Maria Rossi
Ангел мести
– Спасибо Вам, доктор.
– Не за что. Вы пока располагайтесь в зале, а я займусь своими делами, – с этими словами она вышла из кухни и направилась в ванную комнату.
Я зашел в зал: просторный, светлый, с современным интерьером, большим телевизором, диваном, видимо, сделанным на заказ.
Меня поразило, что самая длинная стена от пола до потолка занята книжными полками, здесь несколько тысяч книг! Причем книги на разных языках, классика, художественная литература, медицинская. Целая библиотека дома. На другой стене висели картины. Думаю, это работы хозяйки квартиры.
Пока рассматривал книги, вышла Мари, на которой были надеты цвета хаки спортивные штаны и майка, и подошла к сумке с медикаментами.
– Вам помочь? – спросил я, а она в ответ усмехнулась.
– Я же врач, сама заштопаю себя, не в первый раз.
Она села прямо на барную стойку, чтоб света было больше, и я увидел, что у нее серьезный порез на левом плече. Девушка достала шприц, вскрыла ампулу, набрала препарат, сделала себе укол в руку и сказала:
– Джамир, вам не обязательно на это смотреть.
– Все в порядке, – ответил я. – Точно помощь не нужна?
– Неа, – прозвучало в ответ.
Я включил телевизор, который заработал на канале с мультфильмами, что вызвало мою улыбку «Совсем ребенок».
Сидя на диване, в маленькое зеркальце, которое всегда ношу с собой, чтобы наблюдать за обстановкой, смотрел, как Мари парой стежков наложила себе швы, обработала их, глядя в увеличительное зеркало, даже не меняясь в лице. Девочка, наверное, часто это делает себе.
Когда она стала накладывать себе повязку, я подошел и без слов начал ей помогать. Мари тоже ничего не говорила, а я обратил внимание на ее татуировку в виде морды волка, под которой были шрамы от пулевых ранений. И от этого сердцу стало неспокойно.
Девушка спрыгнула с барной стойки, поправила майку.
– Спасибо, Джамир. Как вы относитесь к идее поужинать? Я лично проголодалась, – поинтересовалась доктор, смотря на меня в этот момент большими зелеными глазами.
– С удовольствием.
– У вас есть предпочтения в еде?
– Я всеяден, – ответил ей, улыбаясь.
Мари предложила мне пока посидеть или полежать, как угодно, в зале, а сама ушла в комнату, а когда вернулась, протянула большую рубашку.
– Наденьте, она новая. Вашу я выброшу.
Я надел рубашку, которая даже на мне сидела свободно.
«Интересно, для кого куплена?» – возник вопрос.
Мари пошла на кухню, одной рукой собралась ставить кастрюлю с водой на плиту, что я ей сделать помешал, все поставил сам, укоризненно глянув на нее.
Затем она продолжила что-то доставать из холодильника. От моей дальнейшей помощи отказалась. Я ушел в комнату, откуда задал ей вопрос:
– Вы любите читать? У вас шикарная библиотека.
– Очень люблю. А библиотека – это заслуга родителей, особенно мамы, она была преподавателем в университете. Именно она ее начала собирать. Знаете, Джамир, у нас есть книги начала 19 века! Сейчас я продолжаю пополнять библиотеку. У нас была читающая семья, – в голосе Мари чувствовалась гордость и восторг своими родителями.
Потом девушка пригласила меня на кухню. На столе лежали приборы, стояли два стакана с соком. Я сел за стол, а Мари поставила на середину стола большую тарелку.
– Как вы относитесь к пельменям?
– Никогда не пробовал, – честно ответил я.
Пельмени, как назвала Мари это блюдо, были очень ароматными и вкусными, особенно со сметаной. Оказалось, что девушка сама их лепит, и это русское блюдо, что очень удивило.
– Вы знаете русскую кухню? Только не говорите, что знаете русский язык. Я видел на полках книги русских авторов, – пошутил я.
– Джамир, расскажите о себе.
– Да и рассказывать особенно нечего. Вырос в детдоме, о родителях ничего не знаю. С 15 лет состоял в одной из банд. Последние 12 лет – правая рука того, кто возглавляет синдикат. Семьи никогда не было, детей тоже. Вот, как-то и все, – сказав это, я сам усмехнулся своей краткой биографии.
– А у нас с вами есть нечто схожее в жизни, – улыбаясь, сказала она, но ее отвлек телефонный звонок.
– Алло. Да, Мартин, все в порядке. Я дома. Завтра расскажу. Пока, пока. Не волнуйся, – закончила она разговор, и, судя по имени, это тот друг педиатр.
– Мари, как вы догадались, что на нас нападут, и что они из «Огненных Львов»? – поинтересовался я, потому что, когда мы с Мари были на пляже, видел двоих, пристально наблюдавших за нами.
– Еще на пляже заметила, что за нами следят. Решила, что за вами, вот и не стала отказываться, чтоб вы меня подвезли. Двоим же легче отбиваться. Когда мы отъехали, в боковое зеркало видела, что у нас на «хвосте» висит мотоциклист, который ехал с выключенными фарами. Я сама так иногда делаю при необходимости. Потом заметила, что за ним следует автомобиль, которому мотоциклист подает определенные знаки, с которыми знакомы те, кто служил или проходил подготовку в спецназе. Тогда стало ясно, что их цель не вы, а я. А догадаться, что они из «Огненных Львов» нетрудно, с ними я неоднократно встречалась на ринге, у них определенный стиль нападения и боя с использованием ножей. Так, что все просто, – таков был ответ девушки.
– Почему вы решили мне помочь, думая, что именно за мной следят?
Девушка посмотрела на меня и, не отводя глаз, ответила: «Не знаю, если честно».
От этого ответа по моему сердцу прошла волна нежности и тепла.
– Скажите, почему вы не вытащили туфлю из шеи напавшего?
– Во-первых, чтобы унизить. Такой бугай приедет в больницу с женской туфлей в шее. Братва засмеет, и кличка у него теперь будет «Подкаблучник». Согласитесь, это фиаско. Во-вторых, если вытащить шпильку до приезда врачей, это может вызвать кровотечение, от которого помрет. А мне хочется, чтоб он мучился от позора всю жизнь, – я поражен ее хладнокровию и суровости. И мне это безумно нравится в ней.
– А почему вы угрожали им раздеть догола? – не мог не спросить я.
– Потому что у «Огненных Львов» на теле, на левом боку, красная татуировка – морда льва.
– Вы уверены, что их цель именно вы? – я всматривался в ее глаза, которые казались такими родными.
– Абсолютно. Им дали задание припугнуть меня. Вы в их планы не входили. Судя по всему, эти драные кошки даже не знали точно, кто со мной в машине. И если я не ошибаюсь, то через несколько дней представитель «Огненных Львов» попросит встречи с вами. Они же понимают, что ваш синдикат их просто раздавит в течение суток. Им с вами ссориться невыгодно. Это как подписать себе смертный приговор.
– Так и сделаем, и они не посмеют больше вам угрожать, – я уже предвкушал момент расправы. – И давайте с вами будет моя охрана, на всякий случай, – предложил ей, а Мари хихикнула.
– Это им надо охрану, чтоб я их первая не уничтожила. Вы же знаете, я очень люблю что-нибудь взрывать, – и она мне подмигнула. – У меня с ними свои счеты, и это моя война, и вас, Джамир, я прошу в нее не вмешиваться, иначе мне придется и вас устранить, – строго сказала она, бросив в мою сторону сейчас уже холодный взгляд серых глаз. – А пока, раз вы пострадали из-за меня, выступлю в роли гостеприимной хозяйки, – более теплым тоном сказала девушка и улыбнулась, слегка наклонив голову на бок.
– Мари, можно еще пару вопросов?
– Конечно.
– Мне кажется, или ваши глаза меняют цвет?
– Вам не кажется. У меня от рождения глаза хамелеоны, это когда происходит трансформация цвета глаз, меняется цвет радужной оболочки. В моем случае это зависит от настроения, самочувствия или преобладающего цвета в одежде.
– Я видел у вас татуировку волка. Это что-то символизирует?
– Она закрывает шрамы.
– Давно они у вас и от чего, если не секрет?
– С 18 лет. В меня стреляли.
– Извините.
– Никаких проблем… Джамир, я хочу, чтобы вы дали мне слово, что право уничтожить «Огненных Львов» будет принадлежать мне.
Эти слова застали меня врасплох. Я удивленно поднял брови, глядя на девушку. От ее взгляда снова веяло холодом, и она, глядя в окно, сказала:
– Сейчас там есть тот, с кем я много лет ждала встречи. Для меня это важно. Ради этого я жила последние 10 лет.
И я понял, что ей известно об этой банде то, чего не знаю еще я, но она мне прямо сейчас ничего не расскажет, потому что привыкла все решать сама, нести ответственность и груз потерь. Все время одна.
– Вы уверены, что я сдержу данное вам слово? Я же один из руководителей преступного синдиката, за мной много грехов, да и вам я не нравлюсь.
Мари смотрела мне в глаза, не мигая.
– Все мы грешны, если не сейчас, то будем. Я вам верю, иначе бы вы не сидели в моей квартире, и я не вела с вами такие разговоры. А вопрос симпатии или антипатии здесь неуместен.
– Хорошо, я даю вам слово. Но будьте осторожны. Если нужна помощь, скажите. Вы многим нашим людям и мне в том числе спасли жизни, а мы не любим оставаться в долгу, как в хорошем, так и в плохом смысле.
– Вот и отлично, – сказала она. – А теперь, Джамир, давайте отдыхать. Ложитесь на диван, постель я вам сейчас дам. Утром сделаю перевязку. Индивидуальные принадлежности в ванной на полочке найдете, чистое полотенце там же. Если вдруг почувствуете недомогание, разбудите меня, я в соседней комнате.
Я пошел в ванную, четко следуя указаниям доктора, что рану мочить нельзя. Когда вернулся, мне было постелено на диване, около которого на маленьком столике стоял стакан воды, я лег. От постельного белья и пледа исходил такой чудный аромат чистоты, свежести и легкой сладости, прямо хотелось укутаться, как в кокон.
Мари подошла, без слов измерила мне температуру, потом дала жаропонижающее и направилась в ванную.
Когда она вышла, я сделал вид, что сплю, сам же наблюдал за доктором. На ней был банный халат. Вот смотришь, а кажется, что это школьница. На кухне она, видимо, выпила лекарство, какое-то время посидела, глядя в окно, измерила себе температуру и прошла в другую комнату, предполагаю, в спальню.
Написав несколько смс, отложил телефон и начал осмысливать все произошедшее сегодня и то, что по стечению обстоятельств я оказался дома у девушки, которая привлекает мое внимание. О такой как Мари можно только мечтать. Джим был реально счастливчик. И где-то в душе я позавидовал ему.
Ночью, сквозь сон, услышал осторожные шаги, приоткрыл глаза и в темноте увидел Мари, которая выглядела очень по-детски: на ней была плюшевая пижама с капюшоном с ушками медвежонка. Она тихо, чтобы меня не разбудить, подошла, посмотрела по сторонам в поисках термометра, не нашла его, и тогда наклонилась и своими губами прикоснулась к моему лбу, проверяя, есть или нет температура. Потом аккуратно своей маленькой ладошкой взяла мою руку в свою, нащупала пульс, поправила на мне плед, ласково погладила меня рукой по голове и вернулась в свою комнату.
«Знаете, в эти минуты я был счастлив, как никогда!»
Проснулся около 7 часов утра. В квартире было тихо и спокойно, как и на душе. В квартире Мари была какая-то особенная атмосфера. Я выспался за последние месяцы первый раз.
Девушка еще спала. Теперь уже я, не дыша, подошел к ее комнате, слегка приоткрыл дверь и через щель увидел, что она спит, обнимая огромного плюшевого медведя. Из ее комнаты повеяло сладостью и детством.
Сидя в комнате, отвечая на смс, услышал, как у Мари зазвонил будильник, который мужским голосом говорил: «Зефирка, любимая, подъем! Моя маленькая соня, просыпайся! Тебя ждут великие дела!»
Через 10 минут она вышла из комнаты в этой смешной пижаме, пожелала мне доброго утра и прошла в ванную. Потом сделала мне перевязку, мы позавтракали, к чему я, если честно, не привык, но ел с превеликим удовольствием. Было чувство, что у меня есть семья.
Я поинтересовался, как она будет делать перевязку себе, на что девушка отмахнулась, что на работе все сделает.
Перед тем, как выйти из квартиры, я еще раз предложил ей свою помощь и защиту. Но Мари так отреагировала на мои слова:
– Джамир, давайте договоримся, вы больше не будете появляться на моем пути. Все, что я делаю в жизни, имеет свою мотивацию и цель, к которой я все равно приду. И мне не нравится, когда кто-то, независимо от намерений – благих или нет, мне препятствует. Я не могу и не хочу рисковать жизнями других. Вы дали мне слово, помните это.
– А вы, доктор, не должны забывать, что выходите на опасный путь своей жизни.
– Я это знаю, но это моя жизнь. И она вероятно, не так длинна, чтоб откладывать худшее в долгий ящик, но меня все устраивает, – были ее слова, от которых остался нехороший осадок.
Мы вышли из дома, она села в такси, отказавшись от моего предложения подвезти ее, и укатила на работу, я же со своей охраной поехал в офис к Лютому, который меня ждал.
С ним у меня разговор был долгим. Он все выслушал и задал главный, видимо, для него вопрос:
– Она тебе нравится или ты уже в нее влюблен?
– Скрывать не буду, нравится. Самому страшно от этой мысли. Но любить себя она не позволяет, любит Джима Паркера.
Лютый, немного помолчав, усмехнулся.
– Обошел ты меня, сопляк. Ладно. Она достойная девчонка, но опасная, хотя жизнью других не рискует. Продумай все хорошо. Раз любишь, не спугни, может, что и получится. И реши вопрос с наказанием «Огненных Львов», но слово, данное Ангелочку, сдержи.
Как и сказала девушка, представитель «Огненных Львов» попросил аудиенции.
Встреча состоялась на нейтральной территории. Я со своими людьми был готов в любой момент применить силу, не оставляя живых свидетелей. Их представитель пытался оправдываться, и в результате выяснилось, что целью была действительно доктор, в «Огненных Львах» есть человек, которому она нужна, но с какой целью, представитель не располагал информацией.
– Девочка нереально умная, – восторгался я.
Свои меры к «Огненным Львам» мы приняли. Криминальный мир тоже имеет свои законы, санкции за нарушение которых суровее, чем это установлено официальным законодательством. Но слово, данное Мари относительно этой банды, я сдержал.
Какому конкретно человеку понадобилась Мари и с какой целью, еще предстояло узнать.
Я вызвал к себе безопасника, которому поручил докладывать ежедневно о перемещении Мари Росси и ее контактах, а также установил слежку за «Огненными Львами».
МАРИ
Пока ехала на работу, связалась с Мартином, он как раз заступил на сутки. Попросила его организовать мне перевязку.
Когда зашла в перевязочную и разделась, услышала:
– Марусь, твою ж мать, что на этот раз? Ты не можешь жить спокойно?
– Дружище, не начинай только! Помоги сделать перевязку и не гунди. Не хочу, чтобы знали об этой царапине.
– Ни хрена себе царапина! Тебе же швы наложить пришлось. У тебя редкая группа крови, если что с тобой случится, донора не найти! Ты когда будешь головой думать, перед тем как влезть в очередное дерьмо? Ведешь себя, как эгоистка, которой наплевать на чувства окружающих, не ценишь жизнь, постоянно рискуешь! – не унимался Мартин. – Ты напала или на тебя?
– На меня.
– Вот ставлю тебя в известность официально, Мари Росси, если тебя убьют, я не приду на похороны и не пророню ни единой слезинки! – извергал, как вулкан, свой праведный гнев Мартин.
– А, кстати, если я умру, кто меня будет хоронить, у меня же никого нет? – задумавшись, рассуждала вслух я. – Слушай, Мартин, как друга прошу, кремируй мое тело и высыпь прах в Тихий океан, пожалуйста, – последнее слова просто проныла. – А вообще-то хотела завещать тебе свою библиотеку, а квартиру родителям Джима, – уже серьезно произнесла я, глядя в окно кабинета.
Мартин реально разозлился, еле сдерживаясь, закончил помогать мне с перевязкой. Я его никогда таким не видела. Потом бросил ножницы на стол и со словами «Ну и дура ты, Маруся! Я больше так не могу!» вышел из процедурного кабинета, громко хлопнув дверью.
Никогда Мартин не повышал на меня голос, это был первый раз.
Я знала, что друг за меня искренне волнуется, и каждая такая перевязка моих ран для него стресс. Мартин классный, только поворчать любит. Надеюсь, сегодняшняя обида на меня у него долго не продлится.
Только закончила с Мартином, пришло смс от Шона, просил приехать в клуб на разговор сразу после работы.
– С Шоном разговор будет серьезнее, чем с Мартином, – решила я для себя и пошла в ординаторскую, хорошо, что сегодня не участвую в операциях.
По окончании рабочего дня поехала в клуб, где меня встретили несколько наших парней со словами, что Шон меня ждет в своем кабинете.
Только переступила порог, как наставник хмуро на меня посмотрел.
– Почему не позвонила, что на тебя напали? Знаешь, кто это?
– Привет, тренер. «Огненные Львы».
– Повреждения есть, тренироваться сегодня будешь?
– Пока не могу, небольшой порез на левом плече.
Шон знал, что только в случае, когда мою рану зашивали, я могла пропустить тренировку. Он сурово на меня посмотрел.
– Причина нападения?
– Хотели припугнуть, но не ожидали, что со мной окажется Джамир, и мы дадим отпор.
Шон удивленно посмотрел на меня.
– Правая рука Лютого? Ты с ума сошла находиться рядом с ним?
– Ничего такого, он на пляже ко мне подошел, я заметила слежку, думала, что за ним. Наблюдавших было несколько. Решила не отказываться от его предложения довести до дома, была уверена, что на него нападут. Так и получилось. Но целью была я, а не он. Его тоже слегка черкануло пулей.
– Зачем ты им, идеи есть?
– Уверена, что появился убийца Джима, пришел за мной. Он связан с «Огненными Львами», только не спрашивай, откуда знаю. Не скажу, просто интуиция.
Шон сел со мной рядом.
– Я знал, что это время наступит, но я этого боюсь. Ты мне как дочь. Знаю, что все эти 10 лет ты упорно готовилась к этой встрече и хочешь отомстить, тебя не остановить. Я хочу тебе помочь. Как ты на него выйти собираешься?
– Он сам на меня выйдет. А дальше – по ситуации. Знаешь, у женщин и котов есть общее правило: если чего-то делать нельзя, значит, это надо делать незаметно. Вот и я пойду по такому правилу. Спасибо, наставник, за поддержку, очень ценю ее, – я положила свою голову Шону на плечо.
– Ох, Зефирка, Зефирка, – вздохнул Шон.
Я приехала к дому, заметив машину с двумя мужчинами, которые делали вид, что заняты своими телефонами.
– Да уж, совсем «беспалевное» наблюдение, дилетанты, – усмехнулась про себя я и зашла в подъезд, сняв пистолет с предохранителя, но ничего подозрительного, в итоге, не обнаружила.
В своей квартире я чувствовала себя в полной безопасности. Переодевшись, пошла готовить себе омлет с ветчиной и бутерброд с маслом и сыром, сварила кофе и под негромкую джазовую музыку, которую очень люблю, ужинала. Вечер прошел в покое, уединении, как я люблю.
Утром, выходя из квартиры, под дверью обнаружила прозрачную упаковку, полную цветного зефира. Отправитель никак себя не обозначил, пожелав остаться неизвестным. Но это он так думал, а вот я понимаю, что это первый его шаг в мою сторону. Это еще, конечно, не вызов, но его интенция для меня очевидна.
«А ты, Альберт Уилсон, как я погляжу, любитель сладенького, особенно зефира. Ну что, «дружочек», начнем игру!» – усмехнулась я про себя, по пути выбросила коробку и поехала на работу.
Такие коробки с зефиром из самого дорого магазина Лос-Анджелеса я находила в те дни, когда шла на работу, и у меня не было суточных дежурств.
«Значит, ты знаком с моим графиком работы? Тем лучше».
Так продолжается уже неделю, и «игрок» пока не устал. Если бы я ела этот зефир, то аллергию на сладкое заработала точно.
Все это время с Мартином мы практически не пересекались, а если и попадали в поле зрения друг друга, то он делал вид, что не замечает меня.
Уважая его эмоции, не мешала другу дуться, вернулась к привычному для меня образу жизни.
Шон особенно рьяно взялся за мои тренировки, и «братики» по клубу решили, что он меня за что-то наказывает. А я знала, что он волнуется и таким образом готовит своего война к встрече с врагом.
В один из дней я гуляла по берегу Тихого океана. Мне на сотовый поступил звонок с неизвестного номера.
– Алло, – ответила я.
– Мари, добрый день. Это Даниэль Миллер. Помните такого?
– Помню. Чем обязана, Даниэль?
– Я бы хотел встретиться, если вы не против. Мне нужна консультация, хотел попросить вас посмотреть выписку из истории болезни моего знакомого.
– Если это не срочно, приезжайте завтра в больницу к 9 часам.
– А сегодня возможно это сделать? Простите мне мою настойчивость.
– Я сейчас на центральном пляже, где пробуду еще час. Можете подъехать, если срочно.
– Я ваш должник, Мари, скоро буду, – и он сбросил вызов.
Я же глубоко вздохнула, потянулась к небу руками и улыбнулась, тихо произнеся:
– С таким «вежливым» мужчиной я давно не встречалась. Пора себя побаловать «сладким» светским обществом.
Прошло минут 20, и меня окликнул приятный мужской голос.
– Добрый вечер, Мари.
Обернувшись, увидела Даниэля Миллера в темно-синем спортивном костюме, который прекрасно сидел на его подтянутом, натренированном теле, черных кроссовках. В руках у него был файл с бумагами.
«Как интересно. Его спортивный костюм был в стиле надетого на мне. Забавненько, прямо парная одежда получилась. Решил подстроиться под меня, значит», – с усмешкой констатировала я.
Даниэль подошел, протянул руку, я ответила на приветствие.
– Простите за беспокойство, – сказал он, продолжая удерживать мою руку, я же пристально на него смотрела.
– Ничего страшного. Показывайте документы, – не торопясь свою руку убрала.
Даниэль предложил сесть в ближайшем кафе на пляже и выпить кофе. Мы прошли в кафе, где он заказал кофе, а я стакан яблочного фрэша, протянул мне бумаги. Изучив выписку (пациент Альберт Уилсон), обратилась к мужчине.
– Что смущает вашего знакомого?
– Ему нужно компетентное мнение, насколько верно сделаны назначения врачом.
– Они сделаны верно, соответствуют поставленному диагнозу. Волноваться не стоит, если только диагноз правильный и врач не ошибся.
Я посмотрела на мужчину, который не спускал с меня своих глаз, забыть которые невозможно. В этих почти бесцветных глазах читалась настороженность, интерес и желание. Я не стала отводить взгляд своих сейчас несколько уставших глаз, приобретших изумрудный цвет, от глаз Даниэля. Чувствовалось его возбуждение, он положил свою руку на мою, лежащую на столе рядом с бумагами.
– Спасибо, что не отказались помочь… Мари, у вас такие красивые глаза. Я готов смотреть в них вечность.
С нежной улыбкой я убрала свою руку, не отрывая взгляда от лица Даниэля, который в этот момент пялился на мои губы.
– Не стоит благодарности. Передайте своему знакомому беречь себя, не напрягаться и не делать резких движений, в его случае это опасно.
– Передам обязательно.
– Мне пора, Даниэль, – сказала я, а он сразу же подошел, отодвинул мой стул, когда я поднялась, и глубоко вдохнул запах моих волос, наклонившись слишком низко ко мне.
– Я могу вас проводить? – задал он вопрос, снова взяв меня за руку.
–Даниэль, мне кажется, что на сегодня достаточно нашего общения. Поторопитесь, вашему знакомому ведь срочно нужны эти бумаги, и хорошего вам вечера, – ответила я, освободив свою руку, улыбнулась и пошла, чувствуя, как он скользит своим взглядом по моей спине.
«Какой же ты падкий на женщин, Даниэль. Я стану твоим слабым местом», – злорадно усмехнулась про себя, и во мне проснулся инстинкт охотницы.
Не успела зайти в дом, как получила смс от Даниэля Миллера с надеждой встретиться снова и пожеланиями хорошего вечера. Это сообщение я специально проигнорировала.
Поднялась на лифте на свой этаж и, подходя к дверям квартиры, увидела облокотившегося о стену Мартина, который был пьян и в руках держал начатую бутылку виски. В таком состоянии я его видела только один раз и то в университете. Он посмотрел на меня долгим и каким-то для меня не совсем понятным взглядом, но ничего не сказал.
Я тоже молчала, просто открыла дверь и пропустила его в квартиру. Мартин достал свои тапочки, переобулся, шаткой походкой прошел в ванную, помыл руки, потом на кухню, открыл холодильник, достал молоко, яйца, а из шкафа муку.
Понимая, что его лучше не трогать, я зашла в ванную, а когда вышла из нее, на кухне уже стояли пожаренные блинчики и чай с лимоном – все, как я люблю. Перед Мартином, сидящим за столом, стоял бокал и бутылка виски. Мой друг о чем-то думал.
«Какой он милый в таком состоянии», – подумала я и села напротив, начала с удовольствием уплетать всю эту вкуснятину, макая блинчики в сметану, от блаженства прикрывая глаза и мурлыча, как кот.
Мартин смотрел на меня с грустью и умилением. Мне знаком этот его взгляд, он нередко на меня так смотрит.
Я, видя, что он ничего не ест, придвинула к нему его тарелку, положила блинов и сметаны, и он тоже начал есть. Вспомнив, что Мартин любит клубничный джем, метнулась к холодильнику, вытащила джем и положила его на блин в тарелке друга. Он слабо улыбнулся. Бутылку виски я отодвинула в сторону. Мы продолжали в полнейшей тишине есть.
Когда мы доели, Мартин встал, подошел ко мне, без слов снял с волос полотенце, промокнул волосы, принес из ванной фен и начал мне их аккуратно сушить. А я подумала, что, наверное, в семье, где есть любящий старший брат, который заботится о сестре, такие моменты часто бывают. От ощущения, что ты самый младший в семье и тебя все любят, стало тепло и хорошо.
В университете Мартин был на два курса старше меня. Мы как-то сразу нашли общие темы для разговора: оба увлекались микробиологией, анатомией и гистологией. Он тоже не любил шумные компании, тусовки. Я его познакомила с Джимом. Нам было о чем поговорить, как провести дружеский день или вечер. Мартин мне как старший брат. Джим же, шутя, называл его шурин, а чаще родственник.
Мартин говорил, что один в семье, но всегда хотел иметь младшую сестру. И я ею стала. Наши отцы – коллеги. Мы с Мартином хорошо знаем друг друга и в словах не нуждаемся. Сегодняшний вечер этому подтверждение. И именно он стал моей поддержкой и самым близким человеком после гибели Джима и смерти родителей, и остается им до настоящего времени.
Когда, по мнению Мартина, мои волосы высохли, он выключил фен, развернул меня к себе лицом и обнял, крепко прижав к своей груди. Так мы некоторое время стояли и молчали.
– Прости меня, Марусенька. Очень испугался за тебя, боюсь, что ты исчезнешь. Я этого не вынесу, без тебя не смогу, – нарушил тишину друг, а я обняла его в ответ и погладила по широкой спине.
– Я все понимаю. Извини, что заставляю волноваться и спасибо тебе за блинчики, как всегда вкусно.
Поскольку Мартин был изрядно выпившим, много говорить с ним не было смысла, предложила ему пойти в душ и лечь спать. Он в знак согласия кивнул и пошел в ванную.
Я постелила ему в комнате, в которой он какое-то время жил. Мартин лег, я накрыла его теплым одеялом, погладила по голове, а он прижал мою ладонь к своей щеке и через минуту уснул.
Выключив свет, пошла в свою комнату. Хоть я и люблю одиночество, но с Мартином как-то по-семейному уютно.
Вспомнилось высказывание Габриэля Гарсиа Маркеса: «Это большая удача в жизни найти такого человека, чтобы было приятно смотреть, интересно слушать, увлеченно рассказывать, не тягостно молчать, искренне смеяться, восторженно вспоминать и с нетерпением ждать следующей встречи».
Поскольку другу утром на работу идти не надо было, решила, пусть он отдохнет. Проснувшись пораньше, приготовила ему завтрак, оставила порошок от головной боли, записку и поехала трудиться.
МАРТИН
Проснулся почти в 11 часов утра в квартире Мари. Мне у нее в доме всегда хорошо спится. Голова напоминала колокол, выпитое вчера на пользу сосудам точно не пошло.
Поднявшись, пошел принимать душ, вроде как даже взбодрился. На кухне нашел укутанный в банное полотенце завтрак, который мне приготовила Мари, и рядом с ним записку: «Доброе утро. Не забудь позавтракать и выпить порошок, который лежит около чашки (не бойся, это не яд. И смайлик). Где лежат запасные ключи, знаешь. Я заступаю на сутки». И в конце рисунок смеющейся девчушки с косичками в разные стороны.
– Из твоих рук и яд готов принять, Маруся, – сказал вслух и приступил к завтраку.
Мне кажется, что Мари знаю вечность. Эта солнечная девочка с зелеными глазами появилась в медуниверситете, где я уже обучался на втором курсе, ей было всего 17 лет. Она была единственной студенткой такого возраста, окончившей школу и бакалавриат экстерном. Сначала все думали, что она дочь кого-то из преподавателей или чья-то сестра. Как-то на студентку внешне явно не тянула: маленького роста, пухленькая, очень спокойная, но, как оказалось, с обостренным чувством справедливости, внимательная к мелочам и невероятно прилежная.
Учеба ей давалась легко, она оказалась из семьи врачей, увлеченная и стремящаяся стать хирургом, как ее отец.
С первого дня было заметно, что девушка не нуждается в компании, в каком бы то ни было общении, она не стремилась идти на контакт, в отличие от других первокурсников.
В конце первого дня в качестве студентки встречать ее из университета пришел высокий афроамериканец, по возрасту старше ее, к которому в объятия она просто летела со счастливой улыбкой, не обращая ни на кого внимания. Он еще издалека увидел Мари, раскрыл свои руки, улыбаясь, и она в эти крепкие объятия впорхнула. Парень ее закружил, поцеловал в макушку, потом забрал у нее сумку, крепко взял за руку, будто боялся потерять, и эта весьма необычная, но счастливая пара удалилась.
Если честно, эта картина удивила всех, кто ее видел, и я не исключение. Но потом все привыкли, что эти двое практически неразлучны.
Наш курс стал шефствовать над первым курсом, на котором обучалась Мари. Так мы и познакомились ближе. У нее оказался невероятный кругозор, с ней было интересно. Пожалуй, я был единственным, кому она позволила приблизиться к себе. Мари познакомила нас с Джимом. До самой его гибели мы были дружны. Я был счастлив, глядя на то, как трепетно они относятся друг к другу, как Джим своими черными глазами смотрит в ее зеленые, как бережет и дорожит каждым днем, проведенным со своей Зефиркой.
Как-то раз, когда мы вместе «зависали» в караоке, пока Мари пела (а у нее очень сильные вокальные данные), Джим мне сказал, не отрывая взгляд от своей девочки, что безумно с ней счастлив, что она – Ангел, посланный ему небесами, а еще, что он боится ее потерять, ведь без нее мир перестанет существовать. Он ждал ее 18-летия и хотел сделать ей предложение, ведь они вместе с тех пор, как Мари исполнилось 5, а ему 8 лет.
«Потрясающая история любви», – думал тогда я.
Эти двое во всем поддерживали друг друга. Джим стоял за нее, как говорится, горой, никто не смел даже смотреть в сторону Зефирки. Все знали, что этот парень, похожий на великана, ее боготворит и никому не отдаст. Да и сама Мари никогда не давала повода сомневаться в ее чувствах. Она даже не смотрела на других парней, в ее жизни был только Джим Паркер, ее «черненький волчонок», как она его иногда называла, но не при посторонних.
