Марина Линник
Кровь дракона
Множество форм я сменил, пока не обрел свободу.
Я был острием меча – поистине это было;
Я был дождевою каплей, и был я звездным лучом;
Я был книгой и буквой заглавною в этой книге;
Я фонарем светил, разгоняя ночную темень;
Я простирался мостом над течением рек могучих;
Орлом я летел в небесах, плыл лодкою в бурном море;
Был пузырьком в бочке пива, был водою ручья;
Был в сраженье мечом и щитом, тот меч отражавшим;
Девять лет был струною арфы, год был морскою пеной;
Я был языком огня и бревном, в том огне горевшим.
С детства я создавал созвучия песен дивных;
Было же лучшим из них сказанье о Битве деревьев,
Где ранил я быстрых коней и с армиями сражался,
Где встретил страшную тварь, разверзшую сотни пастей,
На шее которой могло укрыться целое войско;
Видел я черную жабу с сотней когтей острейших;
Видел и змея, в котором сотня душ заключалась.
Талиесин
«Битва деревьев»
400 г. до н.э.
(Перевод Елены Фельдман)
И проклял Демон побежденный
Мечты безумные свои,
И вновь остался он, надменный,
Один, как прежде, во вселенной
Без упованья и любви!
М. Ю. Лермонтов
Пролог
Я засну в тех зеленых полях,
Где жизнь моя начиналась,
Где парни из Барр-на-Стрейде
Охотились на крапивника…
Сигерсон Клифорд
Британия, 333 год н.э.
На второй день после Рождества неожиданно выпал снег, немало удививший жителей небольшой деревушки, которые привыкли к более мягким зимам. Но, несмотря на сырость, могильный холод и студеный ветер, многие из них и не думали отказываться от старинного обычая.
– Брайс, не вздумай болтаться до самой ночи, – послышалось за спиной ребят, попытавшихся незаметно проскользнуть мимо работающей в сарае пожилой женщины, – а то знаю я тебя: только дай повод отлынивать от дел. А работать-то кто должен? Мать с отцом?
– И ты, Лавена, тоже у меня смотри, – вторила ей другая. – Обычай, конечно, обычаем, знамо дело, но и об обязанностях не нужно забывать.
– Ма, мы будем вовремя. Обещаем, – крикнул в ответ рыжий парень лет пятнадцати, махнув матери на прощание.
– Да, и не забудьте, о чем вчера говорил отец: сунетесь в ТОТ лес – пеняйте на себя. Узнает, надает тумаков, а я еще и добавлю… Да, и следи, Брайс, за Лавеной. Головой за нее отвечаешь.
– Ладно, ма, я не маленький, – донеслись до нее слова сына.
– Не маленький, – хмыкнула пожилая женщина, – а в том году двое суток Лавену искали. Думали, что волки или кабаны задрали. Вот в кого он такой неугомонный, Кили? Вечно у него всякого рода придумки: то одно, то другое. И ладно бы на пользу шло… так нет, одно безрассудство.
– Не знаю, Зинерва, – пожала плечами женщина. – Сама порой удивляюсь. Из всех детей – он один такой… ну не знающий покоя. Бог даст, повзрослеет – поумнеет… Ладно, увидимся позже.
– Как же… поумнеет, – нахмурилась Зинерва, злобно зыркнув глазами в сторону ушедших. – Чует мое сердце, хватанем мы горя с этим сорванцом. Ох, хватанем… И ладно бы он один бедокурил. Ан нет! Сообщница у него появилась: куда он, туда и она. И наказывала Лавену, и трепку ей устраивала, а она ни в какую. Сладу просто нет. И при всем при том тихоня с детства, воды не замутит. А тут… Вот был бы жив отец, мигом дурь из головы выбил бы.
Охая и причитая на ходу, пожилая женщина скрылась в убогом, покосившемся от старости доме. Скоро начнется праздник, к которому неплохо было бы еще подготовиться, иначе не видать в следующем году ни удачи, ни благополучия. Так говорилось в кельтских легендах. И хотя с приходом христианства в эти земли все языческие обычаи остались в прошлом, некоторые из них, такие, как праздник крапивника, маленькой птахи, издревле считавшейся птицей друидов, продолжали отмечаться местными жителями, несмотря ни на какие запреты.
В течение нескольких столетий с раннего утра двадцать шестого декабря ватага мальчишек и девчонок отправлялась в поля и луга поохотиться на пташек, чтобы потом водрузить свой трофей на шест и отправиться по домам за подношениями. Хозяевам, не пожалевшим угощения или монетки, вручалось перышко, приносившее, согласно поверью, удачу. Ну а тех, кто скупился на гостинец, называли глупцами. После чего «нечестивцы», как их называли в народе, становились на некоторое время объектом насмешек.
– Брайс, может, уже хватит? – присев на покрытую снегом кочку, взмолилась Лавена. – Я очень устала, да и замерзла уже. Не лучше ли нам вернуться домой? Мы и так достаточно много наловили птиц.
– Ты что, смеешься? – бойко отозвался юноша, зорко оглядывая окрестности в поисках птиц. – Всего десять штук.
– Не всего, а уже десять. В том году мы всего пять поймали…
– Могли бы и больше, только кто-то, – Брайс пристально поглядел на спутницу, – заблудился, хотя я строго-настрого запретил тебе удаляться в лес.
– Я пошла искать цветы, – опустив глаза, пробормотала девочка.
– Ага, цветы… и это-то в конце декабря, – залился он звонким смехом.
– Ну и что, – обиделась Лавена, надув губки. – Вспомни, как тепло было в том году. На деревьях вновь распустились почки, а трава зазеленела. Вот мне и захотелось найти мои любимые… ну те самые, помнишь, что ты обычно даришь мне?
– Так они весной бывают, дуреха, – засмеялся Брайс.
– А вдруг?
– Вдруг, вдруг… – передразнил юноша. – Не время рассуждать. Пора уже возвращаться, а птиц еще мало. Слушай, мне вот какая идея пришла в голову. Только, чур, никому не болтать. Мало ли что?
– Ой, а может, не надо? – заерзала на месте его спутница, испугавшись.
Лавена отличалась от других девочек в деревне здравомыслием и рассудительностью. Именно поэтому, несмотря на то, что она была младше друга на полтора года, ей частенько удавалось отговаривать его от безрассудных авантюр. Вот и сейчас, сидя на замерзшей кочке, девчушка уже приготовилась приложить все усилия, чтобы удержать Брайса от очередной глупости.
– Да ты только подумай! Мы вернемся в деревню с целым мешком крапивников. Часть раздарим за угощение, а другую я весной продам рыбакам с острова Мэн. И куплю в городе на ярмарке тебе и себе что-нибудь красивое. И тогда, я уверен, что на Белтейне1 нас объявят Майскими Королем и Королевой. А? Что скажешь?
– Ну не знаю, – протянула девочка, задумавшись.
С одной стороны, как любой девушке в деревне, ей очень хотелось стать живым воплощением богини плодородия, и вместе с Брайсом, в которого она была тайно влюблена, став на этот день парой, руководить праздником. Но с другой стороны, внутреннее чувство почему-то останавливало ее от принятия решения.
– Ты чего молчишь? – с удивлением уставился на нее юноша. – Неужели сдрейфила?
– Ну не то чтобы, – с сомнением произнесла Лавена. – А что ты затеял? Что мы будем делать? Где ты собираешься искать птиц? Уже скоро начнет темнеть. Птицы, наверно, уже в своих гнездах спят.
– Вот мы их и наловим в них без особого труда, – хмыкнул юноша. – Если будем действовать быстро, они и опомниться не успеют. Мне отец рассказывал, что в ТОМ лесу их видимо-невидимо.
– Ой, что ты! – ужаснулась Лавена при упоминании леса друидов. – Разве ты не помнишь, что нам запрещено одним ходить в этот лес, не говоря о том, что нельзя разорять гнезда крапивников. Разве ты не слышал о поверье?
– Знаю, знаю, – заворчал Брайс, не принимая на веру древнюю легенду. – Тот, кто разоряет гнезда птиц друидов, не доживет до конца следующего года.
– Именно так! – воскликнула его спутница.
– И ты веришь в эти сказки? Какая ты еще все-таки маленькая.
– Это не сказки! – покраснела до ушей Лавена. – О легенде не раз говорила не только мама, но и старейшины.
– Да-да, помню их россказни о проклятии друидов… А вот что я скажу тебе: чепуха все это! Я не верю в гейс2. Пойдем, и я докажу тебе, что гнев друидов нас не настигнет. Их нет, они все вымерли… разве ты забыла? Даже ту женщину, которую в нашей деревне считали ведьмой, хотя кое-кто называл ее друидом, и ту повесили два дня назад. Я сам лично видел, как извивается на дереве ее худосочное тело.
– Ох, не пугай меня, – побелев как полотно, прошептала девочка.
– А чего пугать? Ведьма сдохла, исчезли все друиды, а, значит, с ними и ушло проклятие… Эй! Ну улыбнись! Ты только представь удивление наших родных и зависть остальных, когда вы вернемся домой с богатой добычей! Да они все просто позеленеют от зависти!
– Да, но… – все еще сомневаясь, отозвалась Лавена.
– Никаких «но». Пошли! А то и правда, скоро начнет смеркаться.
– А ты знаешь дорогу? Мы не заблудимся в лесу?
– Не боись, – рассмеялся Брайс, – со мной не пропадешь.
И молодые люди двинулись в сторону чернеющего неподалеку леса. Туда, куда поодиночке боялись заходить даже самые смелые и бесстрашные мужчины деревни.
С давних времен эту территорию облюбовали друиды, назвав ее священной и наложив гейс на ее посещение. Там они совершали ритуалы, там же жили, там же их ученики обучались всем премудростям. Однако вторжение легионеров Римской империи навсегда изменило привычный жизненный уклад жрецов и местного населения. Вместо девственного леса появились карьеры, в которых начали добывать железную руду. Наполненное криками невольников и надсмотрщиков, исчерченное просеками и дорогами священное место больше напоминало ад, чем храм богов.
Но рудник истощился, и римляне покинули эти земли. Загадочный лес снова стал дремучим и непроходимым, как в старые времена, а извлеченные из недр рудокопами камни покрылись мхом, лишайниками и переплетенными корнями деревьев. Именно благодаря древним рабочим и появился этот загадочный ландшафт, наводивший ужас на жителей близлежащих деревень, порождая разнообразные легенды о таинственных существах, которые проживали в непроходимой чаще.
– Ты точно знаешь дорогу? – повторила вопрос Лавена, беспокойно поглядывая на приближающуюся черную стену.
– Я был там один раз с отцом… ну там тогда ту ведьму казнили. Я же рассказывал.
– Ох, не надо повторять. Да, та незнакомка поистине была очень странной и нелюдимой. Однако мама говорила, что не замечала за ней ничего такого, в чем ее потом обвинили. Ну, я о колдовстве.
– Ты ошибаешься. Ты думаешь, за что ее казнили? Отец рассказывал, что кто-то ее застукал за совершением какого-то древнего ритуала. Жертвоприношения, что ли. Она голову варила. А после в ее доме нашли всевозможные зелья, какие-то травы, омелу и многое другое. Поэтому и решили сначала ее сжечь, но потом помиловали и просто повесили.
– А что, если дух этой… женщины подстерегает нас? – прошептала девочка.
– Я никого не боюсь: ни живых, ни мертвых, – храбро заявил юноша.
Увидев, что Лавена задрожала всем телом при упоминании об умерших, он бойко добавил:
– Не бойся, я сумею защитить тебя.
– Надеюсь, – еле слышно проговорила его спутница, охваченная холодом от предчувствия беды.
Внезапно небо заволокло плотными тучами, подул пронизывающий до самых костей ветер и пошел колючий снег.
– Давай вернемся! – захныкала девочка. – Ну, пожалуйста!
– Да ты что! Нам осталось идти совсем немного… Смотри, вон та дорога, по которой я ходил со взрослыми в прошлый раз… Да-да! Это именно она. Я еще подивился странным деревьям, растущим по бокам тропинки. Конечно, так и есть, мы добрались.
Смело войдя в лес, юноша, сделав несколько уверенных шагов, остановился и обернулся.
– Почему ты не идешь? – вопросительно изогнув бровь, поинтересовался он.
– Я боюсь, – честно призналась Лавена.
– Трусишка, – засмеялся ее спутник. – Ладно, давай руку. Обещаю, что с тобой ничего такого не случиться. Я же рядом!.. Ну! Идем!
Девочка поежилась, но все же схватила протянутую руку и крепко сжала ее.
– Хм… Никогда не видел тебя такой, – оглядывая спутницу с головы до ног, промолвил Брайс. – Уверяю тебя: мы быстренько соберем еще немного птичек и сразу же домой.
Пройдя еще немного по тропе, вдоль которой стояли деревья, они очутились в густом лесу. Он был настолько плотный, что сквозь корявые голые ветви не проникали ни ветер, ни снег. Сумрак и мертвая тишина поглотили темный лес, а вместе с ним и идущих по еле заметной тропинке молодых людей, которые, очутившись под таинственным покровом, совершенно забыли, зачем пришли сюда.
– М-мне страшно, – шепотом проговорила Лавена, плотнее прижимаясь к юноше. – У меня такое ощущение, что за нами кто-то наблюдает.
– Не говори ерунды, – буркнул тот, нахмурившись.
Сказать по правде, гнетущее безмолвие, причудливо переплетенные корни могучих деревьев, огромные валуны, поросшие мхом, действовали и на него угнетающе. В тот раз он пришел сюда вместе с толпой взрослых, в руках которых горели факелы, поэтому лес не показался ему таким зловещим. А сейчас… кровь стыла в жилах от охватившего его страха, ибо в воцарившемся тревожном безмолвии парнишка слышал лишь собственное дыхание и хруст веток под ногами.
Пройдя еще немного, они вышли на поляну, окруженную величавыми дубами.
– Вот это место, – проговорил юноша.
– Какое? – не поняла его девочка.
– Ну, где колдовала ведьма и где ее потом повесили.
Лавена остановилась в нерешительности.
– Давай дальше не пойдем, – взмолилась она. – Пожалуйста!
– Да у меня самого отпала охота тут торчать, – наконец-то признался ее спутник. – Плохая была идея, согласен… Ладно, сейчас залезу на вон то крайнее дерево, поищу гнезда и сразу же назад.
– Не оставляй меня тут одну! – воскликнула девочка. – Я полезу с тобой.
– Будь по-твоему. У меня нет желания спорить с тобой, – после недолгого раздумья согласился с ней юноша. – Только, чур, тихо. Ясно?
– Угу.
Однако едва они залезли на дерево, как наткнулись на полость, внутри которой что-то светилось.
– Это гнездо? – вопросительно посмотрела на Брайса девочка.
– Да не похоже. Крапивники делают их обычно на ветках деревьев… Может, это яйца какой-нибудь другой птицы? Крупнее.
– Давай посмотрим, – предложила Лавена, глаза которой загорелись от любопытства.
– Хорошо. На, подержи мешок.
Засунув руку в дупло, юноша нащупал плотную ткань.
– Странно, – пробормотал он, вскинув брови.
– Что? Что там? – сгорая от любопытства, прошептала девочка, не сводя с возлюбленного глаз.
– Какая-то тряпка… а в ней что-то есть. Да, точно! – наморщил лоб тот. – Сейчас достану!
Осторожно, чтобы не уронить, Брайс вытащил находку, которая продолжала светиться красноватым светом.
– Что там внутри? – изумилась Лавена. – Откуда идет свет?
– Я не знаю, – теряясь в догадках, отозвался юноша.
– Не тяни! Развязывай скорее!
– Давай лучше слезем, – предложил ее спутник. – Гнезда мы тут все равно уже не найдем, да и темно становится. Ненароком еще заблудимся.
Но едва они оказались на земле, как предмет, завернутый в белую тряпку, засветился еще сильнее.
– Открывай! – потребовала девочка и тут же осеклась: – Ух… не может быть!
В руках Брайса лежал большой полупрозрачный камень красного цвета, обрамленный в металл и излучавший загадочный свет.
– Какая красота! – восхищенно молвила Лавена, не в силах отвести глаз от загадочного камня. – Можно я примерю? Если ты не против, конечно.
Юноша молча взял цепочку и осторожно надел ожерелье на подругу.
– Тебе идет, – довольно хмыкнул он. – Теперь мы точно станем Королем и Королевой на празднике, ибо такое украшение могут носить только знатные люди… Ты же согласишься стать моей… женой? Хотя бы на время праздника.
Девочка вспыхнула и опустила глаза, делая вид, что рассматривает подвеску.
– Так да или нет? – допытывался юноша, внимательно посмотрев на смущенную спутницу.
– Я… хочу быть твоей женой не только на празднике, – тихо произнесла она, покраснев до корней волос.
Брайс улыбнулся. Он давно подозревал, что Лавена влюблена в него. Миловидная девочка всегда привлекала его, хотя юноша относился к ней скорее по-братски, нежели как мужчина, считая ее еще маленькой. Но сейчас, взглянув на нее другими глазами, парнишка призадумался: «А что? Через год можно и посвататься. Таких лучистых умных глаз во всей деревне не найдешь. Да и личиком недурна».
– Хорошо… снимай и пошли. Время уже позднее. Еще чуть-чуть, и совсем стемнеет. Мне опять из-за тебя попадет, как в тот раз.
Девочка бережно сняла ожерелье и передала его спутнику. Тот завернул находку в тряпку и засунул за пазуху. После чего, взявшись за руки, ребята, которым молчаливый лес казался уже не таким страшным, весело зашагали в обратную сторону, совершенно не подозревая, что вслед им вышедшая из-за дуба белая фигура с надвинутым на лицо капюшоном устремила злобный взгляд, полный ненависти.
– Никчемные людишки, – прошипела она. – Как вы посмели взять то, что принадлежит не вам? Как осмелились украсть мое сокровище, оберегаемое и почитаемое нами столько времени? Кровь дракона не должна покидать этого леса. Того, кто ослушается, кто нарушит гейс – ждет смерть! Да будет так! A elfintodd dwir sinddin duw kerrig yr Fferlurig nwyn, os siriaeth ek saffaer tu fevreclin mor necrombor llun!
Глава 1
Глостершир, 2000 год
Эслинн Мур, миловидная женщина лет тридцати, молча смотрела в окно. Мимо проносились небольшие города, деревни, величественные древние развалины, поля с пожухшей травой, строевые леса и мертвые рощи с оголенными деревьями. Но ее задумчивый вид и рассеянный взгляд говорили о том, что она не обращала на заоконные виды никакого внимания. Лучезарное лицо, на котором некогда читалось шаловливое веселье и жизнерадостность, поблекло и казалось усталым.
– Эй, Линни, может, все-таки передумаешь? Мы еще не далеко отъехали от Лондона. Не поздно повернуть назад, – проговорил рыжеволосый мужчина, оторвав глаза от дороги и внимательно посмотрев на нее.
– Ведешь машину и веди, – вспылила женщина, нахмурившись.
– Сестричка, ты не права. Ну подумаешь, какой-то козел обманул тебя? Зачем из-за него так кардинально менять жизнь?
– В моей жизни их стало слишком много, – сухо заметила Эслинн. – Иногда мне кажется, что я просто притягиваю неудачников, моральных уродов и никчемных людишек с прогнившей душой. Вот уж не знаю, каким медом я мазана.
– Ты все драматизируешь, Линн, – попытался поддержать сестру Чарльз. – Ты просто устала. Возьми отпуск. Слушай, поехали со мной на соревнования в Эмираты. Знаешь, у Норы есть возможность выиграть Дубайский мировой кубок3. Да-да, не смейся. Я уверен! Да и ты, старушка, развеешься! А уже потом будешь принимать важные решения.
– Я уже его приняла, – буркнула Линн.
– Какое? Бросить престижную работу, продать квартиру в центре Лондона и переехать в какую-то дыру? Это ты называешь «принять решение»? – съязвил брат.
Молодая женщина отвернулась и опять уставилась в окно. Ее вновь охватила волна обиды и боли от случившегося. После того, как она три года назад (всего через год после свадьбы) развелась с мужем, донимавшим ее необоснованной ревностью и устраивавшим бурные скандалы, у нее были мужчины-друзья, с которыми Линн неплохо проводила время, посещая концерты, музеи и рестораны. Памятуя прошлый неудачный опыт, женщина не стремилась к новым отношениям, бережно оберегая личное пространство. Но все изменилось с приходом в ее отдел нового сотрудника.
Ричард, обладавший неповторимым шармом и умевший легко вызывать симпатию, свел с ума все женское отделение Barclays Bank. Первое время Эслинн старалась не обращать на него внимания, соблюдая субординацию (как-никак она была его начальником), но обходительные манеры и демонстрируемая сердечная доброта подчиненного, в совокупности с прекрасными профессиональными качествами, сделали свое дело. Молодая женщина влюбилась. Но головокружительный роман вылился в черную неблагодарность со стороны возлюбленного, который, не брезгуя ничем («На войне все средства хороши, детка», – было потом сказано ей), занял ее место, возглавив отделение.
– Вы увольняете меня? – глядя прямо в глаза директору банка, спросила Эслинн.
– Нет, конечно. Разве я могу позволить себе уволить столь ценного сотрудника. Бросаться квалифицированными кадрами – не входит в задачи нашего банка.
– Тогда я не понимаю вас, – сухо заявила сотрудница.
– Мисс Мур, – выделяя каждое слово, продолжил седовласый мужчина, сохраняя хладнокровное спокойствие, – так как вы являетесь ценным работником, и я заинтересован в вас, то объясню еще раз. Я не увольняю вас, а лишь перевожу.
– Возглавить открывающееся отделение банка? В Хекни? В одном из самых захудалых и криминальных районов города?
– У вас будет служебная машина, – буркнул директор. – Если у вас больше нет вопросов, то вы свободны!
В этот же день Линн написала заявление на увольнение по собственному желанию.
Вернувшись домой с коробкой рабочих вещей, которую она со злостью запихнула в чулан, женщина обнаружила сообщение от Ричарда на автоответчике. Помимо банальных извинений, было еще то, что заставило ее с негодованием швырнуть аппарат в дальний угол. «Детка, не сердись, – так заканчивалось послание. – Мне, в сущности, было неплохо с тобой. Ты потрясная. Нет, правда. Я не вру. Вспомни наши прогулки по ночному Лондону, после которых мы зажигали у тебя до самого утра? Было классно! Но, знаешь, я никогда не испытывал к тебе никаких чувств. Извини, если сможешь. Мне нужна была эта должность, чтобы сделать предложение девушке, которую я по-настоящему люблю, но ее отец не давал согласия. Сейчас же все решено, через три месяца свадьба. Буду рад видеть тебя в списке гостей. Евгения, моя будущая супруга, обещала сделать тебя своей подружкой. Соглашайся! Будет весело! До скорого. Пока!»
Проревев всю ночь, Эслинн приняла непростое для себя решение: уехать из города и поселиться где-нибудь в глуши. Оставаться в доме, где все напоминало о ее встречах с Ричи, она была не в состоянии.
– Ты собираешься сбежать? – удивленно приподняв бровь, фыркнула ее мать. – Глупо! Нашла из-за чего горевать. Подумаешь, потеряла «штаны». Ни один мужик не стоит того, чтобы из-за них страдать. Я вон развелась с твоим отцом, живу и радуюсь. А сколько он мне нервов попортил? То бары, то бесконечные игры в гольф, то танцовщицы из сомнительных заведений. И вспоминать не хочется. Да я только сейчас и начала жить! А ты… Молодая, свободная, не дура… Все при тебе.
– Мама, ну как ты не понимаешь! – сквозь слезы проговорила женщина.
– Не понимаю и не хочу понимать! Женщина должна быть сильной и не распускать нюни после каждой неудачи. Подумаешь, ее пригласили подружкой на свадьбу. Да я бы пришла туда ТАКОЙ красивой, что тот мудак просто сдох бы от зависти, что ты достанешься не ему… Но решать тебе, – таков был вердикт миссис Мур.
– Я уже приняла решение.
– Дело твое. В любом случае, поставь меня в известность, где тебя искать.
– Обязательно, мама, я позвоню или напишу тебе. Не волнуйся!
На следующий день молодая женщина включила компьютер и занялась поиском работы. Уже через полчаса ей на глаза попалась вакансия, которая очень заинтересовала Линн. Набрав указанный номер, она услышала сначала гудок, а потом мужской голос:
– Алло, слушаю вас.
– Добрый день. Меня зовут мисс Мур. Я звоню вам по поводу объявления.
– А, понятно. Да, добрый день. Очень хорошо. Когда вы готовы приступить к работе? Для нас это вопрос жизни и смерти. Видите ли… наш старый управляющий умер, а его помощники не справляются.
– Я могу приступить немедленно, – немного поколебавшись, заявила Линн.
– Вот и отлично. Ждем вас завтра в двенадцать часов. Адрес я сейчас скину на этот номер.
Отключившись, женщина задумалась. «А не поспешила ли я? Понадобится квартиру продать, собрать вещи… Может, ма и дело говорит. Прийти на свадьбу… ой, нет! Это выше моих сил. Инфаркт или инсульт мне тогда точно обеспечен. Я не смогу… тогда что? Собираюсь в дорогу? В конце концов, всего каких-то двести десять миль от Лондона. Думаю, новое место и новая жизнь пойдут мне на пользу. Эх, быть или не быть? Быть! Меня не сломить, я выплыву, преодолев шторма и тайфуны… Мы еще посмотрим, кто кого!»
Не откладывая дела в долгий ящик, мисс Мур приступила к сборам. В три часа ночи все было готово. Ее брат Чарльз вызвался довезти сестру до нового места, пообещав матери отговорить Линн по дороге от этой глупости.
– Ну так что? – задал вопрос молодой мужчина. – Мы поворачиваем обратно? Ма сегодня пирог со свининой приготовила. Если поторопимся, то не очень опоздаем к ланчу.
– Нет, я не вернусь, – не оборачиваясь к водителю, промолвила Эслинн.
– Ну и упряма ты. Как… осел, честное слово! – покачал головой брат. – Что ты будешь делать в этой дыре? Там даже пойти вечером некуда!
– А тебе лишь бы по барам шляться, – окрысилась его спутница. – Меньше бы бродил по злачным местам, большего бы добился в профессии.
– Эй, эй! – запротестовал Чарльз. – А ну не тронь святое. Я, между прочим, самый молодой и перспективный тренер в нашей конюшне и неплохо готовлю лошадей. Сам Вальтер это сказал.
– Ну, если Вальтер сказал… Ладно, хватит спорить… Мы уже почти приехали, – объявила сестра, увидев название города, в котором ее ждала мисс Неизвестность.
– Вижу, – проворчал брат, – сворачиваю.
Через двадцать минут их машина остановилась вблизи небольшого двухэтажного здания, построенного в георгианском стиле и наполовину увитого плющом.
– Кажется, тут. Я сейчас, – выходя из машины и направляясь к дверям, на ходу бросила Эслинн.
– Хорошо, я останусь в машине, если не возражаешь.
– Разумеется. Справлюсь как-нибудь без тебя, – негромко рассмеялась она и скрылась за дверью.
Оказавшись в просторном холле, женщина увидела полицейского.
– Простите, – обратилась она к нему, – как мне найти… хм…
Линн достала бумажку из кармана пиджака.
– …мистера Джонстона, – добавила она.
– А зачем он вам сдался? – подозрительно поглядел на нее пожилой полицейский. – Вы, случайно, не журналист? Я этих пустозвонов за милю чую.
– Нет, я не журналист. Я пришла по объявлению. Я ищу работу. Мистер Джонстон сказал мне вчера, что вам требуется новый управляющий банком.
– А, вон оно что… ну тогда, безусловно, проходите. Прямо по коридору, потом налево, а затем направо. Еще немного пройдете и увидите дверь… Ох, уж мы и заждались вас, – заторопился полицейский. – Старый я дурак… давайте, я лучше провожу вас.
Надев фуражку, мужчина засеменил впереди, показывая мисс Мур дорогу и продолжая что-то говорить. Молодая женщина была настолько поражена приемом, что совершенно не слушала своего провожатого.
– Ну, вот мы и пришли… заходите, не стесняйтесь! У нас тут все по-простому, – весело произнес он, постучав и открыв перед посетительницей дверь.
– Благодарю вас, – вежливо ответила она и вошла в кабинет.
Мистер Джонстон сидел за большим письменным столом в уютной комнате и что-то писал. Увидев гостью, он бросил ручку и приветливо улыбнулся, рукой указав на стоящий возле стола стул.
– Прошу вас, присаживайтесь. Я так понимаю, вы – мисс Эслинн Мур?
– Да, вы совершенно правы. Это я звонила вам вчера.
– Помню, помню… и сказать по правде, меня очень обрадовал ваш звонок… ммм… разрешите представиться: Мартин Джонстон, мэр нашей чудной деревни Клирелл.
– О, – пробормотала молодая особа, – простите, я и не знала… Рада нашему знакомству.
– Сидите-сидите, – увидев, что женщина пытается встать, проговорил Джонстон. – К чему эти церемонии?
– Простите, глупо вышло. Я просто не думала, что в обязанности мэра входит размещение объявлений о найме на работу.
– У нас тут мало людей, мисс Мур, и мы часто совмещаем должности. В нашей глуши такой порядок вещей считается вполне приемлемым.
– Хорошо, я поняла, – улыбнулась Линн. – Итак, расскажите мне подробнее о моих должностных обязанностях.
Через четверть часа Эслинн знала обо всех проблемах и трудностях, с которыми ей придется столкнуться.
– Ну вот, – подытожил мэр деревни. – Теперь я задам вам вопрос: готовы вы ли взвалить на себя столь непосильную ношу? Я не требую от вас немедленного ответа… Вам нужно познакомиться с нашей деревней, погулять по ней, зайти к Нэнси и отведать ее знаменитый йоркширский пудинг, пообщаться с жителями. Поверьте, они не такие высокомерные, как у вас в Лондоне. Да, мы не любим чужаков, это верно, но вам, поверьте, все будут рады. Ну так как? Что скажете?
Поколебавшись всего мгновение, мисс Мур ответила:
– Не думаю, что имеет смысл долго думать. Я согласна приступить к работе хоть завтра.
– А вы точно уверены в этом? – не веря своим ушам, уточнил мэр Клирелла. – Мне бы не хотелось давить на вас.
– А вы и не давите, – чуть улыбнувшись, заявила Эслинн. – Я взвесила все «за» и «против» еще в Лондоне. Иначе стала бы я выставлять свою квартиру в центре города на продажу, собирать целый день вещи, а сегодня три часа трястись в машине?
– Что ж, в здравомыслии вам не откажешь, – усмехнулся Мартин Джонстон. – В самую пору поговорить о жилье. Я позволил себе смелость заказать вам комнату в гостевом доме «Squirre londge». Это не бог весть что, но там очень уютно. Прямо-таки по-домашнему. Сейчас запишу вам адрес. Вы наверняка устали с дороги. А завтра старший инспектор Барри Куин заедет за вами и отвезет в отделение банка, которое вам предстоит возглавить. С ним же можно поговорить и о постоянном жилье. Уверен, он что-то посоветует. Договорились?
– Благодарю вас за заботу. Я как-то сама не подумала о жилье, – проговорила Эслинн, мысленно ругая себя за такую оплошность и забывчивость.
«Какая же я глупая. И о чем я только думала? Приехала в глушь, да еще и без машины… Кстати, завтра нужно будет узнать, как и где мне арендовать какую-нибудь рухлядь, пока мою ремонтируют… Все одно к одному. Что за черт?» – пронеслось в голове у Линн, когда она выходила из кабинета мэра.
– Ну что, сестренка? – весело спросил Чарльз, вальяжно развалившись на капоте машины. – После разговора с представителем сельской общины у тебя не пропало желание тут остаться? Может, все-таки домой? Пока не поздно. А?
– Поздно, – сообщила Эслинн. – Я уже дала согласие на работу. Завтра приступаю к выполнению обязанностей.
– Ну и глупо, – сразу сменил тон брат.
От его приподнятого настроения не сталось и следа. Молча сев в машину, Чарльз завел ее.
– Ну и куда теперь?
– Вот адрес. Забей его в навигаторе, – протянула его спутница листок бумаги.
– Да в этом захолустье даже интернет не работает, – буркнул брат, выхватив из рук сестры бумагу. – А кто писал? Больной с Альцгеймером? Да эти каракули вообще не разобрать!
– Не говори глупостей, – фыркнула Линн. – Нормально написано. Да и интернет работает исправно. Я совершила большую ошибку, взяв тебя с собой по совету матери. Лучше бы взяла такси… Адрес, между прочим, писал мэр деревни.
– Оно и видно, – проложив маршрут, процедил сквозь зубы Чарльз.
Через десять минут машина остановилась напротив небольшого одноэтажного кирпичного здания.
– Кажется, здесь, – неуверенно обронила Эслинн, разглядывая из машины непрезентабельный дом.
– О, да, будь уверена. Этот сарай и есть твое новое жилище… Ма будет в ужасе, когда узнает, на ЧТО ты сменила шикарную квартиру со всеми удобствами, да еще и в самом центре столицы.
