делу не имеет отношения. Как вас зовут?
– Яснослав. С сегодняшнего дня это моё новое имя! – гордо заявил лжевампир.
– Документы предъявите, – тяжело вздохнул лжеследователь.
Парень встал, прошёлся до примостившегося у батареи письменного стола, по виду сохранившегося здесь с прошлого века, и, покопавшись в ящике, извлёк на свет паспорт.
– Так, Светлый Ярослав Валерьевич, – прочёл Паша. – Весьма остроумно.
– Это моя настоящая фамилия, – оскорбился парень. – Разве не очевидно, что это знак моей избранности?
– Максимально очевидно, – подтвердил Паша и закрыл паспорт. – Когда вы видели вашего соседа в последний раз?
– Вчера около полудня, – без запинки сказал Ярослав.
– Откуда такая точность?
– Я готовился к ритуалу сбора солнечного света. Его следует проводить ровно в полдень, а Макс ушёл как раз в этот момент.
Пока они разговаривали, я тенью проскользнула вдоль стены ко второму письменному столу в самом тёмном углу. Он был меньшего размера и более современным. На нём громоздились какие-то бумажки с невнятными каракулями, чайные чашки в количестве трёх штук, стопка старых книг. Но всё это богатство ютилось по краям, оставляя в середине прямоугольник свободного места.
Я взяла лежащую на этом месте ручку и незаметно сунула в карман.
– Куда пошёл Максим, он вам сказал?
– Нет, но я знаю, что он исследовал Башню грифонов.
– Башню грифонов? – Голос у Паши изменился, и я посмотрела на него.
Но он не сводил глаз с Ярослава.
– Да, он говорил, что в лаборатории под Башней спрятан философский камень, и собирался его найти.
Паша прищурился, но ничего не сказал. Тогда я вмешалась:
– Что у Максима стояло на столе? Тут пустое место.
Ярослав глянул на меня.
– Ноутбук был.
– А где он сейчас? Максим взял его с собой?
– Нет, – протянул парень. – Его девчонка забрала.
– Его девушка? – по-деловому уточнила я.
– Нет! Девчонка.
Я беспомощно посмотрела на напарника. Что всё это значит?
– Как она выглядела? Сколько лет? – взялся он за дело. – Когда приходила?
Ярослав, нахмурившись, потёр лоб, размазывая по нему неаппетитные разводы.
– Ммм… вчера… – бормотал он, а потом выдал уверенно: – Нет, сегодня!
– И? – подтолкнул его Паша, потому что тот смотрел на нас с видом победителя, словно помог нам раскрыть преступление.
– И вот.
Паша закатил глаза.
– Как её звали? Знакомая или нет?
– Я пытался выйти в астрал и кое-что принял… В общем, я подробностей не помню. Вроде она сказала, что сестра Макса. Вошла, оглядела его стол, взяла ноут и ушла.
Мы с Пашей переглянулись, а горе-оккультист добавил:
– Вспомнил! У неё волосы розовые были!
На этом мы распрощались с «вампиром» и вышли в коридор. Пробираясь мимо ящиков и велосипедов вслед за Пашей, я спросила:
– Как ты думаешь, это была Катя Гольц? Сестра Максима?
Он выглядел задумчивым и хмурым.
– Возможно. Или кто-то притворившийся ею.
Я оглянулась на затёртую дверь с цифрой тринадцать.
– Интересно, что он скажет, когда не превратится в вампира? – усмехнулась я.
– На этот раз ему есть на кого свалить неудачу, – отозвался Паша.
Вдруг у меня зазвонил телефон. Пронзительная современная мелодия звучала чужеродно в помещении, будто застывшем в прошлом. Я поспешно отключила звук.
Паша обернулся.
– Я подожду тебя снаружи.
Наблюдая за его удаляющейся спиной, я взяла трубку:
– Привет, мам!
– Привет! – Голос был недовольный. – Ну расскажи, что с тобой в метро случилось и почему за тебя какой-то мужик на телефон отвечает?
Меня даже в жар бросило. Ведь Паша разговаривал с ней в прошлый раз! Чтобы минимизировать количество вопросов, я видела только один верный ответ:
– Это мой парень. Буквально вчера познакомились.
– Завела, значит, парня и про мать совсем забыла? – укоризненно сказала мама.
Я вздохнула:
– Ты мне сама твердила, что пора замуж.
Я ощутила, как она оживилась при этих словах.
– Как зовут? Кем работает?
– Зовут Паша, – но раскрывать Пашину профессию мне почему-то не хотелось.
Я оглянулась на дверь в квартиру.
– Мам, мне некогда сейчас, у нас свидание. Давай я в выходные приеду и всё расскажу!
– Приедешь, ты серьёзно? – обрадовалась она.
Обычно я всеми правдами и неправдами избегала визитов.
– Да, честное слово! – подтвердила я. – Но вот сейчас очень неудобно говорить.
– Ах, Полечка, – с пониманием вздохнула она, как бы имея в виду «ну что с тобой делать?». – Ладно. Завтра позвони! И предохраняйся там, пока до загса не добрались!
Я пробурчала что-то невнятное и положила трубку. Вот как это типично! Сначала весь мозг вынесет, что парня нет, а когда он есть, так сразу «про мать забыла».
И нет, я не испытывала стыда за то, что наврала ей. У меня появилась отличная отмазка, а потом я всегда могу сказать, что у нас не сложилось.
Я двинулась к деревянной двери в конце коридора.
Конечно же, мама была такой не всегда. В детстве она не проявляла этой бешеной гиперопеки. Я гуляла с семи лет одна где вздумается, сама разогревала себе обед, пока она работала, и свысока смотрела на одноклассниц, которым родители что-нибудь запрещали. Я хорошо помню момент, когда всё изменилось.
Мне было одиннадцать. У детей, обладающих даром, со второго класса в школьном расписании стоят уроки магии два раза в неделю. Я как раз сидела на таком уроке и жутко завидовала Ленке, которая стояла у доски. Она возвела вокруг себя невидимый щит, а остальные одноклассники кидали в неё бумажки, стараясь его пробить, но даже у мальчишек ничего не выходило. Виолетта Степановна наконец сказала:
– Пять, Ильюшина! Садись. И прибери здесь.
Ленка убрала щит и лёгким движением руки заставила разбросанные бумажки подняться в воздух и рвануть к мусорному ведру в углу класса.
В тот момент, когда она уселась на своё место, в дверь постучали. В кабинет вошёл директор и подозвал нашу учительницу. Едва за ними закрылась дверь, как начался обычный бедлам: по классу летали ручки, тетради и записочки, мальчишки задирали девчонок, а девчонки – мальчишек. А я всё ещё чувствовала во рту горечь зависти. Ну почему я не умею использовать внешнюю магию?
Когда дверь снова открылась, как гром среди ясного неба прозвучал голос директора:
– Полина Метельская!
Недоумевая, я вышла в коридор. Директор и Виолетта Степановна уставились на меня как-то странно. А потом объяснили, что мою маму сбила машина и сейчас она в больнице в тяжёлом состоянии. Пока она там, я поживу у соседки, тёти Даши, она сейчас придёт за мной…
Вечером, лёжа отвернувшись к стене на раскладушке в душной квартирке тёти Даши (которая вовсе и не тётя, а скорее бабушка), я тихо плакала. Я боялась, что мама может умереть и мне до конца школы придётся спать на этой раскладушке. Потом мне пришло в голову, что меня вообще отдадут в детский дом, и я заплакала громче. Но тётя Даша давно похрапывала на своей высокой кровати и ничего не слышала.
Я уже кое-что умела: могла заглядывать в будущее, хотя видения бывали путаными и непонятными. Но в тот момент мне никак не удавалось сосредоточиться, чтобы что-то увидеть. Я изо всех сил думала о маме, но вместо хоть каких-то мутных образов видела лишь тьму. И эта темнота меня до дрожи пугала, я боялась, что от потрясения утрачу свои способности. Виолетта Степановна рассказывала нам, что такое бывает. Может, я и не самая крутая магичка и не умею заставлять предметы двигаться, но стать обычным человеком было бы смерти подобно.
Мне оставалось лишь надеяться, что скоро маму выпишут и всё станет как раньше. Тогда я поняла, почему порой людям так важно знать будущее. Я пообещала себе, что больше не буду завидовать Ленке, а стану развивать свою силу. Не могу сказать, что действительно перестала завидовать, но всё-таки с того дня занималась на уроках магии гораздо усерднее.
Всю ночь моё воспалённое воображение рисовало во сне картины, связанные с мамой: то она на операционном столе, а к ней склоняется хирург в медицинской маске, то лежит в палате, а рядом тревожно пищат какие-то приборы, то я рыдаю над её бесчувственным телом. Иногда я вздрагивала и просыпалась в холодном поту. Я старалась убедить себя, что это лишь сон, и засыпала снова, выдумывая ему новые, хорошие концовки. Иногда получалось, и тогда мне снилось, что мы пьём на кухне чай с блинами. А иногда накатывала беспросветная темнота.
На следующий день я проснулась такой разбитой и обессиленной, что не пошла в школу. Тётя Даша вызвала мне врача. Участковая докторша сказала, что у меня сильный стресс и мне надо отдохнуть.
Я провела день бессмысленно щёлкая каналами на стареньком телевизоре, пока тётя Даша возилась на кухне. Ближе к вечеру ей позвонили. Телефон стоял в прихожей. Я задержала дыхание, но, хотя всё слышала, ничего не смогла понять по коротким «Да», «Нет», «Поняла, спасибо».
Вытирая руки кухонным полотенцем, тётя Даша вышла ко мне в комнату.
– Твоей маме сделали операцию, и теперь она поправится.
И тогда у меня в голове отчётливо проявилась картина, как мы с мамой завтракаем блинами на нашей кухне. Это уже не был сон, это было моё первое чёткое видение. И оно сбылось.
После того случая мама изменилась. Стала за меня переживать, словно это я угодила в больницу, а не она. Купила мне мобильный телефон – небывалую роскошь по тем временам – и всегда исправно звонила, если задерживалась на работе, а меня заставляла звонить, когда прихожу из школы. Я помню, как злилась на неё из-за непривычного контроля.
– Это не контроль, – отвечала она. – Я ведь тоже тебе звоню. Просто в нашей семье теперь так принято.
– И зачем, мама? Я не маленькая!
Вместо ответа она подошла ко мне и обняла. Я даже не смогла вспомнить, когда она в последний раз обнимала меня так. Словно я – её маленькая девочка, а ведь в одиннадцать лет я считала себя уже взрослой.
– Полечка… Я поняла, что друг у друга есть только мы. Если мы с тобой потеряем связь, то останемся в одиночестве.
Уткнувшись в мамино плечо, я вдыхала родной и любимый запах и уже не смогла возразить.
И до сих пор я по нашей договоренности звоню ей каждый день. Потому что, сколько бы я ни ворчала и ни злилась на её опеку, она остаётся моим единственным близким человеком.
И снова мы с Пашей стояли в промозглой ноябрьской тьме. После квартиры Максима мне страшно хотелось смыть с себя её убогость и затхлость, словно это я была перемазана говяжьей печёнкой. А ещё я ужасно устала.
Паша сосредоточенно набирал кому-то сообщение.
Я широко зевнула.
– Утомилась? – заботливо спросил Паша. – Езжай домой.
– А ты? – подавляя новый зевок, удивилась я.
– А у меня есть ещё одно неотложное дело. Я хочу опросить свидетелей происшествия в метро.
– Свидетелей? Они же давно спят по домам!
– Не таких свидетелей, – покачал он головой. – А тех, с кем удобнее всего встретиться ночью.
Глава 6. Олег
Круглосуточный «Макдональдс» после одиннадцати вечера – что может быть менее романтичным? И всё равно меня не покидало ощущение, что мы с Пашей на свидании.
Нас разделял стол со светлым пластиковым покрытием. Сидевший напротив инквизитор с аппетитом жевал свой бутерброд с невыговариваемым названием, пока я лениво ковыряла безвкусный салат, успев пожалеть, что выбрала его. Зато кофе мы потягивали с одинаковым наслаждением.
Из динамиков лилась монотонная музыка. В окно то и дело брызгал мелкий дождь, будто кто-то баловался с пульверизатором. Посетителей было немного: в будний день так поздно бродят по центру города только компании студентов да редкие оборотни со смещённым режимом дня.
Мы с Пашей собирались встретиться с духами, которые живут в метро. Наверное, это странно для ведьмы, но я ни разу не имела с ними дела и теперь немного волновалась, самая не зная почему. В целом они безобидны, но непредсказуемы, как и люди.
– Лучшее время для встречи с призраками – около трёх часов ночи, когда истончается граница реальности, – сказал Паша, покончив с бутербродом.
Было похоже, что он прочитал это на сайте вроде «Колдовство для чайников» или «Как подружиться с духами», но я не спорила.
– А как мы попадём на станцию так поздно? – поинтересовалась я.
Инквизитор усмехнулся, достал из внутреннего кармана куртки несколько бумажек и выложил на стол одну из них. Это оказался служебный пропуск в метрополитен на имя Кузнецова Павла Андреевича.
Я только головой покачала. Очевидно, у него таких целая пачка.
– Приходится предвидеть разные ситуации, – словно прочёл мои мысли Паша, убирая документы обратно. – Кстати, о предвидении…
Он положил руки на стол и внимательно посмотрел на меня.
– Каково это – знать будущее? Ты ведь можешь увидеть своё?
Неожиданный вопрос застал врасплох, и я сперва не знала, что сказать. Паша не сводил с меня глаз, ожидая ответа. Тогда я пожала плечами.
– Могу, но редко это делаю.
– Почему?
– Потому что оно постоянно меняется. – Я сделала глоток обжигающего кофе из бумажного стаканчика и попыталась объяснить: – Чтобы что-то узнать, нужно задать вопрос. Если ты спросишь, что будет завтра, то получишь бессвязную карусель образов. Но я могу узнать, получу ли новую работу или как пройдёт встреча с подругой. Только для этого уже должны быть данные: назначено собеседование, обговорена встреча или хотя бы появилась сама мысль об этом событии. Я не могла знать, что познакомлюсь с тобой, потому что не могла спросить: «Не встречу ли я завтра Павла Кузнецова?»
Он улыбнулся.
– А как насчёт: «Не встречу ли я завтра инквизитора, который житья мне не даст?»
– О! Это я регулярно спрашиваю, как любая уважающая себя ведьма!
Паша рассмеялся, а я отхлебнула ещё кофе. Смотреть на его улыбку было так приятно, что я почти забыла, зачем мы здесь.
Обменявшись ещё парой шуточек на ту же тему, мы перешли на другие, и время до двух ночи пролетело слишком быстро.
* * *
В два часа ночи поезда метро не ходят. Это очевидно, но мне всё равно казалось, что из тоннеля нам навстречу вот-вот вынырнет поезд. Может быть, поезд-призрак. Иррациональный липкий страх окутывал меня, даже несмотря на присутствие Паши.
Для нас в тоннеле включили свет, но неестественная тишина, в которой звук каждого нашего шага эхом звенел в ушах, давила на слух. Словно нас накрыло непроницаемым колпаком.
Через некоторое время освещение будто стало более тусклым. Под ногами захлюпала вода. Но Паша шёл вперёд как ни в чём не бывало. Впору восхититься его железными нервами.
Дежурный по станции предлагал проводить нас, но инквизитор отказался. Как он объяснил мне, чем меньше людей вокруг, тем охотнее призраки идут на контакт.
Следуя за ним с промокшими ногами, я судорожно пыталась вспомнить, что сама знала о подземных обитателях.
Духи – это сгустки сильной психической энергии, этакие люди без тела. В основном ими становятся маги, но иногда и людям без дара это удаётся. Как это происходит, никто толком не знает, известно лишь, что тут замешаны сильные переживания и большая психическая сила.
Призраки питаются людскими эмоциями, поэтому и выбрали в качестве местообитания метро. Где ещё найдёшь столько людей и их переживаний! В принципе, подошёл бы и торговый центр, но там негде уединиться, чтобы переварить полученное питание. Дело в том, что духи живут по определённому циклу и в перерывах между едой им необходимо тихое место.
При этом, получая от людей энергию, призраки не наносят им вреда. Они просто находятся в эмоциональном поле, никак не влияя на его источник. При этом им не важно, какие эмоции испытывает человек: радость, грусть, гнев, страх – главное, интенсивность.
Поэтому иногда оголодавший призрак может напугать человека, чтобы поживиться.
Я чувствовала, что в этом тёмном тоннеле в три часа ночи я – просто лакомый кусочек!
Наконец Паша остановился.
– Поезд был здесь, – пробормотал он.
В гнетущей тишине его голос показался громким, как набат.
Я тоже узнала развилку. И лёгкий аромат магии ещё остался.
– И как ты собираешься позвать призраков для беседы? – поинтересовалась я.
– Никак, – ответил Паша. – Мы сами придём к ним и попросим о помощи.
– Что?
Он достал из кармана клочок бумаги, на котором была нарисована какая-то схема, и уставился на неё.
– Так, двадцать метров вперёд, потом налево, – заявил он.
– И что там?
– Один из заброшенных тоннелей.
Я отчётливо пожалела, что ввязалась в эту авантюру. Но показывать ему свой страх совсем не хотелось.
– Ты уверен, что оно того стоит? – только спросила я.
Он посмотрел на меня.
– Не бойся, я это уже делал. Но если хочешь, можешь подождать меня здесь.
Он радушно обвёл рукой тоннель.
– Ага, щас! – взвилась я.
Паша хмыкнул. Вновь вперив взгляд в карту, он двинулся вперёд.
Следуя за ним, я вскоре увидела слева железную дверь. Если бы я не ожидала чего-то подобного, то, скорее всего, её и не заметила бы. Интересно, она заперта?
Ржавые петли неохотно повернулись, когда Паша рывком её открыл. Внутри – темнота.
Холодок снова пробежал у меня по спине. Нам точно туда нужно?
Но бескомпромиссный – или же безумный – инквизитор шагнул за порог, а я не хотела остаться одна в пустом тоннеле.
Некоторое время мы шли по узкому неосвещённому коридору. Он закончился внезапно, впустив нас в большой сводчатый зал. В свете редких ламп мне удалось его рассмотреть. Под ногами лежали бетонные плиты, своды поддерживали серые колонны без какой-либо отделки. Краска на потолке облупилась и вздулась хлопьями. На меня повеяло холодом, хотя в тоннеле тоже было нежарко. Сделав несколько шагов вперёд, я увидела, что пол обрывается и внизу блестят рельсы. Тогда лишь я сообразила, где мы.
– Заброшенная станция? – обернулась я к Паше.
Голос зазвенел под пустым потолком.
– Где же ещё призракам обитать? – усмехнулся он.
И вдруг он замер, уставившись на меня.
Встретив его взгляд, я почувствовала, как волосы шевелятся на голове. Пашино лицо внезапно сделалось неестественно бледным, а из глаз пропал белок. Они стали полностью чёрными, и я в жизни не видела ничего страшнее.
Хотела бы я завизжать, но голос куда-то подевался. Не в силах выдавить ни звука, я отшатнулась от застывшего, как изваяние, спутника.
В голове роились самые ужасные мысли. Что происходит? Кто он такой на самом деле? Зачем он заманил меня сюда?
Игнорируя здравый смысл, в панике я готова была допустить, что он вообще не человек! Оборотень, вампир, призрак! Плевать, что большей части из них не существует.
– Полина… – прошептал Паша, но губы его не шевелились.
Парализованная ужасом, я тупо смотрела на него, не отвечая.
Жуткая белая маска Пашиного лица вдруг словно отделилась от тела. Я увидела ниже головы размытую черноту. И Паша раздвоился. А в следующий миг передо мной стоял нормальный Паша с гримасой отвращения, а рядом с ним – чёрная тень с его белым лицом, словно из мультика Хаяо Миядзаки.
– Простите, я одолжил этот образ, чтобы поговорить с вами, – медленным убаюкивающим голосом произнесло чёрное существо, едва шевеля Пашиными губами.
А настоящий Паша ощупал своё лицо и выдохнул.
– Да уж, приятного мало, – сказал он. – Прости, Полина, я пытался объяснить, но это похоже на заморозку.
Я беспомощно открывала и закрывала рот.
– Вы призрак? – наконец спросила я у белолицего.
– Меня зовут Шапилов Олег Михайлович, – ответил он. – Но вы зовите меня Олег.
То ли от пережитого ужаса, то ли от его монотонного голоса на имени Олег меня пробрал смех. Однако я не была уверена, не сочтёт ли призрак это оскорбительным, поэтому лишь нервно хихикнула.
– Привет, Олег! – серьёзно, будто разговаривает с призраком Петра Первого, сказал Паша. – Извини, что потревожили, но нам нужна информация.
– Я так и понял, потому и вышел вас встретить. В такое время сюда мог заявиться только полный псих. Или ты.
Мимика у этого чудного существа отсутствовала, поэтому я не могла сказать, шутит он или сказал это всерьёз.
Чтобы развеять мои сомнения, Олег монотонно добавил:
– Ха-ха-ха.
Я ответила неловкой улыбкой.
– Но давайте к делу. У меня мало времени. Видимую форму поддерживать очень сложно.
– Ладно, – отозвался Паша. – Сегодня поезд застрял на путях в этом тоннеле. Там явно была замешана магия. Что ты знаешь об этом?
Олег повернул к нему лицо.
– Там была магия! Мощная магия!
– Об этом мы в курсе! – огрызнулся Паша. – Как это случилось? Кто колдовал? Вы его видели?
– Поезд въехал в тоннель в полном порядке, – рассказал призрак. – Он встретил мага внутри. И маг боялся. Очень сильно боялся!
Я вспомнила странное ощущение перепуганного животного.
– Это был человек? – спросила я у Олега.
– Я не знаю, – сказал тот и, кажется, мог бы пожать плечами, если бы они у него были. – Он как будто не в ладу со своей силой. Его магия выплёскивается не так, как он хочет.
– Это может быть ребёнок, – заметил Паша. – Необученный сильный маг.
– И как он мог попасть в тоннель? – удивилась я.
Мы переглянулись.
– Может быть, всё же животное? – спросила я Олега.
– Нет, у него есть разум, – ответил призрак. – Его эмоции похожи на человеческие. Животные чувствуют не так.
Призраки были специалистами в плане чувств, так что его словам можно верить. Но всё это странно.
Белое лицо теряло очертания, а балахон сделался прозрачным.
– Последний вопрос, Олег! – поспешно сказал Паша. – Вы встречали его здесь прежде?
– Мы? – В голосе слышалось презрение, хотя лицо оставалось неподвижным. – Ты что, считаешь, что у нас один общий разум на всех? Мы же люди, а не грибы!
Паша как-то странно крякнул.
– Да, прости, пожалуйста, – пробормотал он. – Но ты не мог бы узнать? По старой дружбе.
Олег закатил чёрные глаза, и в них проступил белый белок без зрачка. Зрелище стало ещё хуже, чем прежде. Я уж решила, что это означает отказ. Но не успела я расстроиться, как глаза вернулись на место.
– Нет, – сказал Олег.
– Нет? – переспросил Паша.
– Нет, никто из нас никогда его прежде не встречал.
Мне показалось или в убаюкивающем голосе мелькнуло раздражение?
– Спасибо, друг! – сказал Паша. – Ты нам очень помог! И остальным передай нашу благодарность!
– Я передам, – отозвался Олег. – Пока!
И он растворился в воздухе.
Я медленно выдохнула. Всё-таки в его присутствии было некомфортно.
– Какая жуть! – сказала я.
– Полегче, он всё ещё здесь, – невозмутимо заявил Паша. – Просто невидим, как и полагается приличному духу.
Я невольно оглянулась по сторонам.
– Пора уходить! – Почему-то Пашин голос стал вдруг напряжённым.
Выяснять, что не так, желания не было. Уходить – значит, уходить. Я повернула к железной двери.
В проёме стояла девочка-школьница с ранцем за спиной и чёрными глазами без белков.
От неожиданности я взвизгнула.
– Спокойно, Полина! – Паша ухватил меня за плечи. – Просто духи проголодались. Идём скорее!
И он направился прямо к неподвижно зависшей девочке, увлекая меня за собой.
– Как не стыдно! – сказал он призраку. – Не потерпеть пару часов?
Девчонка ничего не ответила, просто исчезла. Мне захотелось закрыть глаза, чтобы больше не увидеть ничего такого.
Выскочив из железной двери, я немного расслабилась. Но, как оказалось, зря. В ярко освещённом тоннеле нас поджидали трое: довольно-таки прозрачный скелет, верзила с топором наперевес и существо в маске Гая Фокса.
– Да вы охренели? – обозлился Паша. – Я на вас Олегу пожалуюсь! Будет впроголодь держать!
– Кто гуляет в поздний час, повстречает скоро нас! – скрипучим голосом заявил скелет.
Паша вынул и ткнул им под нос своё удостоверение.
– Мы расследуем преступление! Идите в… – Он покосился на меня. – Короче, туда, где мало места и солнечного света!
– Да-да, домой, мы поняли, – совершенно по-человечески вздохнул верзила и опустил топор. – Но твоя злость очень аппетитная.
– Если вы не боитесь, может, мы вас тогда повеселим? – предложил скелет.
«С их непроницаемыми рожами только цирк устраивать», – подумала я.
А скелет в подтверждение своих намерений подпрыгнул и развалился кучей костей.
– Очень мило, но мы торопимся! – осадил его Паша, и, миновав грустные фигуры, мы едва не побежали к станции.
– А Олег у них главный, что ли? – спросила я на бегу.
– Да, он тут всем заправляет.
Размышлять, откуда у Паши такие знакомства, мне не хотелось. Впервые в жизни я мечтала выбраться из метро как можно скорее.
Когда мы поднялись по эскалатору «Василеостровской», было уже около четырёх утра и станция готовилась к открытию. Паша поблагодарил дежурного, и мы прошли через турникеты на улицу.
Огромными белыми хлопьями падал снег, словно укутывая город тишиной. Спать расхотелось. То ли от полученного адреналина, то ли от чудесного зрелища мне захотелось гулять по крышам, петь песни и пить глинтвейн.
– Тебя подвезти? – спросил Паша.
Наши глаза встретились, и мне показалось, что он думает о том же, о чём и я. Весь этот бесконечно длинный день мы провели вместе, бок о бок. Казалось, что мы знаем друг друга тысячу лет. И теперь, когда все дела на сегодня закончены, ему тоже хочется глинтвейна и крыш, а вовсе не домой. Или, может быть, домой, но вместе со мной…
– Может, выпьем чего-нибудь? – спросила я. – Мне надо снять стресс.
Он усмехнулся.
– Я знаю тут одно местечко. Тебе понравится!
