Марина Сергеевна Воложакина
Из глубин моей души и памяти

Алену хоронили с какой-то пугающей и холодящей душу, помпезностью. Она лежала вся в белом и белая, как снег, а за гробом несли белую фату и множество ярких и дорогих венков. За процессией ехала машина «Скорой помощи»,

– Значит, отцу все же рассказали о происшедшем, – тихо сказал Шухрат, идя рядом с Вадимом. А у последнего в голове вдруг родились стихи:

С тобой сегодня уж прощаюсь,

Я как с ушедшей навсегда.

Ты мир навеки покидаешь,

Ты не вернешься никогда.

«Не верю», – крикнет громко кто-то,

«Молчите», – тихо им скажу,

Сдержу я сердца рвущий клокот

И в горле стон своем сдержу.

Тебе ведь только восемнадцать

На прошлой стукнуло весне,

И в эти, только «восемнадцать»,

Погибла ты – не на войне.

Нелепо, глупо, в суматохе

Ты жизнь напрасно прогуляла,

В автомобильной катастрофе

Старуха – смерть тебя застала…

Ушла из жизни рано ты,

С тобой сегодня я прощаюсь,

Кладу на гроб тебе цветы,

Ты мир навеки покидаешь.

«Странно, это как будто не от меня стихи, ну да ладно», – подумал Вадим, когда уже закапывали гроб. Тем временем с погодой стали происходить, невиданные доселе, изменения. Поднялся страшный ураган, в лицо швыряло пыль, ветки и мелкие камешки. Хлынул дождь, казалось, желающий смыть из памяти людской все недавние события. Внезапно он прекратился, когда добрая половина народа уже ретировалась в автобус . На ярко-синем небе вспыхнула радуга. Вадим и Шухрат, медленно выйдя из ворот кладбища, хотели идти пешком, но их окликнул водитель редакции, которого специально отправили разыскать украинского гостя.

Так и не добившись от водителя внятного ответа, Вадим в недоумении вошел в здание редакции, и, забегая в кабинет главного редактора, ожидал чего угодно, только не того, что увидел. Перед его изумленным взглядом вдруг предстала его любимая Аленка…

– Родная моя, как ты тут оказалась, как нашла меня, – наконец-то, хоть одна радостная весть за последнее время, да еще какая!!!

– Ну, я же всегда знала где ты находишься, а ты, оказывается, тоже знал, что я взяла отпуск. Я на работу сегодня звонила.

– Молодежь, за хорошую новость у нас на Востоке «суюнчи» дают, знаете, что это такое? – засмеялся редактор.

– За хорошую, ничего не жалко! Держите, Икрам Камалович, на добрую память об украинском писаке, – весело парировал Вадим, доставая из кармана красивый паркер в футляре.

И тут в дверь протиснулся Шухрат, доложив, что он вещи привез, которые Алена на вокзале оставила.

Немедленно были заказаны билеты на самолет, организован прощальный ужин в дружном коллективе и, счастливые молодые люди, переночевав у Шухрата, улетели на Черное море. Вадим, наслаждаясь заслуженным отдыхом, просто летал от счастья. Выполнял каждое желание Алены и как бисер, метал искрометный юмор к ногам своей возлюбленной.

Греясь на теплом осеннем солнышке, он вспомнил Колю и подумал:

«Правду ведь говорят – любовь слепа!»…

Долго еще Вадим вспоминал эту историю. Все-таки, это была самая незабываемая командировка в его журналистской деятельности.

Спустя несколько лет, опытный тележурналист, Вадим Андреевич Одинцов, находясь в составе иностранной делегации в Узбекистане, случайно встретился с Катей. Она нисколько не изменилась внешне, только стала выглядеть увереннее.

«Положение обязывает», – пошутила женщина за чашкой кофе. Родители Коли помогли ей освоиться в Ташкенте и устроили на работу в правительство республики. Дети уже взрослые и Катерина гордится их успехами и живет их счастьем.

Вадим, в свою очередь, так разнежился нахлынувшими воспоминаниями о своих детях и Аленке, что толком не расспросил Катю обо всех остальных.

– Ах, вы, хитрули, думали, что исчезнете из нашей жизни и мы так о вас ничего и

не узнаем, – раздался за спиной знакомый голос. Шухрат хлопнул по плечу Вадима, – пошли в зал, коллега, работать пора. И Икрам Камалович там.

– Ну и ну, сыщики, никуда от вас не спрячешься, – крепко обнял друга Вадим…

Август 1983 года

Что рассказать тебе про Азию,

про лица добрые, открытые

про теплых чувств многообразие,

про страсти, климатом привитые?

Я расскажу тебе про утро,

когда звучит в ушах призыв,

в мечеть зовущий, и попутно,