Марго Альбер
520. Том 1
На ум неожиданно приходит недавняя встреча с человеком, на которого напали оборотни, и Шан Жи осеняет. Несмотря на свой паршивый характер, паренек неплохо проявил себя: он не только храбро оттолкнул его, когда монстр попытался накинуться со спины, но еще и использовал для этого свою ци. Осознанно или нет – непонятно, однако что-то в его ци еще тогда показалось Шан Жи знакомым. Но сколько бы он не думал об этом – ничего так и не пришло на ум: словно кто-то поставил на него внутренний заслон, не дающий нужной информации пробиться. Лишь одно становится ясным – ци у него достаточно, чтобы выполнять как минимум самые простые молитвы. А еще, что самое главное, он определенно верит в Божеств – к тому же, в самого Фанху. Это может сыграть ему на руку.
Пожалуй, следует разузнать о нем во дворце Хранителей Знаний. Он редко ходит туда сам – в отличие от Хранителей Судеб, у Хранителей Знаний нет отдельных небольших коттеджей, играющих роль дворцов. После того как на Небесах началась масштабная перестройка, связанная с индустриализацией и глобализацией, Богам пришлось отказаться от шикарных дворцов, чтобы выжить – все же содержать маленький домик гораздо выгоднее, нежели огроменный дворец. Однако Хранители Божественного Знания поступили иначе – они все просто вселились в один большой общий дворец. В глазах тогдашних Богов Войны это было довольно странным решением, однако Боги Литературы были убеждены, будто бы это упростит им работу. Именно поэтому они уже где-то на протяжении ста лет проживают в одном богатом дворце.
Шан Жи не любит Дворец Знаний. Поскольку в нем обитает слишком много разнообразных божеств со своими рабочими местами да еще и личными покоями, создается впечатление офисного общежития, где все куда-то постоянно торопятся. Это, конечно, все еще не здание помощников Божеств, выстроенное по принципу человеческого многоэтажного офиса, однако ощущения возникают схожие. Там Шан Жи, кстати, тоже не особо любит бывать, предпочитая все решать дистанционно.
Информацию о парне выдают ему без вопросов. Он мог бы послать и удаленный запрос, однако прекрасно знает, как долго их дворец обрабатывает заявки такого типа. Гораздо быстрее и эффективнее дойти сюда на своих двоих и узнать все лично. Тем более, гулять по пустынным улицам Небес в это время года – одно удовольствие. И пусть они перестали пестрить прелестными украшениями, сверкать золотом и изобиловать фонтанами разной степени шикарности, как это было множество декад назад, здесь по-прежнему растут бескрайние леса и располагаются красивые озера. Пожалуй, без огромного количества чрезмерных архитектурных решений Шан Жи нравится на Небесах даже пуще прежнего.
Решив проверить всю выданную информацию на месте, дабы при нужде обратиться за дополнительными материалами, он углубляется в чтение. Цзинь Гуану – именно так зовут смертного – всего двадцать пять лет. Он работает в офисе кем-то вроде помощника начальства и в данной жизни ничем особо не выделился. Однако одна деталь тут же привлекает внимание Шан Жи: в колонке с интегралом справедливости красуется невообразимая цифра: «-39 267 425». Он удивленно вздымает брови. Каким образом простой смертный достиг настолько низкого показателя? На его памяти лишь у одного существа в трех мирах цифра была настолько низкой. Сердце в груди совершает кульбит, и Шан Жи быстро скашивает взгляд на строчку количества перерождений. Пятьсот двадцать.
«Не Он, – с сожалением думает он, непроизвольно вздыхая. – Может, он был серийным убийцей в нескольких прошлых жизнях подряд? Но насколько же нужно быть кровожадным, чтобы заслужить подобную цифру? А ведь Он в конце своей жизни тоже… Нет, это не может быть Он. Он еще ни разу не перерождался из-за своего низкого интеграла, – Шан Жи пытается успокоить себя и отогнать все лишние мысли, однако, кажется, даже по происшествии тысячи лет со времен инцидента ему будет тяжело вспоминать о Нем. – Но, по крайней мере, это объясняет, откуда там взялись оборотни. Человек с таким интегралом справедливости, должно быть, постоянно попадает в ужасные передряги».
Шан Жи точно не помнит, кто вообще ввел понятие интеграла справедливости. Кажется, это сделала одна из Богинь Литературы с иероглифом «Ма[7]» в имени. Она возмутилась тому, как сильно отличается значение понятия «Карма», которое использовалось на тот момент, от того, что из себя представляет их система «оценивания» всех существ на самом деле, и предложила переименовать карму в интеграл справедливости, утверждая, что это будет гораздо более логично. Шан Жи мало что понимает в математике, а тогда понимал еще меньше, поэтому проголосовал за большинство, и они официально взяли это название в оборот. Конечно же, никто среди людей слыхом не слыхивал о подобном термине: смертные эту штуку называют по-разному – и карма все еще является самым распространенным названием. Но суть остается одна: если человек совершает какой-то «плохой» с точки зрения системы интеграла справедливости поступок, с него снимают баллы – и наоборот. Чем ниже балл, тем выше у человека шанс переродиться в худших условиях, чем до этого. Это так же влияет на их удачливость при жизни и частоту перерождений. После смерти набранные за период жизни баллы передаются следующей инкарнации существа.
На самом деле, никому доподлинно неизвестно, кто подсчитывает этот интеграл справедливости: вполне возможно, что ци, сидящая в каждом человеке, как-то реагирует на его поступки, тем самым смещая его положение на доске вселенского равновесия, а после его уже подсчитают библиотекари, – однако примерные критерии, по которым он работает, они с остальными божествами смогли вывести, столетиями наблюдая за людьми. Шан Жи не знает их дословно – подобными вещами занимается один из отделов во Дворце Знаний, но точно помнит, что самым высоким штрафом облагается убийство Небожителя и что этот запрет нарушала только одна личность в смертном мире и на Небесах.
«Бывают ли вообще такие совпадения?» – Шан Жи уже хочет спросить, не смогут ли Хранители Знаний составить список деяний этого человека хотя бы за нынешнюю жизнь: о прошлых реинкарнациях можно даже не заикаться – информация о предыдущих жизнях строго ограничена независимо от того, чья это жизнь. Стоит кому-то ее прервать, как все знания о ней помещаются в специальное отделение библиотеки, недоступное без специального разрешения.
– Эй, ты в порядке? – из бесконечного потока мыслей его выдергивает чей-то высокий, мелодичный голос.
Вздрогнув, Шан Жи поднимает взгляд и облегченно выдыхает. Это всего лишь Цзяо Ше – его добрый друг. Они познакомились еще до вознесения, и поэтому Шан Жи относится к нему с крайней теплотой, почти как родному брату. Цзяо Ше был рядом с ним в самые сложные периоды жизни, помогал чем мог и прикрывал в случае необходимости. Он – практически все, что осталось у Шан Жи со смертных времен.
– Да, я в норме, – он закрывает папку и улыбается уголком губ. – Просто изучал досье одного человека. Хотел взять его на работу, – Шан Жи уже жаловался Цзяо Ше на внезапный уход Сан Лина, поэтому тот сразу понимает, в чем дело, и удивленно поднимает брови.
– Ого! Кто это? Впервые слышу, чтобы ты лично хотел поднять кого-то на Небеса, – Цзяо Ше хитро прищуривается и приобнимает Шан Жи за плечи, заговорщицки наклоняясь поближе, отчего кудри немного спадают на его лицо. – Неужели ты влюбился в смертную? – шепчет он с лукавой улыбкой на губах, отчего ямочки на его щеках становятся заметнее. Шан Жи чувствует, как его шея начинает краснеть. Только один человек может вывести его на подобные эмоции.
– Завались, – он отталкивает хихикающего Цзяо Ше и прочищает горло, замечая, что за ними уже начинают наблюдать остальные Боги в помещении. Опять они привлекают лишнее внимание. – Думаю, нам следует уйти в более уединенное место, – Шан Жи моментально становится серьезным. – Этот разговор не для лишних ушей, – он зыркает на Божеств, уже слушающих ветер у угла стены[8], заставляя тех быстро спохватиться и приличия ради сделать работающий вид.
Шан Жи терпеть не может, когда распускают слухи. И пусть количество Богов стало гораздо меньше, чем было когда-то, количество сплетен совершенно не уменьшилось – кажется, даже наоборот. С приходом в их жизнь современных технологий нужда прятаться по углам и перешептываться так, чтобы никто не услышал, исчезла – теперь можно просто уйти в свои покои и позвонить оттуда своего другу-небожителю, чтобы обсудить все самые сочные сплетни.
Цзяо Ше кивает.
– Идем в мою комнату.
Личные покои Небожителей пусть не такие шикарные, как прежде, однако по-прежнему выглядят значительно роскошнее обыкновенных комнат помощников. Шан Жи не раз бывал в новой комнате Цзяо Ше, но каждый раз поражается тому, как отличается его собственный дом от места, где живет друг. Если Шан Жи предпочитал пышности убранства практичность, то Цзяо Ше никогда не скупился на роскошь. Это пошло еще с их земных жизней – Шан Жи все детство рос в монастыре, тогда как Цзяо Ше – выходец из обеспеченной семьи торговцев, привыкший к богатству. Отношение к подобному, само собой, у них тоже отличается. Однако, даже несмотря на это, они смогли подружиться и пронести дружбу сквозь века, а это что-то да значит.
– Так кто же эта загадочная девушка, что ты даже захотел со мной уединиться? – продолжает свои подтрунивания Цзяо Ше, озорно поглядывая на него своими яркими голубыми глазами. Шан Жи вздыхает. Он прекрасно осведомлен, что Цзяо Ше по-прежнему настроен серьезно – просто в его характере постоянно сводить все к шутке. За тысячу лет Шан Жи даже успел к этому привыкнуть.
– Во-первых, это парень, – Цзяо Ше издает притворно-разочарованный вздох, и Шан Жи, все же не удержавшись, шлепает его по плечу, вызывая еще один смешок. – Во-вторых, я встретил его совершенно случайно – он отправил мне молитву о спасении. Его окружили оборотни, так что пришлось вступить в битву, – когда Шан Жи упоминает оборотней, вид у Цзяо Ше мгновенно становится серьезным. – Во время боя он попытался мне помочь и оттолкнул, использовав при этом свою ци, – Шан Жи отчего-то умалчивает, что та показалась ему знакомой – наверняка Цзяо Ше будет за него переживать. Больше его подшучиваний Шан Жи не любит только взгляды в стиле «Я волнуюсь за тебя». – Но у него очень низкий интеграл справедливости, и это меня тревожит. Не хотелось бы взять плохого человека на работу, – заканчивает свой рассказ Шан Жи. Вид Цзяо Ше становится задумчивым.
– Да, это может стать проблемой… Насколько у него низкий интеграл? – уточняет он, внимательно глядя на Шан Жи. Тот трет переносицу.
– Ниже тридцати девяти тысяч, – признается он. Глаза Цзяо Ше удивленно расширяются.
– Сколько?! – восклицает он, не в силах справиться с эмоциями. Вид у Шан Жи становится еще более хмурым. – Да такие смертные вообще бывают?!
– Не кричи. Я понимаю, что звучит очень подозрительно, но у меня хорошее предчувствие насчет него, – Шан Жи старается звучать убедительным, однако Цзяо Ше лишь качает головой в ответ.
– Дорогой друг, я, конечно, не вправе решать за тебя, но с таким человеком следует держать ухо востро, – он скрещивает руки на груди. – Я бы посоветовал установить за ним слежку и собрать информацию самостоятельно, прежде чем приглашать на работу. Уж слишком он подозрительный.
– Звучит разумно, – Шан Жи кивает. Он и сам собирался сделать это.
– Если хочешь, я могу перепроверить информацию по поводу его интеграла. Почему-то эта цифра кажется мне уж слишком нереалистичной. У нас во дворце часто мудрят с подобными вещами. На днях я видел, как Мэнг Мэнг уснул прямо на рабочем месте, хорошенько приложившись головой о клавиатуру, – Цзяо Ше морщит нос. – Если что-то подобное случилось с твоим смертным, неудивительно, что там такие бешеные цифры.
– Он не мой, – фыркает Шан Жи, вызывая у Цзяо Ше усмешку.
– Да-да. Так тебе нужна моя помощь или нет? – он вытягивает руку вперед, и Шан Жи без раздумий отдает ему папку с информацией о Цзинь Гуане.
– Буду благодарен, – он старается звучать искренне, и Цзяо Ше в ответ легонько бьет его папкой по голове.
– Должен будешь, – хмыкает он.
– Ты – безбожный раб капиталистического строя, – в шутку огрызается Шан Жи, даже не сдерживая улыбку.
– Все мы, друг мой, все мы, – усмехается Цзяо Ше в ответ.
***
На расследование не уходит много времени – все-таки Дворец Знаний отлично выполняет свою работу. И вот, спустя пару дней Цзяо Ше набирает его для того, чтобы обговорить новую информацию. Шан Жи, обычно игнорирующий звонки, моментально поднимает телефон, заранее чувствуя, что тот звонит не просто так.
Они договариваются на личную встречу через пять минут, и Шан Жи, торопясь как можно скорее дойти до Дворца знаний, на полном ходу влетает в другого Небожителя, также спешащего по делам.
– Простите, простите, – начинает извиняться он, однако, подняв взгляд, моментально замолкает. Оказывается, он врезался в Ван Чжу. Как невовремя.
Ван Чжу – его соперник. Точнее был его соперником тысячу лет назад еще до их вознесения. Они учились в одном монастыре и постоянно дрались. Помимо драк, они также соревновались в учебе – они всегда боролись за второе место, потому что первое занимал Он. Возможно, Ван Чжу просто завидовал ему, а может, неприязнь была вызвана какими-то его словами, сказанными в юношеском порыве. Шан Жи уже не помнит. Однако сейчас их «вражда» поутихла, но, тем не менее, они по-прежнему держатся друг от друга на расстоянии, стараясь лишний раз не пересекаться.
– Ты, – коротко произносит Шан Жи.
– Я, – в тон ему отвечает Ван Чжу, опускаясь, чтобы собрать рассыпавшиеся листы. Шан Жи мельком разглядывает на них надпись «Задание под прикрытием» и быстро отводит взгляд. Эта информация не для его глаз. – И я тебя извиняю.
– Да иди ты, – фыркает Шан Жи, прежде чем обойти его и пойти в сторону Дворца знаний. Ван Чжу, конечно, по пути, но Шан Жи предпочитает его игнорировать, старательно обгоняя и наращивая скорость, дабы оторваться от него. И как при такой приятной внешности можно обладать столь скверным характером?
Зайдя внутрь, он быстро поднимается по ступеням, к комнате Цзяо Ше и расслабляется только тогда, когда заходит внутрь.
– Выглядишь так, будто чуть не умер. Что случилось? – тот удивленно вздымает брови.
– Неважно, – отмахивается он. – Лучше скажи, что ты узнал? – нетерпеливо спрашивает Шан Жи.
– Не так быстро, друг мой, – Цзяо Ше ухмыляется. – Неужели ты даже не хочешь перекусить или выпить со мной чаю? – он рукой указывает на разные яства и красивый фарфоровый чайный сервиз, заставляя Шан Жи сменить нетерпеливость на скептицизм.
– Честно говоря, не очень, – фыркнув, Шан Жи скрещивает руки на груди.
– Ты ранил меня в самое сердце, – Цзяо Ше драматично прикладывает руку к груди, а после, все же став серьезным, берет планшет, где, судя по всему, записал всю нужную информацию. Взгляд Шан Жи становится заинтересованным. – Хорошо. На самом деле, я узнал не так много.
– Но что-то ведь узнал? – спрашивает Шан Жи с намеком на продолжение. Цзяо Ше кивает.
– Да. Во-первых, я обнаружил, что оборотни не были подосланы. Мы несколько раз проверили их прах на магию призыва и ничего не обнаружили, – на самом деле, это хорошие новости. Таким образом они исключили сговор против человека, а значит, он находится в относительной безопасности.
– А во-вторых?
– А во-вторых, твой смертный – не единственный в своем роде с таким интегралом, – на этот раз Цзяо Ше звучит куда более воодушевленно, будто сбор информации об этом доставил ему неимоверное удовольствие. – Я проверил информацию, и на самом деле таковых людей пусть мало, но они существуют. Чаще всего, в прошлых жизнях они были убийцами и теперь страдают от невезения. Собственно, это и было первопричиной нападения на твоего смертного, – объясняет он с гордым видом, но Шан Жи, вновь услышавшись эту глупую формулировку, повторяет свою недавнюю просьбу:
– Прекрати звать его моим, – на самом деле, Шан Жи плевать, как там Цзяо Ше зовет этого смертного – ему просто хочется докопаться до его слов.
– Ладно-ладно. В общем, ничего подозрительного. Просто забудь о нем и дело с концом, – сказав это, Цзяо Ше тушит планшет и откладывает его на стол, беззаботно пожимая плечами.
Шан Жи хмурится в ответ.
– Не могу я так, – он вздыхает, потирая переносицу. – Что-то в нем меня цепляет. Ощущение, будто мы что-то упускаем, будто я не вижу очевидного, – он задумчиво прикусывает нижнюю губу, но мыслей в отношении Цзинь Гуана не прибавляется, и ему не остается ничего, кроме как вздохнуть еще раз – на этот раз еще более обреченно. – Я, наверно, все же понаблюдаю за ним. И ты, пожалуйста, поищи еще что-нибудь на его счет, – Шан Жи просит искренне, хоть и прекрасно знает отношения Цзяо Ше к сверхурочной работе.
Он ожидаемо смотрит на Шан Жи одновременно как на врага народа и собственное проклятье. Подобное не может оставить его безразличным, так что Шан Жи беззастенчиво улыбается, чувствуя, как из груди рвется смешок.
– Ты же не отстанешь от меня, да? – обреченно спрашивает Цзяо Ше, словно Шан Жи попросил его не поискать информацию, а своими руками перетаскать целую кучу мешков с дайконом[9].
– Нет, – он ухмыляется, и Цзяо Ше громко стонет, на мгновение становясь похожим на маленького разбалованного господина. Шан Жи помнит его таким смутно – с тех времен прошла тысяча лет. Но воспоминания приятные, и потому у Шан Жи в груди от них теплеет.
– Хорошо-хорошо, я поищу еще что-то. Но только потому, что ты меня попросил, – ворчит Цзяо Ше. Шан Жи благодарно хлопает его по плечу.
– Спасибо. Должен буду, – эту фразу они говорят друг другу постоянно, хотя по идее ничего такого не имеют в виду. Однако традиция есть традиция, и через мгновение на губах Цзяо Ше возникает игривая улыбка, а в глазах начинают плясать озорные огоньки.
– Готовься – мой список желаний большой, а ты должен мне уже дважды, – ухмыляется он.
– Ты действительно проникся духом капитализма, да? – Шан Жи с улыбкой качает головой.
– Ничего не могу с собой поделать, – Цзяо Ше тихо хихикает и, прикрыв половину лица веером, направляется в сторону двери. – Тебя проводить или сам справишься?
– Лучше сам, иначе ваши сплетники снова будут пускать слухи, будто мы планируем саботаж, – Шан Жи качает головой. У них и не о таком сплетничают.
– Они просто дураки. Не обращай на них внимание и… – Цзяо Ше запинается, начиная выглядеть неловко.
– И? – Шан Жи вопросительно поднимает брови.
– Заходи как-нибудь еще. Просто так. Я скучаю, – Шан Жи редко видит Цзяо Ше настолько откровенным – по всей видимости, его маленькая одержимость смертным ни на шутку разволновала его, раз его потянуло на признания.
Лицо Шан Жи смягчается.
– Хорошо. Я тоже скучаю, – он улыбается. – Жди меня завтра.
Цзяо Ше заметно приободряется.
– Вот и договорились.
[1]Гуй (鬼) – души умерших, которые не могут найти покой. Они объединяются в группы и могут нападать на людей, особенно в местах, где произошли трагические события.
[2] Чжан – мера длины, 3.2 м
[3] Второе божественное оружие Шан Жи. Гуйдзы (贵族) – «Благородство».
[4]Первое божественное оружие Шан Жи. Цзиньфэн (金风) – «Золотой ветер».
[5] Традиционный китайский костюм
[6] Аналог фразы «Искать иголку в стоге сена»
[7] 码 (mǎ) с кит. языка – «код».
[8] Аналог фразы «греть уши»
[9] Вид белой редьки
Глава 3. Этот бессмертный что, похож на сталкера
Найти место жительства Цзинь Гуана, его работу и график дня не составляет для Шан Жи никакого труда: все эти данные уже были занесены в его досье. Удивительное дело – когда Дворец знаний вообще успевает собирать такое количество информации о каждом смертном? Хотя, возможно, дело в самом Цзинь Гуане – едва ли человека с настолько низким интегралом справедливости был бы оставлен без пристального внимания Небес. Эту информацию Шан Жи держит в голове просто на всякий случай – наверняка к нему приставлен один из помощников Повелителя.
Он внимательно следит за обстановкой вокруг Цзинь Гуана через Небесное Око, однако не ощущает чужого присутствия: ни небесного, ни демонического. Возможно, тот, кто приставлен следить за ним, очень хорош в своем деле. А может, никто за ним и не следит вовсе.
К сожалению, периодическое наблюдение за Цзинь Гуаном приходится совмещать со своими обыкновенными божественными обязанностями, поэтому Шан Жи успевает следить за ним где-то по часу в день. Казалось бы, это не так много, однако, на самом деле, достаточно, чтобы подметить кое-какие особенности его жизни и сделать соответствующие выводы. Не все же Небеса смогли внести в досье.
Во-первых, Цзинь Гуан – действительно обыкновенный работяга в небольшой человеческой фирме: здесь в досье не соврали. Он всегда приходит вовремя, каждый день одевается с иголочки и никогда не задерживается на своем рабочем месте дольше положенного. За все время наблюдения за ним Шан Жи ни разу не видел, чтобы Цзинь Гуан общался с кем-то из коллег ближе нужного. Семьи у него нет. Однако, что Шан Жи заметил точно – так это постоянное стремление Цзинь Гуана накормить всех бродячих котов в округе и снабдить детей из детского дома сладостями. Очень мило с его стороны – Шан Жи не может сдержать улыбки, когда видит искреннее счастье детей и легкую улыбку на губах Цзинь Гуана. Наверняка его интеграл справедливости в следующем году станет немного выше.
В целом, ничего криминального Шан Жи не замечает. Даже если Цзинь Гуан под покровом ночи сбегает грабить банки или что-то в таком духе – Шан Жи об этом не узнает, хотя бы потому что у него нет такого количества времени, чтобы следить за каждым его шагом. Эти несколько недель он едва успевает отдыхать. Выгорание, когда твоя работа – быть Богом, штука не очень хорошая, а значит, нужно время от времени посвящать время себе и, например, вернуться к регулярным тренировкам.
Тренироваться Шан Жи очень любит. Физические нагрузки позволяют избавиться от лишних мыслей и полностью абстрагироваться от проблем. Шан Жи редко тренируется с мечом – куда ближе ему лук. Несомненно, размахивание клеймором или рапирой тоже приносит своего рода удовольствие, но только натянутая тетива, выпущенная четко в цель стрела и пронзенная мишень заставляют его по-настоящему расслабиться и почувствовать себя живым. Как жаль, что у него нет напарника для спарринга – бои снимают стресс гораздо лучше одинокой тренировки.
Вздохнув, Шан Жи опускает лук и направляется в сторону беседки, где оставил свою бутылку с водой. Несмотря на то, что сам его «дворец» выглядит как обыкновенный смертный домишко – сад рядом с ним явно указывает на принадлежность этого места Божеству. Шан Жи так и не смог что-то изменить. С тех пор, как Он посадил здесь дерево вишни и, в целом, распорядился о высадке других диковинных цветов, Шан Жи тщательно ухаживал за ними, не позволяя своим помощникам притрагиваться к растениям. Особенно к вишне. А где-то за пять лет до Егосмерти, они вместе построили здесь эту беседку для праздных бесед, наблюдением за цветущей вишней по весне и игре в го[1]. Шан Жи постоянно проигрывал, чем Онобожал хвастаться и при любой возможности напоминал об этом. В отместку же Шан Жи обыгрывал Его в сянци[2]. Видеть недовольное выражение на извечно красивом лице всегда доставляло Шан Жи искренне удовольствие.
Предавшись воспоминаниям, он улыбается уголками губ и совсем не замечает, как кто-то заходит в сад через внешнюю калитку.
– Господин Фанху, вашего немедленного присутствия требует Повелитель, – посторонний голос выдергивает Шан Жи из своих мыслей, вынуждая вернуться в реальность.
Обернувшись, он видит Сюй Бао, склонившегося в поклоне. Впрочем, это действительно мог быть лишь его первый помощник – всем остальным строго-настрого запрещено приближаться к саду, особенно когда Шан Жи тренируется, медитирует или пьет чай в беседке.
– Он уточнял, с какой целью я ему нужен? – спрашивает Шан Жи, чуть нахмурившись. Он поднимает ладонь, разрешая тому выпрямиться. Раз Сюй Бао побеспокоил его, значит дело серьезное. К тому же, судя по виду, он явно спешил.
Встав ровно, тот медленно качает головой.
– Нет. Просил лишь поторопиться. Должно быть, что-то важное, – рапортует Сюй Бао, ни капли не меняясь в лице. За это Шан Жи его и ценит – приказы выполняет без вопросов, работу свою делает безупречно. Кажется, его вознесение – лишь дело времени.
Шан Жи кивает.
– Понял. Благодарю, Сюй Бао. Можешь быть свободен, – еще раз поклонившись, Сюй Бао скрывается за калиткой, оставляя его одного.
Шан Жи морщится – ему не особо нравится посещать Повелителя. Во-первых, его никогда не приглашают просто так – скорее всего, потребуется выполнить какую-то особую миссию, что означает сверхурочную работу. Во-вторых, следуя традициям, ему придется переодеться из своей привычной одежды в ханьфу. Шан Жи не противник традиций, однако ханьфу перестали нравиться ему в тот момент, когда на Небесах появились джинсы. И несмотря на то, что он по-прежнему использует меч и лук со стрелами в битвах с нежитью вместо новомодных пистолетов с зачарованными пулями, променять джинсы на ханьфу он больше не сможет. Тем не менее, ему все равно приходится время от времени надевать то в дань уважения к их истории и древним традициям – по праздникам и во время посещения Ныне Правящего Повелителя.
На самом деле, Повелитель несильно отличается от остальных Небожителей – на него лишь спихивают наиболее важные и сложные дела вроде поддержания гармонии и баланса между тремя мирами. Примерно поэтому на эту должность мало кто по-настоящему претендует. В кандидаты баллотируются либо трудоголики, либо Божества, всеми силами стремящиеся к власти. Цзянь Цзилю определенно относится к первому типу. Шан Жи искренне восхищается его усердием в работе – за последние тридцать лет у власти он действительно сделал многое, и потому Шан Жи ни за что не поставит его приказы или авторитет под сомнение. Он лишь надеется, что через семьдесят лет они смогут выбрать кого-то, похожего на Цзянь Цзилю, или хотя бы не выдвинут его самого в качестве кандидата. Это была бы настоящая катастрофа.
Дворец Повелителя – такой же обычный дом вроде его собственного. Единственное – у Цзянь Цзилю приоритет отдан не только под удобство и практичность, но и под эстетическую составляющую. Многие Божества так и не смогли отказаться от своих прежних привычек в угоду современности: кто-то носит шикарные ханьфу на постоянной основе, как Цзянь Цзилю и Цзяо Ше; у кого-то на чайные церемонии уходит по несколько часов к ряду; а кто-то, как сам Шан Жи, все еще пользуется своим старым божественным оружием. У каждого есть свои маленькие слабости.
Подойдя к дверям дворца Повелителя, Шан Жи кивает помощнику, стоящему на страже, и беспрепятственно проходит внутрь. Обстановка внутри чем-то напоминает человеческий музей: его встречает множество картин, ваз и других реликвий, расставленных по всему периметру дома. Шан Жи может понять стремление Божеств хранить памятные и ценные вещицы, однако сам он бережет лишь две вещи из прошлого – Его чандао[3] и ленту для волос. Других реликвий ему и не надо.
Ориентируясь на звук работающей аппаратуры, Шан Жи проходит по коридору дальше и оказывается в комнате, полной экранов компьютеров и других высокофункциональных приспособлений. Что ж, судя по всему, у Повелителя все под контролем.
Как и ожидалось, Цзянь Цзилю обнаруживается в этой самой комнате. Шан Жи все еще помнит момент, когда тот только вознесся – прошло уже порядка пятиста лет: тогда Небеса переживали свой рассвет. Шан Жи, уже будучи состоявшимся Божеством, практически не взаимодействовал с новичком, однако издали наблюдал за его стремительным ростом. Цзянь Цзилю довольно быстро набирал новых последователей, а во время кризиса Небес смог их удержать. Он и по сей день остается одним из самых значимых Небожителей, что здорово помогает ему на новой должности.
Прямо сейчас Цзянь Цзилю что-то внимательно разглядывает на одном из экранов, и Шан Жи намеренно громко ступает дальше, чтобы привлечь к себе внимание. Услышав шаги, Цзянь Цзилю сразу же поднимает голову и напускает на лицо вежливую улыбку.
– Ах, Фанху, ты уже здесь. Проходи, чувствуй себя как дома, – он разводит руками, указывая на несколько диванчиков, стоящих в комнате. – Чай? – предлагает Цзянь Цзилю так, словно пригласил его на светскую беседу. Он всегда был таким – в чем-то скрытным, в чем-то чрезмерно сдержанным.
Шан Жи никогда не знал, как следует вести себя с такими людьми. Сам он по натуре слишком прямолинейный – и довольно часто эту самую прямолинейность принимают за грубость. А Шан Жи просто такой вот есть. Помнится, в прошлом учитель частенько ругал его за это, а Он постоянно отвешивал ему подзатыльники за особо грубые формулировки, сказанные в приличном обществе. Но учителя, как и Его,давно нет в живых, да и Шан Жи уже не такой уж и вспыльчивый, каким был в юности, а потому его прямолинейность перестали воспринимать в штыки.
– Добрый день, Повелитель, – Шан Жи вежливо склоняет голову, прежде чем подойти ближе. – От чая откажусь, благодарю. Вы вызвали меня по какому-то делу? – он переходит сразу к сути – в конце концов, у него по-прежнему куча невыполненных молитв, так что ему не стоит здесь задерживаться.
– Как всегда сразу к делу. Этим ты мне и нравишься, – улыбка Цзянь Цзилю становится шире, и у Шан Жи по коже отчего-то пробегаются мурашки.
Цзянь Цзилю – несомненно, хорошее Божество и Повелитель, однако личная неприязнь у Шан Жи к нему почему-то все равно присутствует. Возможно, дело в разнице характеров и подходов к исполнению своих обязанностей – Цзянь Цзилю зачастую игнорирует совсем мелкие просьбы своих верующих, что, в принципе, нормально для Небожителя его уровня, но чуждо Шан Жи. С другой стороны, Цзяо Ше делает то же самое, но к нему Шан Жи относится нормально. Возможно, большую роль здесь все же играет какое-то странное чувство в его отношении – Шан Жи даже не может объяснить, почему именно от Цзянь Цзилю исходит эта аура. Сам он ее создает или Шан Жи просто надумывает? Конечно же, это совершенно не умаляет уважения Шан Жи, и он продолжает беспрекословно подчиняться его приказам: не следует мешать личное с профессиональным.
– Да, ты прав, дело и правда есть. К тому же неотложное, – улыбка вежливости немедленно слетает с губ Цзянь Цзилю, и он движется к одному из самых больших экранов, жестом призывая Шан Жи следовать за ним. – Недавно в мире людей, в городе Шуйюнь была замечена аномальная активность темной ци, – на экране появляется карта города с отметками ци на ней. Шан Жи хмурится. Разве не в этом же городе живет Цзинь Гуан? То есть оборотни вполне могли быть привлечены этим всплеском, а не интегралом Цзинь Гуана. – Тебе нужно спуститься туда и выяснить источник аномалии. Лучше всего действовать в одиночку и не привлекать лишнего внимания: это могут быть проделки демонов, – Цзянь Цзилю переводит на Шан Жи серьезный взгляд.