Марина Валериевна Чекмак
Кролик в лабиринте
– Да, судя по портретам у Палена было очень неприятное лицо… Я бы не стал иметь дело с таким человеком.
– Понимая, что русский престол – это фактически эшафот, Павел сам создал команду своих палачей… Я уверен, что слухи о его жалком трусливом поведении перед смертью – абсолютная ложь, как и многое другое. Прятался за ширмой, шторами, каминным экраном… Бред полный! Не сомневаюсь, что сами заговорщики, повязанные кровью, эту чушь и придумали. Не могли же они признаться, даже самим себе, что толпой убили одинокого беззащитного императора, который вел себя в последний час как христианин и мученик? К тому же в ночь убийства они все были сильно пьяны. Рассказы алкоголиков и убийц вошли в историю как факт! Павел Петрович был рыцарем и мог встретить смерть только с достоинством… Да и какая у него была охрана? Практически никакой… Гвардейцы в замке, которые где-то там по одному стояли? Так у всех императоров во дворцах были гвардейцы. Если бы он так боялся смерти, то посадил бы роту прямо в своей спальне… Он знал со слов того же Палена о неминуемом заговоре… Тем более, что было много преданных ему военных. Хоть тот же гатчинский полк! Когда после убийства отца Александр вместе с Паленом вышел к гвардейцам, и им объявили, что это новый император, гвардейцы заплакали. В прямом смысле слова. Благородный и одинокий Павел Петрович. Кстати, уходя после ужина в свои покои в тот последний вечер, он сказал Кутузову: «Чему быть, того не миновать!» Где же здесь страх? Да он и всю свою жизнь прошел с достоинством… Бедный храбрый Павел! А вот Зубов-то! Это да! Все худшие человеческие пороки собрались в нем воедино. Трусость, патологическая жадность… Всегда очень боялся смерти… Но это неинтересно…
– Вы так говорите о Павле, как будто были с ним лично знакомы…
– Ну, в каком-то смысле, да. За время работы над книгой я с ним практически сдружился. – историк улыбнулся.
– Императоры не всегда бывают свободны в выборе фавориток. Часто их просто подсовывают заинтересованные люди. Вспомните Генриха VIII и Анну Болейн. И к чему это привело в мировом масштабе?
– Да, это тоже очень печальная история с далеко идущими последствиями… Причем для всего мира. Конечно, это была тщательно подготовленная постановка. Павел, как и Генрих, тоже был весьма любвеобильным. Даже количество детей от законной супруги о многом говорит. Хотя у них, особенно в конце его жизни, часто были разногласия, и на почве женщин в том числе. Две дочери у Павла родились уже после его смерти. От простых прачек. Правда ни одна не выжила. Если же говорить об Анне Лопухиной, то ее тоже Павлу умело навязали. Не без того, конечно, что она произвела впечатление на императора. Но придворные интриганы давно хотели вбить клин между Павлом и императрицей, чтобы его ослабить. Надо сказать, что Лопухина довольно быстро наскучила Павлу… Но разрыв между ним и императрицей уже произошел. Да и сыновья это не одобряли. Последней любовницей была уже Анна Гагарина…
Глава 12
Давид просидел с историком пару часов. Одна мысль, несмотря на увлекательность встречи, не давала покоя: что с Машей? Она не звонила. Конечно, надо с ней увидеться. Или хотя бы набрать. Когда Давид вышел из кафе, было уже одиннадцать. Он плохо представлял себе, что может сказать Маше по телефону. Поэтому решил просто к ней поехать, полагаясь на импровизацию. Домофон долго не отвечал. Наконец раздался тихий голос: «Кто там?»
– Маш, привет! Это я! Открой!
Маша была в пижаме и как-то неважно выглядела. Давид подумал, что это из-за тусклого света в квартире.
– Я не ждала тебя….
– Никогда?
– Да нет… Я не мыслю категориями Вечности… Просто не ждала… Видимо, у тебя очередная напряженка… Будешь кофе или чай?
– Я соскучился по тебе! Как ты? Как твой гламур поживает? Какие новости с глянцевых фронтов? Давай чай, большую чашку!
– Ты знаешь, кажется, я зря перешла к Помукчинскому. По-моему, это все – глупая афера…
– Ну, я же говорил! Надо слушать старших! Ну, ничего! Ты молодая, и твоя блистательная карьера только началась!
Маша поставила на кухонный стол чай и достала какие-то печеньки.
– Я никогда не спрашивала, а почему тебя назвали Давид?
– Это было решение отца. Ему почему-то нравилось это имя.
– Его давно нет?
– Да, он трагически погиб, когда мне было пять лет. Конечно, четко и определенно я его не помню. Осталось только ощущение большого, сильного и очень любящего человека. Мне кажется, я помню его глаза. Светло-серые, пристальные и умные. А может знаю их уже по его фото…
– Твоя мама снова вышла замуж?
– Угу…
– У нее еще есть дети?
– Да, у меня два младших брата…
– Ты не ревнуешь мать?
– Конечно, нет. Я думаю, она вышла замуж и ради меня тоже. Нельзя всю жизнь провести в скорби. А так у меня психически нормальная мама с разносторонними интересами. Моего отца она любит и сейчас. Иногда мне кажется, что любит все сильнее, но скрывает это… В общем, я с ней не часто вижусь. Реже, чем мне хотелось бы…
– Давид по логике мифа должен сразиться с Голиафом….
– Все может быть… Возможно мой Голиаф уже где-то меня ждет…
– Извини! Я не хотела тебя огорчить…
– Да нет. Все нормально. Чего не приглашаешь в комнату? Там кто-то есть? – шутливо спросил Давид.
– Представь себе, что есть!
Давид зашел в комнату, которая тонула в полумраке. На Машиной кровати лежал включенный ноутбук. Рядом с ним уютно сидел маленький белый кролик. Он задумчиво посмотрел глазами-бусинками на Давида.
– Это что такое?
– Это мой новый друг. Познакомься! Его зовут Доди.
– Ничего себе! Мой тезка?
– Ну, да! Я редко вижу большого Доди, поэтому завела себе маленького. Зато он всегда ждет меня дома! И он ничем не занят. Есть только одна проблема: он не приглашает меня в ресторан!
– Это единственное, чего тебе не хватает?
–Ну, да!
– Я попробую компенсировать…. Давай в пятницу или субботу куда-нибудь сходим?
– Посмотрим. У меня сейчас много проблем…
– Маша, я очень скучаю…. Прости. Просто сейчас такой момент. И еще… Кроме работы… Виктор увлек меня одной своей разработкой. Я не могу сейчас рассказать. Это сложные технические моменты. Но в пятницу расскажу… Я немного участвую в этом его проекте. Я бы сказал, в качестве подопытного кролика…. – Давид улыбнулся, привлек Машу к себе и с искренним чувством поцеловал ее в шею. – Я думаю, тебе будет интересно… Ну, посмотрим! Но, все-таки, я лучше кролика!
Давид уехал от Маши с каким-то неприятным осадком. Конечно, его не мучили угрызения совести, Давид знал достаточно много женщин, чтобы так легко брать на себя обязательства на всю жизнь. Да и секс он считал скорее приятным спортом, чем основой для нерушимых отношений. Просто ему показалось, что с Машей происходит что-то нехорошее. Но он не знал, как надо на это реагировать. В любом случае он твердо решил провести выходные с ней.
Глава 13
Нельзя сказать, чтобы Инга стала навязчивой. Но видеть ее в офисе Давиду было неприятно. Вроде в ее поведении особенных изменений не произошло. Однако она выглядела всегда нарочито безупречно, немного кокетливо и периодически бросала на Давида нежные взгляды. Что делать? Уволить ее только за то, что сам с ней переспал? Или твердо сказать, что продолжения не будет? А почему не будет? Какое-то влечение, все-таки, Давид к ней ощущал. В этом было что-то новое и даже темное. В постели она была не только раскрепощенной, но и готовой на любые эксперименты. При воспоминании о том воскресном дне на Давида накатывала горячая волна, которая рождалась где-то в паху и поднималась к горлу. Иногда даже было трудно дышать. В общем, он вел неравную борьбу со страстным желанием.
В пятницу вечером Давид снова приехал к Виктору.
– Вить, надо что-то менять. В роли прохвоста Зубова я историю не изменю. Там другие режиссеры. Давай попробуем войти в Палена. Этот хотя бы реально на что-то влияет.
– Да, но ты же ничего не знаешь. Что и кому говорить? Какие приказы раздавать?
– Главное, как выбрать день и час. А то вдруг я попаду в такой момент, когда он уедет на какой-нибудь хутор!
– Выбирай. Наугад. А вдруг повезет.
– Окей. Давай не будем медлить. Например, 24-е февраля. Все ближе к той ночи… Наверное, уже идет полным ходом подготовка… Вечер, что ли? Они там активничают по вечерам… Ну, 19 часов. Давай на два часа. А то я боюсь ответственности в роли этого супер-чиновника.
Давид сначала услышал музыку и гул человеческих голосов. Унылый интерьер холостяцкой берлоги Виктора внезапно сменился величественным зрелищем залы, или, скорее, длинной галереи, освещенный тысячами свечей. Множество мужчин и женщин в роскошных одеяниях начала 19 века, расположились в парадном зале небольшими группами. На лицах большинства были искренние улыбки, иногда раздавался веселы смех. Глядя на изящные формы дам и на их своеобразные костюмы, сверкавшие золотом, серебром и драгоценными камнями, Давид пришел к выводу, что никогда не видел более блестящего общества. Огромное пространство тонуло в запахах парфюма, звуках музыки и мерцающем свете. По залу сновали лакеи в золоченых ливреях с подносами, на которых стояли хрустальные бокалы с шампанским. Вдруг Давид ощутил резкую боль в левом колене. «Да, а тело-то Палена старовато! Кажется, у бедняги подагра. В таком скафандре не побегаешь!» Возле Давида-Палена стояло несколько мужчин. Некоторые лица были Давиду уже знакомы по встрече заговорщиков. Один из собеседников как раз заканчивал рассказывать какой-то, видимо, не очень приличный анекдот про Марью Ивановну. В анекдоте дело закончилось тем, что разочарованный гусар выскочил из окна. Мужчины громко хором засмеялись. Давид, не понявший смысла, тоже широко улыбнулся. Оркестр заиграл громче. В огромной зале публика начала танцевать полонез. Давид засмотрелся на экзотические пары танцующих и здесь заметил, что к нему через толпу продвигается высокий стройный мужчина с очень знакомым лицом. Давид вздрогнул – это же Платон Зубов!
– Здравствуйте, господа! Очень рад видеть такое блестящее общество! Граф, у меня к вам есть несколько слов… Прежде всего примите мою искреннюю благодарность за ваше ходатайство перед тираном. Я теперь хоть бывать при дворе могу. Уже великое дело! Что за нелепость устраивать бал в этом недостроенном замке? Тут даже не все покои отделаны!
– С удовольствием, князь, выслушаю вас!
Давид заметил на правой руке Зубова черную повязку.
–Милостивый государь, у вас ранение?
– Чепуха! Небольшая дуэль…
Давид-Пален и Зубов отделились от компании.
– Я вас внимательно слушаю, князь! – Произнес Давид.
– Сударь, что-то странное происходит вокруг меня… Мои домочадцы рассказывают мне удивительные вещи. Какие-то неизвестные люди проникают в мой дом. Кто-то даже напал на меня. Но самое странное то, что я не помню некоторые обстоятельства! Я сразу подумал про вас. Вы же мастер на всякие загадки! Может, знаете отгадку? Я бы не хотел получить послание с того света от графа Де Рибаса… – Зубов нехорошо улыбнулся.
– Милостивый государь, я не понимаю ваших намеков. Насколько я знаю, память пропадает от обильного употребления горячительных напитков. Будьте с ними осторожнее… Вы нужны отечеству!
– Ваша ирония мне хорошо знакома! Есть и другие дела, более прозаические. Мой брат Валериан написал мне намедни, что у него есть к вам финансовые вопросы… С тех пор, как в Петербурге уж нет английского посла, друга моего семейства, основной поток средств идет через вас…. Не пора ли решить наши маленькие дела? Нужны средства на гвардию…. Мы же готовим тот самый день! Триста человек не так просто заинтересовать! Расходы велики. И мы начинаем испытывать трудности с решением этого дела…
– Ну, это уладить несложно…
Тут Давид почувствовал острую боль в правой ноге. «Как противно быть стариком. Ха, надо учесть этот факт в своей настоящей жизни…»
– Платон Александрович, мы с вами соратники! Так что для волнения у вас нет оснований. И я не жадный человек…
По праздничной толпе пролетел легкий шелест и все взоры устремились к высоким, пока закрытым, дверям. Лишь только они распахнулись, слово «Государь!» пробежало по всему собранию и заставило всех инстинктивно вытянуться в струнку.
– Сударь, смотрите-ка, кажется к нам направляется его императорское величество! Чтоб ему!
Давид посмотрел в сторону центра зала и действительно увидел, что толпа расступилась, освобождая проход для небольшой свиты. Во главе ее величественно шел мужчина среднего роста, в котором Давид сражу же узнал Павла. На нем был синевато-зеленый мундир с простым красным воротником и такими же обшлагами, без лацканов, без золотых пуговиц и аксельбантов, и белые панталоны в высоких ботфортах. Голова густо напудрена, но коса не очень длинна. В прорези мундира вдета шпага. Одежда императора не имела шитья, но левая сторона груди была украшена двумя звездами. Несмотря на странное впечатление, производимое внешностью Павла, взгляд императора показался Давиду умным и добрым.
Его держала под руку высокая грузная дама с царской диадемой на голове. За ними шествовали несколько мужчин и женщин с выражением высшей степени значительности на лицах. В свите императора Давид увидел и Панина, хозяина дома, в котором собирались заговорщики. «Бедный, бедный Павел! В каком осином гнезде он живет! Может, перетащить его с собой в будущее? Сделать программистом?» Российский император улыбался и смотрел прямо на Давида. «Что делать? Ага, надо приветствовать как самодержца …» Давид как мог склонился в глубоком поклоне. Зубов склонился еще ниже и попытался отступить в поклоне подальше…
– Приветствую вас, мой друг! Уж немного вокруг меня людей, которых я могу причислить к друзьям!
– Ваше величество, вы же знаете мою глубочайшую преданность и любовь к своему императору…
– Да, граф, да! Я высоко ценю вас и ваши таланты… Вот у нас тут дискуссия вышла с любезным графом Паниным. Он подвергает критическому сомнению индийский поход и нашу позицию относительно политики с Англией. Мы с вами уж обсуждали это неоднократно. Но вижу, что единства меж моими друзьями нет… Да вот хоть и Платона Александровича спросим, чей державный ум уж давно могли оценить!
– С вашим императорским величеством никто не может сравниться в прозорливости. Особенно в вопросах внешней политики! Я безмерно счастлив, что вновь могу присутствовать при дворе и могу быть полезен вашему императорскому величеству! – подобострастно ответил Зубов.
Давид подумал: «Они такие важные… Так высоко себя несут… Смешно. Их ведь уже не существует. Для нас они – ненастоящие… А теперь значительными можем быть только мы… А на самом деле мы так же смешны и нас также не существует, просто мы этого не понимаем!»
– Да, князь, знаю! Кто старое помянет, тому глаз вон! Слава Богу в нашей империи сильно самодержавие, и император сам принимает решения! Однако и с умными людьми не грех посоветоваться. Так что, милостивый государь, вы, все-таки, не разделяете мою позицию? – Павел повернулся к Панину.
– Ваше императорское величество, надо учитывать все факторы. Англия – великая держава. И не стоило бы Российской империи вступать с ней в конфликт интересов. Лучше бы сосредоточиться на борьбе с французским узурпатором…
– Вы, все ж таки, дурак, граф!
Панин помрачнел и потупил взгляд. Из свиты раздался голос:
– Ваше императорское величество, заранее прошу нижайше прощения, – заговорил немолодой мужчина с сильным нерусским акцентом, – граф Панин – такая значительная особа, что его мнение…
Император резко перебил говорившего:
– Милостивый государь, вы – человек не русский, так что не совсем хорошо знаете наш уклад. В России есть только одна значительная особа. И это – я! Все остальные значительны только тогда, когда я с ними разговариваю. И только пока я с ними разговариваю!
Давид снова вздрогнул. Он не рассчитывал услышать эти слова из уст самого Павла Петровича. Император посмотрел на Давида.
– Граф, хоть мы и видимся ежедневно, я не перестаю в вас нуждаться! Не люблю я эти балы… Пойдемте-ка в мой кабинет и поговорим по существу.
Царица отпустила руку Павла, и Давид двинулся за ним из бальной залы в коридор. Скоро они вошли в небольшой, по представлениям Давида, кабинет с камином. Внушительный стол был весь завален бумагами и картами. Павел начал нервно ходить возле камина. Давид снова почувствовал ноющую боль в колене. «Надеюсь, что мне это терпеть недолго!»
– Милостивый государь, вы также считаете мое решение по Англии неверным? Ведь по сути мы объявили войну!
– Государь, да нет же! К большому моему сожалению, Англия всегда разжигала конфликты на континенте. Да и во Франции свержение монаршего дома – исключительно английских рук дело!
– Вы думаете?
– Да, государь! Просто мы сейчас еще не располагаем всей полнотой знаний. Но пройдет время, и это станет очевидным фактом! По моим сведеньям в английском парламенте даже уже называлась сумма денег, потраченных на это преступление. Кажется, больше пяти миллионов фунтов! История докажет вашу правоту. Более того, в наши, российские, дела Англия бесцеремонно вмешивается уж несколько столетий! Давайте подумаем хотя бы о судьбе Ивана Васильевича Рюриковича, предшественника дома ваших предков. Тоже, ведь, английский след… В смерти и царя, и его наследников надо искать заговор и убийство…