Марина Повалей
(Не)мимолётный роман
– Если вы закончили упражняться со взломом, то позвольте мне, – вот вроде ничего такого не сказал, но всё равно прозвучало снисходительно.
Глава 11. Кто-то срастается, кто-то ломается.
“Чтобы отвести беду, постучи по деревянному предмету, взывая к матери нашей, Земле. Про себя попросить будет достаточно, так как дерево здесь пребывает проводником”. Запрещённая книга неизвестного владельца.
Ну пусть попробует. Отошла, демонстративно освободила дорогу, стук каблука эхом прокатился вдоль коридора. Всем видом изобразила скуку, готовая утешать, хотела было присесть хоть на каменный пол, показавшийся уже лучшим сиденьем на свете.
“Не расстраивайтесь” – только открыла рот, чтобы сказать что-то в этом духе, когда Кристофер шагнул от двери назад.
Хорошо что промолчала, потому что дверь открылась, и пока я пыталась совладать с лицом, тело графа уже проплыло к спальне.
– Как вам это удаётся в замке? – не стала утруждаться никому не нужным этикетом и сдерживать любопытство.
– Даже боюсь представить, о чём вы спрашиваете с таким огнём в глазах, – врёт, конечно. Я знаю, как говорят люди, когда боятся. Этому не страшно.
– Я о магии. Ваша стихия: земля. Вы достаточно сильный маг, раз пронесли весь путь тел… то есть графа, магией. В замке вы не изменили ни заклинания, ни его плетения, а значит… значит… замок, крепость… камень? – в своих рассуждениях, говоря еле тихо себе под нос, я и не заметила, как он приблизился.
– Верно. Камень. Такая же часть моей стихии, – так же тихо, в тон, подтвердил мои домыслы.
Глаза в глаза. Не касаясь меня, словно в ожидании.
Дождался.
Что-то произошло с досками под моими ногами и они словно выросли, став выше в половину моей головы, сделали нас одного роста. Чуть выпуклые глаза цвета тёмной стали смотрят спокойно, но уже без смеха. Широкие брови. Высокий, абсолютно гладкий лоб. Кончик большого носа чуть закруглён, широкие ноздри дышат часто и глубоко.
Тёплое, согревающее дыхание Кристофера оседает на моих губах. Приоткрываю рот. Просто, чтобы вдохнуть, разделить с ним этот воздух. Если не сделаю этого, задохнусь в сей же миг.
Задыхаюсь. Задыхаюсь, потому что поверить не могу тому, что вижу и чувствую. Нежное касание твёрдых губ. Едва-едва, словно щекотка. Запах мужской кожи ударил в голову… одно, второе прикосновение – я прикрываю глаза. Веки налились такой тяжестью, что невозможно держать их открытыми. Слегка приоткрываю рот и он всё понимает. Следующее касание немного задерживается, слегка цепляя нижнюю губу. Руки мужчины касаются моей спины. Сквозь тонкую ткань ощущается каждое движение на лопатках. Сперва робко, но с каждым касанием губ руки всё крепче. Голова кружится… Когда мужская ладонь сжала мой затылок, губы прижались горячо, требовательно приоткрывая мои собственные, горячий язык вошёл внутрь а я всем телом подалась вперёд, обнимая его лицо.
Немного колючий подбородок, нежные мочки ушей, твёрдый овал большого лица… Поцелуй усиливается. Его язык во всю владеет мной, берёт и не возвращает. Цепляюсь за короткие волосы в надежде устоять, не упасть, и чувствую, как ладонь в волосах сжимается крепче, держа мою голову.
Одуряющий вкус его рта, твёрдость губ и языка, гладкая кожа под моими пальцами…
В тот короткий миг, когда я пытаюсь сделать вдох, Кристофер ослабляет напор и поцелуй из сильного снова становится нежным. Теперь его ладони оглаживают моё лицо, щекотят твёрдыми, сухими пальцами. Язык больше не захватывает в плен, только ласкает… Мне уже хватает воздуха, ставшего тяжёлым, влажным, но я всё равно задыхаюсь – от невыносимой нежности. Открыла глаза и напоролась на своё отражение в глазах напротив – одурманенной, растрёпанной, распластанной по сильному телу, с горящим лицом. Задуматься бы, отстраниться, но он не позволяет. Продолжая удерживать в своих руках, осыпает медленными, тягучими поцелуями – щёки, нос, губы, не отпуская моего взгляда.
– Нужно прекратить, – сиплю чуть слышно.
– Да… – такой же слабый голос, а губы продолжают.
– Я серьёзно. Остановитесь.
Он мгновенно замирает. Отстраняется через миг, но не выпускает меня из рук. Приглаживает мои волосы, оправляет платье. Одёргивает свой китель.
– Мне, судя по всему, стоит извиниться? – интересуется подозрительно по-доброму.
– Не стоит, – кожа на ладонях горит огнём. Впрочем, как и всё тело.
– Хорошо. Я и не собирался.
Чтоооо? Вот это наглость!!! Я, с широкой души позволила этому хмырю не унижаться, а он хамит!
– Вы не слишком-то возражали! – теперь он улыбается откровенно нагло. И вообще, эта лёгкая, сумасшедшая улыбка ему демонски идёт.
– Я, может, растерялась?! – отвечать что-то нужно. А ничего умного и колкого в голову не идёт. Хоть убей.
– Будем считать это платой за мою помощь!
– Платой?
– Вы же не думали, что генерал-лейтенант будет вам за бесплатно трупы таскать?
– Он не труп! – заладил ведь!
– Тем более. Давайте-ка, посторонитесь. Перед тем, как будить ваших родственников, придадим вашему будущему мужу приличный вид, – и этот… этот… Демон его подери! Этот поднатужился и затащил графа на кровать.
А я…
Я чувствую себя ужасной, падшей женщиной. Минуту назад я плавилась в руках чужого, тоже, кстати, несвободного, мужчины. В то время, как мой собственный жених, валяется на полу без чувств. Возможно, при смерти.
Во рту пересохло, и привкус… пить хочется жутко!
Переступила на месте.
Да, я не хочу за него замуж. Да, возможно он преступник. Но пока не найдены доказательства, жертва здесь он! Пострадавший и обманутый – он! И оба качества из-за меня!
Неловкость-неловкостью, но ба пришлось будить, как и отца. Здесь тоже не могло всё пройти гладко, потому что герцогиня не спала.
Она предавалась истерике.
Самозабвенно и всей душой, как превосходно умеют это делать женщины нашего рода.
Металась по собственной лаборатории. От книжного шкафа к лабораторному столу, оттуда к стеллажу с декоктами и составляющими зелий. Шорох юбки то и дело боязливо обрывается, тихое бормотание ба, бульканье в котелке. Она и не заметила, как я вошла.
– Бабушка, – решила зайти издалека, стою, поглаживаю полированную спинку стула.
– Не сейчас, Ташенька. Мне… я… занята. Немного… – не отрывая глаз от своего журнала экспериментов, отшила меня любящая родственница.
Я подошла к распахнутому окну, к столику с бутылками, налила воды.
– Тут такое дело. Лорду Нейдану стало плохо. Что-то с ним случилось…
– Позови лекаря, милая. Мне, правда, некогда, – бабуля даже в лице не изменилась.
Я осушила залпом стакан – в жизни не пила ничего вкуснее, пусть и тёплого.
– Хорошо. Я тогда пошла?
– Иди милая, иди.
– А что ты делаешь?
– Ищу причину поломки. Что-то Лиззи засбоила. Она словно… в спячке. Самое подходящее её состоянию определение. Ни с того, ни с сего она просто отключилась, – терпеливо, аккуратно, принялась растолковывать герцогиня, закрывая журнал, и сразу открывая книгу в кожаном переплёте. – Понимаешь, в чём фокус… наша связь цела, она не прервана, но что-то не так с подчинением. Она, Лиззи, привязана, но не подчинена. Я не понимаю, как такое могло произойти без обрыва связи, и не понимаю, как подчинить несвободный, привязанный дух.
– Подчинение плетётся непосредственно в момент привязки? Сразу после призыва?
– Верно… верно. И снимается подчинение только в момент развеивания духа.
– Ба, бабушка! – чуть не нарвалась, назвав ба ненавистным ей ба. – А что произошло в момент поломки? После чего Лиззи уснула?
– Хм… А ты права… – совершенно неизящно герцогиня плюхнулась в кресло, покусывая кончик серебряного писца. Халат разъехался, демонстрируя кремовый атлас сорочки. – Вы подошли к лаборатории, ты скрылась за дверью… – тихонечко, задумчиво бабушка принялась излагать, – граф остался ждать, зачем-то сделал Лиззи видимой… там ещё отирался этот… новый создателевый служка… затем ты вышла с лекарством, Дортконд его выпил, а потом всё. Она просто уснула.
Уснул лорд Нейдан, уснула и Лиззи…
– А что, ты говоришь, с графом? – уловила ход моих собственных мыслей герцогиня, со скрипом открыв вонючую табакерку.
– Да то же самое, – я поморщилась от запаха курений, – он жив, но без чувств. Не приходит в себя. И вонь такая… не трупа, нет. Но что-то мерзкое, горьковато-сладкое. Очень приторное.
– Одновременно?! Отключился он, отключилась и Лиззи! – бабуля подобралась, вытянувшись в струну. Долгим выдохом выпустила дым. – Пойдём посмотрим на твоего женишка, и будем будить Лиззи. Нужно узнать, что там произошло.
– Не боишься? Пробудится ведь неподчинённый дух. Не наша Лиззи, – не сдержала любопытства, пока родственница что-то ищет в собственных бумагах, отведя в сторону мундштук, – что ты ищешь?
– Свой журнал. Спрятала снова, да так, что никак не могу найти. Без Лиззи, как без рук. Ах, вот он! И да. Боюсь, – герцогиня остановилась, так и не потянув ручку двери, вместо этого неторопливо затянулась, – Ташенька, ещё пять лет назад я бы и не задумалась о таком, сделала бы всё сама. Сейчас, моя голова уже не та, что раньше. Вы будете страховать. Ты и Тади.
– Мы справимся, – обняла свою любимую старушку (шучу!) и поцеловала в щёку, – можем ещё Кристофера позвать.
– Какого-такого Кристофера?
Создатель! Неужели так быстро! Лиззи, спускающей мозговые колебания герцогини, нет лишь пару часов, а деменция так быстро вернулась!
– Нашего гостя, бабушка. Маркиза Прасгал. Кристофера Эуку, – за что удостоилась подозрительного взгляда. Всё понятно: герцогиня прекрасно помнит имя гостя.
– Я бы не хотела посвящать посторонних в наши семейные дела, – она запахнула халат поплотнее и взглянула строго: – с каких это пор ты знаешь его имя?
– Он наш гость, и, боюсь, что я уже его посвятила, – продолжила, в ответ на требовательный взгляд: – именно он помог мне транспортировать бесчувственного Дортконда в замок.
– Ладно. Будем разбираться.
Мы быстро миновали хозяйское крыло, направляясь на третий этаж. Через открытые окна пахнет морем и влагой, а песня воды, сейчас, давит на желудок, отзываясь чем-то зловещим. Предвкушением страшного.
– Ты говорила, что Лиззи успела увидеть преподобного возле лаборатории? – схватила за пятку ускользнувшую было мысль.
– Кстати, да. И он там явно не мимо проходил. Осматривался, заглядывал в окна. Спрятался за угол при вашем приближении, но не от Лиззи, – герцогиня явно призадумалась, – есть идеи, что ему нужно?
– Никаких, – голос не дрогнул, в отличии от нутра. Учитывая соображения Змея о природе книги, интерес служителя церкви отдаёт… ладаном он отдаёт! Никогда не любила церковные благовония. – А у тебя?
В ответ получила долгий, подозрительный взгляд.
– Мне больше ничего не нужно знать? Возможно ты ещё что-то от меня скрываешь? – по её повелению светильники разгорелись чуть ярче, освещая и моё лицо.
Почему-то в памяти вспышкой пронёсся поцелуй с инженером, опалив всё внутри диким жаром. Но она ведь не может знать об этом? А ещё странная, похоже запрещённая книга. И неупокоенный, проклятый в безмагическом мире дух.
– Нет, бабушка. Я всё рассказала.
Потому что духа ты развеешь, а он мне нужен. Второй раз мне вряд ли повезёт призвать кочующую душу. Этот-то откликнулся лишь с одиннадцатого раза. И книгу отберёшь. Ритуал я, конечно, выучила наизусть, но расстаться с ней не могу. Просто не могу.
– Если только… я вот что вспомнила. Не знаю, важно ли это… Возможно глупость, но маркиз, когда помогал мне, нашёл иглу в дверном косяке моего амбара. Я её точно там не оставляла… Как считаешь?
– Где она сейчас?
Я лишь пожала плечами. Не до этого как-то было.
– Хорошо, что сказала. Разберёмся, – люблю, когда она так говорит. Что со всем разберётся. – Как много знает генерал?
– Ровным счётом ничего. Так же как и мы.
– Ладно, – открыла дверь Сосновых покоев хозяйка крепости.
Глава 12. Инженер-самаритянин.
“Труп молчаливо станет стоять и скорбно требовать смерти.
Чары и зелья нужны, чтоб мертвец успокоился снова,
Ибо не в силах судьба вернуть себе душу людскую,
Ею уж взятую раз. Из сосновых полений сложи костёр
И брось покойника в пламя”.
Пособие для некромантов за авторством Тиресия Ааида.
Одна из моих пра была большой затейницей. Та княгиня, кажется, матушка или бабуля Элькерии, имела неудержимую тягу к украшательству, в том числе и крепости. Именно она переоборудовала все покои замка, обустроив их из дерева, растущего на полуострове. Каждое помещение из разного, название закрепила одноимённые.
Некоторых, кстати, как и вероятных ингредиентов моего зелья, уже нет в природе. Вымерли. Деревья. Что уж говорить о “мунурисдиновом кресте”? Сколько времени я уже бьюсь над ним, пытаясь понять, что за траву, цветок или корень люди могли так называть тысячу лет назад.
Сосновые покои ничем не отличаются от других гостевых. Небольшая гостиная, двери в кабинет, уборную, спальню и террасу. А может балкон, уже не помню.
За время моего отсутствия, здесь почти ничего не изменилось. Всё та же вонь – граф, всё так же почивает, а вот Эука, пристроившийся в кресле неподалёку, при нашем появлении поднялся. Всем бы быть такими воспитанными. Особенно жениху. Особенно сейчас.
– Жаль, что среди нас нет целителей, – посетовала герцогиня, завершив осмотр. – Единственное, что я могу сказать – он жив.
Потрясающе! Мы-то и не знали!
– Могу добавить, что все жизненные процессы в норме. Организм здоров, не считая некоторых показателей, приобретённых до инцидента, – не то, чтобы я пыталась блеснуть… А впрочем, да. Ещё как пыталась.
– Ты стала свободнее диагностировать? – заинтересованно почесала подбородок моя старшая.
– Да, немного. Ничего особенного. Отработала навык в университете, – знала бы ты, чего мне это стоило! Сколько бессонных ночей и пресмыканий перед окружающими, в просьбе побыть учебным материалом.
– Умница, девочка, – ба сжала мою ладонь, потоком силы открыла ещё одно окно.
Сейчас лицо старого графа выглядит расслабленным. И добрым. Что совершенно не вяжется с тем досье, которое собрал на него сыщик в Келсе.
Остатки совести твердят: “хоть бы он оказался невиновен! Мой долг выйти за наречённого жениха и прожить с ним спокойную жизнь в Эстесадо”.
Выслушав тонкий голосок, какая-то паршивка внутри меня кричит: “посмотри на него. Он старик! Даже твой отец, старше его на пять лет, выглядит моложавее. Тебе же понравилось сегодня чувствовать молодое, крепкое тело? Гладить гладкую кожу? Посмотри на это лицо, всё в рытвинах! Он даже пахнет стариком! Вот сейчас проведёте ритуал, домашний дух оклемается, расскажет, что произошло, поставите на ноги Дортконда. И свадебку побыстрее! И даже хорошо, что ты сегодня творила непотребства с этим молодчиком. Возможно, в последний раз в твоей жизни ты чувствовала запах молодого мужского тела. Отныне привыкай к вони старика!”.
Сначала я буду сиделкой при умирающем муже, а к тому моменту, как он отправится в чертоги Создателя, я буду страшной, уставшей от жизни, почти старухой, тоже вонючей, а дождавшись своей смерти, покину этот мир так и не узнав, что значит любить и быть любимой, брать и самозабвенно отдаваться самой.
Срочно нужно разобраться с этим мунурисдиновым крестом! Побыстрее бы это всё закончилось, и я вернусь к своим опытам.
– Ваша светлость, – я вскинулась. С чего это ба так со мной официальничает? – Я вынуждена просить вас об одолжении. – Вряд ли кто-нибудь может догадываться о цене таких слов от потомка Элькерии Ракос. Если только я, которая знает немного примеров, когда бабушка позволяла себе теребить что-то в руках – как сейчас свой мундштук. – Мне необходимо провести сложный ритуал, вам ведь известно, с какой магией я работаю? – получив кивок от маркиза, бабуля продолжила: – если кратко, мой домашний дух вышел из строя. Мне необходимо повторно совершить призыв. В силу… хм… некоторых обстоятельств, – кто угодно бы решил, что она сейчас о возрасте, – мне нужна страховка. Может не хватить сил и понадобится подпитка. Члены семьи знают и ритуал, и последовательность действий. Первой силу отдаёт леди Эльташа, за ней герцог. Это никогда не требовалось, но план разработан. Если их сил не хватит, вы сможете помочь?
– Конечно, леди Элеонора. Можете располагать мной.
Твои б слова, да… да что уж!
– Сейчас, дождёмся лорда Тадеуша и сможем приступить. А, кажется это он! Пройдёмте в ритуальный зал?
– Ритуальный зал? – переспросил удивлённый соучастник… ладно, всего лишь телотаскатель.
– Мы вас удивили? – деланно, подозрительно мягко, как если бы заманивала ребёнка конфеткой с целью принесения его в жертву на алтаре, мурлыкнула старушка-некромантка. Инженер не дрогнул. Не инженер, – кремень! – В вашей семье к таким архаизмам уже не прибегают? Видите ли, позвольте, – спросила, работая на опережение и увлекая Кристофера из покоев под руку, – спасибо. Так вот, нашему замку насчитывается немногим больше семиста лет. И это только каменному сооружению! Такой образованный и умный, хоть и привлекательный молодой человек, как вы, должно быть помните из уроков истории, что магия тогда была несколько другой. Это сейчас энергия легко аккумулируется и преображается. В те времена, нашим предкам приходилось сложнее. Ритуальный зал в Итвозе остался с тех незапамятных времён. Там соблюдены все условия для успешных заклинаний. Да и мы привыкли к нему. Не освобождать же фисташковый бальный зал, право слово, – хохотнула она одна. Красавчик явно понимал, что ему пудрят мозг, но понять в чём именно, ему не давала ни мужская прямота, ни дворянская честь. Герцогиня Эстесадо, к его несчастью, не утруждала себя ношением ни того, ни другого.
– Я чрезвычайно заинтересован. Не думал, что где-то ещё остались ритуальные залы. Но как это возможно? Я, конечно, не знаток истории, но как мне помнится, их запретили, признав ведьминским наследием, – не то вопрос, не то утверждение.
– Как хорошо, что вас к нам прислали фортификацией заниматься, а не соглядатаем, – да, там, где вас учили дипломатии, леди Элеонора преподавала.
Спуститься необходимо на пять лестничных пролётов. Крепость Итвоз прекрасно обустроена не только для обороны – над землёй, но и для длительной осады – в подземельях. Два этажа складских и кладовых помещений, ниже – огромный ритуальный зал, а вот после него – темница, время от времени подтапливаемая грунтовыми водами. Бррр!
Бабуля лепечет, как кокотка с содержателем, я же попытаюсь спокойно изложить папе все необходимые ему факты произошедшего. Моя рука, сжатая в кулак – в тёплом папином кулаке. Как в детстве, и так кстати. Чем ниже винтовая лестница, тем холоднее воздух.
– Я всегда боялся, что его страсть к путешествиям до добра не доведёт. Нейдан никогда не был воякой, как я. Обязательный и исполнительный, он покинул службу, как только позволила выслуга и занялся тем, чем грезил всю жизнь – исследованием малочисленных островных народов. Он даже дом построил где-то в джунглях, неподалёку от аборигенов. Изучает их магию, которая представляет собой нечто среднее, между некромантией и сказочным ведьмовством, – на последнем слове я дрогнула, но герцог, в этот миг чарами разжигающий ближайшие факелы, ничего не заметил, – стало быть замёрзла, дочка?
– Немного, не беспокойся. Расскажи о нём ещё, пожалуйста.
– Заинтересовалась, наконец? – глядя на тени, что отбрасывают идущие впереди светлости, услышала улыбку в его голосе. – Я всё ждал, когда же ты вырастешь, начнёшь расспрашивать о будущем муже. Поговорим потом, солнышко.
И правда, пришли. Так скоро…
– Пап, скажи только, он хороший человек? – остановилась, заставив притормозить и его. Пытаюсь разглядеть сомнения, колебания на его лице – не вижу. Но и руку не отпускаю. Пока не ответит – не пущу!
– Хороший. Один из немногих, кому я могу тебя доверить, зная, что не обидит, – всего секунду я наслаждалась благоуханием свежей рубашки, прижатая к отцовской груди.
Не обидит… Как странно… Как же все те ужасы и мерзости, что на него собрали? Кому верить?
Герцогиня с инженером дождались нас у двери в зал заклинаний. Стоило нам подойти, как бабушка отворила тяжёлую дверь, предварительно сняв защиту. Та подалась легко, лишь петли коротко скрипнули. Без огонька, а так, для порядка. Леди вошла первой, я следом, папа пропустил нашего гостя вперёд.
Стоило Крису сделать шаг, как дверной проём окутала непроглядная тьма.
– Что это было? – маркиз вылетел из чёрного облака, с расширенными глазами. Глядел почему-то на меня.
– Вы про спецэффект? Маленький сувенир от сановников, – как ни в чём не бывало, любезно объяснила ба. – Вы сами давече заметили, что ритуальные залы были признаны ведьминским наследием. Как бы всесильна не была инквизиция, во время своего существования, разумеется, похоронить это подземелье под руинами крепости даже им оказалось не под силу. Хотя, – она словно призадумалась, – попытки были, и не плохие. Единственное, что им удалось – повесить на вход сигналку, которая оповестит святых отцов, если когда-нибудь в эту дверь войдёт ведьма.
– Но…
– Ведьма не вошла, но вошёл мужчина, у которого одна из них отметилась в дальних родственницах. И капли её крови в потомке достаточно, чтобы охрана среагировала, – медленно бабуля сделала шаг вглубь, намекая маркизу следовать за ней, – вряд ли я солгу, если скажу, что почти каждого сюда вошедшего мужчину, сопровождал такой свет.
