bannerbannerbanner
Колючее счастье для дракона, или Инквизиции требуется цветовод

Марианна Красовская
Колючее счастье для дракона, или Инквизиции требуется цветовод

Полная версия

6. Без елки и бенгальских огней

Дома было непривычно пусто и гулко. А ведь они уезжали всего на две недели!

Соня когда-то любила эту квартиру: светлую, большую, с широкой лоджией, с окнами, выходящими на восток. Здесь она все когда-то делала сама, ну, выбирала: и светлый, серо-голубой ламинат, и кофейного цвета обои в спальню, и бирюзовые подушки на кухонный диван, и саму кухню хромово-каменную, холодную и монументальную.

Огромная кровать из натурального дерева, цвета слоновой кости, комод и встроенный шкаф к ней в комплект. Круглый светлый ковер на полу, его обожала Леся и искренне ненавидел Борис, у которого была аллергия на пыль. Ковер Соня демонстративно достала из шкафа в тот день, когда Борис после развода съехал в гостиницу (наверное).

Теперь вся эта некогда любимая и привычная обстановка, все эти невыносимо изящные статуэтки, тщательно выверенные цветочные композиции и тяжелые портьеры казались Соне пустыми и ненужными. Хотелось одним махом смести все в мусорные мешки и вынести на помойку, как и ушедшие ее нежные чувства к бывшему мужу. Сменить шторы. Кухонный гарнитур выкрасить в снежно-белый. Оштукатуренные стены обклеить обоями в цветочек. И люстру хрустальную в холле (назвать коридором пространство в двенадцать квадратов не поворачивался язык), которую выбирал Борис, тоже выкинуть, заменив лаконичным черным светильником.

Прежней Соне мучительно и безнадежно хотелось принести в этот дом если не уют и тепло, то хотя бы иллюзию. А теперь руки чесались все вымести, навести свой порядок и существовать.

Не до этого сейчас, конечно. Да и денег у нее на ремонт нет совсем. Соня ведь так и не работала ни разу в жизни. После института она сразу же забеременела, потом Борис сказал, что он зарабатывает достаточно, чтобы его жена могла заниматься домом и ребенком. А уж когда выяснилось, что Лесенька чрезвычайно умна для своих лет, про детский сад не шло уже и речи.

Они, впрочем, даже попытались, когда дочери было полтора года – социализация, коллектив, да и просто трехразовое полезное питание. Но в первый же день, глядя прямо в глаза воспитательнице, малютка Олесия серьезно заявила, что “старая собака Ольга Матвеевна” целый день сидела в телефоне, а еще у нее была в шкафчике красивая бутылочка. Воспитательница обиделась на “старую собаку”, вызванная заведующая нашла “бутылочку”, Борис долго смеялся, а потом сказал, что такой детский сад им не нужен.

Жена заикнулась было про няню, но муж не выносил чужих запахов в доме, к тому же у Леси есть мать. Она ведь сидит дома именно для того, чтобы этим домом заниматься. Соне пришлось согласиться. Она вообще не умела спорить с мужем.

До тех пор, пока он не выкинул ее картины, конечно.

Эта боль все еще Соню не отпустила.

Сняв обувь и развязав Лесин шарф, девушка молча прошла в детскую. Пустая белая стена и девственно чистый стол, раньше заваленный кистями и красками, снова резал глаза. Борис не пощадил ничего. Холсты, растворители, шпатели и грунтовки, масляная пастель и крафт-листы – все было безжалостно вынесено на помойку. Как сказал бывший муж: "До тех пор, пока Соня не повзрослеет".

Что ж, она повзрослела и очень быстро, правда?

В этой квартире, хранившей и моменты былого счастья, и шлейф громких скандалов, Соне теперь находиться не хотелось, но идти ей было некуда – не к родителям же, в самом деле? Они и рады принять, но у них две комнаты, в одной из которых живет Сонин младший брат-студент.

Медленно, будто сомнамбула, девушка открыла сумку, потом шкаф. Леся тихо прошлепала на кухню, хлопнув дверцей холодильника. Ну конечно! Ребенка нужно кормить, а продуктов дома нет. Только картошка в ящике под раковиной и куриное филе в морозилке. Вещи подождут.

– Лесенька, ты бы полежала, – ласково сказала Соня дочери, вспомнив вдруг, что Эндрис сунул ей пакет с лекарствами уже в дверях квартиры. Куда она его бросила? А, на обувнице. – Давай примем таблеточку и спать.

– Женщина, я вообще-то есть хочу, – буркнула девочка, в очередной раз заглядывая в холодильник, словно там за несколько мгновений что-то изменилось. – Мне нужна энергия, чтобы выздороветь.

Соня выразительно сморщила нос и извлекла из морозилки ледяную куриную тушку и упаковку зеленой фасоли.

– Суп сварю, – сообщила она.

– А побыстрее?

– Яичница? – нет, наверное, это не самая хорошая идея. Сколько лет этим яйцам? Через пару дней они точно станут прошлогодними.

Ничего не поделаешь, придется заказать еду в кафе. Тут даже Борис бы ее не осудил. Хотя… муж в очередной раз прочел бы ей лекцию о том, что в общепите готовят из самых дешевых продуктов не первой свежести и, конечно, немытыми руками. Как будто в холодильнике все идеально свежее!

Денег на карте было немного, но на еду хватило. Карбонара для Сони, пюре с котлетой и морс для Леси и еще кусок чизкейка для минимальной суммы заказа. Может, дочь и поест, она ведь любит сладкое. И не думать, не думать, что сказал бы муж, между прочим, бывший. Теперь он ничего не имел права ей запрещать!

– Я буду спать с тобой! – строго сказала Леся.

Соня кивнула. Кровать большая, тесно им не будет.

Опять же Борис запрещал дочери спать в родительской кровати. Леся спала с мамой только в те дни, когда ее отец был в командировках.

Наверное, это было правильно. Он вообще говорил очень правильные и логичные вещи. Ребенку так точно не место в постели супругов. Но теперь нет супруга, и место вакантно. Вот и отлично.

С Борисом Соня спать не любила: муж похрапывал, бормотал во сне, но самое ужасное – плотно закрывал окна и двери, так что его свободолюбивая жена ночью задыхалась. Ей нравилось просыпаться от солнечных лучей, скользящих по лицу, от шума дождя летом, от карканья ворон, даже от ледяного холода. Но окна в спальне всегда были зашторены и даже летом форточки открывались лишь днем. Последние годы Соня частенько спала в маленькой постельке в обнимку с дочерью, что Бориса крайне бесило. Не это ли было первым камнем, разрушившим такой прочный в начале брак?

С Лесей спалось преотлично, несмотря на то, что девочка раскидывалась звездой, пиналась и ворочалась. Ночью Соня даже вставала, закрывала-таки форточку и убирала Леськины пятки с подушки. И тем не менее – выспалась и вскочила в великолепном настроении. Даже завтрак приготовила – нажарила картошки. Не полезно, но ужасно вкусно.

И первый же вопрос дочери разрушил очарование дня.

– Мама, а Дед Мороз к нам придет? Принесет тебе и мне подарки?

К вопросу об отце Соня была хоть немного, но готова. Придумала, что ответить: папа в командировке, он обязательно приедет чуть позже. А к бабушке с дедом мы сами заявимся, как только ты выздоровеешь окончательно.

– Кстати, Лесь, надо принять таблетку и еще микстуру.

Но Дед Мороз! Откуда он взялся на Сониной кухне вообще? Никогда она не рассказывала прагматичной дочери подобных бредней. Сама не верила давным-давно, с того самого дня, как в пятилетнем возрасте проснулась среди ночи и сквозь ресницы наблюдала, как родители кладут подарок под елку и развешивают на стены гирлянды из конфет. А Лесе и вовсе сказки про волшебных дедов были неинтересны, она с негодованием отвергала книги про принцесс и единорогов, зато пищала от энциклопедий про динозавров.

– Солнышко, но ты ведь знаешь, что Дед Мороз – это выдумка, легенда. Как и Санта Клаус, и Кыш Бабай, и Йоулупукки. Мы ведь читали с тобой про историю праздника, про Рождество, про то, что Новый год раньше и вовсе праздновали в сентябре…

– Это все понятно, – перебила ее Леся. – Но Адрис сказал, что если чего-то очень захотеть, если поверить изо всех сил, то оно сбудется! Я очень-очень верю, мама. Вот увидишь, он придет. Можно, я не буду картошку больше? Полежу, устала.

Час от часу не легче! И что теперь Соне делать? Где искать Деда Мороза?

Всемогущий гугл озвучил цены на вызов актеров в костюмах. Соня от ужаса зажмурилась и неприлично выругалась. Допустим, у нее есть такие деньги. В крайнем случае, можно будет занять у родителей. Но, где гарантия, что тридцать первого декабря найдутся свободные Мороз и Снегурочка? И потом… видала она таких актеров. Ватная борода, потертый халат, накладные косы у престарелой Снегурки. Леся раскусит их на раз-два и будет разочарована еще больше.

Ох, уж этот Эндрис! Конечно, она очень-очень ему благодарна за помощь, но зачем он запудрил ребенку мозги? Что же ей теперь делать?

К тому же… Ну никак Соня не рассчитывала встречать Новый год дома. Холодильник пуст, на карте не самая большая сумма, алименты от Бориса должны прийти после десятого числа. Ну… оливье можно настрогать, не так уж это и дорого, да мандаринов купить. Но на этом все. Елки не будет, подарков, по-видимому, тоже. Раньше Борис приносил с работы плюшевых тигров и драконов, набитых конфетами. Теперь отца никто не ждал, он вряд ли явится с подарком в новогоднюю ночь. Конечно, Соня едва ли не полгода назад заказала для дочки ноутбук, но хочется не только подарка, а еще той самой атмосферы. Успеет ли она? Хватит ли ей на это сил?

Искусственная елка, огромная, тяжелая, неповоротливая, такая нелюбимая Соней, лежала где-то на антресолях. Достать ее не представлялось возможным. Наломать бы хотя бы еловых веток, обмотать мишурой, повесить старые, хрупкие, еще бабушкины стеклянные игрушки: космонавта, цыпленка, огурец и домик, пару прозрачных невесомых шаров… Обмотать крафт-бумагой и перетянуть бечевкой коробку ноутбука… Разрисовать зеркала зубной пастой… Что еще? Соня ведь – творческая натура. Справится ради дочери. Пусть без деда Мороза, но свою сказку ее ребенок получит!

Назойливый телефонный звонок раздался крайне не вовремя – в тот самый момент, когда Соня, балансируя на табуретке, привязывала гроздь стеклянных шаров к люстре в детской комнате. Чертыхнулась, изящно спрыгнула, не глядя, мазнула пальцем по экрану:

– Слушаю!

– Соня, добрый день, это Эндрис. Хотел узнать, как вы обе, как Леся? Ей лучше? Какая-то помощь вам нужна?

 

– Угу, – буркнула раздраженно девушка, плюхаясь на ту самую табуретку. – Дед Мороз мне нужен. Срочно. У тебя есть на примете?

– Насколько все срочно? И почему Дед Мороз?

– А вот так. Кто Лесе голову задурил, не подскажешь? Где хочешь, там и ищи теперь, вот.

– Неожиданный поворот.

– Да ладно, я же пошутила! Прости меня, Эндрис, за грубость. Не следовало мне на тебе срываться. Я просто немного устала. Все у нас хорошо, Леся спит, температуры больше нет. И спасибо тебе за заботу. Я ведь так и не поблагодарила? Еще раз – спасибо. Ты – наш спаситель. С Наступающим!

– И все же я тебя услышал. Ты права. До свидания.

– До свидания.

Горько вздохнула, задрав голову, оглядела покачивающиеся у потолка шары, осталась довольна. Принюхалась, снова выругалась и бросилась запоздало спасать подгорающую уже курицу. Осталось всего ничего: сбегать в магазин за горошками, яйцами, сметаной и прочими мандаринами, найти где-то еловых ветвей и постараться не расплакаться хотя бы до утра.

7. Добрый волшебник

Многого сделать не получилось. Уже к десяти вечера Соня валилась с ног, а к половине двенадцатого сдалась. Зато задремавшая было Леся встрепенулась и деятельно принялась не столько за новогодние приготовления, сколько за лихорадочную беготню от окна к окну. Покашливая и отмахиваясь от ложки с микстурой, она смотрела в дверной глазок, чутко прислушивалась к грохотавшему гулко подъездному лифту.

Никакие уговоры тут не помогали, даже демонстрация прайса на услуги по вызову Дедов Морозом, даже ролики с пьяными дедами в ютубе (Соня скатилась даже до этого!) ребенка не убедили.

Леся, может, и являлась гениальным ребенком, в свои пять с половиной по уровню эрудиции давая фору многим старшеклассникам, но она была еще и просто маленькой девочкой, вдруг внезапно поверившей в сказку.

Обнять и плакать, короче.

Одиннадцать сорок пять. На столе скорбно стоит салатник с пересоленным “оливье” (Соня совершенно забыла о майонезе, а со сметаной вышло нечто совершенно отвратительное, даже соль не помогла). Сиротливая горка мандаринов, красивое блюдо с картошкой и две подгоревшие куриные ножки. Великолепный стол, загляденье просто!

В напольной вазе в углу две ободранные еловые ветки, печально прикрывшие свой позор ярко сияющим дождиком и стеклянными шариками.

А всхлипывающая уже Леся, вообще не слезающая с подоконника, сидит, упершись лбом в запотевшее стекло, и тоненьким пальчиком что-то выводит на конденсате.

Соня молча сбегала на кухню, чтобы поплакать там и умыться. Приближался их маленький женский семейный армагеддон.

Еще десять минут… А потом можно будет сказать, что некоторые Деды Морозы приходят на Рождество, например. Вдруг ребенок забудет? Или по старому стилю….

Нет. Лесю ввести в заблуждение было непросто. И не забудет она ничего, это точно. Сил смотреть на тоненькую фигурку, сиротливым комочком ютившуюся на подоконнике, не было совершенно. Соня собрала последние крошки воли в кулак и вошла в комнату.

– Леся, я…

– Слышишь? – девочка оглянулась, слетев птицей на пол.

– Дочь, это ты послушай меня! – когда было нужно, Соня умело давала понять кто тут… мать. Ну… пыталась хотя бы.

Леся лишь отмахнулась, нырнув Соне под локоть и выскочив в коридор. Там действительно было слышно, как лязгнули створки лифта, и раздались голоса. К соседям гости приперлись, наверное.

Громкой звонок стал полнейшей неожиданностью. Соня с огромным трудом сдержала громкий стон. Только этого не хватало! Придется иметь дело с развеселой компанией неизвестных людей, разочарованно рыдающей дочкой, и все это как-то разруливать!

Не пойдет открывать! Пусть трезвонят. Осталось чуть больше пяти минут до курантов авось рассосутся.

Звон в дверь не прекращался, и Леся, замершая было, вдруг рванулась открывать замок.

– Леся, не смей!

Да куда там!

Соня бросилась наперерез, не успела, и проворная девочка, продемонстрировав недюжинную силу, махом открыла английский замок и эту чертову дверь распахнула.

На пороге стоял… Дед Мороз! Ущипните! А лучше по голове постучите совочком из ближайшей песочницы. Зима, говорите? Тогда снеговой да покрепче.

Ростом почти под два метра, косая сажень в плечах, роскошная белая шуба. Не какое-то там красненькое пальто из китайского флиса с меховой оторочкой, а настоящая, очень пушистая шуба, да еще и расшитая красными бархатными узорами. А еще окладистая белая борода по пояс, красные бархатные рукавицы, белые валенки и мерцающий острым стеклянным блеском серебряный посох.

Пока Соня пялилась на это чудо природы, Леся визжала и прыгала, словно белка.

– Ура! Ура! Ты пришел! Я знала, я верила!!!

Гость степенно им поклонился, а Соня медленно запаниковала. Тревога ее еще больше усилилась после того, как из-за плеча Деда Мороза выглянула Снегурочка. Высокая, тоненькая, с огромными, вполовину лица, голубыми глазами, она улыбнулась опешившей Соне и помахала в ответ на ее перепуганный взгляд.

А вдруг это воры? Мошенники там, или какие грабители?

– С новым годом! С праздником! – пропел басом гость.

– Вы ошиблись! – прохрипела в ответ ему Соня.

– Мама! Ну что ты такое опять говоришь! – терпение девочки лопнуло.

Гости переглянулись.

В этот судьбоносный момент дверь лифта снова открылась, и из нее вышел… Эндрис собственной персоной! Тащивший с собой два огромных полупрозрачных бокса на колесиках, в запотевших с мороза очках, непривычно-взъерошенный, еще и с торчащими из карманов бутылками, очевидно, шампанского, выглядел он очень потешно.

Если бы Соня могла сейчас смеяться, посмеялась бы точно. Но она не могла. Накопившееся напряжение натянулось струной и грозило излиться истерикой. Натуральной, с рыданиями и даже визгами.

Минутная пауза. На лестничной площадке стоял сказочный Дед Мороз (от него даже холодом веяло, кажется), красавица Снегурочка и готовые заплакать обе Ореховы-Кошкины. Очень твердо готовые. Обе.

Эндрис медленно опустил ручки боксов. Протер, чертыхаясь, очки, в полном молчании что-то шипя про совершенно бессовестное очковтирательство их изготовителей, и… улыбнулся. Вот запрещать надо такие улыбки, как настоящее биологическое оружие! У Сони сразу же все негодование прилипло к гортани, честное слово.

– Вы вообще понимаете, что все творите? – тихо так осведомился, даже строго. – Новый год не ждет! Быстро, быстро! Софи, Лесенька, вы позволите?

И вся эта ватага шагнула в минуту назад бывший еще Сониным дом.

А там они ка-а-ак развернулись!

Эндрис молниеносно распаковал свои странные коробки, оказавшиеся термобоксами, вихрем прошелся по кухне (каждый раз поправляя очки и осведомляясь у Сони: позволит ли она, не против ли взять тарелки).

А Соня молчала, открыв рот, словно смотрела немое кино. Причем где-то с галерки, а тапер был немыслимо пьян и вообще валялся под роялем.

Тихонько кивала головой, наблюдая, как этот мужчина хозяйничает на ее кухне. Как накрывает на стол, молча (!) перемывая салатнички, вилки с ножами, тарелки. Параллельно тихонько рассказывая, как они в лифте встретили Новый год. Как ехали из Москвы, наивно рассчитывая, что таких идиотов много не будет, а они были, и столько, что хватило на пробку длиной в полсотню километров.

– Ехали из Москвы? Почему? – само как-то спросилось.

Соня судорожно вытирала тарелку, ей врученную Эндрисом (он даже полотенце нашел на их кухне!) и все пыталась понять.

Краем глаза она наблюдала в открытую дверь, как ошалевшая от свалившегося на нее счастья Леся рассказывает что-то гостям. “Дед Мороз” важно кивал ей, пряча в бороду улыбку, “Снегурочка” даже смеялась, светло так и искренне.

Видела Соня и то, что хитрющая дочка осторожно прощупывала этот сказочный персонаж на предмет лжи и подлога: и бороду аккуратно подергала, и шубу потрогала, только в штаны не заглядывала! Ой. Куда-то не туда поползли Сонины мысли. Это все вина Эндриса.

Да, этот мужчина за час его нежданного присутствия в этом доме научил ее большему, чем мама за жизнь. В деле домоводства, разумеется. И как огурцы выбирать, и почему парадную посуду имеет смысл именно вытирать, как точить кухонные ножи, и в чем тайный смысл майонеза.

– Это не просто соус, это сложная эмульсия… – Соня округлила глаза. – Эм-м-м… есть такой способ смешивать несочетаемые жидкости. Если просто налить уксус в масло, они расслоятся. Но при участии эмульгатора – третьего вещества – в определенных условиях мы можем все это отлично смешать. Миксер есть в хозяйстве?

Был. Кажется. Даже еще не распакованный. Мама его в назидание подарила когда-то. Нашли.

Леся тем временем пела для Деда Мороза песенку собственного сочинения на стихи Пастернака. При всех ее неисчислимых талантах, музыкального слуха у девочки не было. Зато голос достался от бабушки, хороший голос такой, можно батальоном командовать.

Откуда у этих двоих столько терпения? Платят так хорошо? Ой! Надо будет спросить, сколько она должна теперь Эндрису. Потом. Сейчас ей не хотелось прерывать этот уютный процесс: майонезомешание.

– Я не покупаю его никогда. Это же просто, смотри: эмульгатором у нас тут работает яичный лецитин. Можно яйцо заменить на горчицу, но тогда майонез будет острым, а нам нужен нейтральный. Очень важное условие в этом всем волшебстве: жидкости и эмульгатор должны быть одинаковой температуры. А яйца у меня недопустимо холодные.

Прозвучало настолько двусмысленно, что Соня рефлекторно фыркнула. Эндрис воззрился на нее с таким откровенным удивлением, что пришлось отворачиваться, пряча предательски вспыхнувшие щеки. Фу, Соня. Нельзя так. Это все либидо, конечно, нормального секса не было у нее уже… очень давно. Женское естество не спрячешь на антресоли, к сожалению. Вздохнула.

Оказавшийся рядом мужчина вложил в руки ей два тех-самых-недопустимо-холодных яйца.

– Холодные, – все еще отворачиваясь, проговорила она.

– Так согрей, – прозвучал низкий голос над головой.

Соня глаза подняла, и ее вдруг качнуло. До чего ж красивые у него глаза! Светлое серебро с яркими искрами льдистой голубизны. Так бывает с февральском льдом, он играет всеми красками уже прошедшей зимы. И зрачки. О! Ей сейчас показалось – они вытянулись в тонкую вертикаль, разрезая лед радужки.

Дофантазировалась ты, Сонечка. Надо все это заканчивать, бедный Эндрис осип уже от твоей бестолковости.

– Эй! Вы там помните вообще, что у нас Новый год? – на кухню к ним заглянула Снегурочка. – А мы все за стол еще не садились вообще-то! А кому-то еще скоро ехать обратно. Не знаю даже кому…

Она улыбалась, а Дед Мороз тем временем слушал лекцию о детских болезнях и даже умудрялся вставлять в поток этих слов нечто эпическое, вроде: “Да! Дети страдать не должны, это важно!” или “Помню мальчика одного со скарлатиной, когда я пришел к нему на Рождество, он не мог спеть свою песенку, но сказка должна быть у всех, правда?”

– Она скоро устанет. Уже засыпает совсем, – поймав Сонин взгляд, констатировал Эндрис.

Снегурочка только рукой махнула.

– Справимся. И не такое укладывали. В честь Нового года можно ведь без умывания на ночь и прочих условностей? – Соня молча кивнула. – Отлично! Давайте хоть по Лиссабонскому времени Новый Год встретим. Раз уж Лондон с Парижем уже профукали. Прямо тут и накрывайте, гостиную мы, боюсь, теряем.

Еще раз широко улыбнулась и выскользнула обратно на поле сражения за Лесино детское счастье.

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20  21  22  23  24  25 
Рейтинг@Mail.ru