Мария Бессонова
Здесь перезимует горе

Пока мы чаевничаем, болтаем, как старые друзья. Она снова спрашивает про то, что случилось два дня назад, на этот раз уже более настойчиво. Я говорю ей, что на меня всё разом навалилось. Развод с мужем, сбитая беременная собака, проблемы с работой, а потом еще и кража всех денег.

– Я не собиралась умирать, просто было минутное помешательство.

– А еще говоришь, не псих.

Мы плавно переходим на вино с борщом и обсуждение сериалов, архитектуры, убийств и сплетен про актеров. Мне так давно не хватало простой человеческой дружбы. Последний раз я сидела с подружками вот так просто, наверное, еще в институте.

Еще через час мы уже под обучающее видео вскрываем дверной замок моей квартиры. Когда она открывается, мы верещим, как подростки.

Две соседние квартиры так разительно отличаются друг от друга, что мы даже замираем. У Иры семейное, живое пространство, светлое гнездышко. А тут холодная темная клетка.

– Так, ну, куртку и ботинки свои я забираю, а штаны оставь, всё равно собиралась их сдавать.

– Круто, спасибо. И спасибо тебе за сегодня.

На этом мы с ней прощаемся. Пожалуй, это лучший день за последние три месяца.

***

Оставшись наедине в тишине, я почувствовала вину за веселье. Имею ли я право смеяться?

Снова наваливается реальность. Денег нет. Еды осталось совсем мало.

Чтобы хоть как-то себя занять, начинаю убираться. Выкидываю пустые бутылки, упаковки от еды. Проветриваю комнату от запахов бомжа. Застирываю в советском тазике своё любимое дорогое пальто. Снова истерически смеюсь. Я отстирываю кровь (!) с пальто, краденным мылом! Синий от крови становится фиолетовым. Потом стираю свитер, больничный то ли халат, то ли ночнушку, на деле накидку, носки, шапку, и на этом заканчивается моя одежда. Я осталась без футболки и лифчика, хорошо хоть всегда беру с собой запасные трусы…

Покончив с уборкой, забираюсь в ванную и пытаюсь вернуть себе вид адекватного человека. Отмыть сальные волосы получается только с третьего раза, а чтобы помыть тело мылом, которым отстирывала кровь, для душевного спокойствия приходится сначала мыть мыло. Им же чищу зубы. Это странно, но так даже вкуснее, чем вечно мятной зубной пастой. Вытираюсь краденышем. На антресоли в коридоре нахожу фен, который сгорает раньше, чем мои волосы.

Есть не хочется, поэтому я просто заваливаюсь на пружинную кровать и готовлюсь к ночи мучительных мыслей, но сразу же засыпаю.

***

На утро я чувствую себя удивительно хорошо. Пока из остатков еды готовлю завтрак, наконец, заряжаю телефон. Когда он включается, приходит сразу куча уведомлений о пропущенных звонках. Но я их просто удаляю. Потому что у Жени из Новгорода нет мужа, а братья давно живут за границей.

Часов в десять приходит Ира с кофе.

– О, у тебя такие светлые волосы! Обожаю блондинистое каре.

И правда, как только я вчера отмыла голову, волосы стали гораздо светлее, даже мои отросшие русые корни.

Мы завтракаем, как сестры. Хотя с сестрой обычно мы только дрались…

– Короче, я очень хочу тебе помочь, но, честно говоря, у меня в этом декрете и у самой проблемы с деньгами, – вдруг начинает Ира.

– Да нет, я не прошу, – теряюсь я от неожиданности.

– Я знаю. Но у тебя же все деньги украли. В общем, у меня ближайшие дни будет завал на работе, и приходится отказываться от групп или передавать другим экскурсоводам. Но! – восклицает она, не давая мне вставить слово. – Ты же, вроде как, архитектор. Не хочешь провести пару экскурсий по городу?

– С ума сошла? Я в Пскове всего неделю и ничего не знаю…

– Ну, у тебя есть целый день подготовиться. Да это не сложно. Я дам тебе свои тексты, – она на секунду замолкает и потом спрашивает, – или тебе родственники деньги пришлют?

Я задумываюсь. Мне нужны деньги. И родственники мне их не пришлют. В общем-то, это всё перевешивает. А также факт, что я делала дипломную работу по храмам Пскова, и, на самом деле, бывала тут несколько раз.

– Ну, давай. Будет весело! – уговаривает Ира. – Если что, я помогу.

Еще минуту думаю и соглашаюсь.

– Ладно. Но с тебя тексты!

Она танцует сидя на стуле, и я улыбаюсь.

Так странно всё складывается. Отчего мне уже который раз попадаются такие хорошие люди?

Выходя от меня, она, улыбаясь, говорит:

– Кстати, с первым днем зимы!

Часть 2 Первая зима

Глава 4 Четыре к одному

Имеем ли мы право быть счастливыми, смеяться, шутить, улыбаться? Жить дальше?

***

Ира смеется. Нет, она ржет, как ненормальная. Это, видимо, я так смешно оделась, на экскурсию.

– Ты выглядишь, как подросток переросток.

Застиранные от крови джинсы, короткая куртка цвета фуксии, зеленая с оранжевым шапка – это вся моя одежда. Ну и свитер на голое тело, так как денег на новый лифчик нет.

– Прекрати! Сама также выглядишь.

– Да, но я всегда так выгляжу. А ты… Ну, не знаю, как объяснить. Ты производишь впечатление богатой дамы, которая носит только бежевый и Prada. А тут… Бац. И обычная мамка.

Эти слова сильно задевают меня, но я фальшиво улыбаюсь и говорю:

– Пошли. Не богатая я. Я сплю в ночнушке, украденной из больницы!

– Меня не обманешь. Во-первых, у тебя дорогущая машина. Во-вторых, у тебя на ней московские номера.

– Это не моя машина… – следую я отличному принципу врать, как можно ближе к правде.

Она поднимает брови.

– Угнала?

– Взяла на время.

– Ох. С тобой не соскучишься. Не боишься, что я полицию вызову?

– Нет, владелец машины точно знает, что она у меня.

– Ну, ладно…

Вчера я целый день так нервничала, что, кажется, перечитала весь интернет про Псков. Даже какие-то цитаты и стихи выписала. Но в итоге всё оказывается зря, потому что мне достаются четыре чокнутые бабки.

Всё началось около экскурсионного автобуса, на котором должны были возить группы по городу. Ира решила, что возьмет на себя подростков с их учительницей, а мне, для первого раза, подойдут милые бабушки, которые вряд ли станут придираться. Я с ней неохотно согласилась и пошла к своим старушкам.

Стандартный маршрут выглядел так: Спасо-Мирожский монастырь – Ольгин крест – собор Иоанна Предтечи – Псковский Кром и Троицкий собор – Довмонтов город – Власьевская башня – Советская набережная – церковь Варлаама Хутынского – парк Куопио – Поганкины палаты. С места на место наши группы возит автобус, так что в промежутках мы можем переговариваться с Ирой. В три часа, самое позднее четыре, конец экскурсии, обед и деньги. Я выучила это наизусть.

Но, как только Ира увела свою группу рассказывать про монастырь, а меня окружила моя, я поняла, что всё пойдет не по плану. Первым их вопросом мне было:

– Девушка, а Вы знаете, кто такой Тэд Банди?

Я сначала растерялась, но всё-таки криминальные передачи, просматриваемые мной с двенадцати лет, взяли вверх.

– Серийный убийца из США.

Они переглянулись.

– Имя? – спросила меня самая низкая и, видимо, самая активная.

– Женя.

Она протянула мне руку и представилась Антониной. Потом по-очереди назвала имена остальных, но я тут же благополучно их забыла.

Пока мы идем по дорожке от парковки к монастырю, меня расспрашивают про любимый детективный фильм, сериал и книгу. Устраивают викторину по Агате Кристи и спрашивают, как бы я спрятала труп. Не зная, как себя правильно вести, я просто отвечаю.

– Женечка, если ты закопаешь тело в лесу, то его… – Антонина начинает загибать свои морщинистые пальцы, – Во-первых найдет какая-нибудь собака, во-вторых, на нем останется ДНК, в-третьих, сразу поймут, что это не несчастный случай, в-четвертых, тебя поймают. И в итоге ты будешь сидеть в тюрьме всю оставшуюся жизнь.

– Не говоря уже о том, что в одиночку копать могилу и тащить тело будет утомительно, – добавляет та, что с фиолетовыми волосами, и остальные кивают.

Я улыбаюсь. На самом деле, я бы растворила тело в бочке с кислотой, но странновато это рассказывать малознакомым бабушкам.

– Давайте вернемся к нашей экскурсии, – начинаю я, когда мы подходим к западному, входному фасаду. – Так вот, мы находимся на территории Спасо-Преображенского Мирожского монастыря. Это один из самых старинных монастырей Руси, основание которого относят к XII веку.

– Да это всё прекрасно, – перебивает меня третья, костлявая и, кажется, самая молодая. – Но мы с девочками уже читали про это.

– В общем, нам нужна особая экскурсия. Точнее, просто сопровождающий, – говорит Антонина.

– У вас уже есть какой-то план, да? – догадываюсь я.

Они, улыбаясь вставными зубами, снова кивают.

– Мы просто походим по городу, а ты проследишь, чтобы мы не заблудились.

Мне это не нравится. Особенно потому, что я сама плохо знаю город. Но послушно проверяю заряд телефона и сдаюсь. Пишу Ире, чтоб автобус нас не ждал, и иду за бабульками.

Дальше мы просто бродим по городу, и до меня доносятся фразы вроде:

“Нет. Тут очень быстро найдут тело”, “Я не думаю, что правильно оставлять надпись кровью на таком старом здании” или “Может быть, убьем лучше того полицейского? Или лучше его жену, чтобы он активнее взялся за дело?”.

Они говорят не так тихо, как думают, и на нас всё чаще косятся люди. Да и мне как-то не по себе, потому что они явно говорят всерьез.

После того, как они интересуются у меня, не знаю ли я, насколько быстро выльется вся кровь из мужчины весом примерно 120 кг, я не выдерживаю и прямо спрашиваю:

– А Вы не хотите просветить меня, кого собираетесь убивать? И зачем…

Минуту они смотрят на меня, как на слишком догадливого свидетеля, которого срочно нужно убрать, но потом просто смеются.

– Мы что ей не рассказали?

– Вроде нет.

– Забыли.

– А говоришь, ничего не забываешь.

– Ой, не придирайся.

– Мы книжку пишем, – наконец, вносит ясность Антонина.

– Да, детектив. – добавляет фиолетововолосая.

– А-а, понятно-о, – протягиваю я.

– Я думаю минут за двадцать, если подвесить его за ногу. Хотя… как мы такого здоровяка подвесим? – продолжают они обсуждение, как ни в чем не бывало.

И я снова предпринимаю попытку их отвлечь от пугающих тем.

– Знаете, мне кажется, стоит обсуждать это потише. Прохожие могут не так понять и вызвать полицию, например.

– Как-то раз в Ленинграде, – говорит Антонина – и правда вызвали.

– Да, мы потом убегали по Невскому от юноши на коне. Я думала, мы прям там отдадим Богу душу… – произносит то ли Татьяна, то ли Валентина.

– Это точно. Но наша Валя неслась, как двадцатилетняя, еле поймали.

– Я так испугалась. Я никогда ничего не нарушала, – произносит самая молчаливая, точно Валентина.

Таких историй у них, наверное, миллион. Оказывается, они уже пятнадцать лет ездят по миру и пишут свои книги. И, оказывается, они известные!

– У нас уже 35 книг, – объявляет гордая Антонина.

– 36-ая сейчас в издательстве, а эта будет 37-ая, – добавляет фиолетоволосая Татьяна.

– А почему вы решили писать про Псков? – спрашиваю я.

– Ну, тут граница недалеко, тихо и довольно живописно, – отвечает Антонина.

– А еще нам хотелось тут побывать, – дополняет четвертая.

Несколько часов мы ходим по осеннему, унылому городу, они ищут укромные места, фотографируют каждый закоулок и, с моей помощью, составляют схему с подписями, где какая фотография сделана. Прямо как мы делаем фотофиксацию объектов на работе.

– Понимаешь, память уже не та, – поясняет худосочная Екатерина.

В ответ на это Валентина обижено вставляет:

– Ну, это ты за себя говори. Я вот помню всё.

– Да ты даже не помнишь, что надо ходить в туалет, – шутит Антонина.

Но что-что, а про туалет они помнят. Каждые пятнадцать минут мы либо ищем кустики поплотнее, либо врываемся в какое-нибудь кафе. От запахов еды у меня всё сильнее урчит в животе. Но денег у меня нет, так что, каждый раз покидаю заведение с пустыми руками и грустными глазами.

Периодически мне приходят сообщения от Иры, с вопросами: где мы, когда закончим. Но эта четверка такие наблюдательные, что мне неловко при них отвлекаться.

Они сверхъестественно подмечают мельчайшие детали, будто видят всё не в масштабе один к одному, а как минимум четыре к одному…

И самое удивительное, что они совершенно не устают. Как ходить, так и разговаривать. Часто, по их просьбе прямо у них на глазах, мне приходится гуглить, что это за место, которое они только что откопали.

– Посмотри в Яндексе, Гугл как-то очень плохо понимает по-русски, – советует мне Екатерина.

Я все-таки не бесполезна. Стараюсь рассказать что-нибудь про архитектуру, планировки здания, стили и тому подобному. Они всё очень тщательно записывают или зарисовывают. Ближе к обеду они просят меня просмотреть и исправить планы, выдуманных ими, мест преступлений.

– Все двери не так… – говорю я. – По нормам двери должны открываться по пути эвакуации. Значит из комнат наружу, а вот с балкона, наоборот – внутрь.

К двум часам есть хочется ужасно. Из-за активных прогулок на свежем воздухе аппетит разыгрался, как у ребенка. Да и я ничего не ела со вчерашнего обеда. На глаза наворачиваются слезы, оттого что эти дамочки мне нравятся, но, если бы это была обычная экскурсия, я бы уже получила свои деньги и поела. И, наконец, в четыре часа, когда, по идее, экскурсия уже должна закончиться, одна объявляет:

– Перерыв. Я хочу пожрать.

– Старая крепость? – спрашивает Антонина.

Остальные хором произносят:

– Да.

– Женечка, построй маршрут, – просит Татьяна. – Мы вчера там если самый шикарный обед за всю мою жизнь.

Мы находимся в переулке Искра, рядом с деревянной Варваринской церковью XVII века, которую мои спутницы сочли “пригодной” для своей книги про маньяков. Вообще, все места в городе они поделили на “сойдет”, “шикарно” и “нет, тут слишком банально”.

– Идти девять минут, – говорю я.

– Отлично. Поедим и можно пройтись вдоль реки. Обычно там самые шикарные места.

– И хорошо, что уже стемнеет. Оценим насколько там незаметно ночью.

Ну вот, придется до самой ночи носиться с этими старухами. Я злюсь. Может, стоит сейчас попросить у них расплатиться за “экскурсию”. Или попробовать сказать, что мой рабочий день закончен…

– Тебе стоит съесть там Говядину в хлебе, – начинает Татьяна. – Хотя, наверное, ты там уже была, и сама знаешь, что заказать.

Но, так и не решившись заговорить с ними о деньгах, я, как можно спокойнее, произношу:

– Я, наверное, не буду есть, подожду Вас с…

Но не успеваю я закончить, как они хором меня перебивают.

– Не глупи. Мы целый день бегаем.

– У тебя так живот урчит, что я без слухового аппарата услышу.

– Тем более мы угощаем.

Я честно пытаюсь отказаться. Но вы когда-нибудь пробовали отказаться от еды у бабушки? А тут их сразу четыре. Это бесполезно. Решаю, что просто потом возьму с них меньше денег за “экскурсию”.

Пока готовится наша еда, они посвящают меня в свои сюжеты. Как оказалось их книги опубликованы уже в более чем 11 странах. Пишут они под псевдонимом “К.В. Артэ”.

– Сокращенно “КВА”? – спрашиваю я.

– Сокращенно “Квартет”, – поясняет Антонина. – А вообще: “К – Катюха”, – она указывает на Екатерину, – “В – Валька”, “А – это я – Тонька” и “Т – Татьяна”.

– Но в “К.В. Артэ” же нет “Т” – не подумав, говорю я.

– Как это нет? – озадаченно спрашивает Татьяна.

И тут я понимаю, что есть, но все-таки говорю:

– Ну, на конце нет…

– Я, – произносит Татьяна, – как самое важное звено, придаю смысл…

Остальные посмеиваются. А я решаю поддержать Татьяну и добавляю:

– Знаете, в современной архитектуре есть такой термин, еще из деконструктивизма “присутствие отсутствия”, то есть след формы, как бы вынутой из объема. Очень эффектный прием.

– Ну, мы, конечно, так глубоко не думали, но теперь всем так и будем говорить. Дай-ка запишу. Вечно этот дурацкий вопрос задают на интервью…

Потом они начинают расспрашивать меня о себе, и я решаю, пока они не проявили свои дедуктивные способности, рассказать всё сама. Им я выдаю ту же историю, что и Ире, но они к ней более скептичны.

– Ну, не знаю, – произносит Татьяна. – Есть в тебе что-то от матери, дочери и жены.

– Да и вообще, ты не смотришь на мужчин. Когда женщина одинока, она, как коршун добычу, высматривает себе мужичка.

– Значит, ты либо замужем, либо лесбиянка, – делает вывод Екатерина.

Она произносит это так громко, что я краснею, как подросток. И тут, к моему счастью, приносят еду. Они заказали мне просто огромную кастрюльку картошки и “Говядину по-Псковски в хлебе”.

Дальше я быстро перевожу тему разговора на их книги, и, пока мы едим, устаю смеяться над их перепалками и постоянными подколами друг друга. Больше всех достается Валентине.

– Так, значит, каждой из Вас соответствует персонаж в книге? А там как, все расследуют или, например, две по другую сторону закона? – спрашиваю я и запихиваю кусок горячего мяса в рот, отчего наворачиваются слезы.

– Вообще, отличная мысль… – произносит Антонина.

– Но мы всё-таки положительные герои… – отвечает Екатерина. – Хотя пару раз наши героини прятали труп.

– А моя убила того священника, – вдруг говорит Валентина.

– Точно, а моя украла у него библию, – вставляет Татьяна и тут же добавляет, – но это было для правосудия.

– А как вы придумываете персонажей, которых убиваете?

Антонина смеется, и остальные тоже хихикают.

– Думаешь, это трудно? Бери самого раздражающего, топор и готово.

– Да, у нас в Новосибирске так уже куча трупов ходит, – запихивая в рот третью котлету по-киевски, говорит Екатерина. – А всё началось с ее соседа, – она указывает на Валентину, которая тут же подхватывает.

– Он каждый день выходит на балкон и, извините меня, пердит. Да так громко, что я просыпаюсь. Пришлось переехать к дочери. А ведь у нее там трое невыносимых детей…

– А потом мы убили ту бабу из магазина. Для нее смысл жизни это докопаться до покупателя, – продолжает Татьяна.

– Но, она даже не обиделась, когда узнала себя в нашей жертве.

– И у Вас книги, примерно как “Пуаро”? То есть всегда Вы в четвером расследуете?

Антонина проглатывает что-то огромное и смотрит на меня довольно воинственно.

– Вообще-то, нам стоило бы обидеться на тебя за то, что ты не просто не читала наших книг, но и даже не слышала о них!

После моих извинений и заверений, что я завтра же начну читать их книги, я узнаю, что во всех книгах расследуют все четверо. Но есть эксклюзивная серия из четырех книг, в каждой из которых расследует кто-то одна.

Потом они еще долго рассказывают о себе, детях, мужьях, а еду всё приносят и приносят. Когда дело доходит до десерта, я уже ощущаю себя заполненным, какой-то вырывающейся жидкостью, шаром, который вот-вот лопнет. Но всё равно принимаю молочный коктейль у официантки, и потягиваю его, вполуха слушая их разговоры. Глаза сами закрываются.

– Итак, первая называлась “Отыщи свою голову”.

– Вторая “Пятый лишний”, но, мне кажется, она наименее удачная.

– Нет, это третья ужасная “Нашел труп? Беги!”. Хотя она самая популярная среди подростков и цитирования в этих ваших “контактах”.

– Вторая мне нравится.

– А мне третья.

– Была еще серия из трех книг “Знакомьтесь, я”, “Угадай, где я спрячу ваши тела?” и “Увидимся завтра”.

И всё в таком духе. Они очень интересно рассказывают и так смешно, что я и правда хочу прочесть их книги.

Через полтора часа безостановочной еды мы выкатываемся на улицу. Уже темно и холодно. Я сонная, довольная и больше не злюсь.

Несколько часов мы блуждаем вдоль реки, потом снова по городу и, наконец, я оказываюсь у них в квартире. Там мне радостно вручают книгу, которую они вчетвером считают удачной и расплачиваются со мной за “экскурсию”. В конверте оказывается в 4 раза больше денег, чем они должны.

– Нет-нет-нет, – протестую я. – Это много. Это слишком много. Вы и так заплатили за обед. Подарили книгу. Да и я была бесполезна.

Но они меня просто игнорируют. Потом каким-то сверхъестественным способом выпытывают у меня номера телефонов: мой настоящий, мой для побега, моей мамы и мой старый домашний. На прощанье они обещают, что в новой книге обязательно посвятят мне персонажа.

Домой я возвращаюсь уже заполночь. И почему-то этот счастливый день заставляет меня прорыдать до утра.

Глава 5 Фрейд

Зачем всё называть своими именами? Ведь в мире столько интересных слов.

***

С пяти утра я, чтобы как-то отвлечься от депрессивных мыслей, взахлеб читаю подаренную книгу. По началу сюжет книги кажется мне банальным. Буквально с первых же страниц назван убийца. Но слог и манера написания очень необычные. И из-за живого юмора я не бросаю читать. А потом… Раз. И через пятнадцать страниц убийцу просто сбивает поезд. И так происходит раз за разом. Убийцы множаться, сюжет запутывается и, когда убивают главного доброго героя, который единственный пытался докопаться до правды и остановить преступника, заканчивается книга. Море крови, гора морали и ничего не понятно.

– По-моему, они в маразме, – говорю я, закрывая книгу.

Лезу в интернет читать отзывы и, с облегчением, узнаю, что есть ещё вторая часть. Обе книги имеют рейтинг 9.8, что, по моему мнению, завышено. Уже собираюсь бесплатно скачать вторую часть на пиратском сайте, но вместо этого пишу Татьяне. Спохватываюсь, что не очень хорошо писать бабушкам ночью, но оказывается уже день. Через минуту она мне перезванивает.

– Я не люблю тыкать в экран. Как тебе книга?

– Мне нужно прочитать вторую часть!

– А, ну у нас с собой, вроде нет. Но, знаешь, могу тебе отправить электронный вариант, – предлагает Татьяна, но я отказываюсь.

– Я бы хотела ее купить…

– Да ну, зачем.

– Как зачем? Оплатить Ваш труд.

– Ну, раз ты так хочешь тратить деньги, то завтра купишь мне шоколадку за 100 рублей.

– На интернет-магазине она стоит 354 рубля, – не сдаюсь я.

– Ну, тогда четыре шоколадки. Хотя нам с этих магазинов от 354 рублей даже и ста не перепадает. Мы продаем через свой сайт, но там никто не покупает.

– Давайте, я куплю!

– Нет уж. Мы уже договорились на шоколадку. Отправь мне свою почту, Тонька тебе пришлет файл, а то я в этих компьютерах не разбираюсь.

Через долгих полчаса мне на почту приходит файл PDF. И к пяти вечера я уже заканчиваю вторую часть. Не понимаю, как я могла считать рейтинг 9,8 завышенным. Обсудить книгу хочется, но не с кем, поэтому я просто читаю комментарии в соцсетях и ввязываюсь в спор с какой-то малолеткой, которая вообще не поняла сюжет. Мы ругаемся, обзываемся, упиваемся властью. Но тут я ужасаюсь, как стало просто обидеть человека, не глядя ему в глаза. Поэтому я извиняюсь перед девочкой и еду к своему Квартету, чтобы отдать им шоколадки и 400 рублей за книгу. Я хотела бы заплатить им больше, но они и это отказываются брать. И в итоге дарят еще четыре бумажные книги. Каждая про себя любимую.

По дороге обратно оплачиваю квартиру еще на неделю и покупаю гору продуктов.

За следующие два дня я провожу еще три экскурсии, но они обычные. Самое интересное, что происходит, это потерявшийся мужчина, которого мы находим через два часа в пивной. Зарабатываю еще шесть тысяч. Оплачиваю телефон, и, наконец, покупаю лифчик в комплекте с трусами. Вот, скажите, почему нижнее белье такое дорогое? И почему стоит надеть новое, как начинаются месячные?

Настроение портиться ежесекундно. С Ирой пересекаемся всего пару раз. Из-за стены постоянно доносятся радостные крики ее дочери, из-за которых я схожу с ума. Мне всё сложнее разрешать себе отрицать правду. Я стараюсь чаще читать и уходить гулять, чтобы заколоченные внутри меня мысли не вырвались наружу. Но подсознание берет верх в моих снах. Просыпается желание порезать себя, и я готова связать себя саму.

Погода становится всё более зимней. Грязь замерзает, небо затягивается непробиваемой серой гущей, которая вызывает тоску, и, наконец, выпадает больше не тающий снег. На одной из прогулок я вспоминаю болтливую медсестру и ее рассказ о психологе недалеко от больницы. В одиночестве сидя на детской площадке, я долго ищу что-то похожее в интернете и, наконец, нахожу. Правда не анонимных самоубийц, а психолога, который работает со всеми, кто придет, и у которого первое посещение бесплатное. Записываюсь через Гугл-таблицу на завтрашний вечер и возвращаюсь в унылую квартиру.

Дочитываю книгу Екатерины и, ради интереса, вбиваю в поисковик эту книгу. Тут узнаю, что она и другие книги эксклюзивной серии стоят по 2,5 тысячи каждая. Мне становится ужасно стыдно за те 400 рублей.

На ужин ко мне заглядывают мои соседки.

– Смотри, кто к тебе прише-е-ел! – говорит Ира.

Девочка сидит у нее на плечах и закрывает глаза руками.

– Ничего себе!

Я пытаюсь казаться веселой. И, похоже, это мне удается, так как Ира совсем не замечает, как мне плохо.

Рита оказывается очень стеснительной. Всё время прячется за мамой и общается со мной исключительно через Иру.

– Восьмого числа, в среду, у меня выходной, а у этой малышки день рождения. Так что мы хотели пригласить тебя провести этот день с нами, пока ты еще не уехала.

Я соглашаюсь. Сама не знаю зачем.

– И сколько тебе будет лет?

Она выставляет вперед руки с восемью растопыренными пальцами.

– Спрячь одну руку. Тебе четыре… – подсказывает Ира.

Они сидят у меня до тех пор, пока девочка не засыпает. Ира уносит ее, и я снова остаюсь одна. Мне невыносимо больно. Душевно. В голове, как циркулярная пила, вертится одна единственная мысль, которая ранит меня каждый раз.

Когда в раковине остается только один нож, я не могу заставить себя его вымыть. Я боюсь, что, взяв его в руки, уже не смогу себя контролировать.

И откуда в наших телах столько слез? Мне кажется, за последние три месяца я в одиночку смогла бы восстановить Аральское море.

Просыпаюсь я рано. Меня рвёт изнутри, и я, чтобы это прочувствовать начинаю царапать живот, ноги, руки. В мыслях то и дело стреляет нож, кухонные ножницы и другие острые предметы. Я удивляюсь, насколько изобретателен мой мозг, он способен превратить в орудие боли даже такой простой предмет, как тюбик крема.

Чтобы как-то отвлечься, я, впервые за долгое время, открываю ноутбук. Ира дала мне пароль от своего вай-фая, так что я ищу какой-нибудь фильм, но вместо этого оказываюсь на бирже фриланса. Мне хочется что-то делать, поэтому я быстро регистрируюсь и беру заказ на две иллюстрации к альбомам с музыкой дикой природы. Заказчик некий IVAN4225. Поздно понимаю, что у меня нет с собой графического планшета, но, так как мне безумно хочется порисовать, я самым первым покупателем беру недорогой, но вроде бы хороший, планшет. Конечно, он не такой классный, как тот, что подарил мне муж, но тоже сойдет.

До самого вечера я рисую животных, под звуки природы. Всех, что могу вспомнить. Получается разноцветный коллаж. Зарисовавшись, я чуть не пропускаю психолога, но всё-таки успеваю. Затея уже кажется мне глупой. С двадцатого августа я была у психолога раз сто. Мне это не помогает…

Встречает меня молодая, нет, я бы сказала, юная девочка. Ей от силы лет 25. Наверняка прошла курсы за три месяца и теперь возомнила себя Фрейдом. Если она сейчас начнет показывать мне картинки Роршаха, я напишу на нее заявление в полицию, как обманщицу.

– Ну что, я предлагаю Вам рассказать немного о себе. Если хотите, можете сразу поделиться тем, что Вас беспокоит, – после приветствия говорит она.

Я сразу понимаю, что ничего из этой затеи не выйдет, так как, вместо реальной истории своей жизни, как планировала, выдаю ей вымышленную. Такую же, как рассказала в Красных Стругах. Она ничего не уточняет и просто спрашивает, что меня беспокоит. Как будто я на приеме в поликлинике.

Спустя получасовое хождение вокруг да около я, наконец, выдаю:

– Я.. я хочу узнать, как-то можно избавиться от навязчивых мыслей?

– Например каких?

– Ну, например, если… – я пытаюсь что-то придумать. – Я всё время хочу пойти и съесть шоколадку.

– А почему Вы не хотите просто съесть ее?

“Действительно, почему?”

Я смотрю на ее длиннющие ногти и ловлю себя на мысли, что вот с такими когтями можно забыть про ножи.

– Ну, это вредно.

Я чувствую себя глупо. Эта девочка ничем не сможет мне помочь. И зачем я взялась говорить про шоколад?

– А Вы часто хотите ее съесть, зная, что она вредная?

– Каждый день, – злобно бубню я.

– У вас всегда есть в доступе шоколадка? Может, просто не стоит хранить ее в доме?

Из-за абсурдности этого разговора я постепенно выхожу из себя.

– То есть Ваш совет, просто не покупать шоколад?

– Конечно, нет. Ведь всегда под рукой может оказаться что-то другое. Конфетка, мармеладка, тортик или просто сахар…

Она смотрит на меня из-за своего стола, пытаясь поймать мой взгляд и, когда ей это удается, она спрашивает:

– Вам надо понять, правда ли Вы хотите нанести себе этот вред?

Я замираю. Неужели все приходят и зашифровывают нож в шоколадку?

– Вред?

– Шоколадкой. Вы сами сказали, что она вредная.

Показалось. Ну что за дура?

– Да. Но я же говорю, дело не в ней, а в навязчивых мыслях.

– Мысли еще не действия, – она делает паузу, а потом скучающим тоном продолжает – Когда мы стоим на краю обрыва и думаем: “а я мог бы сейчас прыгнуть” – это не делает нас самоубийцей. Это просто мысли.

– Да, но я так сильно об этом думаю, что хочу это сделать.

– Раз Вы тут, значит не хотите.

С упором не последние слова, произносит девушка. Я в растерянности.

– Знаете, обычно такие мысли возникают не просто так. Очень часто за желанием навредить себе стоит какой-то внутренний конфликт.

Ну вот, она заговорила киношными фразами.

– Есть ли у Вас какая-то причина хотеть нанести себе вред? – она молчит и потом добавляет, – шоколадкой…

Всё мое терпение кончается, и я встаю.

– Знаете, извините, что отняла время, но всё это не для меня.

Я хватаю свои вещи и иду к двери. Девушка не пытается меня остановить, а продолжает спокойно говорить.

– Да, не всем подходит такой формат. У нас есть еще разные группы поддержки. Но, если захотите попробовать снова, то мой номер телефона есть на сайте.

– Ага. Ну, до свидания, – я на секунду оборачиваюсь, но не смотрю ей в глаза.

Она тоже встает и говорит она вдогонку:

– Евгения, просто постарайтесь фокусироваться на повседневной реальности.

Я буквально вылетаю из здания. Несусь куда-то по улице без оглядки. В голове отдается ее совет. Просто фокусироваться на реальности? Моя реальность уничтожает меня. И чего только я ожидала от бесплатного психолога? Чуда?

Реальность такова, что хорошее меня убивает, и плохое меня убивает. Помогает только отрицание этой дурацкой реальности.

Я до самого закрытия брожу по магазинам в поисках подарка для Риты. Четыре года. Для меня это счастливое время. Счастливое без оговорок. В итоге покупаю ей интересный пазл с детальками по форме, похожими на животных. Напоминает деревянные пазлы, которые мы собираем на новый год дома и только что нарисованную мной иллюстрацию.

До трех ночи рисую вторую иллюстрацию под звуки деревни. Получается особая, родная атмосфера детства.

Отправляю заказчику, и он платит мне за них две тысячи. Пытаюсь их вывести, но, оказывается, это можно сделать только по понедельникам и пятницам. Какой бред.