Через два дня, когда Андрей подошел к маршрутке, Коля двинулся за ним. В салоне Коля вытащил пять накопленных рублей и подал удивленному другу. Андрей передал десятку: «За двоих». Сначала все было так, как мечталось Коле, даже лучше – рядом был друг, и в салоне звучала музыка. Но на следующей остановке зашло так много народу, что люди сдвигались, чтобы посадить на краешек сиденья прибывших. Последней втиснулась в салон полная женщина. Коле она сразу не понравилась: он видел, как она оттолкнула на остановке девушку от дверей микроавтобуса. Кроме того, на ее подбородке красовалась мохнатая бородавка. Женщина заметила Колин взгляд и противно завопила: «Чего уставился? Расселись! А ну, давайте, поднимайтесь! Родители, что научили вас старшим место уступать?», – и она двинулась к мальчикам, раздвигая народ своим крепким телом. Коля хотел возразить, что в маршрутное такси должно заходить столько людей, сколько имеется свободных мест, но только тяжело вздохнул и встал. «Видимо, правду мама говорит, что ожидание праздника, лучше самого праздника», – подумал он.
«Я не знаю, но, кажется, ко мне стали прилетать чужие сны. Сначала это было очень интересно: я каждую ночь ложилась спать, как будто собиралась посетить кинотеатр, – что-то мне покажут в этот раз? Детектив? Любовную драму? Или чью-нибудь однообразную блеклую жизнь? Каким будет следующий мой сон: черно-белым или цветным со стереофоническим эффектом? Помню, что когда попадался скучный сон, я просыпалась с чувством неудовлетворения, как будто ночь пропала зря. Но потом стали происходить странные вещи. Эти яркие чужие сны так захватывали меня, что я начала ждать их со все возрастающим нетерпением. Через некоторое время стало возможным заказывать сны по своему усмотрению, становиться участником событий и даже управлять событиями во сне; но, в конце концов, жизнь и сон поменялись местами. Как во сне, чередой проходили мимо меня дни на работе, росли мои дети. Моя личная жизнь стала казаться мне настолько блеклой и тусклой, что перестала полностью интересовать меня в своем реальном выражении. Да, и что моя жизнь? Дети, которым у меня нет возможности дать хорошее образование, с болезнями, нажитыми в отравленной стране, заваленной радиоактивными отходами? Дети, которым читали сказки в их далеком детстве, но никогда не сможем дать ничего, похожего на сказку? И не только на сказку, но даже элементарных жизненных удобств в виде собственного жилья? Что у меня есть еще? Родители? Это такая же боль, что и дети, потому что их пенсия их нищенски-мала, а я ничем, почти ничем не могу им помочь. Муж… Хороший, добрый, но он уже тоже выбился из сил, подыскивая работу, где бы платили хоть чуточку больше… Да, и что я сама, замотанная, могла дать ему?
А в снах! В снах я могла быть щедрой, радушной, заботливой. Испания, Греция, Флоренция – все то, что когда-то хотелось увидеть наяву, теперь было со мной из ночи в ночь. Мною уже изучен каждый кустик на побережье, каждый камешек перед Акрополем; душа уже начала пресыщаться карнавалами, нарядами, общением с великими; тело уже испило все жизненные наслаждения. А какой, наконец-то любимой была я в этих снах! Какие слова говорили мне! Как клялись мне в любви, и как свято соблюдались эти клятвы! Цветы, признания, безграничная преданность. Да, такое могло быть только во сне!
Единственное, что не удавалось мне – это приблизиться к звездам. Каждый раз, когда я пыталась там побывать, вставал плотный туман, наполняя мое сновидение, и я просыпалась. Но теперь мне хотелось увидеть именно этот сон. Остальные перестали удовлетворять меня точно так же, как и моя дневная жизнь. Я мучилась, пытаясь проникнуть в желанное сновидение. Целыми днями меня преследовали мысли, как это сделать; ночами я пыталась заснуть правильно, но все тот же плотный туман окутывал сознание, когда мне удавалось устремится к звездам. Вернее, к одной единственной звезде. Я не знаю в каком созвездии, и как называется моя таинственная звезда, но даже в реальной жизни она манила меня своим голубым магнетическим взглядом, а в снах я мучилась недосягаемостью. Теперь уже не только дневная жизнь, но и сны не приносили мне удовлетворения. Однажды, сквозь очередной плотный туман пробился смутный человеческий силуэт. С насмешкой в голосе он сообщил, что все мои усилия тщетны: «С такой бережливостью Звезды не достичь. Она не дается скупым. Только все ради нее».
Снова сгустился туман. Лиза проснулась. Значит, все кончено: Звезда недосягаема. Лиза почувствовала, что сейчас ее подхватит волна бессильной ярости. Чтобы преодолеть себя, она поплелась под холодный душ. Проходя мимо детской, она свернула в комнату, чтобы взглянуть на спящих детей. Детей не было. «Ах да, их же отправили в детский лагерь. Уже каникулы». Комната имела неопрятный вид: разбросанные вещи, учебники, игрушки. Лиза посидела на диванчике сына и медленно двинулась на кухню. Боже мой, какая грязь и запустение: сваленная в мойку посуда, покрытый каплями старого засохшего жира кафель, свисающий уголок отклеившихся обоев, стол в крошках на котором спокойно кормились непуганые тараканы. Запахнувшись в старенький халат, преодолевая тяжесть в ногах, женщина побрела в спальню. Муж, Слава Богу, не месте. Но постель, на которой он спал, имела несвежий вид. Лиза достала его костюм – жирные пятнана пиджаке, посеревшая от неумелых мужских рук рубашка, неглаженные брюки. Держа в руках эти несчастные брюки, она подошла к зерне калу. Из рамы на нее глядела поблекшими глазами женщина, которая была старше Лизы лет на двадцать.
Лиза села на постель и бессильно заплакала. Все загублено. Ничего не вернешь в этом мире, а Звезда, по-прежнему, недосягаема. Трясущимися руками Лиза открыла шкатулку, вытряхнула на ладонь порошок, заключавший в себе сны, но не стала вдыхать его, как обычно, а слизала с ладони весь до последнего кристалла. Откинулась на подушку.
Где-то там, внизу оставалась ее неустроенная серая жизнь. Теперь она уже не была расчетливой и скупой. Все ради… Она пробилась сквозь плотный туман и устремилась к зовущей мерцающей тайне…
В оформлении обложки использована фотография с сайта www.pxhere.