Марианна Красовская
Колючее счастье для дракона, или Инквизиции требуется цветовод
1
2
. Эдем
– Мамочка! Мама! Не вздумай тут помирать! Пульс бьется, стеклышко запотело, не притворяйся, открывай глазки скорее!
Если бы не отчаяние, почти уже слезы в голосе Леси, Соня и не подумала бы пошевелиться. Голова у нее просто раскалывалась. Мигрень ее все же настигла. Проклятая кукла! В ней что, была бомба? Неужели Екатерина до такой степени отчаялась? Или просто свихнулась?
Ох! Соня открыла глаза и зажмурилась. Мама дорогая, неужели ее жизнь закончилась вот так нелепо и скоротечно? За что?
Она все же умерла? И попала, видимо, в рай, ибо ничем другим это место быть не могло. Шелковистая изумрудная травка, бесконечное голубое небо, огромные и явно очень старые деревья, буйно цветущие кусты чего-то похожего на розы. Ботаника никогда не входила в сферу Сониных интересов, и она никак не могла вспомнить, что могло цвести вот так – ярко-алыми крупными цветами.
Перевела взгляд на бледную Лесю: та сидела на корточках рядом с непутевой матерью, испуганно моргала и держала в руках зеркальце. Странно так: почему они вместе? И где остальные обитатели Эдемского сада? И вообще, ладно, Леся, все дети чисты и невинны, но Соня – и в рай? С ее-то ленью и разгильдяйством?
Ой, а вон и… Нет, ну даже не слишком религиозная Соня догадывалась, что ангелы не могут быть голыми! В одной лишь набедренной повязке из широких листьев.
Заметившая двух незнакомцев Леся, наконец, повела себя как обычный ребенок: взвизгнула и спряталась в материнских руках, уткнувшись носом куда-то в Сонину подмышку. Даже глаза, кажется, закрыла.
Мужчина (в половой принадлежности обитателя Эдема сомнений не было) медленно и осторожно приблизился к незваным гостьям, совершенно банально и приземленно почесал свой нос и голосом неожиданно сиплым спросил:
– Здрасьте. Вы новенькая из персонала? Или просто так тут гуляете? Не заблудились ли часом у нас?
– У нас – это где? – рискнула уточнить осторожная Соня.
– В парке-дендрарии ВСЕБЕСИМа?
– Ну да, есть в этом что-то… Я… заблудилась, наверное. А вы собственно, кто?
– Дриады, разумеется, а кого вы еще могли встретить в квадрате 2-Дельта? У нас тут научная практика на шесть местных месяцев и наших двенадцать. Или пять по вселенскому времени.
– А?
– Студенты мы, девушка.
Соня зажмурилась и ущипнула себя за руку. Чушь какая-то! Дриады? Студенты? В райском саду с красноречивым названием? Она точно в своем уме? Может быть, ее так сильно приложило головой, что теперь у нее галлюцинации?
Поплотней дочку прижала, та всхлипнула очень даже естественно.
– А почему студенты и голые? – тупо спросила она, вызвав заливистый смех незнакомцев.
– Мы не голые, мы в фартунгах! – возмущенно ответил ей тот, что стоял в стороне и наблюдал. Будто про смокинги говорил. – Это же нормально, мы дендроморфы. А вот вы кто такая, если не знаете таких элементарных вещей? Покажите, пожалуйста, ваш личный лист прохождения.
Какой, однако, забористый у Сони бред!
– Уважаемые галлюцинации, – начала она. – Я не совсем понимаю, что происходит, но, наверное, скоро придет врач и сделает мне нужный укол. Потерпите немного.
Да. У нее бред, конечно же. Недаром ей привиделись эти роскошные, практически обнаженные мужики с идеальными рельефными телами. Все, как она любила: высокие, очень смуглые, длинноногие, стройные, почти худощавые, с отлично прорисованными мышцами, широкими плечами, крепкими руками и выпуклыми, аппетитными ягодицами. “Фартунги” прикрывали лишь самые стратегически важные их места, остальное же было матово-гладким, золотистым и без единого волоска. А что волосы, собранные в целую связку ажурных косичек, у них были зеленые – так чего ожидать от тех глюков? Злорадно подумала, что уж за галлюцинации Борис не сможет ее ругать, он их не увидит.
– Гул, вызови теплокровным посильную помощь. Они дезориентированы, излучают эмоции страха, начнут выделять еще лишнюю влагу и температуру повысят на грунте! Все наблюдения вжигам под левый хвост!
– Погодите! – Леся отмерла и высунула нос из-под материнской футболки.– Вы и вправду они… дендроморфы? Клянусь, если расскажете, влагу лишнюю не выделять.
Вот. И ребенок свихнулся. Не зря Соне так кукла не понравилась. Теперь их посадят в психушку, привяжут к кроватям и будут уколы колоть. Она видела в фильмах ужасов.
Зеленоволосый поморщился. Оглянулся на остальных.
– Гул, ты еще здесь почему-то?
Самый высокий вздохнул, развернулся и размашистым шагом ушел восвояси.
– Дендроморфы – это разумные существа, по достижению определенного возраста зрелости сознания останавливающие свой путь, прорастая корнями в тело родной планеты. С каждым веком, за этим последующим, мы все более теряем антропогенные свои черты и все больше становимся дендрами. Можем веками стоять, шелестя листьями, и рассуждать о вселенской истории и смысле жизни. Послушай, маленькая стробилла…
– Кто? – пискнула Соня, с ужасом это выслушивавшая.
– А! Мам, не пугайся, он назвал меня женским побегом. Девочкой, если по-нашему.
– Эммм… – горло у Сони вообще пересохло, – Дочь, а давно ты у нас понимаешь этих… денр, деднр…
– Так в книге, что Андрис мне подарил, все это было! – и Леся подпрыгнула, судорожно оглядываясь. Увидев свой маленький рюкзачок, лежавший у ног одного из пришельцев, быстро его подхватила и к матери отползла.
Ее последняя фраза произвела на зеленоволосых странное впечатление. Они переглянулись и расступились. Только один, тот самый, что Соню пугал, снова поморщился, отвернувшись.
Неприятный какой этот тип. Хотя… “Посильная помощь” звучало вполне успокаивающе.
Прибыла она, эта помощь, довольно стремительно. И надежд никаких не внушала.
Странный дуэт медленно полз по газону, все больше убеждая Соню в нереальности всего происходящего. Во-первых, пони был совсем маленьким, едва ли больше собаки. Во-вторых, он был запряжен в сани, и ехали они, конечно, по зеленой травке. А в-третьих, правил всей этой конструкцией кот. Рыжий, огромный, упитанный. Весьма пушистый.
Соня не любила Чуковского, да и Леся его на дух не переносила, но эта фантасмагория очень напоминала не то книжку “Ехали медведи на велосипеде”, не то “А лисички взяли спички”. А может быть, и целое Зазеркалье.
Тогда Соня будет Алисой, упавшей в нору белого кролика, причем на всю голову сразу упавшей.
Лошадка тоже была, кстати, рыжей. Или некстати. А кот, спрыгнувший с этой странно ползущей конструкции, отдал честь передней лапой и заговорил.
И почему Соня не удивилась? Наверное, потому что болтал он на совершенно понятном ей языке (как, кстати и парни-студенты), а этого быть не могло, даже и в Зазеркалье. Можно просто расслабиться и получать удовольствие от увиденного.
– Угораздило же меня тут дежурить сегодня… – пробормотал рыжий кот, обходя кругом свою новую неприятность. Он вообще относился ко всем новостям, как к неприятностям, это было видно по морде.
– Кис-кис-кис! – тихо пискнула Леся, тут же прячась за спину матери.
Кот возмутился. Расправил усы и назидательно произнес:
– Я вам не это вот все, между прочим. Я Дваринг Леонид Глебович, старший научный сотрудник, териантроп, фамильяр, инквизитор. Меня вырвали прямо из лаборатории! Безобразие. Вы кто такие вообще?
– Будет вам, Леонид, – нехорошо прищурился один из зеленоволосых. – Так и скажите: гнушей там ловили от скуки, я видел.
Кот зыркнул на наглеца так свирепо, что вздрогнула даже Соня. Зато сразу стало понятно: хвостатый не врал. Если инквизиция на полях ее бреда и существует, то он, без сомнения, Инквизитор.
– Кто такой териантроп? – осторожно спросила девушка у Леси.
– Понятия не имею, – так же тихо ответила дочь.
Странно. Согласно женской логике, в галлюцинациях могут быть вещи странные и изощренные. А еще красивые, обнаженные или пушистые. Но чтобы там возникали неведомые существа и назывались незнакомыми совершенно словами? Здорово все же ее приложило…
– Научное название оборотней, – смотрел кот на испуганных девочек как… кот. С видом явного превосходства мохнатой братии над кожаными мешками. – Вы откуда взялись на мою голову такие непросвещенные? Отстали от экскурсии? Но в этот квадрат их не водят. Ау! Вы меня вообще слышите?
Да слышат они, слышат. Соня сосредоточенно рассматривала ссадину на голом колене и думала напряженно: как бы очнуться? Стукнуть себя по-другому? Головой снова шарахнуться? Уж больно правдоподобно все выглядело, и это не на шутку начинало ее пугать.
Еще и ребенок! Леся обычно бесстрашная сидела притихшая, будто мышка, и прятала нос в ладошках. Коллективные галлюцинации? Нет, так не бывает!
– Я так и не поняла, где мы и как сюда обе попали.
– Вы? На Эдеме, конечно. Погодите! Что значит “не знаете, как попали?” – кот натурально схватился за голову. – Вы понимаете, что сказали? Это же…
– бросил взгляд на зеленоволосых студентов, распушил яростно хвост.
– Я вообще мало что понимаю, – пискнула Соня в ответ. – И не кричите на нас!
– Брысь! – рявкнул кот, и они с Лесей синхронно попытались от него отползти. – Сидеть! – это точно уже адресовано было именно им.
К величайшему удивлению Сони, огромные и мускулистые эти… дендр… дендр… голые мужики одновременно развернулись и резво рванули в разные стороны. Как малые дети, застуканные за подглядыванием в женских банях.
Она же смогла лишь поглубже втянуть голову в плечи.
– Так! – снова звучно рявкнул кот. – С вами мы будем разбираться отдельно, предметно, подробно и в другом месте. Садитесь!
Обе “попаданки” с сомнением посмотрели на предлагаемый транспорт. Не очень надежно он выглядел, если честно. Совсем даже наоборот.
– А в… Эдеме не найдется чего-нибудь… – Соня тщательно подбирала слова. А то, кто его знает, что это за оборотень, и почему его зеленоголовые мужики так испугались. – Ну… с колесиками?
Кот снова пыхнул свирепо. Нервный какой-то.
– Это полозья магического скольжения. При соприкосновении их с поверхностями сила трения не работает. Ясно?
– Не развалятся? – быстро спросила Леся, пока кот вообще разговаривать не передумал.
– Скорее мы с вами развалимся. Живо!
В отличие от кота, лошадка была островом полного умиротворения и спокойствия. Жевала свою тихо жвачку, прикрыв глаза, и только ушами чуть-чуть шевелила.
– Мне жалко лошадку! – у Леси вдруг прорезался голос. – Ей тяжело! Мама поправилась после развода на три килограмма, и я еще выросла! Хоть с утра и голодная.
Кот ехидно воззрился на Соню. Да уж! С детьми в разведку не ходят даже самоубийцы.
– Это не просто лошадка. Это водный пегас. Ну… почти. В нем есть кровь гиппокампов и пегаса. Короче, Мегерушка наша – родовитая очень бездарность. Не летает, не плавает, но силу имеет огромную, почти паровоз. И характер хороший, что особенно ценно, да, моя золотая?
“Мегерушка” хитро на кота покосилась и тихо хрюкнула в ответ.
Кот же вдруг подошел к Лесе, потерся ласково об нее, едва не опрокинув, и томно вздохнул.
– Маленькая хитрюшка! Ты это прекращай, поняла?
Леся молча кивнула и отважно влезла в тележку. Соня дернулась было остановить ее, а потом вдруг подумала, что во сне можно все. Или в бреду, в бессознанке, коме, что там по списку еще с ними может случиться? После зеленоволосых аполлонов, болтливых свирепых котов и бездарных пегасов терять ей больше нечего. Улыбнулась и смело запрыгнула в маленькую тележку. Примостилась на скамейке, подтягивая колени. Вроде бы, поместились, уже прекрасно.
– Ой! – закричала вдруг Леся, выпрыгивая из “санок”. – Там мой браслетик!
И как только она его в траве разглядела? Тоненькая серебряная нить с подвеской-драконом была тщательно осмотрена, признана целой и невредимой и спрятана в рюкзачок. С маленькой детской ручки он сваливался.
Кот даже не оглянулся.
– Теперь можно ехать? – проворчал он.
– Трогай, – хмыкнула Соня.
14. Ихтиозавр
Эндрис был консерватором. Самым ультра-супер-сверх-консерватором из возможных. Практически ихтиозавр.
И то, что с ним сейчас делали, было жестоко. Практически страшная пытка: Сильвера-Серебрякова вытаскивали на тот свет.
Перед растерянным Андром лежали последние отчеты о развитии и работе проекта, задуманного когда-то кем-то гениальным. И разворованного ничуть не менее гениально. Разрушенного и низвергнутого просто талантливо. Пятьдесят шесть фактов коррупции и всяческих умышленных злоупотреблений. Служебные преступления, контрафакты, контрабанда. Оборот наркотических веществ, запрещенное биогенное оружие, торговля анафродизиаками 1 и афродизиаками. Стимуляторы, блокираторы, психостимуляторы, антидепрессанты, ряд психотропных веществ.
Прочтя это, каждый трезвомыслящий человек мог представить себе что угодно: мафию, полуразрушенные города времен всемирной депрессии, войны, разруху, преступные картели. Уличные перестрелки, на худой конец – дикий запад или не менее дикий восток времен опиумных войн.
Но речь в отчете велась о ботаниках! Ботанический сад, драные яги и акуну им в задницу.
Банальный ботанический сад! Всех мордой да об колючий забор и за хвост протащить там три раза вдоль самой вонючей канавы.
Ну…
Не такой уж банальный, допустим. Сюда приносились из разных миров разного рода биологические редкости, обязательно обладающие уникальными магическими свойствами.
Идея была очень благая. А как известно, благими намерениями вымощена дорога во вселенскую Тьму.
Очень скоро особенно одаренные сотрудники поняли выгоду. И спустя недолгое время сад расцвел буйным цветом преступности под самым носом у законопослушных миров.
Протоколы расследования пугали даже видавшего вида Сильвера. Одно лишь только радовало: уже пару лет как расследование было закрыто, все виновные арестованы, усердно и публично наказаны, и Сад опустел.
Остались лишь самые верные делу сотрудники, многократно проверенные да набранные среди своих.
И растения. Те самые редкости, совершенно никак не повинные в своих свойствах, преступных и зачастую смертельно-опасных. Настоящая его страсть.
Если бы не они, Эндрис уже точно подал бы рапорт об увольнении.
Он никакой не герой, вот совершенно.
– Бедствуешь? – голос Ладона раздался прямо над головой. Зарывшись в бумаги, Эндрис совершенно его не заметил.
– Страдаю. Кофе? – он вспомнил вдруг, что все еще исполняет обязанности секретаря.
– Прекрати, – Ладон поморщился, присаживаясь на край стола.
Да чем их так притягивал этот стол? Рядом удобные кресла для посетителей, но нет же: все семейство Лефлогов упорно мостит свои задницы на безупречную мраморную столешницу.
Андр тяжко вздохнул, провожая глазами тяжелую папку, прихваченную Ладоном.
– Как вообще туда попала Инквизиция?
Этот принципиальный вопрос мучал Сильвера все это время.
Другой мир – это не соседняя улица, не другой регион и даже не континент, между прочим. Это у ягов дурных на рогах, без общепринятой связи, да там даже сутки другие! Маму вашу под хвост и с особой жестокостью!
– Совершенно случайно. Оперативников наших угораздило все это раскрыть.
– А давайте закроем обратно! – мысль эта Сильверу очень понравилась. Он даже руку к папке заветной протянул, наткнувшись на ироничный начальственный взгляд.
– Трусишка очкастый, – тихонечко прошептал ехидный начальник.
Лицо Эндриса вытянулось. Он не такой!
– Я совсем не оперативник, – грустно вздохнул тот, кого обозвали очкастым трусишкой. Несправедливо вообще, между прочим.
– Ну послушай! – Ладон стал вдруг серьезен и папку на стол положил. – Это дело совсем не так просто поручили тебе. И мне. Нам.
Звучало вполне обнадеживающе. Не Сильвера одного забрасывали как агента на вражескую территорию, а под начальственной дланью влиятельного практически родственника.
– Я не вижу причины, – из последних сил он сопротивлялся.
– А она есть. Даже несколько, много, – Ладон тяжко вздохнул, посмотрев на помпезные настенные часы с наглой кукушкой.
– Лекцию о важности межмировых связей в магической Вселенной можно мне не читать. И о роли Инквизиции там можно тоже… эту часть пропустим.
Ладон усмехнулся. По крайней мере, Серебряков представляет себе масштабы ответственности.
– По общим законам именно представителям мира, решившего эту проблему, теперь это все и принадлежит. Наша колония, так сказать. Наши законы, наша ответственность и… наши доходы.
– Оружие, наркотики, проституция? – почти с надеждой спросил уже-не-секретарь.
Потому что если ответ положительный, то зачем там нужны ботаники? Толпа темных отлично подходит. И никаких командировок. Ведь правда же?
Выражение породистого лица ректора магической академии не предвещало хорошего в жизни Сильвера.
– Нет. Научная работа, исследования, конференции, медицинская магия, охрана редких и исчезающих видов растений, уникальные биосистемы, студенты и библиотека. Ты счастлив?
О да… особенно в свете отчетов о прошлом этого рая растений.
Сильвер лишь молча закатил глаза.
– Невероятно. Чем еще вы спешите меня осчастливить?
– О! Решился? Ну и молодец. У меня еще планы учебных экскурсий, научных экспедиций, и я понятия не имею, как мы все это проделаем.
– Как обычно, – Эндрис скорее смирился. И молодцом себя совершенно не ощущал.
– Сильвер, ну что ты сопишь опять? Где мы найдем еще инквизитора с такими, как у тебя, организаторскими способностями, да еще и ботаника? Их больше в природе не существует, поверь, ты уникален!
Они оба знали о маленькой семейной тайне: слабостью к лести были наказаны все представители этого рода. Осознавали, но поделать с собой ничего не могли. Особенно, если все сказанное – чистая правда.
– Я знаю, – невозможно было не согласиться.
– Вот примерный список запросов тамошней биостанции, – оживившийся сразу Ладон стал вытаскивать из-под полы подозрительного вида свитки. – Вот библиотека, лаборатории тоже по списку, таблица всех модулей сада, описание искусственных биосистем, вот…
– Погодите. А… площадь какая у этого… с позволения сказать, Сада?
– Площадь всех островов этой системы один миллион двести семьдесят тысяч квадратных километров.
Сильвер медленно и очень уверенно сполз под стол.
Вдогонку ему раздалось очень веселое:
– Сам Сад значительно меньше! Триста тысяч километров вместе с парками, дендрариями, оранжереями и биосистемами. Всего-то! Чуть больше, чем Новая Зеландия, но зато много меньше Гвинеи. Ну же, Сильвер! Там вокруг океан и лучшая во вселенной система защиты от нападений.
– Убейте меня лучше тут, – прохрипел тихо Эндрис.
– Оборудование закупать еще. Там практически запрещена электроника и ограничена вся механика. Тонкие слишком материи. Так что… крепись. У тебя двое суток до выхода в главный портал. Порталист наш… ну ты его знаешь?
“Дать, что ли, взятку Бессмертному?” – прошуршала трусливая мысль тихой змейкой. Посмотрела в глаза Сильвера с укоризной и уползла восвояси.
Эндрис громко сглотнул. С ненавистью взглянул на начальство. Забрал эти чертовы свитки и вышел.
Ладон ему вслед покачал головой.
***
– Ты был великолепен! – прошептал женский голос, обладательница которого предпочла оставаться незримой.
– Был? Я всегда совершенно такой, неизменно. Пора бы усвоить.
– Пф. Есть свидетели абсолютно обратного.
Тихий смех совсем рядом, и Ладон улыбнулся.
– Кто же, кто этот врун и, конечно же, негодяй?
Попытался поймать рукой невидимку, промахнулся.
– Я! Но я никому этого не расскажу, не волнуйся, красавец-мужчина.
Он прислушался, закрыл глаза и на этот раз сразу поймал ее, точным движением привлекая и тут же целуя.
Столько лет они вместе, а флер легкого флирта кружил голову рядом с нею всегда. С этой очень серьезной, умной, красивой и образованной женщиной.
– Клянусь, дорогая подруга моя Маргарита, если бы ты лично не вовлекла меня в это дело, никогда бы…
– Врешь ведь, – легкий щелчок расстегиваемого артефакта, и она появилась, устраиваясь у него на коленях. – Ты аферист, между прочим.
– И во имя чего это все? – он прищурился, откровенно любуясь женой.
– Как? – наивно глаза округлила. Если бы он не знал ее, наверняка бы купился. – Захватить место твоего бессменного секретаря, это же очевидно. И вытряхивать тебя из кабинета строго по окончанию рабочего дня. Как тебе моя хитроумная тактика?
– Предлагаю тандем. Разработать стратегию и…
– Успеть к ужину. У нас дети сегодня собрались, пойдем. Собственно, я как раз тут за этим.
Ладон усмехнулся. Как складно у них это вышло, у женщин из рода Лефлог! И не подкопаешься ведь совершенно.
Ссадил ее аккуратно с колен, поцеловал очень нежно и вывел.
Им же на ужин еще очень нужно успеть.
15. Новая жизнь
Кот оказался вполне представительным гномом. Не сразу, не вдруг, а только после того, как они очень весело докатили до выхода из огромного парка, где прошли процедуру биологической и магической дезинфекции (долго бродили в зеленом тумане по щиколотку в липкой фиолетовой жиже). После этого он важно взял стопку приготовленной чистой одежды и степенно удалился.
Вернулся к ним крепкий и строгий мужчина, ростом немногим выше Леси, зато очень широкий, мускулистый и явно сильный. Борода, гномам приличествующая, у него была тщательно очень расчесана и даже заплетена в две косички, но вид имела при этом не очень-то гномий. Жидковата была, говоря откровенно.
– Значит так, – гномокот приосанился, рассматривая свою новую неприятность.
– А Мегерушка где? – выступила вперед Леся.
Странно, Соне вдруг показалось, что при виде ребенка этот их… Дваринг Леонид Глебович не просто смягчался, а прямо-таки таял. Глаза охристо-рыжие начинали светиться какой-то нежностью, совершенно кошачьей, даже голос менялся, когда он ей отвечал. Не об этом ли были его странные слова, адресованные “маленькой хитрюшке?”
– Пошла на конюшню. У них скоро ужин, она ни за что не пропустит порцию хрустиков. Так что дальше нам придется топать своими ножками! – буквально промурлыкал гном, потом спохватился и нахмурил строго брови.
– Она замечательная лошадь! – заявила девочка уверенно. – И даже не спорьте!
Да уж, “маленькая хитрюшка” очень быстро нащупала слабое место сурового Леонида и понемногу начала прибирать его к пусть еще маленьким, но уже очень женским рукам.
– Можно подумать, ты знала толпы других лошадей, – тихо пробормотал гном, почему-то напряженно оглядываясь. Достал из кармана блокнот, бросил взгляд на стоявшее рядом огромное светлое дерево и что-то записал.
Соня тоже вокруг огляделась.
Они стояли на круглой площадке, окруженной большими деревьями странного вида: гладкая серебристая кора, печально обвисшие ветви. Похожи на плакучие ивы, только листья совершенно квадратные и при этом еще все разноцветные. Самые крупные были белыми, а самые маленькие густо-изумрудными, и весь спектр зеленых цветов украшал эти огромные кроны.
Что характерно ни одного квадратика под кронами на безупречно подстриженной зеленой траве не валялось.
Кроме стены этой зеленой и желтых песчаных дорожек, ныряющих под кроны, ничего вокруг видно и не было. Как специально огородили площадку от любопытных.
– Так значит, вы проникли сюда прямо с Земли, – прервал ее созерцание гном.
А до этого они с Лесей, кажется, обсуждали лошадей, Соня даже и не прислушивалась.
– В смысле “проникли”? Вы что под этим всем подразумеваете?
– Пока только то, что я не знаю ни одного законного способа попасть в дендрарий вне командировки или экскурсии. Пропуска выписываются сюда чуть ли не за полгода! Да я супругу в Эдем ввозил год! Она меня чуть не… эм-м-м… Не важно.
– Вау! – вмешалась опять Леся. – Мама, да мы попаданки!
– Кто?! – Соня не понимала совершенно ничего.
Какие пропуска в галлюцинации? Может, еще и билеты? Тогда ей продайте на выход!
– Да эти книжки тупые, что все женщины читали вокруг там, в санатории. В них писали про попаданок. По голове чем-то шарахнуло, машина сбила или с башни свалилась, бах! И уже в другом мире. Прикинь?
Вот говорила ей мама, что надо следить за тем, что ребенок слышит. А Сонечке все недосуг.
– Нас ничем не шарахало… – рассеянно пробормотала она. – И как вы узнали, откуда мы?
Леся покраснела и как-то быстро потупилась.
– Ясно. Лошадки? – Соня может и была не от мира сего, но не самая глупая, точно.
– Кошмар! – констатировал гном. – Что я скажу теперь Зильде? То есть.. службе безопасности Инквизиции что я скажу?! Эдем охраняется всеми мыслимыми и немыслимыми способами. Сюда комар не проскочит, да что там, бактерия не пролезет, ручаюсь!
– Мы – не бактерии! – резонно заметила Леся.
– Так отправьте нас немедленно обратно! – потребовала Соня у гнома. – Я хочу домой!
– Простите, милочка, это против всех правил. Из главной локации Вселенского Ботанического Естествоиспытательного Следственного Института Магии при Инквизиции еще ни один шпион не уходил… живым.
– А как уходил? – заинтересовалась любопытная Леся. – Мертвым? В виде призрака?
– Скорее уж в виде навоза, – буркнул покрасневший вдруг кот. Или гном, Соня запуталась. – Вот новый директор приедет и разберется, что с вами делать. А пока скажите спасибо, что я не скормил вас хищным кактусам Горбаны. А то руки ведь чешутся.
– Спасибо, – искренне сказала Соня. – А можно нам уже в камеру? Или казематы? Или что у вас тут есть для шпионов? Только без членовредительства. Нам бы умыться уже и поужинать, наверное.
На лице гнома отразилось смятение. На этот счет инструкций у него не было.
– Директор приедет… – растерянно начал он, но Соня его бесцеремонно перебила:
– Когда приедет, тогда и поговорим. Но мы ведь можем до разговоров и не дожить. Вы точно сможете спрятать наши бренные останки?
– Теоретически, если скинуть трупы в утилизатор… – гном выразительно посмотрел на широко раскрывшую глаза Лесю и тяжко вздохнул: – Ребенок же, точно. Ну вот что с вами делать? Под арест сажать бессмысленно. Все равно тут бежать некуда, вокруг океан. Даром кормить? Это нерационально.
– Кормите в кредит, – предложила зачем-то ему глупость Соня.
Получила в ответ полный иронии взгляд.
– Отдадите навозом? – тихонько и как-то устало сказал. – Значит так: мы директора нового ждем… самое позднее завтра. А пока я оформлю вас на испытательный срок в штат уборщицой. Там как раз недобор и текучка. Одежду вам, – гном скользнул неодобрительным взглядом по голым коленкам Сони и содрогнулся всем телом, – выдам сам, прямо сейчас. На обед успеваете. В северном модуле наша столовая.
И еще раз на Сонины ноги взглянул с отвращением. Неужели все там ужасно? Подумаешь, три килограмма наела, не очень-то и кошмар.
– Мама, мы правда согласны? – Леся подергала было задумавшуюся Софию за порядком потасканные по газонам Эдема пижамные шортики.
Можно было подумать, от них что-то зависело. Голова шла кругом, мысли путались, сознание отчаянно цеплялось за последнюю возможность трусливого отступления. Может, это все-таки галлюцинация? Может, этот Эдем – страшный сон?
Хотя, говоря откровенно, не очень и страшный. Это звучало название устрашающе, а вокруг были милые животные (исключая кота), молодые красивые мужики и чудесные совершенно растения.
А еще шанс на новую жизнь. Пусть и с низкой ступеньки на роли уборщицы. Но она сама же хотела, верно? Очень хотела начать все сначала. Вот оно и сбылось.
– Мама дар речи, небось, потеряла от восхищения открывающимися перспективами. Мы хоть швабру в руках держать умеем? – Соня кивнула задумчиво.
– Что, даже и тряпку? – Гном все не унимался.
– И даже с ведром. Мы так и будем стоять тут? Ведите уже хоть куда-нибудь. Нам же еще оформляться. А у меня, как вы успели заметить, наверное, из всех документов уши, лапы и… хвоста даже нет.
– Он вам и не понадобится. Сначала переодеться. Помылись вы уже в дезинфекторе, уверяю, смыть больше с вас нечего. Потом пообедаете, а то ребенок с утра чей-то голодный, а мамашка его безответственная путает ужин с обедом. Пошли.
Соню совсем не задели слова этого рыжего. Привыкла? Наверное. Да, безответственная, да, чудо-мать, и, наверное, только такой невероятный ребенок, как Леся, с ней рядом выживать и способен. Все знает, все это сказано было ей неоднократно, совершенно ничего нового.
