Марина Белова
Облом в благородном семействе
Глава 1
– Славик умер, – тихо прошептала Лариса в телефонную трубку.
– Ты глупо шутишь, – не зная, как отреагировать на подобное заявление, отозвалась я.
– Нет, он действительно мертв. Я не понимаю, как это произошло. Я не знаю, что мне делать. Что мне делать?! – словно в бреду повторяла Лариса.
В телефонной трубке послышалось тихое всхлипывание. Я молчала, с трудом переваривая новость.
«Спьяну, что ли, мелет? С чего бы Славику умирать? – подумала я. – Вчера он был живой и здоровый. Не скажу, что он радовался жизни, но кого сейчас удивишь отсутствием оптимизма?»
– Ира, помоги! Что мне делать?
Но это было потом, а сначала, как говорится, сначала был кофе, хороший, натуральный, горячий и ароматный. Дернул же меня черт пригласить Лариску в кафе! А затем принять ее приглашение – заскочить к ней, посмотреть на Славку, с которым мы пять лет проучились в одном институте и десять лет не виделись.
Ждали мы Славика с работы долго, коротая время за воспоминаниями и шампанским. Когда он наконец появился, бутылка шампанского была выпита, а Лариса осоловевшими глазами взирала на окружающий мир. Поговорить ей еще хотелось о многом, но какой же разговор, по ее мнению, если в бокале ничего не плещется? Как Славик ни упирался, а бежать за очередной бутылкой ему пришлось – жена на своем настояла. Он сбегал быстро, и мы опять вернулись к воспоминаниям о студенческих годах.
Вскоре Лариса сидела за столом и откровенно клевала носом, не обращая внимания ни на меня, ни на мужа. После затянувшейся паузы она очнулась, встала и поставила нас в известность:
– Все, ребята, с вами хорошо, но мне пора отходить ко сну. Баю-баюшки-баю, – заплетающимся языком протянула Лариска и вышла из-за стола. Ее качнуло, она схватилась за спинку стула и недовольно спросила: – Черт, что со мной? Это ты во всем виноват. Кто тебя, Слава, просил приносить красное шампанское, после того как мы с Иришкой опорожнили две бутылки белого… – она икнула и добавила: – На двоих. Не знаешь, что покупать? Кто же мешает белое с красным? Видишь, что со мной? Глаза иначе как на переносице взгляд не фок… фокусируют. О господи, я еще могу так умно выражаться. Фо-ку-си-руют, – по слогам выговорила Лариска и укоризненно посмотрела пьяными глазами на своего мужа.
Слава пожал плечами и промолчал.
– Кто? А? Кто просил тебя покупать красное шампанское? – не унималась Лариска, топнув ногой.
– Вас, девчонки, не поймешь! – попытался пошутить Славик. – То они истошно орут, что им мало, что они сто лет не виделись и за встречу грех не выпить, то вдруг заявляют, что я же их и споил! Ведь вы одну бутылку еще до моего прихода приговорили.
– Две, – поправила мужа Лариса, – две бутылки. Одну мы с Иришкой в кафе раздавили. Потом я решила показать ей тебя, мое сокровище, – она повисла на плече у Славика и демонстративно обслюнявила ему щеку. – Ты ведь тоже с ней много лет не виделся? Кто виноват, что ты так долго не приходил? Вот мы и развлекали себя, как могли. Вовремя нужно домой являться, дорогой. Где ты был? А?
– Ой, Лора, не устраивай показательных выступлений. Ты прекрасно знаешь, я был на работе.
– На какой работе? Как ее зовут?
– Лариса, прекрати!
– Какие мы обидчивые! Как я погляжу, ты просто горишь на этой своей работе! Вот только денег у нас как не было, так и нет. Ты там на общественных началах вкалываешь? Да? Ну как же, пердовик, – Лариса поперхнулась на слове, чертыхнулась и медленно повторила: – Передовик производства! За грамоты пашешь, а деньги, между прочим, никто не отменял. Хотелось бы и нам на них вблизи посмотреть, а то больше другие на них любуются.
– Лариса, перед Ириной неудобно! Ну чего ты завелась? Что она про нас подумает? Все будет, подожди, – Слава укоризненно посмотрел на жену, потом перевел взгляд на меня. Лариска только надменно фыркнула, влила в себя из мужниного бокала остатки красного шампанского и вновь уселась за стол.
Я сидела молча, чувствуя за собой определенную вину: слухи о том, что Лариска часто прикладывается к бутылке, давно ходили в нашем окружении. Надо же мне было ее встретить? Но кто же знал, что так обернется?
Увидев на улице свою институтскую подругу, я так обрадовалась, что у меня напрочь вылетели из головы все россказни об ее пьянстве, в их правдивости которых я сильно сомневалась, мало ли что могут наговорить, у нас народ такой, смешать с грязью – раз плюнуть.
Мы поболтали минут пять, пошел мелкий дождик, не стоять же нам на улице, тем более что погода совсем не располагала к беседе на свежем воздухе, вот я и предложила заскочить в кафе «Уютный уголок», попить кофе. Идея заказать шампанское возникла как-то сама собой. Конечно же, надо было ограничиться одной бутылкой и не тащиться с Лариской, но нам так не хотелось прощаться, а сидеть и ничего не заказывать было неловко. У меня, как на грех, в данный момент не было достаточной суммы для посещения ресторана. Денег у меня хватило ровно на два кофе и бутылку шампанского (при нынешних-то ценах), а у Лариски и того меньше в кошельке оказалось, но, несмотря на это, по дороге домой она все же купила еще одну бутылку.
Теперь я, конечно, вспомнила, что мне рассказывали о Ларискином пьянстве и несостоявшейся карьере Славика. Он хоть мужик и хороший, но в сегодняшней экономической политике совершенно не рубит, как работал десять лет назад в конструкторском бюро при заводе, так до сих пор и работает, правда, до начальника этого самого бюро все-таки дослужился. Хорошо, что еще завод на плаву держится, а так бы давным-давно разогнали бы КБ вместе с заводом. Хотя, может быть, для Славки это было бы и к лучшему, нашел бы себе работу престижную и денежную, не такой уж он и никчемный, как его характеризует Лариска.
Он, между прочим, институт окончил с красным дипломом, его на кафедре оставляли. И если бы не ушел, был бы сейчас доцентом или профессором, да только Лариска подбила его перейти на завод, на более высокую зарплату. Сначала Славик выиграл: профсоюз время от времени разные путевки подбрасывал, первые годы они и на Кавказ, и в Болгарию, считай, даром ездили, какой-то ширпотреб по бартеру перепадал, телевизор корейский по сей день смотрят.
Только все хорошее давным-давно кануло в Лету. Теперь у Славки, как у всех, вернее, большей части этих «всех», в кармане – вошь на аркане. А Лариска, глядя на более удачливых мужей своих подруг, злится и ест его поедом.
А чего злиться? Сама выбирала. Ну и выбрала умного, честного и порядочного. А оказалось, при нынешних обстоятельствах этого мало. Сейчас, если хочешь хорошо жить, про эти качества лучше на время забыть. А когда насобираешь на светлое будущее своих детей, можно вспомнить и о совести. Это я не о себе. Славку я понимала: не мог он ничего с завода вынести, не потому что нести нечего, а потому что пресловутая порядочность мешала ему это сделать. Такой уж он человек, вроде ничего не надо: сыт, одет и слава богу. А Лариске этого было мало, она в налоговой инспекции работает и видит, какие люди туда захаживают, да на чем приезжают, а в декларацию заглянешь, диву даешься, как с голоду не помер.
– Ларис, может, кофе выпьешь? – миролюбиво предложил Славка, видя, как жена словно кисель расплывается по столу.
– Нет, не буду, я пойду, – не согласилась Лариска, встала и шаткой походкой, не простившись со мной, побрела в спальню. Видно, последний бокал шампанского ей был уже совсем лишним.
– Нельзя ей пить, – сказал Слава, как только послышался грохот упавшего на кровать тела. – Хорошо, что сегодня обошлось без битья посуды. Наверное, тебя постеснялась.
– А что, и такое случается?
– Регулярно, как только выпьет, – хмыкнул Славка.
– Не давай пить!
– Как? Она что, дома пьет? Лорка – человек общительный, знакомых у нее куча, только общается она с ними по большому счету через бутылку. Менталитет такой у нашего народа, без рюмки вроде и поговорить не о чем. Традиция… Эх, переломал бы я эти традиции к чертовой бабушке.
– Ну, это ты зря, – попробовала я обидеться. – Я к спиртному равнодушна.
– Зачем же тогда ее в кафе пригласила? – резонно спросил Славик. – Хотя дело не в тебе, она привыкла по кабакам шастать. Где работает Лариса, помнишь? Почему говорят, налоговиков не любят? На мой взгляд, их просто обожают, жить без них не могут! Отблагодарить хотят – или презенты приносят, или в ресторан приглашают. А какие презенты у нас любят носить? Правильно, коньяк и шампанское. А уж если куда приглашают, так гуляют на всю катушку. Вот Лариска и привыкла к «сладкой жизни». Она иной раз приходит с работы и не ужинает – сыта, на жареную картошку смотреть не может, сосиски у нее тошноту вызывают. Спрашиваю, почему не ешь. А она отвечает: «Не хочется». Где уж после эскалопов сосиски жевать?
– Извини, я не знала.
– Да ты-то здесь при чем? И работа здесь ни при чем. Это я во всем виноват. Чего Лорка бесится? Насмотрится за день на «дольче виту», домой приходит, а тут я сижу, как тень социалистического прошлого со всеми его атрибутами. Машина у меня «Жигули», папаша пожаловал на окончание института. В то время как многие «Мерседесы» каждый год меняют, у меня денег нет, чтобы резину заменить. Квартира с мебелью от бабки в наследство досталась. Сама видишь, даже «стенка» с тех времен стоит. Хорошо хоть восемь лет назад я выиграл на заводе польскую кухню, а так бы на бабкиных табуретках сидели. Перечислять дальше? – Славик грустно рассмеялся.
Я хотела вставить, что многие так живут, но он понял, о чем я собираюсь сказать, и, не дожидаясь, когда я раскрою рот, продолжил:
– Нет, конечно, все не так плохо, на жизнь нам хватает, Лариске на тряпки тоже, сынишка на приставке играет, в секции разные ходит, а вот «Мерседес» я купить не могу, и шубу из норки тоже не могу. Я даже эту самую норку от кролика вряд ли отличу. Зато моя благоверная, которая по бедности ходит зимой в искусственной дубленке, вчера по телефону не советовала своей знакомой покупать шубу из песца, она, дескать, из личного опыта знает, как этот мех быстро стареет. Мне стало смешно, а потом – жалко Лариску и обидно за себя, вроде бы не дурак, а жить не умею.
– Слав, а может, тебе поменять работу?
– Не знаю, сделали мне недавно одно заманчивое предложение, – задумчиво протянул Славка, решая про себя, рассказывать мне или нет.
– А ты? – живо поинтересовалась я, подталкивая его к откровенности. – Ты это предложение принял?
– Нет, еще нет. Есть обстоятельства.
– Чего же ты ждешь? Удача – барышня капризная, может к другому переметнуться. Упускать ее нельзя.
– Я инженер и совершенно не понимаю, как люди делают деньги, ведь можно во что-то нехорошее вляпаться, – наклоняясь к моему уху, зашептал Славка, а потом отпрянул и громко возмутился: – Все чем-то торгуют, перепродают. Но так же нельзя, нужно кому-то и работать? Не могут все торговать! Кто-то должен и производить!
– Производят! Слава, производят. Кто мебель делает, кто столяркой занимается. Я могу тебе кучу примеров привести.
– А деньги? Где взять деньги на производство? В банке под бешеные проценты? Квартиру заложить, эту бабкину хрущевку малометражную? А если проект прогорит, где жить? К родителям проситься? Ты же в курсе отношений Ларисы с моей матерью. В Ираке обстановка поспокойнее будет, чем в нашей семье.
– Тебе какую работу предложили? – мне не хотелось переводить разговор на обсуждение семейного конфликта Гончаровых старших и младших, и я вновь спросила о предложенной ему работе.
– А так… пустое дело, не стоит твоего внимания, – Славик передумал со мной откровенничать и замолчал, но я не унималась и в благородном порыве пыталась направить его стопы к обеспеченному будущему.
– Хорошо, нет денег на производство, тогда можно строить, в этом случае база не нужна, тем более что сейчас строители в цене. Многие здания перепланируются, требуются инженеры, которые бы квалифицированно делали расчеты: какую стенку убрать, какую оставить, где колонну поставить, а где и так потолок не обвалится.
– А, ты говоришь об евроремонтах? – догадался Славик. – Краем уха слышал, сколько наш сосед заплатил за ремонт с перепланировкой. Ира, откуда у людей такие деньги?
Я не стала ему ничего отвечать. Славик – наивная душа, мыслит забытыми категориями. Откуда у людей деньги? Понятное дело – не из тумбочки. Сама верчусь как белка в колесе (это я, конечно, загнула), работаю в агентстве по продаже недвижимости и плюс еще сдаю в аренду квартиру, оставшуюся в наследство от бабушки, благо квартира на первом этаже и в центре города, идеальное место для офиса. В целом на жизнь мне хватает, тем паче, что живу я одна, с мужем давно развелась, а детьми так и не обзавелась.
– С каждым днем злости в Лорке все больше и больше, – Славик опять вернулся к теме семейной жизни. – Раньше хоть при сыне скандалов не заводила, а теперь и при нем… Сейчас Павлик в лагере, каждый вечер Лариска душу отводит, и пилит, и пилит. Сегодня она заметно перебрала, а то так скоро от меня бы не отцепилась. Много выпила?
– Слав, я не знаю ее нормы. В кафе бутылку выпили, и по дороге сюда она в ларьке купила. Зря ты, конечно, если у вас такие проблемы, еще за одной побежал.
– Ты думаешь, она бы от меня отстала? Нет, только хуже было бы, скандал бы устроила, а так выпила и спать завалилась. Не переживай, от одной невыпитой бутылки она трезвенницей не станет. Извини, что так получилось. Мне стыдно за нас, настроение тебе испортили.
– Да нет, это ты меня прости, я ведь не знала, что у вас в семье нелады, извини.
Я попросила у Славика прощения, хотя, если честно, мне о чужих проблемах и знать не хотелось – своих по горло. И потом, не люблю я, когда кто-то жалуется мне на свою долю горькую, – сама могу про свою жизнь рассказать, а там решайте, у кого она слаще.
Мне захотелось прервать беседу и проститься, потому что помочь Славке и Лариске, кроме как советом, я не могла. А советы, кто их слушает? Чтобы уйти, повод был – тупую глухую боль я уже давно ощущала в затылке.
– Слава, я пойду, у меня от шампанского голова разболелась. Да и поздно уже, тебе завтра на работу, отдыхай.
Слава при слове «работа» криво усмехнулся и предложил:
– Я провожу?
– Не стоит, у вас перед домом – стоянка такси, через пять минут буду у себя.
Он проводил меня до двери, я спустилась по ступенькам, вышла из подъезда и побрела в сторону остановки. Головная боль набирала силу и с каждой минутой становилась все нестерпимей. Если, сидя у Гончаровых, у меня болел лишь затылок, то теперь боль подобралась к вискам и полностью оккупировала всю мою черепную коробку.
И с чего у меня разболелась голова? Выпила я не так уж много, в основном шампанским наливалась Лариска. Может, шампанское было не лучшего качества? Точно, или Лариске, или Славке продали в ларьке левое шампанское, там часто бывают недоброкачественные продукты. Лично я всегда покупаю все только в магазине, хотя и в магазине можно приобрести нечто из стратегических запасов времен «холодной войны».
Мои часы показывали половину десятого, час пик давно прошел, и улица выглядела пустынно. Машины со светящимися «шашечками» на крыше вереницей стояли вдоль обочины, таксисты радовались любому пассажиру. Я подошла к первому в шеренге автомобилю, взялась за ручку и уже намеревалась ее открыть, чтобы шлепнуться на сиденье и назвать водителю свой адрес, как в последнюю секунду вспомнила – мой кошелек пуст.
Очевидно, от боли я окончательно отупела и забыла, что все деньги оставила в кафе. Теперь мне не то что на такси не хватит, но и на троллейбус не наскрести. Ничего, это даже к лучшему, может, на свежем воздухе головная боль сама утихнет, к тому же мой дом отсюда недалеко. Единственно, что в такой поздний час я не рискну добираться дворами, идти придется по освещенной улице.
Ночной город сверкал рекламами, заманивая живописными вывесками в рестораны и магазины праздношатавшуюся публику. От яркого и назойливого мигания у меня зарябило в глазах и затошнило. Напрасно я себя обнадеживала – свежий воздух не принес мне избавления от мигрени, пришлось по ходу зайти в круглосуточно работавшую аптеку.
– Я вас слушаю. Что желаете? – приветливо спросила у меня девушка в белом халате.
– Мне лекарство от головной боли. Только чтобы подействовало наверняка и сразу, – отрывисто сказала я и в подтверждение к сказанному коснулась рукой виска.
– Солпадеин, панадол, парацетамол, анальгин, аспирин-упса? Что предпочитаете?
– Упса не подойдет, – ужаснулась я, представив, как шипучая таблетка кипит в наполненном шампанским желудке, – хочу выпить таблетку сейчас же.
– Если вам так плохо, я могу дать стакан воды.
– Несите воду, – согласилась я с аптекаршей.
Девушка метнулась со спринтерской скоростью в лабораторию, где готовят микстуры, и через пять секунд протянула в окошко стакан воды и таблетки.
Я быстро распечатала упаковку, кинула таблетку в воду и, подождав немного, когда она растворится, выпила залпом всю жидкость. По всей вероятности, лекарство было хорошее, голова моя мигом просветлела, и до меня дошло, что я зашла в аптеку без копейки в кармане. Вот это да! Ситуация не из приятных. Попробуй теперь объясни, что ты не аферистка, промышляющая мелким воровством, а действительно забыла деньги дома.
Я полезла в сумку за кошельком в надежде, что там что-нибудь завалялось. Чуда не произошло, кошелек приветливо раскрыл свою пасть, обнажив красную шелковую подкладку, своей чистотой напомнившую мне беззубый рот младенца. Я в растерянности посмотрела на аптекаршу.
– Помогло? – участливо поинтересовалась девушка.
«Какая милая, само сострадание, – подумала я. – Интересно, как она изменится в лице, когда узнает, что у меня нет денег?»
– Да, спасибо. Таблетки мне больше не нужны. Вот, возьмите, пожалуйста, – и я протянула коробочку с аспирином обратно в окошко.
– Мы не принимаем лекарства назад, у нас такое не практикуется, – ужаснулась девица, заподозрив меня в обмане. – Заплатите, пожалуйста.
– Понимаете, у меня сейчас нет денег. Вот, посмотрите сами, – я показала в окошко пустой кошелек. – Я вам завтра деньги занесу, не беспокойтесь, и заберу всю упаковку, а пока возьмите назад аспирин, и мне, и вам так спокойнее будет.
– Женщина, вы с воем уме? Здесь аптека! – гордо возвестила она.
– Я понимаю, что не в «секонд хэнд» зашла, – хихикнула я от пришедшего мне в голову идиотского сравнения.
– Вы пьяны, – смекнула аптекарша и косо покосилась на меня.
Только этого мне не хватало, чтобы меня уличили в алкоголизме.
– Нет. Что вы! – искренне возмутилась я. – Я выпила только один бокал шампанского, и все деньги пришлось отдать официанту за бутылку, – ни с того ни с сего начала я перед ней оправдываться. – Вы ведь знаете, какие цены в ресторанах? Я с подругой туда заскочила выпить кофе и не рассчитала своих финансовых возможностей. А потом у меня заболела голова, и об отсутствии денег я вспомнила лишь тогда, когда выпила вашу таблетку. Кстати, очень хорошее лекарство, подействовало моментально. Всем буду его рекомендовать.
– И что прикажете мне с вами делать? Поштучно мы таблетки не продаем. Упаковку, пусть даже без одной таблетки, никто не купит, – в голосе девушки пропали сердитые нотки, и теперь она говорила со мной снисходительно.
– Я вам, честное слово, завтра принесу деньги. Ну, хотите, возьмите мое удостоверение.
– Не нужно мне ваше удостоверение, принесите деньги завтра до девяти часов. В девять мне сдавать сменщице кассу.
– Чтоб мне провалиться, если завтра до девяти я не буду у вас, – пообещала я и с просветленной головой выскочила на улицу.
Глава 2
К середине ночи действие таблетки закончилось, голова опять стала раскалываться от боли. Я проснулась, поворочалась в постели и пришла к выводу, что без очередной дозы аспирина мне не обойтись. Я поднялась и полезла в аптечку за лекарством. Растворимого аспирина в коробке не оказалось, пришлось глотать самый что ни на есть обычный.
Постепенно боль утихла, но заснуть мне так и не удалось, чувствовала я себя паршиво и даже догадывалась почему. К утру я злилась на всех и вся, но больше всего на Славку. И дернул же его черт притащить третью бутылку, мало того что она была уже лишняя, так еще и шампанское оказалось сладким и красным, а от красного вина у меня наутро всегда проблемы с головой.
Я встала, прошла на кухню, выпила стакан воды и почувствовала нестерпимое желание вернуться вновь под одеяло. Эх, если бы не пообещала возвратить деньги в аптеку, ни за что бы сейчас не поднялась с родного дивана, а так надо одеваться и идти на улицу. Но до девяти часов еще целый час, до аптеки пять минут ходьбы, значит, есть еще время себя понежить. Я юркнула в постель и поглубже зарылась под одеяло, подольше оттягивая момент, когда все же придется покинуть уютное местечко.
Мне стало приятно тепло, веки мои начали слипаться, я сладко зевнула и задремала.
Резкий звук телефонного звонка заставил меня подпрыгнуть вместе с одеялом и заодно проснуться. Не открывая глаз, я вытащила руку и потянулась к трубке.
– Алло! – недовольно пробурчала я.
– Алло! Ира, это я, Лариса, – послышался в трубке хриплый Ларискин голос. – Ира, я не в состоянии говорить, я не знаю, что мне делать.
«Еще бы! Ты выпила вдвое больше меня, это тебе захотелось продолжения банкета, именно из-за тебя я испытываю сейчас нестерпимое желание уснуть и до завтрашнего дня не просыпаться – вот теперь и мучайся», – позлорадствовала я про себя, а вслух сказала:
– Лариса, я очень тебя понимаю, у меня у самой голова трещит по швам. Зря ты погнала Славу за третьей бутылкой, теперь обе страдаем. Но ты выпей аспирин, поможет.
Я дала Лариске совет и собралась уже положить трубку, чтобы подремать еще несколько минут, но не успела – следующее Ларискино заявление мигом вырвало меня из объятий Морфея.
– Я не о том, Славик умер, – тихо прошептала Лариса.
– Ты глупо шутишь.
– Нет. Он действительно мертв. Я не знаю, что мне делать. Я не знаю, не знаю, – словно в бреду повторяла Лариска. – Что мне делать? Ира, помоги!
– Вызови «Скорую помощь», может, у него сердечный приступ или он в глубоком обмороке, – порекомендовала я, не веря до конца в Ларискины слова.
– Нет, его зарезали. Вся кухня в крови, а он лежит головой на столе, такой бледный, холодный. И нож из груди торчит.
– Ты продолжаешь шутить? – в надежде на утвердительный ответ спросила я. Лариска молчала. По тихому всхлипыванию я догадалась, что она плачет. Значит, не шутит. – Вызывай полицию и ничего на кухне не трогай. Я к тебе сейчас приеду.
– Ира, у тебя ведь брат в полиции служит?
– Да, в городском управлении.
– Может, он мне подскажет, как мне быть?
– Я с ним обязательно свяжусь, а сейчас звони в полицию. Жди, я еду.
Я спешно стала собираться: влезла в джинсы и в первый попавшийся под руку свитер, наскоро размешала в теплой воде растворимый кофе и влила в себя эту бурду. Расчесывалась я, уже спускаясь по лестнице, благо, у меня короткие волосы.
По проспекту сновали тысячи автомобилей, но ни один из них не хотел останавливаться, чтобы меня подвезти, – всем было некогда. А такси, которых в любой момент превеликое множество, как назло, все куда-то подевались. Я стояла, вытянув руку, минут пять и уже начинала нервничать. Но тут рядом со мной остановился частник. Я назвала адрес. Водитель кивнул и открыл мне дверь.
Только сидя в салоне потрепанных «Жигулей» я посмотрела в зеркало на свою помятую физиономию (немудрено, что меня не хотели подвозить) и вспомнила, что опять не взяла с собой денег.
– Разворачивайтесь обратно, – скомандовала я водителю.
– Дороги не будет.
– Не будет, – согласилась я. – Только вернуться все равно придется, я деньги забыла.
При слове «деньги» частник развернулся, нарушая все правила, и погнал в обратном направлении.
«Дороги не будет! Какая уж тут дорога! Ничего приятного мне не светит, – про себя бурчала я. Мысли крутились исключительно вокруг утреннего звонка. – Что же все-таки случилось? Я оставила Славку живым и здоровым, он вроде никого не ждал, в десять вечера мало кто в гости захаживает. Лариска отправилась спать еще раньше. Странно все. Убит в собственной кухне, ножом в грудь. А если его Лариска пришила? Нет, не могла она! С чего бы ей тогда мне звонить, спрашивать, что делать? Когда убивают, то или каются, или тихо без свидетелей от трупа избавляются. А еще нужен повод, одно дело постоянно попрекать мужа безденежьем, другое – его убить.
А вдруг повод был? Жили они в последнее время скверно. Вчера Лариска изрядно выпила, ночью проснулась и пошла разбираться со Славиком. Мало ли что в ее пьяную голову взбрело? Сама слышала, как она спрашивала, почему он так долго на работе задерживается. Ревность? Может, у Славки был кто-то на стороне, или ей на фоне алкоголизма чудилось, будто муж ей изменяет?
Да и Славка рассказывал, что она в последнее время к нему по любому поводу цеплялась. Вполне возможно, поскандалили, побросали друг в друга тем, что под руку попалось. Лариска могла в него нож метнуть и случайно попасть, он отключился, а эта дура, вместо того чтобы «Скорую» вызвать, спать пошла, а теперь, когда протрезвела, ничего не помнит».
Перед Ларискиным подъездом стоял полицейский «бобик», значит, она вызвала полицию и менты успели уже приехать. Оперативно. Не прошло и получаса, как мы с ней поговорили по телефону, а они уже здесь. Я поднялась на третий этаж и позвонила в дверь.
– Вы кто? – на пороге стоял полицейский в чине старшего лейтенанта.
– Я подруга Ларисы, хозяйки квартиры. Могу я с ней поговорить?
– Имя, фамилия, отчество.
– Чье? Ларисино?
– Ваше.
– Ирина Викторовна Глебова.
– Документы есть?
– Пожалуйста, – я протянула свой паспорт. – Я могу пройти?
– Стойте, – лейтенант тщательно изучил мои документы, достал из кармана блокнот, что-то черканул на последней странице и вернул мне паспорт.
– Я могу увидеть Ларису?
– Нет, не можете. Она сейчас занята.
– А когда я с ней смогу поговорить?
– Не знаю. Женщина, идите, не мешайте работать. Мы вас вызовем. У вашей подруги большие неприятности.
Я приподнялась на цыпочки и попыталась заглянуть в квартиру через плечо лейтенанта. Он просек мой маневр и нагло захлопнул дверь перед моим носом. Мне ничего не оставалось делать, как уйти.
Ну и ладно, не будут же они, менты, сидеть у Лариски до ночи? Подожду, когда они уйдут, и поднимусь к ней.
Я уселась на лавочку подле детской песочницы и приготовилась ждать.
Ждать пришлось долго. Через два часа к дому подъехала машина, фургон, из нее вышли двое крепких мужчин и вошли в Ларискин подъезд. Через некоторое время они спустились, неся на носилках черный продолговатый пакет, внутри которого лежало мертвое тело.
«Славик», – подумала я и испугалась, только теперь до меня полностью дошло, что случилось непоправимое.
Тело погрузили в фургон, машина затарахтела, пару раз фыркнула и тут же уехала. Еще через полчаса из подъезда вышла целая процессия: старший лейтенант, тот, который открывал мне дверь, двое мужчин в штатском и Лариса. Она шла, удрученно опустив голову. В руке она держала яркий пакет с эмблемой местного универмага с нехитрыми пожитками, которые обычно разрешают проносить в камеру.
– Лариса, ты куда? – Я подскочила с лавочки и устремилась к ней.
– Меня увозят, – быстро и отрывисто заговорила Лариса, как будто боялась, что ей заткнут рот и она не успеет сказать мне нечто важное. – Забери Павлика из лагеря. У него смена десятого заканчивается. Лагерь называется «Соколенок», Дмитриевский лес, поселок Новомихайловка. Обещай! Я не убивала Славика! Я не… – Ларисе закончить не дали, запихнули на заднее сиденье «бобика», а меня смерили таким уничтожающим взглядом, что я еще долго стояла и смотрела вслед удалявшейся машине, не в силах понять, откуда такая ненависть по отношению ко мне. Я-то здесь при чем?
Ноги мне отказали, и я вновь рухнула на лавку. Расстроенная произошедшим, я все сидела и сидела, пытаясь осмыслить ситуацию, в которую попала Лариса, а вместе с ней и я.
Раз Лариску увезли, значит, менты подозревают ее в убийстве Славика. И что же мне теперь делать? Ехать за Павликом, Ларискиным сыном, в лагерь? А что я ему скажу? Почему именно я приехала за ним? Разве можно сказать десятилетнему ребенку, что его родная мать убила его отца? А вдруг убийца не она, ведь этого пока никто не доказал, а я наговорю ребенку черт знает что? Вот задача!
Но до десятого числа время еще было, к тому времени все могло измениться и Лариску могли выпустить. Как-то не верила я в ее причастность к убийству.
«Стоп! – в моей голове что-то щелкнуло. – У Славика, насколько я в курсе, родители живы. Вот горе какое – потерять единственного сына. Теперь у них только Павлик остался. Отец у Славика уже совсем старенький, он у нас в институте преподавал, профессор, а мать значительно моложе отца, тоже в институте работала, в отделе кадров. Ей сейчас не больше шестидесяти лет, вполне может забрать внука к себе. Почему Лариса поручила мальчика мне, а не ей? Впрочем, знаю почему».
Славик с Лариской встречаться начали на третьем курсе. Он-то в нее с первого курса влюблен был, хвостом за ней ходил, а она – нет, выбирала, потом все-таки ему отдала предпочтение. Наверное, поэтому Раиса Карповна, мать Славика, на дух не переносила Лариску, противилась браку сына. Все ей не нравилось в будущей невестке: и то, что она родом из убогого поселка, и то, что ее мать простая рабочая, и то, что без отца выросла. Короче, неровня ее сыночку. Только когда ее поставили перед фактом – Лариска беременна, – Раиса Карповна махнула рукой и в сердцах сказала: «Делайте, что хотите!» – и больше преград женитьбе сына не чинила.
Павел Иванович соблюдал по отношению к невестке нейтралитет: никогда не обижал, но и не защищал. Когда родился Павлик, дед внуку обрадовался и по мере возможности баловал. Раиса Карповна, напротив, к новорожденному отнесла с прохладцей, простить не могла, что Лариска своим пузом ее Славика из родительского дома увела, и никогда не упускала случая лишний раз попрекнуть невестку «до срока» родившимся ребенком.
