Марина Линник
Поймай, если сможешь
Мы живем, постоянно попадая в ловушки. Никто не может избежать западни. Главное понять, попался ты или нет. Если ты в ловушке и не осознал это, тебе – конец.
Чарльз Буковски
Предисловие
Машина неслась на огромной скорости по мокрому асфальту, окутанному туманом. Девушка, сидевшая за рулем, то и дело поглядывала в зеркало заднего вида, пытаясь понять, удалось ей оторваться от преследователей или нет. Но как назло непроглядная мгла, внезапно опустившаяся на дорогу, мешала разглядеть висевших на хвосте неизвестных. Свернув на перекрестке налево, она помчалась к чернеющему вдалеке лесу.
– Кажется, я избавилась от хвоста, или… Какого черта тут происходит? – вполголоса пробормотала девушка, вновь завидев смутные очертания черного автомобиля. – Кто бы это мог быть? Они идут по пятам за мной от самого аэропорта… Ну, все, пора избавляться от них. Погодка, правда, омерзительная. Того и гляди занесет. Тем не менее другого выхода нет.
Нажав на газ, беглянка прибавила ходу, желая поскорее скрыться от преследовавшей ее машины. Рассекая темноту, новенький автомобиль мчался к спасительному лесу, где был шанс затеряться. Внезапно свет фар выхватил белый размытый силуэт прямо посреди дороги, возникший буквально из ниоткуда в нескольких метрах от капота.
– Дьявол! – воскликнула молодая особа и резко нажала на тормоз.
Автомобиль нещадно закрутило на мокрой, скользкой дороге. Затем последовал страшный удар, от которого машину перевернуло, раздался скрежет рвущегося на части металла, а потом тело девушки пронзила резкая боль и… наступила темнота.
– Эй, Ник, гляди, – как сквозь пелену сознания услышала лежащая под грудой обломков девушка, – вот она!
– Тысяча чертей! Хозяйке это не понравится, – охнул его напарник, направив луч фонаря на искореженные остатки автомобиля. – Говорил я тебе, не надо ее преследовать. Она все равно возвращалась домой с аэродрома, у них там прием запланирован. А ты заладил: «Мадам Ларю приказала следить за дочерью». Из чего можно заключить: мы должны быть рядом днем и ночью. Спасибо большое, что хоть не заставил меня лезть в самолет и присматривать за ней с высоты птичьего полета, пока ее чадо вытворяло в небе невесть что… И как только девчонка не боится летать на чертовых дровах? Никогда бы не позволил своему ребенку сесть за штурвал самолета… М-да, жизнь – странная штука: еще час назад парить как птица, а сейчас лежать под обломками машины. Это по нашей вине Марго разбилась… интересно, жива она еще или нет?
– Да ладно, Жак, – усмехнулся первый, – мадам все равно приказала грохнуть девчонку. Так какая разница, как она сдохнет: от нашей руки или под останками разбитого авто? Кстати, знаешь, о чем я жалею?..
Мужчина окинул напарника презрительным взглядом.
– И о чем же может жалеть такой беспринципный тип, как ты? – все же спросил он.
– О тачке… классная была машина. Мсье Ларю только неделю назад подарил ее своей падчерице.
– Ага, помню, какой после этого случился скандал. Мадам голосила так, что ее было слышно даже на улице, и это при закрытых наглухо окнах. Именно после него госпожа и приказала нам убить свою дочь.
– Что греха таить, Ник, я не понял до сих пор, за что. Но мне платят не за то, чтобы я задавал вопросы. Сказали – значит, так надо.
– Да поговаривают (но это между нами), что хозяйка приревновала мужа, приходящегося девице отчимом. Якобы она видела, как тот заигрывает с названой дочуркой. Лично я не видел, да и шеф постоянно занят на работе, так что ему просто некогда заниматься амурными делами, – пустился в туманные рассуждения мужчина, не отводя глаз от лежавшей в машине девушки, – и все же сам знаешь, Жак, дыма без огня не бывает.
– Это само собой, – подтвердил Ник.
– Да-а, – протянул его напарник, – девчонке знатно досталось. Пощупай ее пульс.
– А чего это я должен делать? Если хочешь, сам щупай. Смотри, сколько кровищи.
– Ой, белоручка, – язвительно заметил Жак, – с каких это пор тебя смущает вид крови? Ладно, не пыхти, сам все сделаю.
Кое-как открыв дверцу, мужчина полез в раскуроченный салон, где на забрызганном кровью сиденье лежала девушка.
– Да, милая, не повезло тебе с родными… сочувствую. Жить в таком террариуме – Божье наказание… Эх, лучше бы ты была мертва.
Взяв ее за изящное запястье, Жак замер на мгновенье. Сквозь тонкую кожу холодеющей руки он почувствовал слабый пульс. «Вот же черт… жива, – пронеслось в его голове. – Эх, девочка, девочка. Не оставят тебя в покое. Как же тебе помочь, горемыке?»
– Ну что? – услышал Жак голос напарника. – Не окочурилась?
Немного помедлив, мужчина осторожно вылез из салона и, аккуратно поправив на себе костюм, проговорил:
– Все, Господь прибрал девицу. Мы умываем руки. Так и доложим мадам Ларю: «Разбилась по дороге домой».
– Это точно? Она мертва на самом деле? – вопросительно взглянув на Жака, спросил Ник.
– Если хочешь удостовериться, то полезай сам в машину. Только поосторожней, там все в ее крови. Я вон уделал брюки по полной.
– Вот еще, – поморщился напарник. – Я только вчера купил этот костюм. Охота мне ползать по обломкам и рассматривать каких-то девиц… Пошли! Нам тут больше делать нечего… Я так проголодался, быка бы съел. Как ты думаешь, а нам что-то с праздника обломится?
Ник не спеша зашагал к машине, продолжая сокрушаться о том, что им вечно достается грязная работенка.
– Простите, Маргарита, – еле слышно пробормотал Жак, – но это все, что я мог для вас сделать. Если повезет и вы доживете до утра, то, возможно, вас кто-то найдет и отвезет в больницу. Только упаси вас Бог назвать свою фамилию… Эх, жаль, что вы меня не слышите… Прощайте!
– Эй, Жак, ну ты долго будешь пялиться на труп? – услышал мужчина недовольный голос напарника. – У меня уже урчит в животе. Поехали!
– Иду! – отозвался Жак и уже совсем было собрался последовать за Ником, как его взгляд упал на чудом сохранившийся шикарный букет цветов.
Подняв его, мужчина пробормотал:
– Да уж… ты ей букет везла, а она решила тебя убить. Ты к ней всем сердцем, а она…
– Ну, долго тебя ждать? Сейчас сяду в машину и уеду. Добирайся, как знаешь.
– Не кипятись… я тут букет нашел. Вот думаю, может, жене отвезти?
Жак в задумчивости побрел к стоявшей у обочины машине, где его с нетерпением поджидал Ник.
– Чего добру пропадать? Ведь так?
– Не-е, я бы не стал брать, – поежился напарник. – Как представлю, что он принадлежал убитой, не по себе становится. Не стоит гневить мертвецов.
– Слушай, ты, как вышел из больницы, стал таким суеверным и осторожным, что диву даешься!
– Тебе бы месяц в коме полежать, – огрызнулся Ник, заводя машину. – Вот тогда бы я посмотрел на тебя. Я поэтому и напросился на службу к мадам, что думал: у нее будет поспокойнее, чем у ее мужа. Как же, спокойнее! Ага!.. Готов? Да брось ты эту гадость. Хочешь, сам тебе куплю цветы для супруги… в обмен на ее потрясающий пирог. Договорились?
– Хорошо, пойдет, – хмыкнул Жак и, еще раз взглянув на великолепный букет, собранный из любимых цветов хозяйки, бросил его на дорогу. – Ты прав, не будем гневить мертвецов. Вперед!
Глава 1
Бурная ревность совершает больше
преступлений, чем корысть и честолюбие.
Вольтер
Неделю назад…
В пятидесяти километрах от Парижа, на живописном берегу Сены располагался один из самых фешенебельных и дорогих особняков, владельцами которого вот уже более десяти лет были люди весьма богатые, но отнюдь не самые приятные. Мадам Ларю, унаследовав состояние покойного супруга, владельца судоходной компании Expedition Maritime (EM), слыла женщиной высокомерной и на редкость спесивой, этакой «фанаберкой», как за глаза называли ее друзья. Ее второй муж, Андре Бонье, владелец молочной компании «Лактас», созданной только год назад, полностью разделял взгляды жены. И пускай злые языки утверждали, что фирма была преподнесена мужу в качестве рождественского подарка только для того, чтобы молодому ловеласу и любителю женщин было чем заняться, помимо охоты и вечеринок, в то время, когда мадам Ларю пропадала на совещаниях и деловых встречах, однако доход, полученный компанией за первый год, показал, что малый – далеко не промах.
Зиму эта супружеская чета обычно проводила в особняке, окруженном превосходным садом, в престижном районе Нёйи-сюр-Сен, всего в десяти минутах езды от Елисейских Полей. Но лето (если они не уезжали на Французскую Ривьеру) супруги предпочитали проводить здесь, окруженные чрезмерной роскошью.
Несмотря на то, что загородный дом находился в тихом районе, жизнь хозяева вели отнюдь не отшельническую. Чета постоянно приглашала к себе в гости знакомых, друзей, да и просто нужных людей, устраивая порой пиршества. Так случилось и на это раз. Прием, организованный мадам Ларю по случаю приезда дочери от первого брака (совместных детей с Андре у них не было), закончившей с отличием Сорбонну, походил на лукуллов пир. Желая превзойти самое себя, владелица судов не пожалела ни сил, ни денег: самые изысканные блюда, самые лучшие напитки, самые лучшие музыканты и, естественно, самые влиятельные и уважаемые гости, так называемые «акулы бизнеса».
– Адель, ваша дочь за последние годы буквально расцвела, – подходя к хозяйке вечера, проговорил Даниэль Кассо, владелец компании по производству йогуртов. – Даже не верится, что еще пару лет назад я называл ее гадким утенком. Вы помните?
– Разумеется, дорогой друг. Как я могу забыть? В тот день мы подписали с вами весьма выгодный для наших корпораций контракт, – слегка улыбнувшись, отозвалась мадам Ларю, бросив завистливый взгляд в сторону дочери. – Да, Марго в самом деле очень изменилась. Учеба пошла ей на пользу.
– О ком вы говорите? – подходя к паре, спросил коренастый темноволосый мужчина.
– Мы говорили о моей дочери, мсье Мишлен.
– А-а, о чудесной Марго… прелестное, прелестное создание. Настоящая красавица!
– Но почему она выбрала исторический факультет? – перебил его Даниэль. – Признаться, я был удивлен, узнав, что ей нравится копаться в архивах, листая толстые скучные фолианты.
– А по-моему, в этом что-то есть, – выпив залпом предложенный официантом бокал шампанского, бросил Пьер Мишлен. – Столько всего нового можно узнать. Я тут недавно встречался с Филиппом Гуэдалом… ну, вы знаете его, интересная личность… так вот, на вопрос, почему ему не сидится на месте и почему так нравится пропадать в библиотеках, он ответил мне: «История, друг мой, – это исследование людских ошибок».
Мадам Ларю презрительно передернула плечами.
– Мне бы больше понравилось, если бы Марго занималась исследованием экономических или юридических ошибок, – не оценив юмор собеседника, произнесла она. – Не могу же я вечно ее содержать. А историей сыт не будешь. Впрочем, я предупреждала ее!
– Ну, вы знаете современную молодежь, – продолжил мсье Кассо, – все-то они что-то ищут, познают… Уверен, что через некоторое время Марго осознает свою ошибку и станет вам верной помощницей. Ведь так, дорогая?
Проходившая мимо девушка внезапно остановилась и посмотрела на говорившего.
– О чем вы, мсье Даниэль? – лучезарно улыбнувшись, спросила Марго.
– Мы говорили о твоем будущем, – молвила мадам Ларю, смерив взглядом похорошевшую за год дочь, которая унаследовала от матери гибкий стан и пышные русые волосы, а от покойного отца – большие синие бездонные глаза. – Мы никак не можем понять, чем тебя прельстил исторический факультет.
– Мама, не начинай, – с укором заметила молодая особа. – Мы все равно не поймем друг друга. И спорить на эту тему я считаю бессмысленным.
– Вам, мадемуазель, обязательно нужно познакомиться с моим другом, Филиппом Гуэдалом. Вы слышали о нем? – похлопав ее по плечу, весело заметил Пьер, пытаясь разрядить обстановку. – Весьма… весьма незаурядная личность.
– Мне попадались его остроумные высказывания, – подтвердила Марго. – «Автобиография – редкостная возможность рассказать всю правду о наших знакомых».
– Да-да, – расхохотался мсье Мишлен, – мне это выражение тоже очень нравится.
– Дамы и господа, – услышали они голос Андре Бонье, – минуточку внимания. Дорогая, и ты, Марго, не могли бы вы подойти ко мне?
«Это еще что такое, – пробормотала Адель, с беспокойством поглядев на мужа. – Что он затеял?»
Вообще, с приездом Марго Андре (по мнению мадам Ларю) вел себя чрезвычайно странно. Он почти перестал выезжать в Париж, предпочитая работать дома. После ланча они играли в теннис или ездили на лошадях по окрестностям селения. По вечерам, после совместного обеда, падчерица и отчим подолгу сидели в библиотеке и обсуждали какой-нибудь фильм или прочитанную книгу. Адель крайне раздражало такое времяпрепровождение супруга.
– Я что-то тебя не пойму, – как-то вечером, после очередного скандала, спровоцированного женой, сердито произнес Андре, – то ты упрекала меня, что я мало времени уделяю твоей дочери и не могу найти с ней общий язык, а теперь, оказывается, я общаюсь с ней слишком много! В чем дело, дорогая? В конце концов, она наша дочь!
– Ты слишком рьяно исполняешь роль отца, – недобро сверкнув глазами, парировала мадам Ларю. – Хочу напомнить, что это МОЯ дочь, и ты не имеешь к ней никакого отношения.
– Вот это новости, – хмыкнул Андре. – Постой, постой… уж не ревнуешь ли ты меня к ней?..
Адель мгновенно вспыхнула. Муж попал в яблочко. Впервые увидев Марго, выходящую из машины мужа после годового отсутствия (Марго почти все это время была то на практике, то в разъездах), женщина сразу же почувствовала серьезную угрозу своему семейному счастью. Андре был старше девочки… да какой уже девочки… прелестной девушки всего на двенадцать лет. Мужчина был в самом расцвете лет, в то время как мадам постепенно начинала сдавать позиции, несмотря на то, что еще оставалась вполне соблазнительной для многих мужчин. Несмотря на салоны красоты, регулярные массажи и «ванны молодости», а также модные магазины, сорокашестилетняя дама все же вряд ли могла соперничать с двадцатичетырехлетней дочерью. Молодость брала верх над ухоженностью.
– Вот еще, – фыркнула Адель. – Чем эта девчонка лучше меня?
– Ничем, дорогая, – нежно отодвигая вырез платья и целуя оголившееся плечо, томным голосом проговорил Андре. – Меня никогда не привлекали юные особы, совершенно лишенные опыта и мудрости. Именно поэтому мы вместе уже десять лет. Как ты считаешь, может, нам стоит отметить нашу годовщину? К примеру, в Ницце или Монте-Карло? Что скажешь?
Адель пристально поглядела на мужа и, немного оттаяв, ответила:
– Звучит неплохо. Но вначале следует заключить пару сделок и свести мсье Ситроена с мсье Мишленом.
– Не думаю, что им понадобится посредник. Они решат свои вопросы и без нас.
– Ты ничего не понимаешь в бизнесе, – отстранившись от мужа, жестко ответила мадам. – Андре Ситроен – игрок, азартный игрок, именно поэтому его дела идут из рук вон плохо в последнее время. А Пьер заинтересован в покупке компании, он не раз говорил мне об этом. И все же Андре и слышать ничего не хочет о продаже. Нам нужно помочь им найти общий язык.
– Зачем? – искренне удивился Бонье. – Я думаю, не стоит лезть не в свое дело.
– А мне кажется, что стоит. Если нам повезет, то и тот и другой будут обязаны нам, а их связи и знакомства нам не повредят.
– Ты страшный человек, дорогая. Ты вообще когда-нибудь делаешь что-то от души, а не ради собственной выгоды?
Адель метнула в его сторону быстрый взгляд и, молча пройдясь по комнате, остановилась возле кровати, на которой устроился ее супруг.
– Разумеется, – чувственным голосом прошептала она, изящно присаживаясь рядом. – Не такое уж я и чудовище, каким многие меня считают. Поэтому… мы устроим грандиозный праздник. Да такой, о котором будут говорить и писать не один месяц.
– Это еще с чего? – удивился Андре.
– Как с чего? Моя единственная дочь закончила Сорбонну с отличием! Что же я, не могу порадоваться ее успехам? Пригласим всех наших знакомых, в том числе и Пьера, и Андре. На приеме, находясь в дружественной обстановке, они быстрее достигнут компромисса.
– Дорогая, тебе бы не компанией руководить, а армией командовать, – рассмеялся ее супруг, увлекая Адель в постель.
«Что он затеял? – то и дело повторяла про себя мадам Ларю, уверенным шагом направляясь к мужу. – Почему не посоветовался со мной? Мальчишка! Он сейчас все испортит!»
Остановившись возле Андре, дочь и мать обменялись взглядами: они даже не пытались скрыть своего удивления. Впервые в жизни Адель ощущала некий дискомфорт. И не потому, что стояла рядом с красавицей-дочерью, а оттого, что не контролировала ситуацию. Она с недовольством посмотрела на мужа и спокойным голосом, в котором, однако чувствовались металлические нотки, спросила:
– И что такого интересного ты хотел нам всем сообщить, дорогой?
– Дамы и господа! – начал мужчина. – Все вы знаете, по какому случаю мы тут собрались. Моя дочь… точнее, наша с Аделью дочь окончила университет (и замечу, сдала все выпускные экзамены на отлично), получив степень магистра.
Гости дружно захлопали и со всех сторон послышались поздравления. Марго залилась краской, от чего ее хорошенькое личико стало еще привлекательнее. Адель со злостью глядела на мужа, до боли сжав кулаки.
– Спасибо… спасибо большое, дорогие друзья, за ваши добрые слова, сказанные в адрес нашей дочери. Мы очень гордимся ее достижениями. И хотя ее будущая профессия отличается от того, чем занимаемся мы, но тем не менее она сделала прекрасный выбор.
– Что за чушь ты несешь? – придвинувшись к нему вплотную, прошипела супруга. – Ты выставляешь всех нас на посмешище.
– И не думал, дорогая, – прошептал в ответ Андре и, повысив голос, продолжил: – Поэтому… поэтому я решил сделать нашей дорогой Марго памятный подарок.
Он достал из кармана ключ и протянул его девушке.
– Что… что это? – с интересом глядя на предмет в руке отчима, спросила Марго.
– Это мой тебе подарок к окончанию университета. Только дай слово, что ты будешь гонять на ней не так рискованно, как пилотируешь самолет… Да-да. Твой инструктор уже рассказал мне о твоих выкрутасах.
– Это… машина? Моя собственная? – воскликнула пораженная девушка. – О, я не верю своим глазам!
– Да, дорогая, это Citroën Traction Avant. Увидев это чудо техники на открытии салона в апреле этого года, я тотчас же подумал о тебе: как хорошо ты будешь смотреться за рулем этого автомобиля.
На Адель было страшно смотреть. Гости то и дело переводили взгляды с Андре, продолжавшего болтать о достоинствах машины и ее обладательницы, на Адель, которая буквально скрежетала зубами.
– И кстати, господа, я предлагаю всем выйти и поглядеть на прекрасное творение нашего друга, мсье Ситроена. Уверен, что предложенный для массового производства вариант никого не оставит равнодушным. Купив сейчас эту машину, вы не только приобретете надежное средство передвижения, но и вдохнете новую жизнь в завод. В противном случае, гениальная задумка дорогого Андре не воплотится в жизнь. Идемте, господа, идемте!
– Ты идиот! – в бешенстве воскликнула мадам Ларю.
Она схватила мужа за локоть и так сильно сжала его, что Андре невольно поморщился.
– Чем ты недовольна? – невозмутимо поинтересовался Бонье. – Я сделал прекрасную рекламу мсье Ситроену. Смотри, как все устремились к выходу.
– Кретин! Ты должен был не делать рекламу горе-игроку, а стать посредником между ним и мсье Мишленом. Посмотри на недовольное лицо Пьера! Ты этого добивался?
– Признаться, мне не особо нравился этот балагур.
– Меня не интересует твое мнение, Андре, причем совсем.
– Послушай, давай не будем устраивать семейную сцену при гостях и дочери. Не веди себя как кухарка!
Задетая за живое Адель вспыхнула и, поглядев с ненавистью на Марго, резко повернулась и пошла вслед за гостями.
Поздно ночью, после ухода гостей, на втором этаже прекрасного особняка разразился грандиозный скандал. Вечер, обещавший стать одним из самых обсуждаемых за последние несколько лет, с треском провалился. Нет, внешне все выглядело превосходно: еда, напитки, музыка, вышколенная прислуга и великолепная обстановка. Но от гостей не укрылось крайнее недовольство хозяйки дома, которая то и дело бросала уничижительные взгляды на дочь и мужа. Подаренная машина только подлила масла в огонь.
– Что ты себе позволяешь? – влетев в комнату дочери, закричала Адель. – Что это еще за совместные прогулки и вечерние посиделки с моим мужем? Кем ты себя возомнила?
Девушка оторвала взгляд от книги и замерла в изумлении.
– Мама, я не понимаю твоих претензий, – немного помедлив с ответом, сказала Марго. – В чем ты меня обвиняешь?
– В чем? – взвилась мать. – И ты еще спрашиваешь, в чем? Ты хочешь разрушить мое счастье! Вторглась в мой дом и все здесь поставила вверх дном!
– О чем ты говоришь? Я не понимаю тебя.
– Ну нет, дорогая, – подойдя к кровати, на которой лежала дочь, отозвалась мадам Ларю, – ты понимаешь ВСЁ. Ты специально приехала сюда, чтобы увести у меня мужа. Ты как змея, пригретая на груди. Будь моя воля… так бы и растоптала.
– Мама, что ты говоришь? Ты слышишь себя? Какая я змея?
Марго неподвижно лежала, оцепенев от услышанных обвинений. Девушка не верила своим ушам. Как такое могло прийти в голову близкому человеку, с которым ее связывало столько общих воспоминаний? Да что там воспоминания… Они – одна кровь и плоть! «Нет, этого не может быть. Мама не могла такого сказать. Это просто какая-то игра разбушевавшегося воображения».
Откинув одеяло, Марго встала с кровати и, подойдя вплотную к матери, попыталась ее обнять.
– Прочь! – оттолкнула ее та. – Не смей прикасаться ко мне! Ты… ты мне омерзительна! Так же омерзительна, как и твой папаша. Как вспомню, как его скрюченные пальцы и слюнявые губы касались меня, так до сих пор бросает в дрожь.
– Именно поэтому ты вышла замуж за молодчика, который младше тебя на десять лет? – саркастически поинтересовалась девушка. – Что-то тебя в крайности бросает, милая мамочка. Сначала был «старикашка», как ты однажды рассказывала кому-то по телефону…
– Ну, ты и дрянь… еще и телефонные разговоры подслушивала…
– …который был старше тебя на сорок пять лет, – не обращая внимания на оскорбления, продолжила дочь, – а теперь на молодое тело потянуло?
– Да как ты смеешь?
– Смею, дорогая мамочка, еще как смею. Ты оскорбила моего отца, благородного человека, вытащившего тебя с улицы и давшего тебе все, что ты сейчас имеешь: деньги, власть, влияние. Или ты думала, что я не знаю, что ты продавала себя всем подряд? За сколько? Сколько ты брала за ночь? Отец вырвал тебя из лап нищеты и негодяев-сутенеров.
Из горла Адели вырывались теперь только сдавленные хрипы.
– К-кто… кто тебе сказал об этом? – глаза женщины расширились от ужаса. – Какая мразь наговорила обо мне такого?
– Никто, милая мамочка. О правде я узнала из этого письма, – подойдя к секретеру и достав из потайного ящичка пожелтевший конверт, ответила Марго. – Его отдал мне нотариус отца три года назад, в день моего совершеннолетия.
Мадам Ларю с недоверием покосилась на письмо и прикусила губу. Женщина изо всех сих пыталась сохранить самообладание, но, войдя в раж, она не могла остановиться.
– Кто автор пасквиля на меня? – с вызовом бросила Адель.
– Твой покойный супруг и… мой отец. Папа написал его перед самой смертью.
– Старый маразматик был уже не в себе, – фыркнула мать. – Могу представить, ЧТО он там написал.
– Правду.
– Какую еще правду?
– Правду о тебе, о твоем прошлом, о твоих многочисленных любовниках, о подлоге, о растрате денег компании, о продаже сведений конкурирующей фирме и даже о том, что ты несколько раз пыталась его отравить. Тем не менее отец любил тебя, моя прелестная мамочка, и прощал. Более того, он оставил тебе все, лишив наследства старшего сына от первого брака. А письмо просил сжечь и никому не показывать. Но я решила его оставить. Так… на всякий случай… Не смотри так на него… это копия. Тебе не удастся замести следы, даже если ты украдешь и сожжешь ее. Оригинал письма находится в сейфе одного банка. Видишь, «познакомившись» с тобой поближе, я предусмотрела все.
– Я… ненавижу тебя! – позеленев от злости, проговорила мадам Ларю. – Ты – низкая тварь. Иуда в юбке!
– У меня хорошая наследственность, милая мамочка, – съязвила Марго. – Но в отличие от тебя, я не причиняю людям, особенно близким, боль. Я прощаю им ошибки и грехи, так как сама не ангел.
Девушка подошла к матери поближе и протянула конверт.
– На, можешь порвать или сжечь его… Клянусь, эту тайну не узнает никто. Какой бы ты ни была, ты – моя мать, которую я когда-то очень любила… да и сейчас испытываю теплые чувства, несмотря на всё сказанное только что. Однако запомни: если ты еще раз позволишь себе незаслуженно оскорбить меня, то…
– То что?.. – поинтересовалась Адель, выходя из терпения. – Да как ты смеешь мне угрожать? Ты никто, пустое место! Ничтожество!
– … то я займу твое место, – подытожила Марго, величественно усевшись в кресло, стоявшее возле камина. – Я сама возглавлю папину империю! А ты закончишь свою жизнь так же, как и начинала.
Опешив от неожиданности, мадам Ларю побледнела. Бросив дикий взгляд на ставшую в одночасье совершенно чужой дочь, она молча вышла из комнаты.
«Как бы ни так, – пробормотала она, очутившись в пустом коридоре. – Я не позволю! Мы еще посмотрим, кто кого».
