Марина Сычева
Песня хомуса
– Ай, красота! Сила в тебе так и поёт!
Сардаана сбилась, язычок хомуса щëлкнул по зубам. У неё, оказывается, зритель есть.
Уперев руки в колени, на кровати сидел старичок. Незнакомый. Глаза косые, не поймëшь, куда смотрят.
– Здравствуйте, – Сардаана растерялась.
– И ты здравствуй, коль не шутишь.
– А вы?..
– Айчааном зовусь. Да ты не пужайся, и за любопытство не серчай. Уж очень интересно было взглянуть.
Сардаана кивнула, все еще не очень понимая, как относиться к гостю.
– Хочешь, совет дам? – Айчаан подался вперёд. Согласие ему, видимо, не требовалось. – Отведает хомус твоей крови – душа в игре пробудится. А там и ответы придут.
Вот так совет: ничего не понять. Сардаана моргнула, а старичок уже скатился с кровати.
– Ну, пошел я. Дела…
Она взглянула на хомус, потом в зеркало, и бросилась на крыльцо. Старика уже и след простыл. Зато у соседнего домика виднелся зелёный платок Дарыйы. А рядом со старушкой мама и незнакомый парень. Сардаана сунула ноги в шлëпки и сбежала с крыльца.
– А-а, девонька!
– Слушайте, тут дед заходил, – Сардаана кивнула парню, видимо, внуку Кудука. – Так и не поняла, что хотел. Может, со скуки… Косой, с залысинами. Айчааном представился.
– Айчааном? – Кэскил округлил глаза. – Из приезжих, что ли? Так не было никого, автобус пустой пришëл.
– А ты имя не перепутала?
– Э, девонька! – Дарыйа прищурилась довольно. – И правда талант в тебе есть, видать. Хозяин домашнего очага тебя навещал!
– Дарыйа-эбэ, ты суевериями городских не пугай, не приедут больше! – Кэскил погрозил старухе пальцем и рассмеялся. «Наигранно», – отметила Сардаана. Но рассмеялась следом, чтобы закончить тревожную беседу.
– Представляешь, горит уже недалеко, в двадцати с небольшим километрах! – мама всплеснула руками.
– Да, прав был Кудук… Кто бы подумал. Что, Кэскил, много вы окопали?
– Да разве ж вдвоëм, лопатами много сделаешь? Вот, пойду на станцию. Должны огнеборцы подъехать.
– Девонька, унесëшь старому Кудуку обед? У тебя ножки–то помоложе. А я два дома пройду – и три минуты стою, дышу. И так сил нет, а тут еще гарь эта поганая.
– Куда?
– Недалëко, к ручейку.
– Не опасно? Собьëтся с пути ещё…
– Не волнуйтесь, до развилки я провожу, – Кэскил улыбнулся. – А дальше там всего метров триста, и тропка одна всего.
– Несите, Дарыйа-эбэ, обед, унесу!
Справа трава выше скособоченной ограды, слева забитые ставни избушки, одичавшей, потерявшей жилой облик.
– Тоскливое зрелище! Неужели и правда в город не хочешь? Не гнетëт это все, Кэскил?
– Да не Кэскил я, – взъерошил и без того торчащий ëжик. – Кириллэ я, да дед, упрямец, иначе как Кэскилом не зовëт. Вот и прицепилось.
– Та-ак, – Сардаана отстранилась, хитро сверкнула глазами. – Какие ещë страшные тайны хранит эта деревенька?
Затем приблизилась – лицом к лицу, так, чтобы его дыхание на щеках ощутить. И шëпотом:
– И самое главное – как мне тебя называть?
– Да как все, я привык. А что до города, – он взял её за плечи, повернул лицом к вырастающим из мутной дымки деревьям. – Вот и развилка. Тебе по правой тропинке, к ручью. Дойдëшь до сухого пня – остановись. Послушай лес. Загляни в него: такая красота и такая силища! А потом в себя: там тот же лес. Потому и не уезжаю.
